Ханна Мор

В следующую субботу мы встретились с церковью города Орлеан, где мой муж внес на рассмотрение вопрос о нашей многострадальной сестре Ханне Мор. Когда прошлым летом нас посетил брат Амадон, он поведал нам, что сестра Мор была в Батл-Крике, но, оказавшись там не у дел, уехала в граф­ство Лилино под кров своего старого друга и соработника по миссионерскому полю в Центральной Африке. Мы с мужем были весьма опечалены тем, что эта дорогая служительница Христова вынуждена была лишить себя общества единовер­цев, и решили написать ей, чтобы пригласить ее жить в на­шем доме. Мы послали ей письмо с предложением встретить­ся у нас в местечке Райт, чтобы потом она осталась с нами. Но она нас там не встретила. Я привожу здесь ее ответ на наше письмо, датированный 29 августа 1867 года и полученный нами в Батл-Крике:

“Брат Уайт! На этой неделе я получила ваше любезное приглашение. Так как почта приходит сюда только раз в неде­лю и должна быть отправлена завтра, я спешу вам ответить. Мы живем здесь в самой лесной чаще, и один индеец пешком [667] приносит почту по пятницам, а возвращается по вторникам. Я советовалась с братом Томпсоном относительно маршрута, и он сказал, что лучше всего мне отсюда ехать на пароходе до Милуоки, а оттуда— до Гренд-Хейвен.

Поскольку я истратила все свои деньги на дорогу сюда и была приглашена жить в дом брата Томпсона, я помогаю его жене по хозяйству за полтора доллара в неделю, всего пять рабочих дней, так как они не разрешают мне работать в вос­кресенье, а я не работаю и в субботу Господню, единствен­ный день покоя, признаваемый Библией. Они не очень-то хо­тят, чтобы я оставила их, несмотря на различие в вере. Брат Томпсон сказал, что я могу жить с ними, только мне не следу­ет выставлять мою веру напоказ перед его единоверцами. Он даже приглашает меня встречаться вместо него с людьми, когда он отправляется в миссионерские поездки, и я делаю это. Се­стре Томпсон нужна гувернантка для ее детей, ибо внешние влияния пагубны для них, а школы так порочны, что она не желает посылать туда своих дорогих ребятишек, пока, как она говорит, они не станут христианами. Их старший сын, кото­рому теперь шестнадцать лет, благочестивый и посвященный молодой человек. Томпсоны уже частично приняли реформу здоровья и, я думаю, вскоре все они полностью примут и по­любят ее. Брат Томпсон выписал журнал “Реформатор здоро­вья”, когда я показала ему несколько экземпляров, привезен­ных с собой.

Я надеюсь и молюсь, чтобы брат принял святую субботу. Сестра Томпсон уже верит в нее, а он идет своей дорогой и, конечно же, думает, что он прав. О, если бы я могла убедить его прочитать книги, которые я привезла, “Историю суббо­ты”, например. Но он рассматривает эти книги как антихрис­тианские и говорит, что они внесут заблуждение в их ряды. Но если бы его единоверцы внимательно прочитали каждый пункт нашего учения, я имею основание полагать, что они приняли бы его как библейскую истину и увидели бы всю его красоту и последовательность. Я не сомневаюсь, что сестра [668] Томпсон могла бы уже теперь стать адвентистской седьмого дня, если бы ее муж так ожесточенно не противился этому. У меня сложилось впечатление (еще до моего появления в этих краях), что мне предстоит здесь потрудиться, но теперь в этой семье истина уже представлена, и если я не смогу раскрывать ее дальше, то, значит, моя работа здесь почти закончена. В наш нечестивый век я не стыжусь ни Христа, ни всего того, что с Ним связано, и для меня гораздо предпочтительнее было бы соединить свою судьбу с соблюдающим субботу избран­ным народом Божьим.

Мне будет нужно по меньшей мере десять долларов, что­бы добраться до Гринвилла. Вместе с тем немногим, что мне удалось заработать, этого может быть достаточно. Теперь же я ожидаю, что вы напишете мне и, если сочтете нужным, пе­решлете мне денег. А весной у меня самой будет необходимая сумма, и я отправлюсь. Да направит и благословит нас Гос­подь во всех наших предприятиях — вот пламенное желание моего сердца. И пусть я займу назначенное мне Богом поло­жение в Его духовном винограднике и, согласно Его благой воле, с готовностью выполню любую обязанность, какой бы тягостной она ни казалась. Это мое искреннее желание и сер­дечная молитва. - Ханна Мор.

