Луки и стрелы

Разговор о луках и стрелах при обсуждении монгольского «нашествия» на Русь – большой и отдельный. Каким образом археологи чаще всего определяют, что русский город был взят штурмом татарами? По наличию наконечников татарских стрел. «О разгоревшейся внутри города жестокой битве свидетельствуют обнаруженные раскопками в слое пожарища человеческие скелеты и наиденное возле них оружие (наконечники стрел, копья, булавы, мечи). Самое положение скелетов говорит о гибели людей во время боя; на многих черепах видны следы ударов мечом или саблей, в позвоночнике одного из скелетов застрял железный наконечник татарской стрелы» (В. В. Каргалов, – «Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси»). Соответственно, много пишется о том, какими великолепными стрелками были монголы и какие у них имелись «суперлуки», с помощью которых монголы уничтожали все, что движется.

«История войн свидетельствует о том, что мужество и смелость постоянно вынуждены отступать перед всепобеждающим новым оружием. Фундаментальным открытием, даровавшим победу завоевателям, был монгольский лук, „саадак“, стрела из которого за 300 шагов пробивала любой доспех. Это была сложная машина убийства, склеенная из трех слоев дерева, вареных жил и кости и для защиты от сырости обмотанная сухожилиями; склеивание производилось под прессом, а просушка продолжалась несколько лет – секрет изготовления этих луков хранился в тайне. Для натяжения монгольского лука требовалось усилие не менее 166 фунтов – больше, чем у знаменитых английских луков, которые погубили французское рыцарство в битвах при Креси и Пуатье. Саадак не уступал по мощи мушкету, и все дело было в умении на скаку попасть в цель – ведь луки не имели прицела, и стрельба из них требовала многолетней выучки. Обладая таким всесокрушающим оружием, монголы не любили сражаться врукопашную.

«Вообще они не охотники до ручных схваток, отмечает С. М. Соловьев, – но стараются сперва перебить и переранить как можно больше людей и лошадей стрелами, и потом уже схватываются с ослабленным таким образом неприятелем» (С. А. Нефёдов, «А было ли иго?»).

На что сразу обращаешь внимание, читая статью Нефёдова? А то, что сушка лука продолжалась несколько лет и секрет изготовления чудо‑луков типа «саадак» хранился в тайне. Что это за массовое оружие (для 140 тысяч бойцов!), если для его изготовления требуется несколько лет? Кому такое надо? Требования к производству массового оружия следующие: выпуск оружия должен быть развернут в больших количествах и в малые сроки, оружие должно быть недорогим и надежным. Срок изготовления в несколько лет неприемлем. Что же касается каких‑то тайн при изготовлении оружия, то это преимущество может существовать очень недолго. Как только государства‑соседи узнают о существовании военной новинки, то тайна быстро становится секретом полишинеля. Найдите мастера, заплатите ему денег или пообещайте его зарезать, и вот уже совокупность этих двух факторов (страха и денег) дает вам доступ к новым технологиям. Поймите, секреты в оружейной сфере – это не секреты скрипичных дел мастеров, которые действительно можно уберечь от конкурентов. В оружейном деле вам голову отрежут в пять минут, если вы что – то вздумаете сохранить в тайне.

Что же касается преимуществ монгольских луков и лучников над русскими, то «из Ливонских хроник XIII в. известно, что на Руси существовали специальные отряды стрелков‑лучников, которые не только охраняли войска в походе, но и мужественно выдерживали первые атаки врага. Генрих Латвийский отмечал высокое искусство русских лучников в борьбе с немецкими рыцарями‑крестоносцами и постоянно противопоставлял их немецким арбалетчикам первой половины XIII в. Сила русских сложных луков была огромной. Русские стрелы (по‑видимому, бронебойные) пробивали доспехи немецких рыцарей, о чем свидетельствует битва под Венденом в 1218 г. Византийский историк X в. Лев Диакон отмечал огромную роль лучников в русском войске киевского князя Святослава. Они умело пользовались луком и стрелами и в обороне, и в открытом бою, успешно применяли свою тактику стрельбы по коням вражеской конницы. Эту тактику русы выработали в постоянной борьбе с набегами конных кочевников южнорусских степей». «Сила средневековых луков была огромной – до 80 кг (у арабов, турок, русских и других народов). Оптимальным считался лук силой от 20 до 40 кг (современные спортивные луки для мужчин имеют силу 20 кг, т. е. самые слабые из средневековых). Каждый лучник выбирал лук по своим силам, как и определял длину стрелы по своему росту и длине рук» (А. Н. Кирпичников, А. Ф. Медведев, «Вооружение//Древняя Русь. Город. Замок. Село», http://a‑nevskiy.narod.ru).

