Логика Канта

Рассмотрим те положения, из которых исходит Кант и на которых основывается его теория познания.

Он исходит прежде всего из деления признаков понятия на существенные (adesentiani pertinentia) и несущественные (extra-essentialia). Существенные признаки он подразделяет на существенные элементы (essentialia constitutisa), которые все заключаются в субъекте суждения, и на следствия (rationata).

Несущественные же признаки, отличительной особенностью коих Кант считает то, что они констатируются эмпирически, он подразделяет на внутренние (modi) и внешние (relationes).

Из этого деления признаков понятия вытекает принимаемая Кантом классификация суждений. Он делит суждения прежде всего на эмпирические (апостериорные) и не зависимые от опыта, «чистые» (априорные).

Наряду с этим он принимает второе деление суждений на: 1) абсолютно-идентичные, в которых понятие субъекта просто повторяется в предикате (их формула: «А = A», и они представляют собой просто тавтологию), 2) реально-идентичные, которые Кант называет аналитическими, и 3) синтетические суждения.

В аналитических суждениях в отличие от абсолютно-идентичных предицируется о субъекте суждения один из элементов его понятия. Например, суждение «золото есть золото» есть абсолютно-идентичное, а суждение «золото желто» есть релятивно-идентичное, аналитическое. Понятие А имеет признаки а, р, у, которые конституируют понятие A.

В аналитических суждениях о понятии субъекта высказывается один из конституирующих его признаков. Синтетические суждения, в отличие от аналитических, расширяют наше знание о субъекте суждения, обогащая это знание новыми признаками, даваемыми в предикате. Таково, например, суждение «золото имеет свою специфическую тяжесть 19,5».

Через комбинирование двух приведенных выше делений у Канта получаются четыре вида суждений: 1) аналитические апостериорные, 2) аналитические априорные, 3) синтетические апостериорные и 4) синтетические априорные. Но первый случай оказывается лишь чисто воображаемым, так как ни одно аналитическое суждение не является эмпирическим, остальные три случая Кант признает действительными.

Аналитические суждения, по Канту, имеют своей формулой не «А=A» (это формула тавтологических, т. е. абсолютно-идентичных, суждений), но они имеют своей основой формальнологический закон противоречия, который Кант формулирует следующим образом: «Ни одной вещи не присущ предикат, ей противоречащий».

Третий вид суждений – синтетические апостериорные – суть обычные опытные суждения, и они могут быть либо единичными, либо общими (обладающими эмпирической общностью).

Наконец, четвертый вид суждений – синтетические априорные. Их возможность составляет проблему, решение которой служит задачей «Критики чистого разума».

Основной вопрос теории познания-сам Кант формулирует следующим образом: как возможны синтетические суждения a priori? Под синтетическими априорными, суждениями он понимает такие, в которых одно понятие находится в необходимой связи с другим понятием, не содержащимся в нем.

Главная проблема теории познания Канта – проблема возможности априорных синтетических суждений – расчленяется прежде всего на два вопроса: 1) о психологической возможности синтетических суждений a priopi и 2) о логической состоятельности этих суждений. Первый вопрос есть «вопрос факта» (quaestio facti), второй есть «вопрос права» (quaestio juris).

Файхингер основную цель «Критики чистого разума» Канта усматривает в решении двух вопросов: 1) как возможно совершенно чистое познание a priori и 2) как возможен опыт, заключающий в себе общие и необходимые элементы?

Наряду с решением вопроса о синтетических априорных суждениях Кант стремится показать, как самый опыт становится «объективным» всеобщим и необходимым через привходящие в него априорные добавления. Куно Фишер показал, что философия Канта, по замыслу его автора, стремится быть «теорией опыта». Но понятию «опыт» Кант дал специфическое объективно-идеалистическое значение, и этим он внес путаницу в дальнейшее развитие буржуазной философии.

Вопрос о возможности синтетических суждений a priori является центральной проблемой философии Канта. Кант констатирует, что такие суждения имеются в математике, в «чистом естествознании» и в «метафизике». «Критика чистого разума» стремится доказать, что эти суждения имеют познавательную значимость в математике и чистом естествознании, но не имеют познавательной силы для метафизики, которая выходит за пределы опыта и имеет дело со сверхчувственным миром. Кант развивает учение, что пространство и время как априорные формы чувственного созерцания являются условиями возможности математики как науки и возможности ее применения к предметам. Суждения чистого естествознания, по учению Канта, также имеют познавательное значение, поскольку условиями их возможности являются такие априорные формы, как категории рассудка. Но суждения метафизики лишены познавательной ценности, поскольку идеи разума не являются необходимыми условиями возможности опыта.

Критериями априорного знания Кант признает необходимость и всеобщность. Этих двух признаков достаточно, чтобы отличить априорное знание от апостериорного. В этом учении Канта сказывается его платонизм. Именно в диалоге Платона «Теэтет» всеобщность и необходимость впервые фигурируют как критерии разумного познания, которое одно только гарантирует полную достоверность и абсолютную истинность суждений. У Платона и у Канта иад опытным знанием возвышается априорное знание, единственно обладающее строгой всеобщностью, необходимостью, безусловной достоверностью.

Возражая Канту, Ибервег и Риттер в своих работах по логике указывали, что строгая всеобщность присуща и полной индукции, а Джон Стюарт Милль доказывал, что и эмпирическое знание может иметь признак необходимости.

