Глава 8. Она медленно закрыла за собой дверь, бросила туфли на пол и с трудом подавила рвущееся рыдание

Она медленно закрыла за собой дверь, бросила туфли на пол и с трудом подавила рвущееся рыдание.

Чувствуя, как слезы струятся по щекам, она сбросила платье. Оно мягко опустилось на пол, словно унося с собой несбывшиеся мечты. Кэй пошла в ванную, встала под душ и пустила обжигающе‑холодную воду.

Облегчения это не принесло. Когда Кэй вышла из‑под душа, кожа горела уже не так сильно, но тугой узел в животе не исчез. Вдруг послышался негромкий стук в дверь. Разрываясь между отчаянием и надеждой, она схватила халат. Стук повторился.

Нервно пригладив влажные волосы дрожащими пальцами, Кэй потуже завернулась в халат, набрала в легкие побольше воздуха и открыла дверь.

На пороге, потирая висок, стоял Салливан. Светлая сорочка расстегнута до пояса, рукава закатаны по локоть, волосы растрепаны. Не говоря ни слова, он извлек из кармана колготки и медленно протянул их Кэй.

– Спасибо. Я… я совсем забыла.

Она неловко сделала шаг назад, оставив дверь открытой. Невыносимо долго Уорд стоял на пороге, не сводя с Кэй жадного взгляда.

– Мне плохо, Кэй. Мне так плохо! Помоги. Обними меня.

Ее окатила волна любви и счастья.

– Родной мой! – И Кэй юркнула в его объятия. Салливан крепко прижал ее к себе и выдохнул:– Люби меня. Ну пожалуйста, счастье мое, люби меня.

– О Боже, стало быть, я тебе небезразлична! Ты по‑прежнему любишь меня, Сал?

– А ты как думала? – Он не больно дернул Кэй за волосы, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я же давно сказал, что буду любить тебя вечно. И это не просто слова. Поцелуй меня. Зацелуй всего. Люби меня.

Кэй вздрогнула, закрыла глаза и целиком отдалась его жадным, ищущим губам.

– Кэй, счастье мое, я бы хотел всю жизнь целовать тебя, чтобы утолить свою долгую жажду. Салливан провел языком по ее ровным зубам и нырнул в скрывающуюся за ними горячую тьму. Кэй еще крепче обняла его, чувствуя, как по всему телу растекается сладостная истома.

А Салливан не торопился, испивая мед по капле, и все никак не мог насытиться. С трудом оторвавшись наконец от ее губ, он нетерпеливо дернул за рукав махрового халата и припал к теплому, мягкому плечу.

– Кэй, единственная любовь моя, никуда я теперь тебя не отпущу, и ты тоже целуй меня. Я хочу, чтобы губы твои меня с ума сводили так, как только они умеют. Ну же, ну! Все еще стискивая руками его шею, Кэй поднялась на цыпочки и неторопливо, словно дразня и завлекая, стала целовать его прямо в губы.

Некоторое время они так и стояли, покачиваясь, при лунном свете. Дыхание у обоих становилось все тяжелее, желание острее.

Кэй стояла обнаженной перед мужчиной, которого любила, которого целовала, и целовала, и целовала, и даже не заметила, как они оказались раздетыми, как очутились в постели. Вместе ли подошли? Или он отнес ее? Только одно знала Кэй точно – Салливан лежал рядом с ней.

– Кэй, ни одной недели не прошло, ни дня, ни часа, когда бы я не думал о тебе.

– И я тоже, Сал, честное слово. Ты должен мне верить.

– Правда? – Он покрывал быстрыми поцелуя ми ее горящие щеки, влажные виски, дрожащий подбородок, трепещущие ресницы. – Повтори это, Кэй. Скажи, что любишь меня. Пожалуйста.

– Я люблю тебя, Сал. И всегда любила. И всегда буду любить. Я твоя – отныне и вовеки.

Так они лежали долго, дразня друг друга прикосновениями, наслаждаясь близостью и шаг за шагом приближаясь в этом чудесном эротическом путешествии к заветной цели. И шептали друг другу слова любви.

Купаясь в озере лунного света, Кэй и Салливан погружались в глубины такого наслаждения, такого восторга, о котором и не мечтали. Единое тело и единый дух, они взмыли в блаженную высь.

Кэй улыбнулась, плотнее прикрыла веки и, ощутив на них теплые губы любимого, удовлетворенно вздохнула. Пресыщенность и нега охватила обоих, а Салливан продолжал как завороженный покрывать поцелуями ее лицо, шею, волосы, их тела по‑прежнему были слиты воедино, ибо Кэй никак не хотела отпускать его.