Вот что представляли из себя русские луки: «В Новгороде в 1953 г. в слое второй половины XII в. впервые был найден большой обломок древнерусского сложного лука. Обломок представляет собой половину целого лука – его вибрирующее плечо. Лук был склеен из двух прекрасно оструганных длинных планок различных пород дерева I (можжевельника и березы) и винтообразно оклеен тонкими полосками бересты для предохранения от сырости. Лук обуглен в месте рукояти, а концы его не сохранились. Пролежав 800 лет в земле, лук сохранил способность вибрировать. Длина сохранившейся части лука 79,5 см, ширина рога в середине 3,4 см, а у конца 2,7 см, толщина 1,8 см. В разрезе лук имеет вид уплощенного овала. Планка из можжевельника располагалась с внутренней стороны лука, обращенной во время стрельбы к стрелку. Она отлично сохранилась. Длина ее 79,5 см, ширина от 2,7 до 3,4 см, толщина от 5 мм у конца лука до 9,5 мм в середине плеча. В разрезе имеет вид сегмента. Внутренняя поверхность планки плоская, на ней имеются три продольные желобка (1,5 мм шириной и около 1 мм глубиной) для более прочной склейки с подобной же по форме березовой планкой. Внешняя поверхность планки округлая. Около рукояти лука она обгорела, а у несохранившегося конца лука имеет слегка скошенный поперечный срез (торец), к которому примыкал деревянный конец лука. Подобную же форму имела и березовая планка, но она сохранилась хуже, в двух обломках, один из которых, ближе к рукояти лука, до сих пор очень прочно склеен с можжевеловой планкой. Березовая планка располагалась по спинке лука. Длина двух ее обломков 58 см, ширина от 2,3 см а у рукояти до 2,7 см у конца, толщина 6–7 мм. На внутренней плоской поверхности березовой планки желобков для склейки нет. Внешняя поверхность планки шероховатая, ней сохранились следы клея. В разрезе плана также сегментовидная. Берестяная оклейка лука хорошо сохранилась. Длина полосок бересты около 30 см, ширина 3,5 см, толщина около 0,5мм. Во время винтообразной оклейки лука край берестяной ленты шириной 8 мм нахлестывался и перекрывался следующим витком. Березовая планка уже и тоньше можжевеловой, имеет более шероховатую выпуклую (внешнюю) поверхность, от которой как будто отклеилась берестяная оклейка. На самом деле этот лук был усилен сухожилиями, которые наклеивались на спинку лука. Но они не сохранились, и поэтому берестяная оклейка не соприкасается с березовой планкой. Сухожилия не могли сохраниться даже в почвенных условиях Новгорода. Концы сухожильных нитей закреплялись у рукояти и у концов лука. Эластичный и очень прочный рыбий клей не препятствовал сокращению сухожилий при снятой тетиве. Без тетивы концы сложного лука загибались во внешнюю сторону. Судя по зазору между березовой планкой и берестяной оклейкой, слой сухожилий на этом луке имел толщину от 2 до З мм» (А. И. Кирпичников, А. Ф. Медведев «Вооружение//Древняя Русь. Город. Замок. Село»).

Не напоминает ли вам русский лук, тот самый, упомянутый Нефедовым, монгольский лук «саадак»? Ну конечно – это та самая пресловутая «машина убийства»! Но изготавливалась она на Руси уже в XII веке, и даже в XI, и в IX!

«В 1975 г. к югу от кремля на Троицком раскопе был найден третий сложный лук той же конструкции, что и первый. Этот лук сохранился в двух обломках длиною 119 и 16 см. Он был найден в слоях начала XI в. У народов Восточной Европы и на Руси с IX по XIV в. имели широкое распространение и более сложные по конструкции луки. Об этом свидетельствуют и находки комплектов костяных накладок от рукояти сложного лука конца XII в. в Новгороде, и многочисленные находки костяных накладок от рукоятей и концов луков IX–XIII ее. в Тмутаракани, Чернигове, Старой Ладоге, Старой Рязани, Вщиже, Турове, Екимауцах, Воине, Колодяжине и многих других памятниках. Судя по многочисленным находкам готовых изделий, заготовок и отходов производства костяных деталей сложных луков, налучий, колчанов и защитных приспособлений, употреблявшихся при стрельбе из лука, можно сказать, что луки делались во многих древнерусских городах. На Руси были специальные мастера лучники и тульники, которые упоминаются в летописи в XIII в. Были они и гораздо раньше. Изготовление луков и стрел требовало больших знаний специфики этого оружия, свойств материалов и длительного производственного опыта» (А. Н. Кирпичников, А. Ф. Медведев «Вооружение//Древняя Русь. Город. Замок. Село»).

