Краткий словарь масонских терминов

— Алтарь — место, где восседает Досточтимый Мастер.

— Ареопаг — мастерская, где собираются братья из разных лож, но все имеют степень не ниже 15‑й.

— Архивист — библиотекарь.

— Архитектор — заведующий храмом.

— Белое масонство — куда принимают женщин и приглашаются профаны.

— Великая Коллегия Ритуалов — следит за исполнением ритуалов.

— Великий Эксперт — заменяет Привратника или Секретаря, а иногда даже Великого Мастера. Он считает голоса при выборах нового кандидата, пишет отказы забаллотированным и т.д.

— Вульгарное общество — устарелое наименование, в XX веке отброшенное, замененное словом «профан», т.е. не‑масон.

— Высшие Мастерские — собрания масонов от 4 до 33°.

— Дародатель — заведующий благотворительными суммами (иногда также исполняющий обязанности устроителя банкетов).

— Делегат — выбранный для масонской судебной сессии.

— Депутат — выбранный в масонский Конвент.

— Долина — город, в котором заседает Капитул.

— Инициация — посвящение.

— И.С. — истинный свет.

— Конвент — Генеральная Ассамблея Масонской Федерации.

— Кирка — вилка.

— Лопатка — ножик.

— Носитель Знамени — иногда он же Носитель Шпаги, Носитель Священного Огня, иногда помогающий Мастеру церемоний или банкетов.

— Передник — кожаный, квадратный, обязателен во всякое время на сессиях, начиная с 3°.

— Перчатки — носятся на сессиях. Их кладет в гроб умершему его жена или близкий друг.

— Подмастерье — масон 2°.

— Прибавка жалованья — повышение в следующий градус (напр., из Мастера 3° в Тайного Мастера 4°).

— Прикосновения — масонские знаки для узнавания братьев.

— Работа — занятия братьев на сессиях, а также на агапах.

— Радиация — исключение из тайного общества, на время или навсегда.

— Роза и Крест — символы масонов 18°.

— Рыцарь Розы и Креста — брат 18°.

— Страж дверей — он же привратник, стоит у дверей, внутри или снаружи, открывает их только по приказанию 2‑го Секретаря или Наблюдателя.

— Сессия — собрание масонов.

— Тайный Мастер — первая степень Мастера.

— Украшения — звезды, знаки, ленты, шнуры, кисти и т.д. (носимые на себе).

— Уснуть — выйти на время из ложи.

— Уснуть на Востоке Вечном — умереть.

— Усыновление — аффильяция, принятие в ложу масона, бывшего до этого в другой ложе либо того же, либо другого Послушания.

— Усыпить — отстранить брата на короткое время.

— Ученик — масон 1°.

— Философский Совет — Мастерская братьев от 30° до 33°.

— Флаг — салфетка.

— Черепица — тарелка.

* * *

Историю русских эмигрантских лож с 1920 г. до июня 1940 г., когда Гитлер взял Париж, можно, пожалуй, назвать счастливой: гонений ни от кого, конечно, не было — французские братья постепенно проходили на верхи власти, трений с ними было немного. Бывали трудности в связи с их симпатиями к тому, что делалось в Советской России, которая многим начинала нравиться все больше, чего непримиримые русские никак не могли принять. К этим трудностям постепенно привыкли, они стали менее болезненны для русской стороны; французам они мешали мало: они в эти годы заполняли как свою Палату депутатов, так и министерства, — это тоже помогало мирному сожительству: все были довольны.

Старые уходили, молодых, часто без всякого успеха, старались втянуть в «сессии», но масонские церемонии казались им потерей времени, иерархия — неоправданным и старомодным пережитком, а соблюдение тайны в стране, где на 90% правили масоны, совершенно непонятным. И хотя основной контингент братьев обоих русских Уставов по‑прежнему состоял из тех, кто были масонами до революции, тем не менее, время от конца 20‑х гг. до падения Парижа является апогеем русского масонства в эмиграции. В эти годы количество братьев росло, оно стало спадать лишь к концу этого периода, когда средний возраст братьев стал повышаться гораздо быстрее, чем прежде. Кое‑кто смотрел теперь на «сессии», как на клубные встречи, и храм воспринимал, как клуб. Мне вспоминается, как однажды В.Ф. Ходасевич сказал о масонах: «Эмигрантское масонство — это смесь парламента и сиротского приюта для стариков». Сближение «левой» части Великой Ложи с «правой» частью Великого Востока постепенно начало терять свою остроту. Повторяю, что эти прилагательные большого смысла не имеют: в ложах никто не навязывал своих убеждений. В конце Концов разница сводилась к тому, что Великий Восток оказался на 100% республиканским, а Великая Ложа старалась держаться «непредрешенчества», предполагая в будущем, которое было одной из главных тем разговоров, предоставить «самому русскому народу решить, какого правительства он хочет». При этом считалось, что если народ захочет монарха, то он должен быть «как в Англии», а если республику — то «как во Франции».