Получив это письмо, мы решили послать сестре Мор тре­буемую сумму, как только выберем время. Но прежде мы ре­шили поехать в штат Мэн, чтобы возвратиться через несколь­ко недель и выслать необходимые средства сестре Мор до за­крытия навигации. И когда мы решили остаться и поработать в штатах Мэн, Нью-Гэмпшир, Вермонт и Нью-Йорк, мы на­писали одному брату в то графство, где жила сестра Мор, что­бы он переговорил с церковным руководством своей местно­сти, попросил послать за сестрой Мор и приготовить ей жи­лье, покуда мы не вернемся. Но из-за небрежности этот во­прос не был решен до закрытия навигации, и, вернувшись, мы обнаружили, что здесь никто не проявил интереса к тому, чтобы помочь сестре Мор приехать к нам до нашего возвра­щения. Мы были опечалены и расстроены, и на собрании в Орлеане, во вторую субботу после нашего возвращения, мой муж представил это дело собратьям. Краткий отчет о том, что [669] было сказано и сделано в отношении сестры Мор, напечатан моим мужем в “Ревью” от 18 февраля 1868 года. Вот он: “На этом собрании мы представили дело сестры Ханны Мор, пре­бывающей в настоящее время на северо-востоке штата Ми­чиган с друзьями, не соблюдающими библейскую субботу. Мы свидетельствуем, что эта служительница Христова приняла субботу во время своей миссионерской работы в Централь­ной Африке. Когда это стало известно, ее служение стало не­желательным для конфессии, в которой она работала, и она вернулась в Америку, чтобы найти жилье и занятие среди еди­новерцев. Судя по ее нынешнему местонахождению, она не нашла то, чего искала, и в этом испытала разочарование. В ее деле никого персонально нельзя винить, но нам кажется, что это либо элементарная непредусмотрительность, связанная с нашей системой организации поддержки таких людей и по­мощи им в их плодотворной работе, либо пренебрежение дол­гом со стороны братьев и сестер, имевших удовольствие ви­деть сестру Мор. Собрание единогласно проголосовало за решение пригласить сестру Мор, дабы она обрела дом среди собратьев в этой местности до Генеральной конференции, где ее дело будет представлено всему нашему народу. Брат Эндрюс, присутствовавший на этом собрании, полностью поддер­жал данное решение собратьев”.

Из всего того, что мы узнали о холодном, безразличном обращении, с которым пришлось столкнуться сестре Мор в Батл-Крике, становится очевидно, что в вопросе, можно ли кого-либо винить, мой муж, в общем, занял слишком мягкую позицию. Когда известны все факты, а никто из христиан лич­но за них не отвечает, то виновна вся церковь, которая знала все обстоятельства жизни сестры, но не проявила к ней живо­го интереса. Очевидно, если за дело некому взяться, служители сами должны исполнить его и доложить об этом церкви. Но и отдельные члены любой церкви не освобождаются от обязанности помогать таким труженикам, как сестра Мор. [670] После того как об этой самоотверженной служительнице Хри­стовой было рассказано в “Ревью”, каждый читатель нашего издания, живущий в Батл-Крике, понял, что когда сестра при­едет в город, он может быть прощен лишь в том случае, если он лично пригласит ее и поможет ей в ее нуждах.

Сестра Стронг, жена пресвитера П. Стронга-младшего была в Батл-Крике одновременно с сестрой Мор. Они в один и тот же день прибыли в этот город и уехали также одновре­менно. Как рассказывала сестра Стронг, сестра Мор проси­ла ее походатайствовать о ней, чтобы она могла найти заня­тие и остаться среди адвентистов седьмого дня. Сестра Мор говорила, что готова выполнять любую работу, но лучше бы для нее было учительствовать. Она также просила пресви­тера А. С. Хатчинса представить ее дело братьям, руководя­щим издательством “Ревью”, и устроить ее преподавать в школе. Брат Хатчинс охотно выполнил ее просьбу. Но прось­ба эта не получила поддержки и никаких возможностей так и не открылось перед ней. Сестра Мор также заявила сестре Стронг, что нуждается в деньгах, и если не найдет работу в Батл-Крике, то ей придется уехать в Лилино. Часто сестра Мор с трогательным сожалением говорила, что ей придется покинуть собратьев.

