Заметки. Как я играл в «Ридерз Дайджест»[200]

«Дурят нашего брата, ох дурят!». За годы «перехода к ры­ночным отношениям» эти, или какие-нибудь подобные слова приходилось и слышать, и произносить, наверное, каждому российскому гражданину. В том числе и мне.

В один прекрасный день я обнаружил у себя в почтовом ящике письмо в конверте с логотипом «Ридерз Дайджест». Из любви к.искусству (точнее — к своей юридической про­фессии) я, после получения первого письма, решил поддер­жать интерес к себе; в итоге стал обладателем целого ком­плекта материалов, легших в основу настоящей статьи. Не уверен, что я сохранил все из присланного, поэтому прошу меня извинить за возможную неполноту обзора фактов. Не сохранил я и всех конвертов, поэтому не всегда могу уста­новить дату присылки мне той или иной информации. 1. 30 июля 2001 г. пришёл первый конверт.

Общий смысл информации, содержавшейся в прислан­ных бумагах, в очищенном от различной словесной шелухи, виде, был таков.

Первое. Оказывается я, сам того не подозревая, прошёл два «этапа» из трех, необходимых для получения «одного из 1038 призов, включая (I)[201] Первый приз — 1000000 руб­лей». На первом этапе «мое имя вошло в список участни­ков Розыгрыша призов», на втором — «мне присвоен уни­кальный Личный номер». Осталась самая малость — пройти Финал, включающий «Розыгрыш призов» и «Определение победителей». Единственное, что для меня требовалось для участия в Финале — это возвратить присланный мне Про­пуск в Финал с наклеенным на него моим личным номером. Сам же Финал обещали провести 27 декабря 2001 г.

Второе. Если я отправлю Пропуск в Финал в течение 8 дней со дня получения этого письма, то мне будет предо­ставлен шанс принять участие в розыгрыше (2) Экспресс-приза в сумме 50000 рублей. Дата проведения розыгрыша не указывалась; видимо, подразумевалось, что и этот розыг­рыш состоится 27 декабря.

И третье. Если я куплю энциклопедию «Азбука приро­ды» стоимостью 448 рублей, то я смогу участвовать в розыг­рыше (3) Суперприза — автомобиля «Шкода «Фабия», дата проведения розыгрыша которого опять-таки не была указа­на.

Итак, у меня появился шанс выиграть Первый приз, Экс­пресс-приз и Суперприз. Ещё раз напомню читателям, что свои шансы на выигрыш я всегда оценивал с большим скеп­сисом. Но вложенная в Письмо аннотация издания меня при­влекла и я (в течение 8-ми дней), заказал Энциклопедию, от­правив заказ вместе с «Пропуском в финал». «Азбука» через пару недель была мне прислана и мною оплачена, с этим во­просов, как говорится, нет.

2. 4 октября пришла почтовая карточка с огромным белым по черному заголовком: «Первое и единственное извещение перед вручением приза в 25000 рублей, розыгрыш которого уже состоялся». Оказалось, что речь идет о новом, некоем Специальном призе (4) в сумме 25000 рублей. Его обещали вручить «обладателю счастливого номера», который уснеє из­вестен, но... сохраняется в тайне (вдумайтесь в эти слова, уважаемые читали!). Обещали также рассказать, как можно проверить, не у меня ли оказался тот самый «счастливый но­мер», прислав уведомление в «бело-голубом конверте».

3. Буквально на следующий день пришёл конверт с поч­товым штемпелем 3 октября 2001 г., правда не бело-голубой, а коричневый. Оказывается, для участия в розыгрыше Пер­вого приза (1) я сделал ещё далеко не все. ещё завершился лишь второй, предварительный этап на пути к финалу[202]. Те­перь нужно оформить и вернуть купоны для регистрации «и этим подтвердить свое согласие на участие в третьем, заклю­чительном этапе розыгрыша призов, определяющем имена по­бедителей».