– Даже в самых радужных снах, сжимая тебя в своих объятиях, я и вообразить не мог, что наяву все окажется еще прекраснее.

– Правда? – в изнеможении улыбнулась Кэй и нежно обвела пальцами изгиб его губ. – Мне надо кое‑что сказать тебе, Салливан.

– Да, радость моя? – Он провел кончиком языка по ее пальцам.

– Помнишь нашу первую ночь? Я ведь была…

– Ну как я могу забыть это, дорогая? – Так вот… С тех самых пор… Словом, никого у меня не было… Ни разу я…

Салливан приподнялся на локте.

– О Боже! Так вот почему тебе было больно. Я это сразу почувствовал, только не понял… – Слова застряли у него в горле, и Салливан снова припал к ее губам. – Кэй, тогда ты сделала мне бесценный подарок. То было настоящее сокровище, то было счастье. А теперь послушай меня. За эти пять лет у меня были женщины. Но, клянусь тебе, занимался я с ними всего лишь сексом, любви не было.

Внимательно посмотрев на Кэй и не уловив в ее глазах ни тени упрека, Салливан улыбнулся.

– Можно еще сказать, Сал? – Ну конечно, родная. Теперь все можно.

– После отъезда я первые несколько месяцев чуть не каждый день писала тебе.

– Это верно, да только из писем твоих лишь одно можно было вычитать: как тебе хорошо в Лос‑Анджелесе и как ты купаешься в лучах новой славы.

– Пусть так, но разве не писала я, как скучаю по тебе?

– Писала, но ведь показалась в Денвере только через три месяца.

– Просто не могла раньше. Да и какая разница? Ведь когда я приехала, ты нашел удобный предлог улизнуть. О Боже, я ушам своим не поверила, услышав, что ты отправился в горы на рыбалку. И никто не знал, куда точно.

– На самом‑то деле никуда я не уезжал, просто заперся дома, – ухмыльнулся Салливан.

–Сал! – Извини, малышка. Конечно, поступил я как последний трус. Слишком плохо мне было.

– Думаешь, я не поняла, что ты не хотел меня видеть? – Кэй схватила его за руку и провела кончиком языка по перерезающей ладонь линии жизни. – Поэтому я, вернувшись в Лос‑Анджелес, и перестала писать. А потом отец с мамой перебрались во Флориду, и мне не к кому – коль скоро тыне хотел меня видеть – было приезжать в Денвер.

Салливан вздохнул и поцеловал Кэй в висок.

– Какой же ты умный! Ты ведь знал, что я делаю ошибку, и все равно позволил мне уехать.

– Тихо, тихо! Никакой ошибки ты не сделала. Я считал так тогда, считаю и сейчас. Тебе самой выбирать, каким путем идти…

– Но выбор‑то мой был неправильным. Как подумаю, сколько времени я убила Бог знает на что. Так давай же не удлинять этот срок. – Кэй склонилась над ним и нежно прижалась губами. Будь моим учителем, Сал. Научи, как любить тебя.

– Да тебя и учить‑то нечему, счастье мое, но уж раз ты так просишь… А ну‑ка посмотрим, не отвыкла ли за это время от приключений.

– А то ты сам не знаешь, как я люблю приключения, – храбро откликнулась Кэй, продолжая нежно ласкать его.

– Отлично. Мы ведь на острове, и надо этим воспользоваться, согласна? – Ясное дело, но, по‑моему, мы и так пользуемся.

– Вот что я подумал. Завтра у нас свободный день, так что можно встать пораньше и слетать на Элефтеру. Это островок милях в семидесяти отсюда. Никаких тебе туристов, одни будем.

– Непременно, Сал! Никто нам мешать не будет, проведем там день…

– Ладно, с деталями повременим. – И он страстно впился ей в губы.

Кэй со вздохом выгнулась, наслаждаясь медом его губ, сладостью дерзкого языка, отправившегося в новое путешествие.

– Да, завтра, – едва слышно выдохнула Кэй.

И снова к ним пришло ощущение невесомости, снова их повлекло в какие‑то иные неизведанные пределы.

Кэй и Салливан поднялись чуть свет. Уже в такси, уверенно обнимая ее за плечи, Салливан потянулся за сигаретой. Кэй поднесла ему спичку.

– Слушай, а где та зажигалка, что я тебе подарила? – Даже и говорить не хочется, так стыдно, – засмеялся он.

– Потерял? – Да нет, сломал. – Салливан покачал головой. – В тот самый вечер, как ты вернулась в Денвер, когда мы должны были ужинать с Шалтсами.