Сестра Мор написала мистеру Томпсону по поводу его приглашения жить в его семье и ожидала от него ответа. Сес­тра Стронг ходила вместе с Ханной в поисках места, где бы ей остановиться до получения ответа от мистера Томпсона. В одном месте ей разрешили пожить лишь со среды до утра пят­ницы, так как хозяева должны были уезжать. Одна сестра пред­ставила Ханну Мор своей родственнице, живущей неподале­ку и также соблюдающей субботу, но та не приняла ее, сказав, что она будет причинять ей неудобства. Но вскоре после этого сестра Стронг узнала, что истинная причина отказа была в том, что та женщина недостаточно хорошо знала сестру Мор. Она имела возможность приютить ее, но не захотела.

Тогда сестра Мор спросила сестру Стронг, что же ей де­лать. Сестра Стронг была почти чужой в Батл-Крике, но полагала, [671] что может пристроить сестру Мор в семью одного бед­ного брата, своего знакомого, недавно переехавшего из граф­ства Монтколм. Ее старания увенчались успехом, и сестра Мор прожила в этой семье до вторника, а затем отправилась в граф­ство Лилино через Чикаго, где одолжила немного денег для завершения переезда. Вместе с тем в Батл-Крике кое-кому были известны ее нужды, ибо с нее не взяли никакой платы за кратковременное пребывание в Институте здоровья.

Сразу после нашего возвращения из восточных штатов мой муж понял, что наша просьба — снабдить сестру Мор всем необходимым, чтобы к нашему приезду она была с нами, не выполнена. Тогда он написал ей, чтобы она поскорее приез­жала к нам, на что сестра Мор ответила следующее:

Лиленд, графство Лилино, штат Мичиган, 20 февраля 1868 года.

“Дорогой брат Уайт! Ваше письмо от 3 февраля получила. Оно застало меня на одре болезни, ибо я еще не привыкла к этим холодным северным зимам со снежным покровом тол­щиной в три или четыре фута. Нашу почту сейчас доставляют на лыжах. Я полагаю, что не смогу приехать к вам раньше, чем откроется весенняя навигация. Дороги здесь очень пло­хи, даже когда нет снега. Мне говорят, что лучше всего для меня подождать открытия навигации, а тогда уж плыть до Милуоки, а оттуда—до Гренд-Хейвена, чтобы сесть на поезд на станции, расположенной как можно ближе к вам. Я надея­лась уже прошлой осенью быть среди нашего дорогого наро­да, но пока лишена этого преимущества. Истины, в которые мы верим, кажутся мне все более и более важными, и мы не должны медлить в нашей работе приготовления народа к при­шествию Господа. Мы не только обязаны сами быть облаче­ны в брачные одежды, но также и быть верными в деле приго­товления других. Я очень хотела бы приехать к вам, но, как оказалось, мне, при моем состоянии здоровья сделать это не­возможно, да и нецелесообразно в самом разгаре зимы в оди­ночку совершать такой переезд. Когда и где состоится Гене­ральная конференция, о которой вы упомянули? Я рассчитываю, [672] что “Ревью” вовремя известит меня об этом.

Я думаю, что состояние моего здоровья ухудшилось из-за того, что мне приходится проводить день субботний взаперти в моей холодной каморке, потому что мне трудно блюсти суб­боту среди людей, соблюдающих воскресенье, в наш святой день работающих и ведущих светские беседы. Мне даже ка­жется, что для соблюдающих первый день суббота — один из самых насыщенных рабочих дней. На самом же деле даже наиболее ревностные среди празднующих день воскресный не соблюдают по-настоящему никакого дня. О, как я хотела бы снова быть с народом, соблюдающим субботу! Сестра Уайт, наверное, захочет увидеть меня в платье, соответствующем реформе одежды. Если она будет так любезна, что пришлет мне выкройки, я оплачу их, когда приеду к вам. Полагаю, что мне нужно будет выглядеть надлежащим образом, когда я буду среди вас. Сестра Томпсон также считает, что ей следует но­сить платье согласно реформе одежды.