Возвращением купонов «в течение 8 дней от даты по­лучения предложения» я заодно (второй раз!) подтверждал свое согласие на участие в розыгрыше Экспресс-приза (2) в 50000 рублей. Ну, а подписавшись на 6 номеров «Ридерз Дайджест» за 349 рублей, я тем самым подтверждал свое право на участие в розыгрыше Суперприза (3) — автомоби­ля. И это, как говорит анекдот, был ещё не конец. Восьми­дневный ответ позволял мне надеяться на ещё один, новый, ранее нигде не засвеченный приз Счастливая дюжина (5). В оригинале он назывался «Специальный приз журнала», но чтобы не путать его со Специальным призом (4) я буду называть его «Счастливой дюжиной». Почему именно так? Потому что этот приз представлял собой один из 12 теле­визоров «Philips 14PT1353» — отсюда и пресловутая «дю­жина». Все что нужно для получения телевизора — это от­резать Призовой купон и отправить его вместе с купонами для регистрации участия в розыгрыше первого приза.

Ну а как же Специальный приз (4)? Надо возвратить присланную наклейку со счастливым номером — только и всего. А то сами организаторы лотереи не способны были отлепить эту наклейку и выяснить, кому же выпал счаст­ливый номер! Но это ещё полдела. В условия розыгрыша Специального приза было внесено маленькое уточнение, о котором не говорилось ранее ни единого слова: «Счастли­вых номеров», оказывается, не один, а целых пять! Соответ­ственно, 25 тысяч рублей будут разыграны между пятью обладателями этих номеров. Если счастливые номера при шлют все пятеро — каждому достанется по 5 тысяч, если четверо — по 6250 рублей, если трое — то по 8333 рубля 33 копейки и т. д.

Подписка на «Ридерз Дайджест» мне была не нужна. Но было чрезвычайно интересно, что последует дальше. Поэто­му я поступил так: отправил все требуемые купоны и счаст­ливый номер в конверте с согласием подписаться. Денег за подписку я, естественно, платить не стал — почему им мож­но обманывать народ, а мне их нельзя? Буду поддерживать к себе интерес, решил я, а там посмотрим, что из этого выйдет. 4. «В один прекрасный день Ваших друзей будет ждать сюрприз». Именно так анонсировался новый конкурс «Ридерз Дайджест», о котором мне сообщили 16 октября. Ставка — комплект бытовой техники стоимостью 25000 рублей или комплект аудио и видео аппаратуры на 60 тысяч (6). «Все, что требуется от Вас, — это отыскать в своей записной книж­ке не менее 20 имен и адресов Ваших знакомых, вписать их в заготовленную для Вас форму, вырезать её и вернуть в пред­ложенном конверте».

Я подумал, что у меня и десятка-то знакомых с адре­сами не наберется. Ещё вспомнил, как я в свое время рас­сылал автореферат — там тоже надо было разборчиво напи­сать два десятка адресов. Вы знаете, сколько на это уходит времени? Минимум два часа[203]. Так что, если Вы счастливый человек и у Вас много времени — дерзайте! Выло непонятно, как один комплект бытовой техники будет распределять­ся между несколькими бездельниками-победителями? Это несколько смущало. Комплект же аудио и видео обещался самому активному участнику конкурса, т. е. приславшему больше всех имен и адресов, т. е. самому большому бездель­нику.

А ещё я подумал, что мой адрес в поселке Немчиновка, видимо, попал к «Ридерз Дайджест» в результате подобного «конкурса». Большое спасибо кому-то из моих знакомых: если бы не Вы, у меня не было бы «прекрасных дней», когда я получал по почте материалы для этой статьи.

5. В очередном конверте (16 ноября) пришёл «Купон под­тверждения», на котором самым крупным шрифтом было на­печатано: «Наклейки на Вашем Сертификате подтверждают Ваше право претендовать на все заявленные призы». Каком Сертификате? «Сертификате экспресс-регистрации», из кото­рого я с удовлетворением узнал, что моя заявка на участие в розыгрыше Первого приза (1) зарегистрирована.