В 1920‑х гг. переполненная «Астрея» начала разветвляться в новые ложи («Гермес», «Лотос», «Гамаюн», «Юпитер»). «Гермес» Великой Ложи был основан еще в декабре 1924 г., как ответвление «Астреи», «с особой целью привлечь русских во Франции — ученых, представителей науки, индустрии, служилого класса, — которые смогут изложением своих взглядов на будущее устройство России возбудить серьезный интерес в тех же классах иностранной общественности и у правительств важнейших государств». Но уже через год ложа перестала собираться, и выборов произведено не было. Французская ложа обратила на это внимание, и тогда «с большим трудом удалось собрать братьев для спешных выборов и спасти положение» (Кандауров). В 1926‑28гг. Досточтимым Мастером стал Нагродский, в 1929‑1931 — Тесленко.

Затем ответвилось «Золотое Руно»: русские предложили кавказцам устроиться отдельно. Но грузины, армяне, горцы и азербайджанцы к этому интереса не проявили, а армяне открыто заявили, что никуда не уйдут. «Никто не знал, чего хотеть». Досточтимыми Мастерами «Золотого Руна» были: 1927 — Лианозов, 1928‑1930 — Давыдов, 1931 — Вердеревский.

Затем ответвился «Прометей» (1926‑1928). Досточтимым Мастером был выбран Зильберштейн — никто из братьев не имел трехлетнего стажа, чтобы получить 3°. Так что никто, кроме него, и не мог им быть.

Русские сами усыпили «Золотое Руно». Французы усыпили «Прометей». Кандауров заканчивал свою «Записку» оптимистической нотой: «В среде населяющих Кавказ национальностей, несомненно, имеются элементы, которые могут подойти для восприятия франк‑масонских идей». Но «Руно» не воскресло, и кавказцы испарились из храма.

«Любомудры» с трудом встали на ноги, хотя Великими Мастерами там были Петр Бобринский (1925‑1928), Веретенников (1929), и Голиевский (1931). Это, возможно, была не ложа, а Ареопаг — судя по тождественности названия с французским Ареопагом «Amici Philosophae», где русские всегда были желанными гостями.

«Астрею» в эти годы перевели в статус «лож‑матерей» (Loge‑meres), тем самым сократив число ее членов с 50‑ти до законных 30‑ти. «Ложа‑мать» была включена в Совет Великой Ложи и состояла теперь исключительно из Досточтимых Мастеров. Ни учеников, ни подмастерьев там не было.

В одном из своих писем в конце 1930‑х гг. Осоргин перечисляет русские ложи в Париже: шесть — Послушания Великой Ложи — «Астрея», «Гермес», «Юпитер», «Гамаюн», «Северное Сияние» и «Лотос», две — Великого Поста: «Северная Звезда» и «Свободная Россия», из чего надо заключить, что открытая по его инициативе ложа «Вехи» не была утверждена. К этому времени все франко‑русские ложки, какие еще были, закрылись, и кое‑кто из старых русских масонов ушел во французские ложи.

Вот список Досточтимых Мастеров «Астреи» в первое десятилетие ее существования:

Л.Д. Кандауров — 1921‑1924 (первые три года, неофициально, — Привратник), Н.В. Чайковский — 1925, Э.К. Беннигсен — 1926, П.А. Половцев — 1927, Вл. Нагродский — 1928 — 1929 (ушел в «Гермес»), П.А. Бобринский — 1930‑1931.

Секретарем до 1927 г. был Скрябин. Макшеев и Мамонтов считались почетными членами‑учредителями. Известны также имена других членов ложи:

Соколов (Кречетов) — Оратор до 1924 (выбыл в Берлин, позже радиирован); Наумов — Казначей; Аитов — Дародатель, Эксперт; Маринович — выбыл в 1924; Бурштейн — выбыл в 1925; Навашин — выбыл из «Астреи», остался в Англо‑Саксонской ложе; Кугушев — выбыл в 1928; Путилов — перешел в «Юпитер»; Артамонов — ум. в 1927; Слиозберг — ум. в 1937.

Чтобы закончить историю Великой Ложи до войны, я приведу здесь документальный рассказ выделения «Лотоса» из «Астреи», который довольно подробно дает картину одного из важных и несомненно положительных событий эмигрантской жизни в ее масонском разрезе.

Как уже было сказано, в ложу по закону не могли входить более 30‑ти братьев. Когда это случалось, она выделяла из себя новую ложу. Первая ложа делалась таким образом «ложей‑матерью», дававшей рождение молодой ложе, а иногда и нескольким. Такой «ложей‑матерью» стала «Астрея», когда из нее выделился «Лотос». Русская «Астрея» Послушания Великой Ложи была основана еще в 1908 г., и возобновленная в Париже в 1922 г. (официально — в 1924 г.), она процветала 9 лет, когда решено было дать ей детище. «Лотос» выделился в 1932 (1933) г., в 1939 г. ему пришлось уйти в подполье, в 1946 г. он возник опять. В начале 1930‑х гг. из «Астреи» выделились «Юпитер», в который вошли братья усыпленного «Золотого Руна», а затем «Гамаюн», следы которого теряются, и можно предположить, что он закрылся.