Мне по ночам тяжело дышать, так что я уже больше неде­ли не в состоянии спать. Я полагаю, что это происходит по причине неисправностей в дымоходе, из-за чего в ночное вре­мя моя комната, при отсутствии должной вентиляции, напол­няется дымом и газом. Тем не менее я и не предполагала, что дым так вреден для здоровья, особенно когда к нему приме­шивается угарный газ — продукт сгорания дров и угля. Как-то раз я проснулась от такого удушья, что была не в состоянии снова лечь и провела ночь сидя. До этого я никогда не испы­тывала такого ужасного удушья. Я начала бояться, что вооб­ще больше никогда не смогу уснуть. Поэтому я отдала свою жизнь или смерть в руки Божьи, умоляя Его сохранить меня, если я еще нужна для работы в Его винограднике, а иначе мне незачем жить. И я почувствовала полное утешение под дес­ницей Божьей. Но я почувствовала также, что необходимо сопротивляться влиянию сатаны. Посему я велела сатане уда­литься от меня и сказала Господу, что не в моей власти жизнь и смерть, но во власти Того, Кто знает обо мне все. Мне неизвестно [873] мое будущее, а посему я сказала: “Да будет воля Твоя! ” Жизнь со всеми ее искушениями не представляет ценности для меня. Все земные богатства, все почести — ничто по срав­нению с пользой для Господа. Мне они не нужны, ибо не спо­собны удовлетворить или заполнить болезненную пустоту, которая возникает из-за того, что я не могу выполнить свой долг. Мне не хотелось бы вести бесполезную, грешную и пу­стую жизнь. И если мне суждено умереть мученической смер­тью, я приму ее, коли такова воля Божья.

Накануне я сказала сестре Томпсон: “Если бы я находи­лась у брата Уайт, за меня помолились бы, и я была бы исце­лена”. Она спросила, не следует ли послать за вами и братом Эндрюсом, но это представляется мне неосуществимым, так как я не могу быть уверенной, что доживу до вашего приезда. Я знала, что Господь и здесь может исцелить меня по могу­ществу Своей всесильной руки, если это будет наилучшим исходом. Я предоставила Ему решать мою участь. Я была уве­рена, что Он может послать ангела, который даст отпор име­ющему державу смерти, то есть дьяволу, если будет на то Его воля. Я знала также, что Он может подсказать средства, необ­ходимые для моего выздоровления, и была уверена, что Он сделает это. Вскоре мне стало лучше, и я начала понемногу спать.

Таким образом, вы видите, что Господь пощадил меня как живой памятник Божьей верности и милости к Его стражду­щим детям. Он не желает причинять страдания и беды сынам человеческим, но иногда все же им необходимы испытания, дабы отвратить их от мира.

“И предлагает нам искать блаженства,

Не в том, что любит этот мир”.

Ныне я могу сказать вместе с поэтом Бакстером:

Господи, не мне это решать:

Жить или умереть.

Я рад прожить и много лет,

Чтоб долго быть послушным.

А если нет, зачем томиться?

Ведь этот мир пройдет.

Христос ведет меня путем,

Которым Сам прошел.

Кто хочет в Его Царстве быть,

Войдут чрез ту же дверь.

Приди, Господь, как жажду я [674]

Узреть Твой дивный лик.

Коль на земле Твой труд так благ,

Каков же славы вкус?

Я прекращаю ропот свой

И грешный путь во тьме,

Чтоб слиться с хором всех святых

И петь хвалу Творцу.

Хоть незнаком мне горний мир

И взору веры не открыт,

Христу известно обо мне,

Я буду с Ним вовек”.

Прошлой ночью у меня снова была бессонница, и сегодня я чувствую себя слабой. Молитесь, чтобы воля Божья испол­нилась на мне и через меня, суждено ли мне жить или я долж­на умереть. Надеющаяся на вечную жизнь - ваша. Ханна Мор.

Р. S. Если вы знаете, каким образом я бы смогла приехать к вам раньше, пожалуйста, сообщите мне об этом. X. М ”.