Другие сообщения повергли меня в недоумение: ока­зывается, я, сам того не подозревая, оказался участником розыгрыша (7) Приза благодарности в сумме 400000 руб­лей, о котором ранее не говорилось ни слова, а также при­обрел возможность... подтвердить свое право на участие в розыгрыше Экспресс-приза (2) в сумме 50000 рублей. Во­обще-то мне казалось, что я уже дважды подтвердил это право. Оказалось, нет: это нужно сделать третий раз, и уже в течение 5-ти дней после получения. Заодно я также мог зарегистрироваться в розыгрыше Супербонуса (8) в сум­ме 25000 рублей и приобрести право участия в розыгрыше Приза-эксклюзива (9) — Видеокамеры «Sony Digital 8 DCR-TRV120» или 30000 рублей. Всего-то, что для этого нужно — это заказать что-нибудь по «совсем небольшому каталогу» «Ридерз Дайджест» из числа познавательных книг или до­кументальных фильмов. Естественно, ничего отправлять и заказывать не стал — заниматься ерундой не было ни вре­мени, ни желания.

6. 22 ноября я получил самый маленький конверт, в ко­тором сообщалось о направлении мне пакета документов фи­налиста и предлагалось уточнить свое имя и номер телефона. Понятное дело, ничего я уточнять не стал — решил подождать пакета документов. Он пришёл через пару дней в сером кон­верте. Помимо кучи различного рода сертификатов, бумажек и наклеек, которые опять следовало возвратить организато­рам лотереи, мне сообщили об очередном возрастании цены права участия в розыгрыше Суперприза (3) (т. е. автомобиля) на 449 рублей — стоимость книги «Великие тайны прошлого».

Также по-прежнему подтверждалось мое право на Пер­вый приз (!), но вот обо всех остальных призах — Экс­пресс-призе (2), специальном призе (4), счастливой дюжине (5), комплектах бытовой техники и аудио-видео аппарату­ры (6), призе благодарности, супер-бонусе и призе-эксклю­зиве (7-9) — полное молчание. Зато появилось кое-что но­венькое: 100000 рублей премии за быстрый (10 дней) от­вет (10) и экстра-бонус на 25000 рублей (11) за 7-дневный ответ. Условия — отправка прилагаемых билетов с наклей­ками, причем, с присвоением ещё четырех личных номеров. Выигрыш может выпасть на любой из них и он твой. Что насторожило? Среди пар «билет + наклейка» присутство­вала пара, относящаяся к... Первому призу (1)! Вот те на: все время был уверен, что право на участие в его розыгры­ше уже давным-давно мне принадлежит, а тут оказывается, что и его необходимо подтверждать]

7. И, наконец, (судя по содержанию информации — в на­чале декабря) мне поступили следующие предложения.

Первое — приобрести «уникальную поваренную книгу «Домашний пир без лишних затрат» стоимостью 449 руб­лей. Второе — выбрать, что именно я хочу получить в ка­честве Суперприза — автомобиль или его стоимость (400000 рублей). Третье —если я захочу выбрать автомобиль, то я могу выбрать его цвет (синий, желтый, или красный). Каза­лось бы, все замечательно — предоставляется даже больше прав, чем раньше, так где же подвох? Все очень просто: «гарантию участия в розыгрыше Суперприза стоимостью 400000 рублей Вы получаете в случае положительного от­вета на предложение «Ридерз Дайджест». От «Домашне­го пира» зависела также возможность участия в розыгры­ше (12) Рождественского приза (25000 рублей). Разумеет­ся, тут же в который уже раз напоминалось о бесплатном участии в розыгрыше призов. Для особо продвинутых.

Мысленно поблагодарив «Ридерз Дайджест» за материал для этой статьи, я аккуратно сложил присланные бумаги и убрал их на полку. 16 января нового года я переехал на но­вое место жительства, адрес которого сообщать «Ридерз Дай­джест», естественно, не собираюсь.