В Послушании Великого Востока из «Свободной России» выделились «Вехи», но они тоже, видимо, захирели, хотя их инициатор М.А. Осоргин (33°) с энтузиазмом участвовал в их создании, мечтая омолодить «Свободную Россию».

«Разветвления» и «почкования» лож были торжеством, обставленным с большой помпой. Приглашались «гости», т.е. братья других Уставов, а те, которые не чувствовали потребности в слишком близком братском общении и стойко держались своей «правизны‑левизны», были свободны поступать по своему усмотрению. Здесь надо отметить одну особенность взаимной посещаемости лож двух русских Уставов: братья Великой Ложи были менее заметны в храме Великого Востока, в то время, как братья Великого Востока почти всегда присутствовали на сессиях Великой Ложи. Особенно часто бывали на улицах Иветт и Пюто проф. Агафонов, Маргулиес, Переверзев, Тираспольский, место которых было на улице Кадэ, т.к. все эти названные Досточтимые Мастера были масонами «Северной Звезды».

Отчет «Лотоса» написан анонимным автором. Его название: «История образования и деятельности ложи „Лотос“ (Шотландского Устава)». В нем 81 стр., и написан он в Париже в 1950 г.

Все документы, приложенные к Отчету, относятся к началу 1930‑х гг.; в конце отчета даются некоторые сведения о послевоенном времени: о деятельности ложи, о прочитанных там докладах, а также о последних годах русского масонства.

Двадцати двум братьям были предварительно разосланы повестки, приглашающие 18 ноября 1932 г. (Год Света 5932‑ой) в 9 час. в контору бр. Каплан (55, av. des Champs Elysees) для первого обсуждения выделения «Лотоса» из ложи «Астрея». «Лотос» неофициально собирался с 1931 г., но теперь пришло время его законным образом «инсталлировать».

Явились следующие лица:

— Из «Астреи» (№ 500): Аитов, Бернштейн, Веретенников, Вяземский, Де Витт, Гордовский, Каплан, Кривошеин, Рабинович, Свободин, Слиозберг, Смирнов.

— Из «Северного Сияния» (№ 823): Жданов, Протасьев.

— Из «Гермеса» (№ 535): Кац, Ломейер, Мендельсон, Нидермиллер, Шапиро.

— Из «Юпитера» (№ 536): Сафонов.

Все названные — Мастера. Два Ученика были из «Астреи» — Каган и Расин. Все остальные состояли в Ареопагах.

Эти 22 брата обсуждали план ходатайства об инсталляции новой ложи перед Советом Великой Ложи Франции, и тем самым стали учредителями этой новой ложи.

Председательствовал бр. В.Д. Аитов.

Присутствовавшие братья единогласно заявили, что явились для создания новой «Символической Мастерской». Причиной стремления учредить новую ложу было «желание братьев посвятить себя изучению вопросов нравственности, личной и коллективной, а также строгого проведения в жизнь результатов изучения этих принципов». Это предложение было единогласно принято. Решено, было, что этот план ни в коем случае не будет мешать в будущем продолжению усердной работы братьев в своих основных ложах.

Присутствовавшие на собрании затем перешли к временным выборам должностных лиц новой ложи. Единогласно были избраны: Председатель — Досточтимый Мастер Аитов, Оратор — Вяземский, 1‑й Страж — Веретенников, 2‑й Страж — Шапиро, Казначей — Ломейер, Секретарь — Сафонов, Мастер Церемоний — Каплан.

«Эта временно созданная ложа будет проводить свои работы на русском и французском языке, и избирает для своих постоянных работ храм Русского масонства по адресу 29 ул. Иветт, На Восток от Парижа» (выражение это — чисто символическое; ул. Иветт находится на западе, около метро Жасмен, а Пюто — в центре, около площади Клиши).

Имя «Лотос» было предложено бр. Смирновым. Этот цветок в египетском мифе символически означает чистый дух, в противоположность материи. Своим девизом ложа берет эпиграф «Справедливость в красоте».

Все братья‑учредители принадлежали к Великой Ложе, кроме бр. Веретенникова, который был посвящен еще в России, в ложе «Зорабабель».

Решено было пригласить на открытие новой ложи французских и русских братьев из Устава Великого Востока, как руководителей общей работы и представителей всех семи мастерских русских Вольных Каменщиков. Во главе приглашенных французов стоял Великий Мастер Марешаль, а за ним шли Бро, Моннервилль, Зимерманн, Петри, Шнееберг, Альбабари и Премудрый Мастер Созвездия Стрельца, Мерме. Решение было единогласным.

После проверки всех чинов и степеней присутствовавших, а также убедившись в соответствии своих действий с параграфом 4‑м общего регламента, собрание окончательно принимает план основателей новой ложи и поручает бр. бр. Аитову и Смирнову представить Федеральному Совету Великой Ложи Франции прошение утвердить «Лотос» в подобающей форме.

Временная ложа обсудила несколько текущих вопросов, касающихся новой Мастерской, и работы закончились в 10 час. вечера, после удара молотком бр. Аитова».

(За этим идут 22 подписи).