Ход доказательства существования априорного знания у Канта Ибервег излагает следующим образом: опыт никогда не дает истинно всеобщего знания, и если в знании имеется истинная всеобщность, то она должна быть не эмпирической, а априорной, но так как действительно существуют строго всеобщие суждения, то, следовательно, они априорны. Критикуя Ибервега, Риль говорит, что он все кантовское доказательство «поставил вверх ногами». По Рилю, всеобщность и необходимость знания у Канта есть не основа аргументации, а проблема: она сама не есть основание доказательства. Не от всеобщности Кант умозаключает к априорности, но наоборот. Предпосылка всеобщенеобходимого знания вовсе не есть для Канта несомненный факт. Рассматривая этот спор между Ибервегом и Рилем, Файхингер говорит, что на самом деле Риль, а не Ибервег ставит вверх ногами доказательство Канта.

В действительности все построения у Канта покоятся на произвольных предпосылках, принимаемых без доказательства, и именно такими произвольными предпосылками являются у него-прежде всего его идеалистическое понятие об опыте и рационалистическое понятие об абсолютной необходимости и всеобщности.

Априорное знание, которым, по учению Канта, обладает субъект, состоит из следующих видов: 1) формы чувственного созерцания (пространство и время), 2) категории рассудка, 3) идеи разума, 4) аналитические суждения и 5) синтетические суждения, как, например, «все, что происходит, имеет причину».

Спор о том, является ли главной целью «Критики чистого разума» выяснение наличия априорных форм познания и их значимости или ограничение возможного познания областью опыта, по нашему мнению, должен быть решен следующим образом. В первом издании «Критики чистого разума» (178П Кант преследовал цель опровергнуть скептицизм Юма и защитить всеобщность и необходимость основных положений научного знания и ввиду этого ставил своей главной задачей исследование априорных форм познания. Во втором же издании «Критики чистого разума» (1787), когда он уже вынашивал идеи, развитые им в «Критике практического разума», Кант свою главную задачу видит в ограничении человеческого познания пределами возможного опыта и в урезывании прав теоретического разума. Сам Кант в предисловии ко второму изданию «Критического разума» говорит, что цель этого сочинения заключается в ограничении области знания для того, чтобы очистить место для веры. Но обе эти задачи – ограничение прав теоретического разума и доказательство наличия и правомерности априорных форм познания – вытекают из одной основной задачи, которую себе поставил Кант, – из стремления примирить эмпиризм и рационализм, найти компромиссное решение их противоположности.

Кантовское деление суждений на аналитические и синтетические часто критиковали с той точки зрения, что психологически одно и то же суждение для одного человека может являться аналитическим, а для другого синтетическим в зависимости от объема имеющихся у них знаний: для одного суждение будет расширять его знание о данном предмете, для другого – раскрывать имеющееся уже у него знание о нем. С этой точки зрения даже для одного и того же человека в одно время данное суждение будет синтетическим, а затем, после обогащения его знания о предмете, это же суждение станет аналитическим.

Такая критика не попадает в цель, поскольку у Канта различие аналитических и синтетических суждений основывается не на их психологическом генезисе, а на гносеологической их природе, именно на характере их обоснования: аналитические суждения имеют только формальнологическое обоснование, являясь лишь новой формой выражения данной мысли, раскрывающей то, что в ней имеется, тогда как синтетические суждения приносят нечто новое, а не дают лишь новую форму данной мысли.

Кантовское деление синтетических суждений на априорные и апостериорные несостоятельно, так как все суждения без исключения имеют в конечном счете эмпирическое происхождение, являясь отражением действительности (в том числе и математические положения).

Самым важным и в то же время наиболее трудным вопросом в «Критике чистого разума» Кант считал трансцендентальную дедукцию категорий Будучи не удовлетворен изложением этой проблемы в первом издании «Критики чистого разума», он переработал заново этот раздел во втором издании и еще по-иному изложил этот вопрос в «Пролегоменах».

В «Пролегоменах» Кант в исследовании этого вопроса идет аналитическим путем. Он исходит из констатирования факта существования научного познания и исследует, каковы те необходимые условия, при которых только этот факт может существовать.

Кант приходит к положению, что имеется ряд априорных синтетических суждений, безусловно значимых для всех явлений природы. Эти суждения в своей совокупности образуют чистое естествознание, и для последнего необходимой предпосылкой является наличие категорий как форм мышления, имеющих познавательную значимость для всех явлений природы, для всей области чувственного созерцания.

В отличие от «Пролегомен» в первом издании «Критики чистого разума» Кант в трактовке трансцендентальной дедукции шел синтетическим путем. Здесь он исходит из наивысших условий познания.

Кант понимает категории как чистые априорные понятия рассудка, которые происходят не из опыта, а из самой познавательной способности человека. Однако, категории не являются врожденными, и возникают в связи с опытом. В признании категорий рассудка, не имеющими опытного происхождения, Кант находится под влиянием юмовской критики понятия причинности, но в признании их априорного характера он выходит за пределы скептицизма Юма. Кант считает, что функцией категорий рассудка является синтез, связывание в единое целое различных представлений, приведение многообразия к единству. Но, по его мнению, соединение многообразия не дано в самих объектах чувственного созерцания и не воспринимается пассивно, но является активным действием самого рассудка.