Не поеду и к почтовому ящику по старому адресу, куда, возможно, ещё продолжают приходить разноцветные кон­верты с обращениями, типа: «БЕЛОВ! Извещаем, что Вы уже почти все проиграли, но все ещё можно поправить, ес­ли приобрести и т. д....». Судя по тому обстоятельству, что за почти три недели, прошедшие после обещанного розыг­рыша (27 декабря) до моего отъезда (16 января) я так и не получил никаких извещений, на что-то другое уже нет смысла надеяться.

8. Теперь, разберемся, что с юридической точки зрения, представляет собой пресловутый «XIII розыгрыш призов «Ри­дерз Дайджест». Наименование мероприятия «розыгрышем призов» сразу дает читателю правильную юридическую ори­ентацию на ст. 1062 и 1063 ГК, т. е. на институт игр и пари [204].

Организатор, собственно, с этим и не спорит; наобо­рот, проводит аналогию с известными формами игр и пари. «Каждый может попытать счастья в казино, купить лоте­рейный билет или сделать ставку на тотализаторе. Но да­леко не каждому выпадает удача оказаться среди финали­стов очередного Розыгрыша призов «Ридерз Дайджест» и, не потратив ни копейки, получить шанс выиграть крупный денежный приз» — говорится в Письме от 3 октября.

К какому же из известных типов игр относится «розыг­рыш призов «Ридерс Дайджест»? Мы склоняемся к мнению, что это — разновидность лотереи.

Лотереей, согласно п. 1 Временного положения о лоте­реях в Российской Федерации, утвержденного Указом Пре­зидента РФ от 19 сентября 1995 г. № 955[205], признается«...групповая или массовая игра, в ходе которой организа­тор лотереи («Ридерз Дайджест». — В. Б.) проводит между участниками лотереи — собственниками лотерейных би­летов розыгрыш призового фонда лотереи; при этом вы­падение выигрыша на какой-либо из лотерейных билетов не зависит от воли и действий всех субъектов лотерейной деятельности, является исключительно делом случая и не может быть никем специально устроено». Наименование ме­роприятия «конкурсом по розыгрышу призов» (последнее письмо) - внутренне противоречиво и, следовательно, име­ет значение не более, чем привлекательного ярлыка.

Что является в данной лотерее лотерейным билетом? Его роль в нашем случае выполняет «Карта финалиста» (письмо от 3 октября), но лишь при условии подтвержде­ния своего участия в финале путем возврата присланных участнику «персонализированных форм для последующей регистрации» (последнее письмо). Именно Карта финали­ста является «... носителем информации, необходимой для определения с абсолютной степенью достоверности факта выпадения или невыпадения на него выигрыша в этой лоте­рее» (п. 7 указанного Положения) — информации о личных номерах участника розыгрыша.

Интересно, что Карта финалиста подтверждает право на участие в розыгрыше одного лишъ Первого приза (1). Документов о праве участия в розыгрыше иных призов на руках у участника вообще не остается — все они подлежат возврату для «подтверждения и регистрации». Возможно­сти проверить, дошли ли возвращенные документы до орга­низатора лотереи её участники лишены: возврат докумен­тов предлагается осуществлять в конвертах «от «Ридерз Дайджест», предполагающих простое почтовое отправле­ние (без уведомления о вручении) да ещё и на абонентский ящик. Значит, «Ридерз Дайджест», при возникновении ка­ких-либо претензий со стороны конкретного участия, всегда сможет сослаться на то, что никаких подтверждений с его стороны насчёт участия в розыгрыше того или иного приза не поступало. Попробуй докажи, уважаемый участник, что это не так!

И второй вопрос, возникающий при юридической квали­фикации «розыгрыша»: каким же образом будут определять­ся победители?