Затем следует второе собрание 3 марта 5933 г. Были разосланы повестки с просьбой «явиться на торжественную инсталляцию вновь учрежденной русской ложи „Лотос“ Великим Маршалом, бр. Марешалем, и членами В. Л. Франции, в храме на ул. Иветт, к 6 час. 30 мин. вечера для открытия работ». «Лотосу» был присвоен номер 638.

Эта повестка на двух языках была разослана не только «тем французским братьям, которые в течение 10 лет принимали живое участие в работах русских лож», но также «представителям всех семи Мастерских Великого Востока». Повестка кончалась следующим примечанием:

«Присутствующих в храме просят быть по возможности в смокингах (во всяком случае — темный костюм), черных галстуках и белых перчатках, Мастеров — в лентах и запонах (передниках).

После собрания, бр. Трапеза исключительно по именным приглашениям, распределенным Досточтимыми Мастерами Ложи «Лотос». Ввиду ограниченного числа мест, особая запись не принимается.

По поручению Досточтимых Мастеров и бр. бр.

Учредителей с бр. Приветом

Исп. об. Секретаря Л. бр. В. Сафонов».

Помимо именных приглашений, в русском масонском доме было вывешено нижеследующее объявление:

«Внимание дор. бр \ \ бр \ \

Храм может вместить максимум 80 — 85 человек. Таким образом на Собрании Инсталляции л. «Лотос», кроме приглашенных, входящих в состав делегаций и членов‑учредителей (всего 65 человек, имеющих зеленые триангли) можно впустить всего 20‑25 бр. бр., которые придут заблаговременно.

Вход без передника и ленты не допускается по Уставу. Никаких запасных передников и лент у Привратника не имеется, и отлучиться со своего поста для их разыскивания он не имеет права.

Поэтому благоволят стучаться в Храм только имеющие на себе передники или ленты.

По поручению Д. М.

И. О. Секретаря бр. В. Сафонов».

Далее анонимный автор отчета пишет:

«По приглашению учредителей единодушно откликнулись весьма многочисленные братья обоих масонских Послушаний Франции. Храм был переполнен и приглашенными специально, и другими братьями, считавшими нужным личным присутствием подчеркнуть значение создания новой русской ложи. В столовую могли проникнуть только приглашенные — зеленые триангли — число которых было определено тем, что могла вместить столовая русского дома — „то было весьма тесно“.

Меню трапезы было нижеследующее:

— Водка и закуска.

— Селянка московская с осетриной.

— Расстегаи с визигой.

— Индейка в желе.

— Салат «Лотос».

— Фрукты. Кофе.

«Толкование инициатического (!) смысла эмблемы (Лотоса) нашло место в целом ряде приветственных речей. Воздано было громогласное восхваление верным, премудрым и дорогим братьям ложи Великого Востока: Альперину, Агафонову, Переверзеву, Маргулиесу, Тираспольскому — любимым друзьям нашим из „Северной Звезды“ и „Свободной России“, которые почтили нас присутствием». Но и речь Сафонова получила восторженную оценку анонимного автора. Он пишет, что «она не была шаблонной, какими обычно бывают застольные речи», но «исключительно удачной», и что в ней Сафонов отдал дань уважения и любви «нашему Досточтимому и всем Дорогому создателю русского масонства Кандаурову» (он, видимо, хотел сказать «воссоздателю»).

В члены «Лотоса» были тут же кооптированы Досточтимые «Северной Звезды» Переверзев и Агафонов, Досточтимые «Свободной России» Маргулиес и Тираспольский, один из основателей «Лотоса», представитель «ложи‑матери» «Астреи», Досточтимый Кривошеин, а за ним и другие из «братских» лож: Шереметев, Д.М. «Северной Звезды»; Фидлер, Д.М. «Гермеса»; Вердеревский, Д.М. «Юпитера»; Бобринский, Д.М. «Гамаюна». Далее названы гости, среди которых были Маклаков и Давыдов.

Банкеты, своего рода события, происходили по ритуалу один раз в два месяца (агапы происходили раз в неделю, в Великой Ложе по вторникам, в Великом Востоке по четвергам). Банкет также бывал в день св. Иоанна‑Крестителя, 6 июля. Тогда собирались все вместе, кроме «крайне правых» и «крайне левых», которые старались не смешиваться с инакомыслящими, и это был настоящий праздник для тех, которые жаждали сближения; среди них самыми энергичными были \ \ Аитов, Вяземский (из В.Л.) и \ \ Переверзев, Тираспольский, Агафонов (из В. В.). Главную роль на этих агапах играл Мастер Церемоний: он знал, что кому когда поднести и что кому когда пожелать.

Дальнейшая судьба «Лотоса» была счастливее других — после бездействия во время войны, он вернулся к жизни в 1946 г.