В этом Кант следует Локку, который также учил, что опыт дает нам лишь отдельные разрозненные ощущения, которые связываются в сложные целостные образования активной самодеятельностью души. Кант считает, что познание есть соединение многообразия в единство, анализ всегда предполагает предварительный синтез, рассудок разлагает лишь то, что он сам ранее связал. Синтез может осуществляться рассудком различными способами, и этих способов столько, сколько имеется у нас категорий рассудка.

Задача метафизической дедукции у Канта заключается в полном перечислении категорий рассудка, а задача трансцендентальной дедукции – изучить наши способы познавания предметов, поскольку эти способы априорны. Метафизическая дедукция устанавливает тот факт, что мы обладаем априорными формами познания (формами чувственного созерцания и категориями рассудка), трансцендентальная же дедукция трактует вопрос, какое мы имеем право применять эти априорные формы познания, являющиеся формами нашей собственной познавательной способности, к предметам опыта Именно этот вопрос о праве (quod juris) применения субъективных форм к объективному содержанию и служит той задачей, которую должна разрешить трансцендентальная дедукция.

Трансцендентальная дедукция должна раскрыть объективную значимость субъективных форм познания Перед Кантом встает здесь сложная и трудная задача потому, что ему чуждо материалистическое учение об отражении сознанием объективной действительности, в силу чего и самые формы познания отражают отношения, существующие в объективной действительности Для Канта закрыт этот путь объяснения процесса познания, и поэтому он вынужден строить сложное искусственное объяснение в виде трансцендентальной дедукции.

В трансцендентальной дедукции Кант ставит вопрос: на каком основании субъективным формам познания мы приписываем объективную значимость Другими словами: каким образом субъективные условия мышления являются условиями возможности всякого познания.

Кант полагает, что объективная познавательная значимость категорий рассудка будет доказана, если удастся показать, что конкретное эмпирическое понятие о предмете основывается на чистом априорном понятии «предмета вообще», для которого необходимыми условиями являются категории рассудка.

В трансцендентальной дедукции главным является вопрос о том, каким образом рассудок может познавать независимо от опыта и насколько простирается это независимое от опыта познание Другой вопрос, разбираемый в ней и имеющий в ней лишь второстепенное значение, есть вопрос о субъективных источниках априорного познания Исследующая его субъективно-психологическая дедукция в первом издании «Критики чистого разума» предпосылается основному вопросу трансцендентальной дедукции.

Кант говорит о трояком синтезе, производимом рассудком при посредстве его категорий- 1) синтез аппрегензии, 2) синтез репродукции и 3) синтез рекогниции.

Во-первых, по учению Канта, всякое представление, поскольку оно дано в одном мгновении, является абсолютным единством. Но всякое чувственное созерцание заключает в себе многообразие. Чтобы из этого многообразия получилось единство созерцания, необходимо пробежать все это многообразие и схватить его целиком, и это Кант называет синтезом аппрегензии. Синтез аппрегензии соединяет множество впечатлений, образуя созерцание многообразия в одном предмете.

Но синтеза еще недостаточно, чтобы возникло единство созерцания, единого образа и взаимной связи. Для этого необходимо, чтобы к синтезу аппрегензии присоединился еще синтез репродукции. Совместное воспринимание многообразия во времени, чтобы при этом было достигнуто целостное единство, требует постоянной репродукции впечатлений, которые более уже не присутствуют в данный момент Хотя последних уже нет «налицо», но они должны репродуцироваться. Чтобы свести многообразие к единству, необходимы оба эти синтеза – синтез аппрегензии и синтез репродукции Эти два синтеза неразрывно связаны между собой. Кроме них, требуется еще синтез рекогни-ции, т е. отождествление репродуцированных представлений с прошедшими. Без этого всякое репродуцированное представление казалось бы новым.

Необходимым условием всего этого тройного синтеза является трансцендентальное единство сознания, но пока еще это единство предстает перед нами как субъективное, а чтобы от этого перейти к объективному единству самосознания, необходимо вступить на иной путь – путь исследования Кант переходит к учению о трансцендентальной апперцепции как объективному единству самосознания Поскольку он подходит идеалистически к вопросу, он принимает, что у нас есть только многообразие наших представлений, но самого предмета, соответствующего этим представлениям, мы не имеем Поэтому единство, создающее из многообразия впечатлений единое целое, может быть только формальным единством сознания. Лишь в том случае, если мы связали многообразие созерцания в синтетическое единство в форме понятия, мы имеем «предмет» и познаем его.

Синтетическое единство предмета, по учению Канта, есть чисто формальное единство сознания, поскольку оно порождается синтетической деятельностью сознания Так, Кант приходит к выводу, что возможность познания предметов требует формального единства сознания. И отсюда он заключает, что в основе эмпирически-субъективного психологического единства сознания лежит отличная от него по своей природе трансцендентальная апперцепция, являющаяся необходимой формой «сознания вообще». Она является наивысшим условием возможности познания предметов вообще.

По учению Канта, всякое эмпирическое сознание имеет в качестве своей необходимой формы «сознание вообще», которое он называет трансцендентальным синтетическим единством апперцепции, или – короче – трансцендентальной апперцепцией. Основная мысль учения Канта о трансцендентальной апперцепции состоит в том, что всякое отдельное эмпирическое сознание является общим для всех людей познанием, так как в каждом эмпирическом сознании многообразие впечатлений связано по всеобщим, единым для всех сознаний, законам. То, что является всеобщим, необходимым и закономерным для всякого сознания, Кант называет объективным.