Единственное упоминание на этот счёт имеется в пред­последнем письме: «... процесс выбора победителей по каж­дой категории призов проходит под контролем независимого наблюдателя из числа подписчиков изданий «Ридерз Дай­джест». Прекрасно, но что представляет собой самый про­цесс выбора победителей — случайную выборку, или целена­правленное сравнение данных о том, кто что возвратил и кто сколько заплатил?

Таким образом, рассказ о том, что «розыгрыш» проводит­ся «в строгом соответствии с положениями действующего за­конодательства Российской Федерации» (последнее письмо) — откровенное вранье, рассчитанное исключительно на тех рос­сийских граждан, которые этого законодательства не знают[206]. Не соблюдаются, по крайней мере, два положения законода­тельства: (1) такое из требований к лотерейному билету, как создание возможности определения факта выпадения выиг­рыша с абсолютной степенью достоверности и (2) не дается гарантии того, что «... выпадение выигрыша... не зависит от воли и действий всех субъектов лотерейной деятельности, яв­ляется исключительно делом случая и не может быть никем специально устроено». Отсюда могут следовать два различ­ных вывода: либо перед нами лотерея, проводимая с наруше­нием законодательства, либо — вовсе не лотерея, а какой-то особый вид игры. Как ни крути, но организатор такой «иг­ры» может ничего не платить её участникам: в первом случае потому, что лотерея представляет собой совокупность незаконных (ничтожных) сделок (ст. 168 ГК), а во втором — потому, что требования из игры не подлежат судебной защите (ст. 1062 ГК).

9. Внимательному и подготовленному в области юриспру­денции читателю, желающему разобраться в хитросплетени­ях, сотканных «Дайджестом», потребовалось бы не менее чет­верти часа на то, чтобы осилить каждое письмо. Читателю невнимательному, тем более, неподготовленному, нужно ещё больше времени. За большим объемом корреспонденции и на­рочитой путаницей в подаче материала в действительно­сти скрываются всего лишь крохи юридически значимой ин­формации. Но как трудно их оттуда выудить!

Путаница же эта специально создается множеством раз­нообразных приемов, среди которых:

— разрыв одного и того же по содержанию материала по разным письмам;

— установление сходных, отличающихся лишь в дета­лях, условий розыгрыша различных призов и самих наиме­нований этих призов;

— разнесение материала по разным бумагам;

— облечение информации в облако красивых слов (пройдено «два этапа», «именные документы», «передать вне очереди»), абсолютно ненужных псевдодокументов[207] («пропуск в финал», «карта финалиста», «сертификат экспресс-регистрации»), многочисленных штампов «утвер­ждаю», «пройдено» и т. п.), за которыми в действительности либо не стоит вовсе ничего, либо скрывается какая-нибудь, извините за выражение, туфта;

— напоминание почти в каждом письме о бесплатном (несмотря ни на что) розыгрыше призов и о Вашей уни­кальности (именно Вы — чуть ли не единственный «счаст ливчик», один из избранных; так почему бы именно Вашему чрезвычайному везению не продолжаться и дальше?);

— напоминание о том, что все, дескать, теперь зависит, конечно, только от Вас, но мы Вам советуем... И так далее;

— требуемая в ряде случаев «скорость» ответа (в стремлении ответить быстро гораздо выше шансы сделать что-нибудь не так);

— необходимость многократных подтверждений одного и того же обстоятельства—согласия (права) участвовать в розыгрыше то одного, то другого, а то и нескольких призов сразу (запутался, один раз не подтвердил — всего наилуч­шего).

Одним словом, все рассчитано на введение в заблуждение среднего, т. е. невнимательного и юридически неграмотно­го российского обывателя, ценящего красивые бумаги больше их содержания, а красивые слова — выше стоящих за ними понятий.