В первые шесть лет, до начала войны, в ложу было принято шесть новых членов: в 1933 г. — Раскин, в 1934 — Георгий Лампен и Гольдрин, в 1935 — Виктор Лампен и Лейтес, ив 1937 — Лебедев. В этот же период были «афильированы» (из других лож): Петри, Бурышкин, Гласберг, Рабинович, Лианозов, Булатович, Грюнберг, Фидлер, Келлер и Эттингер. Аитов, Смирнов и Лианозов «держали первый молоток», первый — 2 года, второй — 4, третий — один год. Перешли из «Северной Звезды» и других лож В. В., не только русских, но и французских, также около десяти братьев. Кроме того, пятеро были кооптированы из Великого Востока — Альперин, Переверзев, Агафонов, Шереметев, Бобринский и Вердеревский («наши досточтимые и дорогие друзья и братья»). Кооптация коснулась и некоторых братьев из «Астреи», например, Кривошеина, который оказался и в «Лотосе», и в «Астрее» — высшим членам Ареопагов это было дозволено. «Старейший, почтеннейший и дражайший Кандауров» попал в их число.

Затем начались уходы на Восток Вечный. До начала войны ушли Веретенников, Слиозберг, Кац, Сафонов. Потом Гордовский, Раскин, Фидлер, Келлер. Кое‑кто выбыл по радиации. 29 братьев в «Лотосе» были переведены в степень Мастера. После войны в ложу вернулись Кривошеин, Аитов, Протасьев, Рабинович. Некоторые вовсе ушли из масонства — Нидермиллер, Бернштейн,.Грюнберг. В 1945‑1949 гг. мы встречаем имена старые и новые, подробности не даются: Гилелович, Шклявер, Раис, Карганов и, конечно, Маклаков. Названы пять фамилий, о которых можно понять, что они оказались одновременно в обоих Послушаниях (В. Л. и В. В.): Джакели, Джаншиев, Кадиш, Кангиссер и Аронсберг. Из французских лож, около 1950 г., как будто посвящены были Шамин и Жданов (сын).

За последние пять лет, судя по документам, появились новые: Старынкевич, Луи, Захарьин, Шимунек, Горбачевский. Неясно, когда именно ушли на Восток Вечный Лианозов, Аронсберг, Свободин, Тираспольский, Кангиссер, Карганов, — этот последний состоял одновременно и во французской ложе.

* * *

В Парижском архиве нет никаких сведений о масонских ложах вне Франции. Известны лишь города, где до войны можно было найти русских масонов: Берлин, Копенгаген, Льеж, Брюссель, Варшава, Прага, Белград, Любляна, Кишинев, Амстердам, Данциг, Порт‑Саид, Каир, Тегеран, Шанхай, Иокогама, Барселона, Капштадт, Нью‑Йорк, Сан‑Франциско, Мехико.

Мы знаем, что братья, рассеянные войной по всему свету, пытались возобновить в Нью‑Йорке хотя бы не «инсталлированную» по всем правилам русскую ложу Послушания Великого Востока. Был выпущен «Бюллетень» — мне известен только № 1. К американскому масонству эта ложа имела очень мало отношения. Братья принадлежали к обоим Уставам, и все были из Франции. Американская печать так писала об этом: «В 1942 г. небольшая группа приехала в США и основала здесь масонский клуб. Члены ее принадлежали ранее Великой Ложе Франции и ее Великому Востоку». Ни в европейских архивах, ни в американских об этом периоде нет серьезной документации.

* * *

Мы подходим к концу парижского периода русского масонства. 2 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, и особняк на ул. Пюто был закрыт — это был дом Великой Ложи, где собирались и французские, и русские ложи. Что касается помещения на ул. Иветт, то оно, как уже было сказано выше, было предоставлено русскому масонству (Устава Великой Ложи) оставшимся неизвестным Досточтимым Мастером, имевшим большие средства. Не могу скрыть моих подозрений, — думаю, что кроме Лианозова, никто не мог этого сделать. Как бы там ни было, но русский дом на Иветт закрылся, видимо из‑за начавшихся у хозяина дома денежных трудностей. Русская Великая Ложа перешла в помещение Великого Востока, т.е. оказалась на ул. Кадэ, и немедленно начала, в наступившей беде, сливаться с ним. От 17 сентября до конца декабря 1939 г. у Великой Ложи на ул. Кадэ было 10 сессий. С января начались регулярные еженедельные встречи — по вторникам, а Великий Восток продолжал собираться по четвергам. С марта 1940 г. до 1944 г. все прекратилось. Перед приходом немцев, 10 июня 1940 г. масонская картотека и часть архива были уничтожены самими масонами, другая часть была срочно вывезена. В русских ложах Великого Востока и Великой Ложи был в первые же дни оккупации произведен обыск.

22 июня 1941 г. рано утром, когда на востоке немецкая армия перешла советскую границу, началась война Германии с Россией. В 8 час. 30 мин. утра по парижскому времени около 120 русских масонов, живших в Париже на своих квартирах, были схвачены и увезены в лагерь Компьень, на восток от Парижа, где некоторые пробыли 4 месяца, а некоторые около года. Среди русских арестованных мне приходят на память следующие имена: Зеелер, Фондаминский, Бобринский, Нидермиллер, Альперин, — этот последний был выбран на следующий день старшиной группы. В архивах я нашла еще инициалы: И.А.К. — Игорь Александрович Кривошеин, после войны вернувшийся с семьей в СССР и еще через несколько лет, после лагеря, возвратившийся в Париж. А также — еще три: Н.Л.Г., В.А.Д и Д.Л.Ж., которые я не смогла расшифровать.