Таким образом, по Канту, объективно все то, что относится к «сознанию вообще». Трансцендентальная апперцепция объективна, потому что она едина, всеобща и необходима для всех людей. В этом учении Канта имеются точки соприкосновения с учением ибн-Рошеда об едином, всеобщем для всех людей, разуме, с его учением о том, что все люди познают лишь постольку, поскольку они участвуют в этом всеобщем разуме.

По учению Канта, нам дается лишь многообразие впечатлений, а предметы созидаются из них нашим рассудком. Трансцендентальное единство апперцепции имеет, по учению Канта, объективный характер, так как оно является основой объективного синтеза, порождающего предметы. Единство опыта и его закономерности имеют своим источником трансцендентальное единство апперцепции.

Порядок, правильность, закономерность явлений, называемых природой, Кант считает не принадлежащими самим явлениям, но привносимыми нашим рассудком добавлениями к тому, что дано нам в чувственном созерцании. Правила, по которым совершается тот синтез, который из не связанных в единство данных чувственного восприятия созидает «опыт», «природу» с их единством и закономерностями, Кант называет категориями рассудка.

В трансцендентальной аналитике Кант поставил задачу доказать, что категории рассудка имеют объективное значение, так как они составляют необходимое условие возможности всех предметов возможного опыта. В основном его аргументация сводится к тому, что если бы мы не обладали рассудком с его категориями, то для нас не существовала бы природа со своими законами, а был бы только хаос ощущений, т. е. беспорядочное, бессвязное множество чувственных впечатлений. Относя связность явлений природы, их упорядоченность и закономерность за счет деятельности самого познающего субъекта, Кант ставит на голову подлинное отношение между субъектом и объектом познания, между логикой вещей и логикой идей.

Трансцендентальная аналитика Канта развивает учение о том, что все наши понятия и суждения о внешнем мире образуются на основе категорий рассудка – чистых априорных понятий.

Всякий мыслимый предмет имеет свое определенное количество и качество, находится в определенном отношении к другим предметам и представляет определенный способ существования (модальность). Это вытекает из организации нашего ума, обладающего необходимыми категориями рассудка. Эти категории, проистекающие из самой организации познающего субъекта, имеют для него необходимое и всеобщее значение и применяются им ко всему материалу внешнего опыта. Но эти категории рассудка, по учению Канта, не применимы к вещам в себе, т. е. к бытию, как оно существует само по себе.

Дедукция категорий рассудка у Канта исходит из того положения, что знать или иметь познание, значит связывать определенным образом данные единичные факты. Без такого связывания отдельных фактов не может быть познания объекта. Решая вопрос, каковы те связи, которые лежат в основе познания объектов, Кант оставляет в стороне физиологические и психологические процессы, производящие этот синтез данного многообразия в единый объект.

Для того, чтобы получилось самое простое представление о каком-либо объекте, необходим, по учению Канта, предварительный синтез. Прежде всего в нашем сознании происходит пассивная рецепция чувственного материала, но она сама по себе дает лишь отдельные изолированные, разрозненные данные, которые должны быть связаны между собой и приведены в определенную закономерную связь.

Чтобы связать разрозненные данные чувственного восприятия в единый целостный опыт, необходима, по мнению Канта, деятельность рассудка, совершающаяся определенными способами и вносящая свои законы в опыт. Рассудок есть законодатель природы – таково идеалистическое основоположение теории познания Канта. Синтез элементов опыта, по учению Канта, никогда не дан, он всегда является самодеятельностью познающего субъекта. Кант учит, что рассудок создает природу, законы природы суть законы самого рассудка, и, когда субъект познает законы природы, он открывает лишь то, что ранее он сам бессознательно вложил в природу.

Объект опыта, объект природы, по Канту, состоит из двух различных гетерогенных частей: из того, что дано ощущениями (что произведено воздействием внешних предметов на нас), и из того, что привнесено самим субъектом (априорными формами познания, присущими самому субъекту). Все, что относится к оформленности опыта, его синтезам, связям и закономерностям в природе, все это, по Канту, привнесено самим познающим субъектом, и в этом смысле можно сказать, что природа, опыт есть конструкция, построение духа, создавшего природу из данного ему материала. Не наше познание, не наше мышление согласуется с природой, отражая ее, а, наоборот, природа – в своей формальной стороне – согласуется с формами и законами нашего мышления – таково идеалистическое извращение истинного положения вещей, развиваемое Кантом в его критической трансцендентальной философии.

Разделив категории рассудка на четыре вида (количество, качество, отношение и модальность), Кант каждый из этих видов подразделяет на три подвида, и таким образом получается его таблица 12 категорий.

I. Категории количества: 1) единство, 2) множество, 3) все общность.

II. Категории качества: 1) реальность, 2) отрицание, 3) ограничение.

III. Категории отношения: 1) субстанция и акциденция,

2) причина и действие и 3) взаимодействие.

IV. Категории модальности: 1) возможность, 2) существование и 3) необходимость – с их противоположностями: невозможностью, несуществованием и случайностью.