Ну и что же? — наверняка спросит кто-нибудь из чита­телей. Разве закон устанавливает где-нибудь, чтобы условия проведения лотерей были краткими, четкими и ясными? А разве не существует практики заключения договоров, содер­жание которых намеренно запутывается, дабы создать допол­нительные возможности для последующего отступления? Ко­нечно, и подобной нормы в законодательстве нет, и практика такая существует. Но не нужно забывать и об общих нормах законодательства. Игры и пари — точно такие же граждан­ско-правовые сделки, как и все другие. Это означает, в част­ности, что на них распространяются нормы о недействитель­ности сделок, например — сделок, заключенных под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК) и обмана (ст. 179 ГК). Даже ес­ли не будет констатирована незаконность самого розыгрыша в целом, все равно у любого гражданина, оплатившего свое участие в нем, существует возможность добиваться призна­ния заключенной им сделки недействительной по указанным мотивам.

На наш взгляд, присланные материалы легко позволяют доказать обман по вопросу условий розыгрыша Суперприза. Сначала написали, что право на его участие появляется, ес­ли купить «Азбуку природы», потом — если подписаться на полгода на «Ридерз Дайджест», потом — если купить «Ве­ликие тайны», а потом — «Домашний пир». И все это с неод­нократными «подтверждениями», о необходимости каждо­го последующего из которых тоже ничего не говорилось в первоначальном предложении. Трудно предположить, что «Ридерз Дайджест» прибег к такому оповещению об усло­виях розыгрыша неумышленно. Что получилось в результа­те? Вполне возможно, что знай гражданин об этих услови­ях с самого начала — он не стал бы ни покупать «Азбуку», ни оформлять подписку, ни бегать ежемесячно на почту, дабы успеть отправить подтверждение в назначенное вре­мя — тратить на это собственное время, нервы им деньги. Ну и, естественно, не переживал бы, что его имя не оказа­лось в списке победителей.

Как мы видели выше, изменялись и условия участия в розыгрыше Специального приза, который оказался подле­жащим «разделу» на пять частей, о чем в первоначальном предложении тоже не было сказано ни слова. Вот Вам и ещё один обман. В части Первого приза (1) и Экспресс-приза (2) в каждом последующем письме содержалось косвенное (за­вуалированное) напоминание о необходимости подтвержде­ния своего права на участие в их розыгрыше, причем, для Первого приза (1) — одновременно с крупно напечатанным известием о том, что участие это уже гарантировано. Так гарантировано или подлежит подтверждению? — поди раз­берись.

10. Теперь к вопросу о бесплатном розыгрыше. Во всех Письмах, упоминавших про Суперприз (3), организатор не за­бывал напоминать о необходимости «положительного ответа» на свое очередное предложение под угрозой утраты права на участие в его розыгрыше. А вот этот ответ был далеко не бес­платным. Вспомним: сначала за право участия в розыгрыше автомобиля предложили уплатить 349 рублей, купив «Азбу ку природы», потом — ещё 448 рублей за подписку, затем — ещё 494 рубля за «Великие тайны прошлого», и, наконец, 449 рублей за «Домашний пир». Итого: 349 + 448 + 494 + 449 = 1740 рублей. Вот Вам цена «бесплатной» лотереи.

Можно возразить, что это — цена только книг (как на­стойчиво вдалбливает «Ридерз Дайджест»), а вовсе не би­лета. Хорошо, в том числе и книг, кстати — выпущенных самим издательским домом «Ридерз Дайджест». Какая ему разница, как их продавать — через распространителей, или непосредственно потребителям? Последнее даже выгоднее, поскольку потребитель получает возможность купить книгу без торговой наценки. Памятуя о том, что доля себестоимо­сти в издательской цене научно-популярного издания обыч­но не превышает 50 %, легко сосчитать «чистую» цену уча­стия в розыгрыше. Это 870 рублей — половина того, что Вы уплатили за книги и подписку. Много ли Вы найдете лоте­рейных билетов за такую цену? Даже если и найдете — вряд ли купите, а тут... Психологически все рассчитано очень точно, ничего не скажешь[208].