Если сложные луки производились на Руси уже в IX веке, за четыреста лет до Батыева «нашествия», то соответственно существовал и термин, обозначавший их. Вряд ли этот термин изменился в эпоху Ордынской Руси, поскольку не существовало никакого заимствования. Если старорусское слово «сагайдак», обозначавшее колчан со стрелами, было в ходу в XVI–XVII ее., то почему бы ему и не существовать во времена века, тем более что это слово явно хуннское, т. е., очень древнее. «Лигети оставляет вопрос о хуннском языке открытым, ссылаясь на то, что хуннское слово, обозначающее „сапоги“, известное нам в китайской транскрипции, звучит „сагдак“ и не имеет аналогий ни в тюркских, ни в монгольском языках. Приведенное им сопоставление с кетским словом „сегди“ не удовлетворяет самого автора.

Однако это слово имеет прямое отношение к старорусскому слову «сагайдак», т. е. колчан со стрелами и луком. Оно тюрко‑монгольского происхождения и было в употреблении в XVI–XVII ее. Связь его с хуннским словом «сагдак» совершенно очевидна, так как хунны затыкали за голенища стрелы, которые не помещались в колчане, как впоследствии делали русские, затыкая туда ножи» (Л. Н. Гумилев, «В поисках вымышленного царства»).

Непонятно только «тюрко‑монгольское» происхождение по Гумилёву. Тюркское или монгольское? Безусловно тюркское, поскольку это тюрки являлся интернациональным языком, а не монгольский.

В общем гипотеза Нефёдова о суперлуке‑саадаке очень интересна, но она работает не в пользу монголов, а в пользу русских. Если же учесть тот факт, что суперлук‑саадак изготовлялся в России уже в IX веке, то следовало бы признать, что никаких монгольских завоеваний не существовало, а были… русские завоевания. И этот вывод может быть обоснован.

Б. В. Личман в книге «История России» пишет следующее: «На рубеже XX–XXI веков в России начинает распространяться историко‑технологическое направление всемирно‑исторической теории, которое получило наиболее полное отражение в учебниках С. А. Нефёдова. Согласно историко‑технологическому направлению история представляет динамичную картину распространения фундаментальных открытий в виде культурно‑технологических кругов, расходящихся по всему миру. Культурно‑технологические круги сравнимы с кругами, расходящимися по воде от брошенного камня. Это могут быть фундаментальные открытия в области производства пищи, позволяющие увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Это могут быть фундаментальные открытия в области вооружения, позволяющие раздвинуть границы обитания за счет соседей. Эффект этих открытий таков, что они дают народу‑первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Овладев новым оружием, народ‑первооткрыватель развертывает внешнюю экспансию, и другие народы вынуждены либо покоряться завоевателям, либо заимствовать их оружие и культуру, чтобы дать им отпор. Завоевания норманнов в IX–X веках объясняются созданием новых боевых кораблей – „дракаров“, а завоевание монголов в XIII веке – созданием ими мощного лука, стрела из которого за 300 шагов пробивала любой доспех». Таким образом, можно сказать, что Нефёдов, рассуждая о «чудо‑луке», просто подгоняет исторические события под свою теорию.

Нефёдов утверждает, что монгольский лук‑саадак представлял из себя этакую «машину Убийства». Однако «машиной убийства» можно назвать и кувалду. Один раз ударил по голове – и никакой рыцарский шлем не поможет. Но для успешного применения кувалды требуется огромная физическая сила, которой далеко не всякий обладает. Натяжение средневекового составного лука также требовало больших усилий и более того, требовало еще и многолетних упорных тренировок. Другое дело, что наряду с луком‑саадаком в XIII веке существовала реальная «машина убийства», а именно – арбалет.