Арестовали масонов, как бывших русских, как эмигрантов, как потенциальных «российских граждан», которые могут вредить Германии и помогать Советскому Союзу: теперь, когда между двумя странами шла война, немцы, видимо, ожидали от них эксцессов. С большой долей вероятности можно предположить, что германскому командованию (или гестапо?) список масонских имен был передан русскими национал‑социалистами (эмигрантами), которые работали на немцев вплоть до лета 1944 г. Часть русских, взятых 22 июня, были освобождены, в том числе и Фондаминский. Он погиб в Аушвице (Освенциме) значительно позже.

Из писем и других разнообразных документов Переверзева и Маргулиеса следует, что до начала Второй мировой войны две антимасонские фракции политического сектора Франции занимались антимасонской пропагандой, злостной и лживой, с одинаковой страстностью: одна была крайне правой, клерикальной партией, издававшей газету «Аксион Франсез» («Action Francaise»)[52]и специальный журнал «Revue Antimaconnique». Вторая была крайне левой социалистической партией Жюля Гэда (Jules Guesde, 1845‑1922), направлявшей свои стрелы против масонских лож, «где социалисты работают вместе с буржуазными элементами, отрицая такой коалицией классовую борьбу, одну из основ социализма».

В одном из номеров не поступавшего в продажу масонского органа «Акация» (ветка акации — один из символов масонской символической системы) Маргулиес еще в 1922 г. писал о принципах масонства:

«Это — оптимизм, вера в прогресс человечества, отказ от выбора между крайностями, принятие противоречий как некую реальность и неизменность. Все относительно, и прогресс перманентен и необратим. Это необходимо было твердо помнить. К этому прибавлялась солидарность (конкретная, житейская), где все зависят от каждого, и каждый — от всех. Терпимость (левая рука на плече брата). Примирять антагонизмы и мирить противоречия. Из этого исходит принцип: не отрекаться от главы своего правительства и установленного им режима. Не быть в оппозиции, но быть в гуще событий. Закон молчания и идеал совершенствования».

Такие законы и идеалы были чужды Гэду и его группе, — интересно вспомнить, что об этом еще в 1912 г. писал И.А Белоусов в «Вестнике Европы». Он был корреспондентом журнала в Париже. «Среди французских социалистов очень сильны антимасонские настроения, т.к. социалисты считают масонство вредным по причине его полного непонимания классовой борьбы». Вот, оказывается, как сходились противоположности!

Арест русских масонов был далеко не единственным угрожающим событием для братьев. Спустя три месяца во французской правительственной газете Journal Officiel, выходившей с 1848 года, началось печатание списков, выкраденных с улицы Кадэ, после чего немцы произвели полный разгром помещения. Списки имен (часто информация пополнялась профессией и адресом) шли столбец за столбцом. По декрету маршала Петэна от 12 августа 1941 г. тайные общества были объявлены вне закона, и появление имени в печати означало первый шаг к ликвидации людей, которые оказались в пределах досягаемости нацистов. Больше двух месяцев продолжалась публикация имен (по профессии от сапожников до министров). Тайные общества включали в себя также Теософское общество Франции. В помощь гестапо, с которым рука об руку работали «штатские» национал‑социалисты, приглашены были и сотрудники «Аксион Франсез».

Видные члены крайне правых партий Франции работали не за страх, а за совесть: сначала они устроили антимасонскую выставку в Пти‑Пале, в центре Парижа (вход был даровой), а затем, с октября 1941 г., стали выпускать специальный журнал (последний номер вышел 15 июня 1944 г.). Возглавил все это движение почтенный директор Национальной Библиотеки в Париже Бернар Фаи. На «спектаклях», устраиваемых этой группой, он участвовал в пародиях, которые ставили сотрудники газеты «Аксион Франсез», и бывал то конферансье, то главным актером в скетчах, где помогали его единомышленники: Робер Валери‑Радо, Маркэ‑Ривьер, Жак де Буастель и другие. На улице Кадэ происходили «собеседования», на которых выступали де Бриньон, Бодрийяр, ген. Дельвилль и сам г. Фаи, теперь назначенный Петэном редактором всех изданий найденных масонских документов, хранившихся в тайниках здания. Их было, по словам Фаи, 120 тонн.[53]Под конец вечера директор Национальной Библиотеки изображал на эстраде масонские ритуалы, «смеша публику, которая искренне хохотала», особенно когда он танцевал качучу к удовольствию всех приглашенных.

В годы германской оккупации в доме № 72 на авеню Буа‑Де‑Булонь находилась антимасонская секция гестапо. Число погибших братьев дает Доминик Россиньоль в своей книге 1946 г.[54].