Интересно, а для чего вообще «Ридерз Дайджест» по­надобилось убеждать народ в том, что он платит «только за издания»? Почему нельзя было бы честно сказать: опла­чивая стоимость издания, Вы оплачиваете также и право на участие в розыгрыше? Может быть — снова психологи­ческий расчёт, а может быть и похуже — расчёт юридиче­ский. А что если организатор лотереи прекрасно понимал возможность признания ничтожности всех сделок по рас­пространению лотерейных билетов? Всем известны послед­ствия: возврат сторонами друг другу всего, полученного по сделкам (ст. 167 ГК). У участников лотереи, которые опла­тили стоимость участия в розыгрыше, прекращается право участия в таковом, а вот организатору потребуется возвра­щать деньги, полученные за проданные билеты. Если же организатор получил деньги только за книги (подписку), то ничего отдавать не придется, ибо договоры купли-про­дажи книг и подписки на «Ридерз Дайджест» не содержат в себе ничего противозаконного и не могут быть признаны недействительными.

Напомним читателю, что все наши рассуждения на тему платы за розыгрыш Суперприза (3) применимы также и к Супербонусу (8), Призу-эксклюзиву (9) и Рождественско­му призу (12). Для того, чтобы принять участие в розыг­рыше первых, нужно было заказать что-нибудь по «совсем небольшому каталогу» «Ридерз Дайджест» из числа позна­вательных книг или документальных фильмов. Платой за право играть на Рождественский приз (12) служил пресло­вутый «Домашний пир».

Если Вы, уважаемые читатели, все ещё сомневаетесь — не стоит ли и Вам поиграть в «Ридерз Дайджест» (а вдруг по­везет?!), расскажу ещё одну историю.

Уже после Нового года, но ещё до переезда на новую квартиру, я шёл по заснеженной улице поселка Немчиновка. И увидел торчащий из сугроба на обочине мятый листочек с отпечатанным текстом и знакомым логотипом. Естествен­но, чужие письма читать нехорошо, но раз его выбросили, причем — столь мало заботясь о конфиденциальности — по­чему бы и нет? И потом: я же не из любопытства, а в научно-практических целях! Я вынул листочек из сугроба. Это дей­ствительно было письмо из «Ридерз Дайджест», адресован­ное одной из жительниц поселка (естественно, имя её я не называю). Как же так, дескать, — начиналось письмо, — Вы купили у нас такое-то издание, мы Вам его выслали, Вы его получили, и до сих пор не оплатили?! Мы, конечно, ни в ко­ем случае не подозреваем, что Вы сделали это умышленно: вероятно, у Вас возникли внезапные трудности с погашени­ем задолженности, но деньги или, хотя бы объяснение мы все-таки хотели бы от Вас получить... Ну и так далее. В переводе на человеческий язык— «Дайте денег!».

Да, не платить по обязательствам — это плохо, кто бы спорил. Не скажу, что мои симпатии на стороне тетеньки-неплательщицы, но, с другой стороны, сказать, что они на стороне потерпевшего, у меня язык не поворачивается. Хо­чется сказать другое, вернее, спросить: господа из «Ридерз Дайджест»! Не правда ли, погано чувствовать себя обману­тыми?!

«Мы купили трех игроков»

Сообщения о «продаже» и «приобретении» игроков раз­личными спортивными клубами — прежде всего, футбольны­ми и хоккейными — сегодня встречаются едва ли не в каждом выпуске новостей.

