Глава 16. Взрослые, которые не имеют никакого понятия о важнейшем значении для ребенка двигательной активности

НЕПОНИМАНИЕ

Взрослые, которые не имеют никакого понятия о важнейшем значении для ребенка двигательной активности, стараются ограничить эту актив­ность, как будто она приводит к нарушениям в развитии. Даже ученые мужи и педагоги отвергают значение ак­тивной деятельности в построении человека. Но разли­чия между растениями и животными состоят в том, что первые связаны с постоянным местом обитания, в то время как вторые могут передвигаться. Как же можно думать о наложении ограничений двигательной активно­сти ребенка?

В подсознании взрослого существует образ: «Ребенок -это саженец, ребенок-это цветок», следовательно, «он не должен двигаться». Ребенка называют «ангелом», считая его существом, которое вряд может двигаться. Он дол­жен летать, но за пределами мира, в котором живут люди. Очевидно, что человеческие души слепы там, где проис­ходит выход за те узкие границы, которые психоанализ охарактеризовал как «частичная слепота» бессознательного в человеческом роде.

У этой слепоты очень глубокие корни, и потому только этим можно объяснить, что даже наука со своими точны­ми методами исследования оставляет без внимания это явление. Никто не оспаривает роль органов чувств в раз­витии интеллекта, а так как ценность интеллекта призна­на, то всем ясно, что страдающие глухотой, немотой и сле­потой сталкиваются в своем развитии с огромными труд­ностями. Безусловно, слух и зрение являются главными воротами интеллекта. Это интеллектуальные чувства. Обычно придерживаются мнения, что при всех прочих равных условиях интеллект глухонемого и слепого отста­ет от полноценного. Страдания, которым подвергаются глу­хонемые и слепые, по общему представлению, имеют осо­бый характер. Они совместимы с вполне совершенным физическим здоровьем. Но уж точно никому не пришла бы в голову абсурдная мысль лишить ребенка зрения и слуха и таким образом побудить к более быстрому усвое­нию интеллектуальной культуры и общественной морали. Никто не стал бы также утверждать, что нужно положиться на слепых и глухонемых в улучшении культуры.

Крайне трудно объяснить большинству людей, как важ­но движение для духовного и морального построения че­ловека. Человек, чьи деятельные органы в процессе его развития оказались бы повреждены силой извне, пригово­рен неизбежно отставать в развитии и стал бы более не­полноценным, чем если бы был лишен некоторых интел­лектуальных чувств.

Человек, который остается «пленником своего тела», страдает по-другому, трагичнее и глубже, чем слепой или глухонемой, потому что у него отсутствуют некоторые эле­менты окружающего мира, а значит, определенные внешние возможности развития. Но ум слепых и глухонемых обладает способностью приспосабливаться. Повышенная восприимчивость какого либо чувства может восполнить, по крайней мере, до высокого уровня недостающее чувство. Движение связано с самой личностью и ничем не может быть замещено. Человек, который не двигается, повреждает себя глубочайшим образом, отказывается от своей жизни, падает в бездну, превращает себя в пожиз­ненного заключенного и походит на изгнанных из рая пер­вых людей, которые попали в незнакомый мир, исполненные стыда и боли от неизвестных страданий.

Когда заходит речь о «мускулах», то представляют что-то механическое, какое-то двигательное устройство. Могло бы даже показаться, что мы удаляемся от понятия, о ко­тором мы говорили как о духе, противостоящем материи и всем механизмам. Придавая движению наибольшее зна­чение в развитии ума (а значит всего человека), чем интеллектуальным чувствам, мы низвергаем основополага­ющие представления.

Но глаз и ухо обладают некими механизмами. Ничто не может быть совершеннее «живого аппарата» - глаза. Конструкция уха - это тоже чудесное единое целое из ко­леблющихся связок и мембран, некая джаз-капелла, где есть все необходимые барабаны.

Но когда мы говорим о значении этого великолепного инструмента в построении ума, мы говорим не о его свойствах как механического аппарата, а о их использовании человеком. Посредством этих аппаратов он устанавлива­ет связь с миром и использует их в соответствии со свои­ми духовными потребностями. Природа, художественные произведения, звуки и голоса людей, - все эти разнообраз­ные впечатления доставляют нашему «я» наслаждение ду­ховной жизнью и необходимое питание для души. Только «я» может извлечь из всех чувственных впечатлений пользу для себя, оценить и вынести приговор. Какая бы цель была у наших органов чувств, если бы не «я», спо­собное видеть и наслаждаться?

Сами по себе зрение и слух незначимы, но личность, образующая и сдерживающая «я», наслаждается и рас­тет в процессе видения и слышания. Естественно предпо­лагать аналогичное и о движении. Без сомнения, движе­ние осуществляется посредством механических органов, хотя они и не являются зафиксированными механизмами, такими, как мембрана барабанной перепонки или хруста­лик глаза. Но основная трудность механической жизни и, следовательно, воспитания состоит также и в том, чтобы «я» могло владеть своими двигательными органами и оживлять их, контролируя каждое действие, совокупность которых выше всей существующей действительности и функций вегетативного бытия.

«Я», которое не в состоянии выполнить эти основопо­лагающие условия, разлагается, подобно инстинкту, отде­ленному от тела, которое он должен оживить и у которого не стало больше цели.

Date: 2015-11-13; view: 252; Нарушение авторских прав