Бернар Фаи был судим и приговорен к бессрочной каторге. За все его пародии, выставки и лекции он провел в тюрьме 9 лет. 23 декабря 1953 г. французский президент Коти[55]простил его, и 8 января 1954 г. он вышел на свободу. В это время в здании на ул. Кадэ давно кончился ремонт, который длился несколько лет.

Русские братья не выжидали конца войны, они начали собираться вскоре после освобождения Парижа. Помещения у них не было. Судя по их переписке, они собирались, главным образом, у М.М. Тер‑Погосяна и В.А. Маклакова, а иногда и в каком‑нибудь малолюдном кафе. 12 февраля 1945 г. они вместе нанесли визит советскому послу Богомолову, поздравили его с победой Красной армии и пили за здоровье Сталина. Они хотели «амнистии эмигрантам», «возвращения домой», «диалога» с советским государством и, конечно, прочно стояли на позиции насильственного водворения пленных русских на родину, как и других, вывезенных немцами из России, и также тех, кто ушел с родины вместе с отступающей немецкой армией. Реакция на поход в сов. посольство была сильна не только в Париже, но и в США, где люди считали, что группа Маклакова не имела никакого права говорить за всю эмиграцию. (См. Архивные материалы, В.А. Маклаков).

На частных квартирах и в кафе у братьев не было ни регалий, ни ритуальных предметов, все было осквернено и затоптано сапогами в их «храме». «Астрея», «Юпитер», «Северная Звезда» — трудно было разобрать, кто вернулся куда, кто с кем сидел рядом, и как часто они встречались. Старшим было по 80 лет, младшим — под 60. Вновь появились Кругликов, Фельдзер, Левинсон, Адамович, Покровский, Маковский, Бантыш, Максимович. Адамович в это время был членом «Юпитера», в «Гермесе» были Штранг и Мазе, в «Гамаюне» — Репнин, в «Лотосе» — Стерко. В 1946 г. на ротаторе выпустили тонкий, на дешевой бумаге, первый номер «Вольного Каменщика»; второй не вышел.

Когда был закончен ремонт, на ул. Кадэ появились оба Устава, но выяснилось, что отношения между братьями были далеко не дружественные, что возраст и ужас пережитого разрушили последнюю внутреннюю нравственную крепость людей. На сессии обсуждались вопросы «B» и «C» (вопрос «A», видимо, был отложен, и в чем он состоял — неизвестно).

Вопрос В касался «Свободы и Справедливости» — но некому было прочитать доклад на эту тему. Вопрос С был об «Улучшении работы в ложах», «Как влиять на профанов». На эти вопросы никто не мог ответить[56], а между тем считалось, что вопрос это очень важный, и он держался в большом секрете. Он сводился к тому, чтобы решить, «как изменить некоторые основные принципы масонства, так как появились причины, которые заставят нас это сделать, чтобы легче было влиять на непосвященных».

Среди немногочисленных бумаг, оставшихся от последнего периода русского масонства Послушания Великой Ложи[57], находится список тех, кто в годы перед войной (1935‑1939) был принят в «Лотос», с разрешением сохранить свое прежнее членство в старых ложах: Р.Ф. Булатович, Д.Л. Вельяшев, Н.Б. Глазберг, К.С. Лейтес, С.К. де Витт, В.Ф. Сафонов, Г.Л. Смирнов[58], М.С. Мендельсон, Г.Л. Тираспольский (делал доклад о Дон Кихоте), М.Г. Корнфельд, С.Ф. Гольдрин, К.П. Каплан, В.П. Свободин, Г.Н. Товстолес, Б.К. Краевич, Г.Е. Лампен, П.Я. Рысс (в прошлом из ложи «Гамаюн»), С.Б. Гилелович, Г.Г. Шклявер, В.А. Маклаков, Г.Г. Карганов, П.А. Бурышкин, Е.С. Рабинович из «Лэбор» (Берлин), С.Г. Лианозов из «Астреи» и «Юпитера», В. Грюнберг из «Астреи», Эттингер из «Гермеса».

Разрозненные листки, вероятно, относящиеся к 1945‑1946 гг., судя по почерку, спешно стараются сообщить следующее:

Выбыли по радиации: Гордовский, Каган, Петри, Раскин, Фидлер, Келлер.

Ушедшие на Восток Вечный: Веретенников, Слиозберг (? умер в 1937 г.), Кац, Сафонов.

Перед нами — список фамилий присутствовавших на траурном собрании в январе 1948 г. Неразборчивым почерком на клочке бумаги столбиком идут фамилии братьев Великого Востока:[59]Тер‑Погосьян, Позняк, А. Маршак, Газданов, Новоселов, К. Лерхе, Н. Катков, С. Тикстон, П. Иванов, Левинсон, Пораделов, Горбунов, Гвозданович, Альперин, Марков, Левин, Люблинский, Л. Берберов, Кровопусков, Шеншин, В. Маршак, Вадим Андреев, Лазовский (и пять фамилий неразборчивы).

28 февраля 1952 г. был написан (анонимный) отчет о деятельности (работах) братьев Послушания Великой Ложи. В нем 15 страниц, и он приоткрывает три этапа эмигрантского масонства, — к этому времени во Франции уже вышло не менее шести книг о французском масонстве обоих Уставов.