В основу этой своей таблицы категорий Кант положил формальные различия суждений. Он полагал, что если он будет руководствоваться принятым в формальной логике делением суждений, то он получит исчерпывающий перечень категорий рассудка, так как суждение является специфической функцией рассудка. Категорий рассудка столько же, сколько форм суждения. Чтобы выдержать повсюду трехчленное деление, Кант вводит в деление суждений по качеству, наряду с утвердительными и отрицательными суждениями, еще особый вид «бесконечных» суждений, в которых субъекту приписывается отрицательный предикат (S est non-P).

В остальном в делении суждений по формальным признакам Кант следует общепринятой в формальной логике схеме.

Кантовская таблица категорий рассудка подвергалась критике в последующей философии. Правильно указывалось, что она не охватывает во всей полноте предельно общих понятий, отражающих самые общие отношения действительности. Другие, напротив, находили излишними те или иные принятые Кантом категории.

Так, Шопенгауэр был того мнения, что все кантовские категории, за исключением категории причинности, являются пустыми выдумками. Паульсен делал еще исключение для категории субстанции. Он отмечал, что сам Кант, когда ему нужно было привести примеры категорий, всегда приводил только эти две.

Кант признает наличие у теоретического разума (в широком смысле этого слова) двух функций: во-первых, теоретический разум совершает умственные операции над данными чувственного восприятия и, во-вторых, он имеет в качестве объектов своего исследования _то, что не принадлежит чувственному миру, – умопостигаемый мир. Но познавательное значение, по учению Канта, имеют лишь операции разума над данными чувственного опыта, а когда человеческий разум начинает рассуждать о том, что выходит за пределы чувственного опыта, он неизбежно впадает в паралогизмы, запутывается в неразрешимых противоречиях и строит не имеющие никакой познавательной значимости мнимо научные метафизические теории.

Предпосылкой учения Канта о познании является господствовавший в XVII-XVIII вв. в Западной Европе взгляд на математику как на образец для всех наук и в особенности для философии. Подчеркиванием строгого научного метода в математике ее положения признавались неопровержимыми абсолютными истинами. Даже Юм со своим крайним скептицизмом не оспаривал истинности математики. И Кант также был убежден в превосходстве математического знания. Он говорил, что в каждой науке столько истины, сколько в ней математики, и заявлял, что психология никогда не станет подлинной наукой, так как к явлениям сознания неприменимы математические формулы.

В отличие от скептиков Кант исходит от признания возможности познания и ставит лишь вопрос об условиях возможности познания и его границах.

Взгляд на математику как на идеал науки, свойственный XVII-XVIII столетиям, имел своим основанием то, что в то время математические науки достигли наибольшего развития и совершенства. Этот взгляд на математику в то время разделяли и материалисты, и идеалисты, и рационалисты, и эмпирики.

Кант в своей «Критике чистого разума» исходит из этого взгляда и прежде всего ставит вопрос, в чем источник всеобщего и необходимого характера математического знания.

Метод критики Канта априорный: он исходит из общих принципов, а не из фактов, не из наблюдения данных опыта. В этом методе Канта центральное место занимает понятие «априори». Что оно означает? Спорили о том, придерживается ли Кант логического или психологического понимания a priori.

Шопенгауэр, Фриз, Апельт и другие философы высказывались за психологическое понимание a priori; Фихте, Шеллинг, Гегель и др. – за логическое. Сторонники психологического понимания утверждали, что различие между априорным и апостериорным, по Канту, основано на психологической природе человеческой способности познания и психологическом различии самих представлений. Сторонники же логического понимания кантовского a priori указывали как на специфическую особенность метода Канта на применение чисто логического, а не психологического анализа.

И действительно, метод Канта принципиально исключает психологическое наблюдение. В этом, как отметил Бенеке, заключается отличие кантовской теории познания от предшествовавших ей. При этом Кант, отмечает Бенеке, изгоняет умозрение, оперирующее чистыми понятиями, из передней двери, чтобы затем впустить его через заднюю дверь. Бенеке и Фриз подвергли априорный метод Канта резкой критике.

Во втором издании «Критики чистого разума» Кант различает виды a priori: абсолютное и релятивное, чистое и смешанное.

Кант употребляет термин «опыт» иногда в более широком обычном значении, иногда в более узком, в котором понятие «опыт» выступает в особом смысле, специально данном ему Кантом. Во втором значении в понятие «опыт» входят как существенные его признаки всеобщность и необходимость.

Именно в этом смысле Кант отличает «суждения опыта» от «суждений восприятия». Суждения восприятия по Канту, имеют силу только для данного индивида и даже только для того или иного временного состояния его, тогда как суждения опыта общезначимы, имеют значимость всегда для всех индивидов. Суждения восприятия субъективны, случайны и зависят от воспринимающего. Суждения опыта объективны, всеобщи и необходимы. Но объективность у Канта понимается в духе объективного идеализма, а не материалистически: для него объективно то, что существует в общем сознании.

Опыт в собственном смысле, по Канту, есть обработанный рассудком материал ощущений. В опыте Кант различает форму и материю. Материей опыта являются ощущения, форму же его образуют пространства и время (формы чувственного созерцания) и категории рассудка. В опыте форма и материя, мыслимые в отдельности сами по себе, не более как чистые абстракции. Поскольку, по учению Канта, априорные формы и апостериорное содержание в опыте всегда сосуществуют и образуют неразрывное единство, границы между априорным и апостериорным познанием в философии Канта, как отмечает Льюис, становятся текучими и расплывчатыми.