«Как раз в это время, на рубеже XI–XII веков, в западноевропейском арбалетном деле произошел крупный технологический сдвиг. Появились или, во всяком случае, вошли в широкое употребление способ натяжения арбалета при помощи крюка и стремени и сделанный из кости „орех“ (роликовый затвор). Оснащенное композитным луком, такое оружие стало значительно более мощным и точным, теперь от него не защищала рыцарская кольчуга. Косвенным подтверждением именно такой датировки „арбалета со стременем“ являются запрет папы Урбана II на применение арбалета, а также и лука, в войнах между христианами на время I Крестового похода (1097–1099 гг.), а затем закрепившее его решение Латеранского собора 1139 г. („Deo odibilem ballistariorum et sagittaariorum adversus Christianos et catholicos exerceri de caetero subanathemate prohibemus“). Тогда же французские церкви стали украшаться скульптурами чертей с арбалетами в руках, наглядно разъясняющими текущие идеологические установки. Очевидно, в это время мощный ручной арбалет еще воспринимался как нововведение, и в то же время был уже достаточно распространен, чтобы стать значительной проблемой. Действительно, с появлением этого оружия малообученный и „голый“ (лишенный доспехов) простолюдин получил возможность убить с безопасного расстояния прекрасно подготовленного бойца в дорогих доспехах (в качестве примера, по сообщению хроники Малмсбери, англо‑норманнский граф Роджер Глостер был убит арбалетным болтом в голову во время осады Фалеза в 1106 г.). Лук не воспринимался столь остро как „дьявольское“ и „несправедливое“ оружие именно потому, что требует долгого обучения, недоступного рядовому крестьянину или ремесленнику. Таким образом, арбалет входил в противоречие со сложившимся в то время, освящаемым церковью и ставшим основой всего средневекового мировоззрения разделением на три сословия: „молящихся, сражающихся и трудящихся“ (Д. Уваров, „Средневековые метательные машины западной Евразии“, Военно‑исторический портал „X Legio 1.5“).

Археологические раскопки в южнорусских городах обнаруживают детали арбалетов только с XIII века, причем тогда они были мало распространены, наконечники арбалетных болтов составляют только 1,5–2 % всех наконечников стрел (А. Н. Кирпичников, «К вопросу об устройстве древнерусских метательных машин», Сборник исследований и материалов АИМ, Военно‑исторический портал «X Legio 1.5»).

Археологи говорят о каких‑то специфических «татарских» стрелах, застрявших в позвоночниках несчастных жертв. Не следует ли задаться таким вопросом: почему луки у «татар» и русских в XIII веке были одинаковые, а «татарские» стрелы оказались особые, «татарские», с «татарскими» наконечниками, как о том упоминает В. В. Каргалов? Это очень сомнительно.

Стрелы выполнялись с различными наконечниками в зависимости от области их применения. Изготовлялись стрелы с бронебойным наконечником – против шлемов и панцирей (причем разного типа: для пробивания кольчуг применялись наконечники с узкой шиловидной массивной головкой, долотовидные наконечники хорошо разбивали шлемы и щиты), изготовлялись срезни – против вражеских лошадей и незащищенных броней бойцов, существовали двушипные наконечники, которые не позволяли раненому освободиться от стрелы, не расширив раны, и т. д. и т. п. В общем, следует признать, что «форма наконечников стрел зависела от цели, для которой предназначались стрелы» (А. Н. Кирпичников, А.Ф. Медведев «Вооружение//Древняя Русь. Город. Замок. Село»). Возможно, «стрела татарская», с «наконечником татарским» предназначалась для «татарской стрельбы»?..

В одном колчане укладывались стрелы с разными наконечниками оперением вверх, и для того, чтобы их не перепутать, оперения и древки стрел различных типов красились в различные цвета. Вероятно, «татарские стрелы» красились особым цветом.

Да, можно говорить о каких‑то «этнических» особенностях изготовления стрел, но в XIII веке существовали русские, половцы‑кипчаки, булгары, аланы, мокша и т. д., а такого этноса как «татары», еще не было. Если рассуждать об «этнических монголах», то те 2000 воинов, что находились в распоряжении Батыя, согласно завещанию Чингисхана, были из племен чжурчженей и мангутов. «На долю Батыя, главы Большой, или Золотой, орды пришлось всего 2 тыс.: хины (мобилизованные чжурчжэни), артиллерия, т. е. обслуга военных машин, и мангуты» (Гумилев Л. Н., «Древняя Русь и Великая степь»). Возможно, особенности изготовления стрел были булгарские, половецкие, русские, может быть даже чжурчженьские и мангутские, но татарских и монгольских не имелось.

Кроме того, что наконечники стрел были различными по назначению, они различались по форме насадки на древко. «Все наконечники стрел подразделяются по форме насада на древко стрелы на два отдела – втульчатые и черешковые. Втульчатые не характерны для Руси и кочевников (А. Н. Кирпичников, А. Ф. Медведев „Вооружение//Древняя Русь. Город. Замок. Село“). Заметьте, „не характерны для Руси и кочевников“. Вообще, в области стрелкового дела Русь была более солидарна со Степью, чем с Европой.

Date: 2015-11-13; view: 478; Нарушение авторских прав