Она умерла, но не умолк ее голос. Ее письма, которые я процитировала, будут с глубоким интересом прочитаны теми, кто узнал о ее кончине из последнего номера “Ревью”. Хан­на Мор могла бы стать благословением для любой адвентистской семьи, сумевшей по-настоящему оценить ее, но ныне она усопла. А ведь наши собратья в Батл-Крике и его окрестностях в состоянии были сделать даже больше, чем просто предоставить кров Иисусу в лице этой набожной женщины. Однако они упустили эту возможность. Им не нравилось, что они были с ней мало знакомы, что она была уже в годах и могла стать для них бременем. Чувства такого рода закрыли ей дорогу в дома тех, кто называет себя друзь­ями Иисуса и ожидает Его скорого пришествия; они прогна­ли ее в зимнюю стужу от лица тех, кого она любила, к про­тивникам ее веры в Северном Мичигане, где она простуди­лась и умерла. Сестра Мор приняла мученическую смерть из-за эгоизма и жадности людей, кичащихся соблюдением заповедей.

Провидение в этом случае вынесло суровое порицание тем, [575] кто не дал приюта страннице. Но сестра Мор в действитель­ности не была совсем посторонней. Все знали о ее безупреч­ной репутации и все же не приняли ее. Многие еще почувст­вуют камень на сердце, когда вспомнят, как сестра Мор, нахо­дясь в Батл-Крике, умоляла, чтобы кто-нибудь из народа, вы­бранного ею, приютил ее. И пусть они в воображении своем последуют за ней в Чикаго, где она брала взаймы деньги, что­бы покрыть расходы на дорогу к своему последнему приста­нищу. И когда они будут думать о могиле в округе Лилино, где покоится эта драгоценная изгнанница, — да помилует Бог тех, кто виновен в ее кончине!

Бедная сестра Мор! Она усопла, но мы сделали все, что могли. Когда мы в конце августа были в Батл-Крике, мы полу­чили первое из двух ее писем, но у нас не было денег, чтобы послать их ей. Мой муж обратился за средствами в штаты Висконсин и Айова и получил семьдесят долларов, которые пошли на покрытие расходов по проведению собрания в За­падных штатах, состоявшегося в сентябре прошлого года. Мы надеялись, что когда вернемся оттуда, у нас будут средства и мы немедленно пошлем их Ханне, и тогда она могла бы пере­ехать в наш новый дом в округе Монтколм.

Щедрые друзья из Западных штатов дали нам необходи­мые средства, но мы решили сопровождать брата Эндрюса в штат Мэн и отложили дело сестры Мор до возвращения. Мы не собирались оставаться в Восточных штатах больше четы­рех недель, что давало достаточно времени после возвраще­ния послать за сестрой Мор и принять ее в нашем доме до закрытия навигации. А когда мы решили продлить свое пре­бывание в Восточных штатах еще на несколько недель, то решили, чтобы не терять времени, обратиться к братьям и попросить их послать за сестрой Мор и приютить ее до наше­го возвращения. Я еще раз повторяю, что мы сделали все воз­можное.

Но почему мы должны были проявлять к этой сестре боль­ший интерес, чем другие? Что нам было нужно от этой исто­щенной трудами миссионерки? Она не могла выполнять ни­какой работы по дому, а для обучения у нас был всего один ребенок. И, конечно же, нельзя было ожидать многого от та­кой слабой женщины, достигшей почти шестидесяти лет. Она ничем не могла быть нам полезной, за исключением того, что принесла бы нам в дом благословение Божье. Существует [676] множество причин, почему нашим собратьям следовало бы проявить к сестре Мор больший интерес, чем проявили мы. Мы никогда не видели ее и не имели других источников ин­формации о ее жизни, ее посвященное™ делу Христа и чело­вечеству, кроме тех, что были у всех читателей “Ревью”. Наши собратья в Батл-Крике видели эту благородную женщину, а некоторые из них более или менее знали ее запросы и нужды. У нас не было денег, чтобы помочь ей, а у них были. Мы были перегружены заботами, и наш дом нуждался в людях, облада­ющих крепостью и юношеской энергией. Мы сами нуждаем­ся в помощи, вместо того чтобы помогать другим. Но состоя­ние многих наших собратьев в Батл-Крике было таково, что сестра Мор не принесла бы им лишних хлопот и не стала бы для них бременем. Они располагали временем, здоровьем и сравнительной свободой от забот.