Понятие опыта у Канта не является материалистическим, поскольку у него опыт понимается не как отражение объективной действительности. Опыт выступает здесь в объективно-идеалистическом понимании как нечто присущее общему сознанию, и лишь в учении о том, что чувственное содержание опыта (ощущения) есть продукт воздействия вещей в себе на познающего субъекта, заключается слабая материалистическая тенденция, которая заглушается тем моментом системы Канта, который утверждает непознаваемость вещей в себе. Мир опыта, мир явлений отрывается от мира вещей в себе, от подлинной объективной действительности.

По учению Канта, опыт состоит из чувственного содержания и формальных элементов, которые синтезируют и организуют чувственное содержание, внеся в него определенный порядок и системность. Давид Юм отрицал существование опыта в том смысле, в каком его понимал Кант, т. е. Юм отрицал всеобщность и необходимость опыта, в особенности же он возражал против признания обусловленности опыта категорией всеобщей причинности. Кант думал, что он разгромил скептицизм Юма тем, что внес принцип причинности в самое понятие опыта, признал принцип причинности условием самой возможности опыта как такового.

Кант отрицал не только познание всего того, что выходит за пределы возможного опыта, но отрицал также возможность научного познания внутреннего опыта, отрицал, как уже выше было отмечено, психологию как науку. Основанием для этого у него служит тот довод, что внутренний психический мир имеет лишь одну априорную форму времени, которая является единственной универсальной формой. Но к внутреннему психическому миру, по мнению Канта, не применимы категории рассудка, ob частности категория причинности, а потому он не познаваем.

О психических явлениях, по Канту, можно лишь сказать, что они представляют собой непрерывный поток одного измерения и что к ним не приложима априорная форма пространства и категории рассудка. Априорные принципы, являющиеся условием возможности познания, по Канту, относятся только к внешнему протяженному миру.

Однако, отрицая наличие априорных элементов в психике, Кант тем самым подрывает собственное учение, поскольку, по его учению, априорные формы суть достояние самого познающего субъекта, т. е. их источник – в самой познавательной способности человека. И в своей «Критике чистого разума» он прибегает к психологическим понятиям и к психологическому анализу вопреки своему отрицанию научного характера психологии. Это противоречие в философии Канта связано с тем, что внешний мир опыта (природу) он считает сконструированным самодеятельностью духа, но распространить эту точку зрения на психическое значило бы, что дух сконструировал самого себя, создал себя.

Одно из толкований критической философии Канта считает самым главным в ней гносеологический идеализм (феноменализм) – учение о том, что наше познание никогда не в состоянии проникнуть в область объективной действительности и всецело ограничено рамками нашего сознания. Это толкование считает основным вопросом философии Канта – вопрос о границах человеческого познания, т. е. основной задачей «Критики чистого разума» признается решение того самого вопроса, который ранее был поставлен Локком в его труде «Опыт о человеческом разуме». Главная мысль «Критики чистого разума», с этой точки зрения, состоит в утверждении, что познание возможно только в пределах чувственного опыта, познание же вещей в себе невозможно. Из более ранних философов так понимали «Критику чистого разума» Гарве, Федер, Мейнерс, из последующих – Бенно Эрдман.

Другие видят центр тяжести «Критики чистого разума» в априоризме, трансцендентализме, учении об априорных формах, являющихся всеобщими и необходимыми условиями возможного опыта.

Критическую философию Канта как априорную теорию опыта в особенности истолковывает Коген. Априоризм Канта толкуется то в психологическом смысле (И. Мейер, Ф. А. Ланге, Либман), то в трансцендентально-логическом (Виндельбанд, Куно, Фишер). С этим находится в связи противоположность между антропологическим (психологическим) и трансцендентальным (чисто логическим) пониманиями априорного у Канта. Первого взгляда держатся Фриз и И. Мейер, второго – Фихте, Шеллинг, Гегель, Куно Фишер, Коген.

Гербарт и Шопенгауэр толковали философию Канта как феноменализм, признающий, однако, познание вещей в себе. Фриз считал философию Канта феноменализмом, соединенным с априоризмом. Бенеке целью своей философии ставил развитие эмпиризма кантонской философии. Он считал главной мыслью критицизма Канта утверждение, что познание сущего вытекает из созерцания, а не из понятий.

Наряду с искажениями философии Канта, являющимися результатом одностороннего раздувания той или иной стороны ее, были и совершенно ошибочные толкования ее. Так, Эбергард приписывал Канту отрицание всякого априорного знания и утверждал, что у Канта полный эмпиризм, Гамани отнес Канта к мистикам, Фолькельт – к метафизикам-рационалистам. Паульсен и Адикес считали, что Кант в своей критической философии является, в основном, последователем монадологии Лейбница. Паульсен полагает, что главная цель «Критики чистого разума» дать обоснование всеобщего и необходимого научного знания, в первую очередь математического естествознания; наряду с этим «Критика чистого разума», по мнению Паульсена, преследует и другую цель: защитить метафизический идеализм, обосновать возможность познания вещей в себе, понимаемых в качестве духовных монад. Шааршмидт высказал мнение, что основной идеей критицизма Канта является идея свободы. Столь велика разноголосица в понимании критической философии Канта.