– А ты не пришел. Не захотел встретиться со мной.

– Да хотел я, хотел. Так хотел, что… В общем, шваркнул зажигалку об стену, и у нее отлетела крышка.

– А я думала, ты научился сдерживаться. Выходит, ошиблась.

– Теперь буду стараться, а зажигалку починю. Сразу же как вернемся в Денвер.

Едва набрав высоту, самолет местных авиалиний пошел на посадку и через несколько минут мягко приземлился. Салливан и Кэй сели в такси, которое доставило их на паром.

– Я договорился, чтобы нас перевезли на один необитаемый островок, там и проведем день.

– Шутишь? – У Кэй округлились глаза.

– Ничуть. Сейчас нам приготовят здесь нечто вроде обеда с собой, загрузимся да на пристань – там нас ожидает лодка.

Меньше чем через час Салливан, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, уже помогал Кэй сойти с лодки на обжигающий, слепяще‑белый песок крохотного островка, который весь сегодняшний день будет принадлежать только им двоим.

Отыскав развесистую пальму, Салливан поставил корзину с едой на песок и предложил:

– Может, для начала искупаемся?

– Отлично! – И Кэй мгновенно оказалась в бикини.

На Салливане тоже остались только плавки. Он пристально посмотрел на стройную фигуру Кэй, и глаза его сузились.

– Забыла? Мы же здесь совершенно одни. Да эти тряпочки тебе и не нужны.

– Ну уж нет, купальник я не сниму, – решительно заявила Кэй и пошла к воде.

Салливан промолчал, но Кэй почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Раздеться сегодня придется, это уж точно, и у Кэй сладко заныло все тело.

Купались они долго, перебрасывались шутками, гонялись наперегонки, пока наконец не выбились из сил. Салливан поднял Кэй на руки, вынес на берег.

Перекусив, они погрузились в дрему. Кэй проснулась первой и счастливо вздохнула. Они одни. Этот чудесный островок только им и принадлежит. О чем еще можно мечтать? Кэй встала и, закинув руки за голову, пошла в море. Дождавшись, пока вода не поднимется ей до груди, она оттолкнулась от песчаного дна и поплыла вдоль берега. Но вдруг застыла от ужаса; кто‑то дергал ее за ногу! Рванувшись изо всех сил, Кэй обернулась.

– Давно плаваешь? – Салливан обнял ее за талию.

– Да нет. Ты так крепко спал, что жалко будить было. – Кэй уперлась ладонями в его бронзовые плечи.

– Да? Положим, что так, но сейчас‑то я проснулся и готов потрудиться. – В глазах у Салливана сверкнул озорной огонек.

– Знаете, мистер, – весело откликнулась Кэй, – для работы вы выбрали явно не то место.

– Именно то. Работой, о которой я говорю, только здесь и заниматься.

Салливан прикоснулся к ее груди, и Кэй вздрогнула. Он дернул за крючок, и узкая полоска бикини оказалась в воде.

– Разве так не лучше? – Конечно.

– Так почему бы и от остального не освободиться? Мне хочется поплавать нагишом. А тебе разве нет? Ей оставалось только согласно кивнуть. И все же, когда Салливан швырнул ее купальник на берег, Кэй спросила с некоторым испугом:

– Значит, мне и из воды выходить…

– Boт именно! – Он широко ухмыльнулся. Салливан втянул плавки, бросил их на песок и снова привлек любимую к себе, заставив обхватить ногами его талию, и надолго припал к губам Кэй. От жара двух горящих желанием тел вода, казалось вот‑вот закипит.

– Вот так‑то лучше, – поддразнил Салливан.

Кэй шаловливо укусила его в плечо, оттолкнула и быстро поплыла прочь, к изумрудно‑зеленому горизонту. Салливан быстро нагнал ее и, перевернувшись на спину, поплыл рядом. Выходя на берег, Кэй уже не испытывала ни малейшего смущения.

Они растянулись на смятом одеяле, щурясь от яркого солнца. Вода на обнаженных телах быстро просыхала. Кэй уже погружалась в сон, когда услышала шепот:

– Я люблю тебя, Кэй.

Салливан бродил губами по ее разгоряченному лицу. Поцелуи становились все продолжительнее, все жарче, все слаще, приближая тот желанный миг, который не мог не наступить. Горячий песок стал новым ложем любви…

– Ну и как тебе приключение? – спросил счастливый Салливан, купаясь в волнах наслаждения, которое они только что подарили друг другу.

В ответ Кэй лишь нежно поцеловала его.