И все же никто не проявил к ее делу такого интереса, как мы. Прошлой осенью перед нашей поездкой в Восточные штаты я даже обращалась к большому собранию, указывая на то, что сестра Мор находится в пренебрежении. Я говорила о необходимости обеспечивать старость тех, кто этого заслу­живает, но мне показалось, что братья настолько лишились мудрости, что никак не смогли оценить моральное достоинство человека. При этом я сказала, что многие члены церкви имеют время собираться, петь и играть на музыкальных инст­рументах, могут тратить деньги на собственные портреты или на мирские развлечения, но они ничего не дали усталой мис­сионерке, которая всем сердцем приняла истину для настоя­щего времени и приехала, чтобы жить среди тех, кто принял равно драгоценную с ней веру. Я посоветовала братьям оста­новиться и обдумать все, что мы делаем; я предложила им месяца на три отложить в сторону их музыкальные инстру­менты и найти время смириться перед Богом в исследовании самих себя, в покаянии и молитве, чтобы понять, чего требует от них Господь, если они исповедуют себя Его детьми. Я была возмущена до глубины души несправедливостью, причинен­ной Иисусу в лице сестры Мор, и лично беседовала с некото­рыми братьями об этом деле. [677]

Все это происходило не где-нибудь в потаенных местах. И все же, несмотря на наши публичные заявления, на наши ве­ликие и благие труды в церкви Батл-Крика, община не пред­приняла никаких усилий, чтобы искупить прошлые ошибки и вернуть сестру Мор. А одна из членов общины, жена наше­го служителя, заявила впоследствии: “Не понимаю, какая не­обходимость брату и сестре Уайт раздувать такой скандал во­круг сестры Мор. Я думаю, что они не разобрались, в чем суть дела”. Что правда, то правда — мы не вполне понимали это дело, ибо оно обстояло намного хуже, чем мы предполагали. Если бы мы до конца разобрались в нем, мы не покинули бы Батл-Крик до тех пор, пока не представили бы перед церко­вью ее грех — то, что община позволила сестре Мор уехать, а собратья ничего не предприняли, чтобы вернуть ее обратно.

Один из членов церкви, рассказывая, каким образом сест­ра Мор покинула Батл-Крик, сказал, по сути, следующее: “Ни­кто не хотел брать на себя ответственность за это дело. Таки­ми людьми всегда занимался брат Уайт”. Да, брат Уайт забо­тился о таких людях, он всегда принимал их в своем доме, пока там не были заняты все кресла и кровати, и только потом брат Уайт шел к собратьям и просил их принять тех, кому не хватило места в его доме. Если странники нуждались в день­гах, он давал им и призывал других следовать его примеру. В церкви Батл-Крика должны найтись люди, способные следо­вать этому примеру, иначе эту церковь настигнет проклятье Божье. И не один, а как минимум, пятьдесят человек могли бы поступать так же, как мой муж.

Нам сказали, что мы должны вернуться в Батл-Крик, но мы не готовы к этому и, возможно, уже никогда туда не вер­немся. Мы несли там тяжелое бремя, пока были в состоянии. У Бога есть в Батл-Крике сильные люди, которые могут раз­делить между собой это бремя. Служителям, направляющим­ся туда, чтобы занять какую-либо церковную должность, но не готовым к такого рода работе, в тысячу раз лучше было бы поехать куда-нибудь в другое место. В самой общине есть люди, которые в состоянии понимать и сочувствовать, делать добро Иисусу в лице Его святых. Пусть у них будет место для служения. Пусть те, кто не может этого делать, уезжают туда, где они не будут мешать делу Божьему.

Особенно это касается тех, кто возглавляет работу. Если [678] они идут неверным путем — все идут за ними. Чем больше ответственность человека, тем больший вред делу может при­нести его неверность. Если руководящие братья неправильно исполняют свои обязанности, их подчиненные также не де­лают того, что им положено. Братья, возглавляющие дело в Батл-Крике, должны всегда быть добрым примером для свое­го стада. Если они поступают таким образом — они получат великую награду. Но если они, занимая ответственные посты, ведут себя недостойно — им придется дать страшный отчет.

Мы сделали все, что могли. Если бы мы прошлым летом и осенью имели в своем распоряжении деньги, сестра Мор была бы сейчас с нами. Когда мы поняли, как в действительности обстоят наши дела (о чем я написала в Свидетельстве № 13), то с радостью приняли информацию, сказав, что не хотим брать на себя ответственности за использование денег. В этом мы ошибались. Богу угодно, чтобы мы располагали средства­ми, чтобы мы могли, как и раньше, помогать тем, кто нужда­ется в поддержке. Сатана же хочет именно в этом деле связать нам руки и побуждает других быть равнодушными, бесчувст­венными и жадными, чтобы поступать с людьми так же жес­токо, как и в случае с сестрой Мор.