Можно отметить, что те, кто считали себя последователями Канта, исходили из его трансцендентальной эстетики (Шопенгауэр), другие – из его трансцендентальной аналитики (марбургская неокантианская школа), третьи – из его «трансцендентальной диалектики» (Файнгер, автор философии des Als-ob – «как если бы»), близкой к прагматизму; четвертые – из «Критики практического разума» (Паульсен). Английский ученый Кард говорит, что в критицизме Канта имеют одинаково важное значение и его трансцендентальная аналитика, и его трансцендентальная диалектика, и объясняет это двойственным отношением Канта как к Лейбницу, так и к Юму. О том, что платонизм является основной тенденцией критицизма Канта, говорят Лаас и Вильденбанд.

Платонизм у Канта – в его учении об априорных всеобщих и необходимых синтетических суждениях, об их неопытном происхождении и не зависимой от опыта познавательной значимости. Априорными синтетическими суждениями Кант считает все положения математики и «чистого естествознания», а также логики.

От трансцендентальной логики, составлявшей часть теории познания, Кант отличал общую формальную логику, курс которой он в течение ряда лет читал в Кенигсбергском университете. Один из студентов, слушавших его лекции по логике, Г. Б. Еше (Jasche), ставший впоследствии профессором Деритского университета, обработал свою запись лекций Канта в качестве учебника логики и опубликовал еще при жизни Канта в 1800 г. – сочинение «Логика Канта». Поскольку Еше не придерживался порядка изложения Канта и не преследовал цели дать буквальное изложение его лекций, эта его книга не может рассматриваться как сочинение самого Канта, но в общем в ней правильно изложены кантовские логические идеи.

В этой книге введение озаглавлено «О понятии логики», речь идет здесь о предмете и задачах логики по Канту.

По этому вопросу Кант развивал следующие положения.

Все в природе происходит по определенным правилам, так как вся она, собственно, есть связь явлений по правилам. И человеческий рассудок в своих действиях тоже связан правилами. Но правила мы можем применять, не сознавая их. Так, не зная грамматики, люди говорят по правилам грамматики, хотя и не сознают их.

Изучение правил, по которым действует рассудок, и составляет задачу логики, однако, по мнению Канта, логика должна изучать лишь правила «рассудка вообще», лишь априорные, не зависимые от опыта правила мышления, которые необходимы при всяком употреблении рассудка, а не определенные правила употребления его в тех или иных науках.

По определению Канта, логика есть наука о необходимых законах. Кант выдвигает идею логики, изучающей форму мышления в отрыве от его содержания, т. е. независимо от объектов мышления. Соответственно такому пониманию он заявляет, что логика служит основой всех остальных наук и проводником для правильного употребления рассудка, но она не может быть органом наук, не может служить указанием, как открывать научные истины в той или иной области знания, поскольку объекты и источники наук остаются вне поля зрения логики. В отличие от логики математика, по Канту, есть орган наук.

Кант выступает против Бэкона, считавшего задачей логики открытие приемов нахождения новых научных истин. По Канту, задача логики – служить не расширению знаний, а давать правила для исследования состоятельности положений любой науки. При этом Кант ссылается на канонику Эпикура, которая якобы носила характер такой формальной логики. На самом же деле Эпикур со своей школой в понимании задач логики был единомышленником Бэкона и противником тех положений, которые выдвигает Кант. Здесь у Канта сказывается недостаточное знакомство с историей древней философии.

Кант говорит, что логика есть канон, а не органон, поскольку она есть наука о необходимых законах мышления, являющихся условиями, при соблюдении которых рассудок не противоречит самому себе. Правильное мышление он определяет как мышление непротиворечивое. У Канта намечается нормативистическое понимание логических законов мышления. По его учению, логические законы мышления говорят не о том, как действует рассудок, но о том, как должно мыслить. Поэтому он резко отмежевывает логику от психологии мышления и от всякого опыта вообще. Логика, по его мнению, имеет дело не с фактами, а с долженствованием.

Кант предпосылает изложению системы логики краткий обзор истории логики.

Признавая «отцом логики» Аристотеля, Кант находит, что «Аналитика» Аристотеля изложена как органон истины, что он считает ошибочным. Заслугу Аристотеля он видит в том, что тот охватил все содержание логики, так что после Аристотеля логика не могла более обогащаться по содержанию, ей оставалось лишь совершенствоваться в отношении точности, определенности и отчетливости. Логика, по мнению Канта, принадлежит к числу тех немногих наук, которые сразу достигли такого устойчивого состояния, что уже более не изменяются. Это мнение Канта о неизменности логики разоблачает Энгельс.

Согласно Канту, Аристотель якобы «не упустил ни одного момента рассудка и в этом отношении мы лишь точнее, методичнее и аккуратнее»[85]. Ввиду этого многие (в том числе и М. Каринский) относят Канта к аристотелевскому направлению в логике. Но на самом деле логика Аристотеля принципиально отлична от логики Канта.

Логика Канта в отличие от аристотелевской является чисто субъективной и сугубо формалистичной, и ее философской основой является идеализм. Сам Кант критикует Аристотеля за то, что тот в своей логике «почти все сводит к пустым тонкостям»[86]. (Здесь, очевидно, Кант имеет в виду данную им ранее критику аристотелевской силлогистики). От Аристотеля Кант переходит прямо к своим современникам: Ламберту и др. Он не находит нужным даже упомянуть о Франциске Бэконе. Кант оспаривает мнение тех, кто полагает, что «Органон» Ламберта весьма обогатил науку логику. То, что внес Ламберт в логику, представляет собой тонкости, не имеющие якобы существенного применения. (Следовательно, идея логического исчисления прошла мимо Канта).