Русский аноним говорит о первом этапе — «годы надежд вернуться на родину», и о втором — «когда некоторые вернулись, а другие за это отвернулись от них». И о третьем этапе, когда «в братстве возобновилась жизнь, работа, покой и единодушие. И это сделали Досточтимые Мастера русских лож». Видимо, благодаря Лианозову, Магидову и Вырубову (теперь выбранному «Председателем Комитета Лож»), «появилась цель продолжать существование, главное препятствие этому — трудность набора новых \ \».

«Было 300, теперь — 140…[60]И средний возраст все растет. Молодых нет, среди новых, принятых за последний год (16 человек), все — Г, и только пятерым из них меньше 50‑ти лет. Есть «вторая волна» (эмиграции), но она еще нам чужда».

«У нас 6 лож, 3 мастерских (для тех, кто еще не смог повыситься во вторую степень). У нас нет кадров. Новые пропускают собрания…»

«Выдвигается Борис Ермолов, Председатель Комиссии Ритуалов. За 1949‑1952 гг. состоялось 325 собраний вместо 2062: каждую неделю должно быть 9 собраний при 6‑ти ложах и шести мастерских. Из них 8 собраний было посвящено докладам Бурышкина „История масонства“. Административной и финансовой частью заведует бр. Тикстон». Выражается благодарность французским братьям: Великому Мастеру Мишелю Дюмениль де Грамону (известный переводчик русских авторов, в частности, Мережковского), а также Великому Секретарю Морису Арману и Андре Аделюсу.

К этому времени, как было сказано выше, некоторые русские масоны вовсе ушли из масонства: Бернштейн, Нидермиллер, Лебедев, Ломейер, Жданов, Грюнберг. Другие перешли во французские ложи, которые к этому времени понемногу начали оживать, но будущее их было чрезвычайно сомнительным.

Тот же анонимный автор скромно отмечает на полях: «Нашлись новые силы». Можно предположить, что это были братья из лож «Вехи» и «Свободной России», которых принял к себе «Лотос», но они почему‑то все еще числились в Послушании Великого Востока: Джакели, Джаншиев, Кадиш, Кангиссер, Аронсберг, Шамин (из французской ложи), Г.Г. Карганов (из смешанной ложи «France‑Armenie»).

В 1959 году настал роковой момент: Великая Ложа разорвала отношения с Великим Востоком. Она официально ввела Великого Геометра в свой статут. Великий Восток этому воспротивился. Компромиссного решения, какое когда‑то существовало, ни те, ни другие вынести не могли.

Последним документом в масонском архиве является последний список присутствовавших на сессии ложи «Северная Звезда», 25 февраля 1965 г. Это не значит, что сессия эта была последней. Они продолжались еще лет пять или шесть. Характерно, что масоны, в свое время уехавшие из США и вернувшиеся во Францию после второй мировой войны, видимо, никогда не вернулись больше на ул. Кадэ. В этом последнем списке — все фамилии принадлежат «третьему поколению» русского масонства, средний их возраст был 60—65 лет. Вот этот список: М…Р…., В. Гроссер, А. Маршак, С. Грюнберг, С. Дер…ский, Горбунов, А. Орлов, В. Маршак, А. Юлиус, А. Барлант, А. Шимунек (неразб. — возможно, это Шишунок), И. Фиддер, Т.С…., А, Позняк, Г. Газданов, Петровский, С. Луцкий.

Двое помечены, как братья «Астреи», и один — как брат «Лотоса».

После разрыва двух Уставов в 1959 г., как понять присутствие братьев из Великой Ложи на сессии Великого Востока? Может быть, кто хотел, тот и приходил, и никого уже не спрашивали, откуда он, и имеет ли он право присутствовать в храме? Если это действительно так, то не только способность к компромиссу была утеряна, но и чувство масонской дисциплины. Уже в 1956 г. Алданов из Ниццы, где он поселился после войны, писал Маклакову, за год до его смерти:

«Я предпочитаю встречаться с нашими друзьями где‑нибудь в кафе, или у Вас, чтобы можно было поговорить…»

17 человек присутствовало на сессии в 1965 году, если верить выше помещенному последнему списку. Его надо принимать с осторожностью, он составлен небрежно и не внушает большого доверия. Но другого у нас нет. С.П. Тикстон сказал мне в Париже, в 1960 г.: «Кое‑кто парализован и смущен сознанием приближающегося конца, с которым мы бессильны бороться»… [61]

Из этих 17‑ти человек к 1970 году осталась половина. И тут случилось то, что должно было случиться: на одну из сессий пришло пять человек. Кто они были — неизвестно. Был ли среди них хоть один Мастер, — Премудрый, Досточтимый, или хотя бы только Тайный? Но буква закона со времен св. Тибальда требовала, чтобы их было в храме семь.

И Французский Великий Восток отнял у русских братьев их помещение, следуя букве закона. [62]

И на этом кончилось русское масонство в изгнании.

Date: 2015-11-13; view: 684; Нарушение авторских прав