Мы видели бездомных, вдов, сирот, достойных бедных людей, нуждающихся служителей; было много других возмож­ностей употребить деньги во славу Божью, для продвижения Его дела и облегчения страданий святых. И я нуждалась в сред­ствах для использования их ради Бога. Почти двадцатипяти­летний опыт непрерывных разъездов, понимание состояния тех, кто нуждается в помощи, дает нам право расходовать сред­ства нашего Господа по назначению. Я открыла на почте свой абонентский ящик, сама оплачиваю почтовые расходы и мно­го времени посвящаю письмам для блага других, и все, что я получаю за эту ужасно изнуряющую работу, не составляет и десятой части моих почтовых расходов. Раньше, если мне предлагали деньги, я либо отказывалась от них, либо отдава­ла их на такое благородное дело, как издание нашей литера­туры. Теперь я буду поступать по-другому. Я буду исполнять свои обязанности в работе так же, как и всегда, но уже без страха распоряжаться полученными деньгами во славу Божью. [679] Случай с сестрой Мор открыл мне глаза на то, что сатана ста­рается лишить нас средств.

Бедная сестра Мор! Когда мы услышали, что она умерла, мой муж почувствовал себя ужасно. У нас обоих было ощу­щение, что нет больше любимой матери, к общению с кото­рой так стремились наши сердца. Кое-кто может сказать, что если бы мы были на месте тех, кто знал о потребностях и нуж­дах этой сестры, то ни в коем случае не поступили бы подоб­ным образом. Я надеюсь, что вы никогда не будете страдать от угрызений совести, которые должны чувствовать те, кто настолько был занят собственными делами, что не пожелал взять на себя ответственность за дело сестры Мор. Да смилу­ется Бог над тем, кто настолько боится быть обманутым, что пренебрегает достойными, самоотверженными служителями Христовыми. В оправдание этого пренебрежения прозвучало замечание: “Мы столько раз обжигались, что опасаемся не­знакомых людей”. Разве наш Господь и Его ученики настав­ляли нас быть такими уж осторожными и не принимать стран­ников, чтобы не допустить ошибки и не обжечься, приняв недостойного человека?

Апостол Павел увещевает в Послании к Евреям: “Брато­любие между вами да пребывает” (Евр. 13:1). Не обольщай­тесь тем, что может наступить время, когда не будет необхо­димости в этом увещевании, когда прекратится братская лю­бовь. Апостол продолжает: “Страннолюбия не забывайте; ибо чрез него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Анге­лам” (Евр. 13:2). Прошу вас, читайте Мф. 25:31 и далее. Чи­тайте, собратья, эти тексты всякий раз, когда берете в руки Библию — утром и вечером. Благие дела, совершенные теми, кто войдет в Царство, были сделаны Христу в лице Его страж­дущего народа. Творившие добрые дела не думали, что они что-то сделали для Христа, они делали только то, что велело им чувство долга по отношению к страждущему человечеству. Стоящие же по левую сторону не осознали, что оскорбили Христа, пренебрегая нуждами Его народа. Но они упустили возможность сделать что-либо для Иисуса в лице Его святых, и из-за этого были ввергнуты в муку вечную. И один из явных пунктов, которым они пренебрегли, гласит: “Был странником, [б80] и не приняли Меня” (Мф. 25:43).

Все это характерно не только для Батл-Крика. Я опечале­на повсеместным эгоизмом, который мы замечаем среди тех, кто возглашает соблюдение субботы. Христос пошел приго­товить нам вечные обители, так неужели мы откажемся при­нять в своем доме Его в лице Его святых, у которых нет кры­ши над головой? Он оставил Свою обитель славы. Свое вели­чие и высокое положение, чтобы спасти погибшего человека. Он сделался нищим, чтобы мы обогатились Его нищетой. Он был унижен и оскорблен, чтобы возвысить человека и приго­товить ему дом, несравненный по красоте, вечный, как пре­стол Божий. Победители, которые в конце концов воссядут со Христом на престоле, будут следовать примеру Иисуса и доб­рохотно, радостно жертвовать для Него в лице Его святых. А те, которые не могут по доброй воле делать это, потерпят веч­ное наказание.