Касаясь ученых нового времени, Кант считает, что лишь Лейбниц и Вольф продвинули вперед общую логику. Логика Вольфа, по мнению Канта, лучшая из имеющихся, Баумгартен же изложил ее в более концентрированном виде, а Мейер составил комментарии на Баумгартена. Из современных ему авторов логических трактатов Кант упоминает еще Крузиуса, которого он упрекает в том, что он не понимает задач логики и переходит границы логики, включая в нее метафизические основоположения, и, кроме того, принимает ошибочный критерий истины.

Система формальнологических законов мышления у Канта сводится к трем основоположениям. Первым и наивысшим основоположением является закон противоречия и тождества. Кант объединяет законы противоречия и тождества, считая закон тождества оборотной стороной закона противоречия, указывая, что запрещение противоречия есть вместе с тем требование от знания быть согласным с самим собой. Это, по Канту, – отрицательная и положительная стороны по существу одного и того же основоположения. Вторым формальным основоположением является закон достаточного основания и третьим – закон исключенного третьего. Закон противоречия и тождества, по учению Канта, является принципом, господствующим над проблематическими суждениями, закон достаточного основания – принципом ассерторических суждений и закон исключенного третьего – принципом аподиктических суждений.

Что касается учения Канта об умозаключении, то следует упомянуть его сочинение «Ложное хитросплетение четырех силлогистических фигур» (1762), в котором он признает единственно правильной формой категорического силлогизма его первую фигуру, остальные же три фигуры он считает искусственными, не чистыми, «гибридными» формами, не имеющими такой значимости, как первая фигура. Хотя эти три фигуры не ошибочны, поскольку возможно их сведение к первой фигуре, но все же они не обладают необходимой для логики ясностью и отчетливостью; напротив, они отличаются путанностью и с этой стороны могут быть охарактеризованы «как ложное хитросплетение», как ненужное умствование. Кант здесь отвергает деление категорического силлогизма на четыре фигуры и модусы и утверждает, что на самом деле категорический силлогизм имеет лишь одну правильную фигуру.

Таким образом, у Канта, как и у Бэкона, Декарта и Ложка, было критическое отношение к силлогистике Аристотеля и, в частности, к той тонкой обработке ее, какую она получила в средневековой схоластике. Относясь пренебрежительно к силлогистике, Кант видит в ней праздную умственную игру и считает необходимым низвергнуть этот «колосс, голова которого скрывается в объектах древности, а ноги сделаны из глины». Однако в своих университетских лекциях он не считает возможным отступить от общепринятой программы и лишь проявляет свое отрицательное отношение к силлогистике в том, что ограничивается кратким изложением ее, отдавая большее место другим вопросам логики. И в учебнике логики, изданном Еше, дается весьма краткое изложение учения о фигурах и модусах категорического силлогизма и говорится, что первая фигура его является «единственно закономерной»[87]. Назначение силлогистики, по мнению Канта, не в том, чтобы служить развитию науки и отысканию истины, она пригодна лишь для ученых словопрений. О силлогистике Кант говорил, что ее нужно выбросить как «бесполезную ветошь».

«Опрокидывая» силлогистику, Кант стремится к реформе логики. По его мнению, логика должна основываться на следующих положениях: первой и основной формой мышления является суждение; умозаключение служит лишь для построения суждений; отчетливые и полные понятия образуются лишь на основе предшествующих суждений и умозаключений, и потому учение о понятии должно быть завершающим моментом в системе логики.

В соответствии с этим и в учебнике логики, изданном Еше, учение о понятии, его определении и логическом делении приводится в качестве заключительного звена в системе изложения.

Положительным вкладом Канта в логику и теорию познания явилась его критика рационалистического отождествления логического основания с реальной причиной, а логического следствия с действием причины (этим отождествлением в особенности страдала философия Лейбница и отчасти Вольфа). Вначале и сам Кант придерживался рационалистического взгляда о тождественности отношения основания и следствия с отношением причины и действия. Но еще в докритическом периоде, когда Кант от рационализма перешел к эмпиризму, когда, по его выражению, Юм пробудил его от догматического сна, он подверг критике лейбницианский взгляд.

Самым существенным пороком формальной логики Канта является положенный в ее основу принцип, согласно которому форма мышления совершенно не зависит от содержания. По учению Канта, «логика отвлекается от всякого содержания знания, а следовательно, и от самих вещей»[88]. Этот полный отрыв формы от содержания мотивируется тем, что реальную сущность вещей мы нигде не можем усмотреть. Агностицизм Канта накладывает свою печать на его логику, которая в силу лежащего в ее основе субъективно-идеалистического и агностического принципа становится сугубо формалистической. В тесной связи с этим стоит и другой порок логики Канта – ее нормативизм, согласно которому все формы и законы мышления вытекают исключительно из требований самого рассудка и не имеют никакого отношения к объективной реальности, не связаны с ней и нисколько не зависят от нее.

Date: 2015-11-13; view: 414; Нарушение авторских прав