Достаточно напомнить, с каким смаком сегодня зачи­тываются с экранов сообщения об очередных миллионах долларов, выложенных с легкой руки нового хозяина клу­ба «Челси» за очередную звезду европейского футбола. С нескольких различных информационных сайтов нам уда­лось собрать такие, например, сведения (только о футболи­стах): ЦСКА «купил» у пражской «Спарты» Иржи Яроши-ка за 3,7 млн долларов; у загребского «Динамо» — Ивицу Олича за 5,7 млн долларов; «Боавишта» заплатил за Ар-мандо Пети —4 млн Евро; «Спартак» за Дмитрия Сычева — 12 млн Евро; «Сантос» за Диего Рибаса — 20 млн фунтов стерлингов; «Манчестер Юнайтед» просит за Эрнана Кре-спо — 50 млн. Евро, а за Дэвида Бэкхема 57 млн долларов; «Реал» за Фабио Каннаворо — у «Милана» Сантьяго Со-лари, «Лада» готова рассчитаться с «Ротором» за Дмитрия Пармузина автомобилями, а.«Ростсельмаш» уже рассчитал­ся с тем же «Ротором» за Михаила Осинова деньгами и... комбайнами. Даже в нашей личной юридической практике несколько лет назад был сюжет, рассказ о котором клиент начал буквально следующей фразой: «Значит так. Мы ку­пили трех игроков...». И хотя суть проблемы там заключа­лась несколько в другом, естественно, мы не могли не обра­тить внимание и на её чисто юридическую сторону. Что представляет собой платеж за переход игрока из клу­ба-получателя платежа в состав клуба-плательщика? На ка­ком основании он совершается? И если этим основанием яв­ляется сделка, то что она представляет собою по своей юри дической природе? Порождает ли эта сделка обязательство произвести такой платеж? Каково правовое положение игро­ка, с переходом которого связывается совершение платежа? Вот перечень основных вопросов, требующих разрешения в рамках заявленной темы.

Сведения, которые можно собрать в средствах массовой информации, обычно сводятся к трем моментам: (1) факту платежа одним клубом другому определённой (обычно — до­статочно крупной) денежной суммы; (2) основанием соверше­ния платежа является некая сделка, точнее — договор клуба, который игрок покидает, с клубом, в который игрок перехо­дит, причем, сам игрок в этом договоре участия не прини­мает и (3) наименованию таких договоров договорами куп­ли-продажи, мены, бартера, аренды и лизинга игроков, а также — трансфертными контрактами. Проверить сведения (1) о факте платежа мы не имеем возможности, поэтому будем считать их соответствующими действительности. Чтобы по­нять, насколько заслуживает внимания информация (2), нуж­но разбираться (это и составляет задачу настоящей статьи). Сведения же (3) являются, скорее, следствием стремления по­умничать, воспользоваться модными сегодня юридическими терминами, нежели попыток сознательной юридической ква­лификации совершаемых действий.

Ну в самом деле, нельзя же считать серьезным взгляд, в соответствии с которым одна организация может продать другой... человека[209] (слава Богу, рабовладение во всем ци вилизованном мире кануло в лету достаточно давно и, судя по всему, навсегда). Целью договора купли-продажи (а так­же мены и бартера) является установление обязательств, направленных на перенесение права собственности на то­вар (п. 1 ст. 454, п. 1 ст. 567 ГК); это означает, что предметом договора купли-продажи может быть только то, что может находиться в собственности, т. е. вещи (ст. 209 и 128 ГК). Человек к таким субстанциям явно не относится. То же са­мое замечание можно сделать и применительно к квалифи­кации данных договоров как договоров аренды и лизинга: и их предметами могут быть только вещи, к тому же — ин­дивидуально определённые и не потребляемые (п. 1 ст. 607, ст. 666 ГК). Словосочетание же «трансфертный контракт» является просто красивой вывеской, термином, за которым не скрывается никакого юридически самостоятельного по­нятия. Ни в одном из случаев его употребления под ним не подразумевалось какого-либо особого договора, иного, чем купля-продажа или аренда.

Чтобы разобраться в отношениях между спортивными организациями сначала выясним другой вопрос — об отноше­ниях спортивных организаций со спортсменами [210]. Абзац 14 ч. 1 ст. 59 Трудового кодекса РФ называет, в числе прочих случаев, в которых допускается заключение срочных трудо­вых договоров, заключение работодателями договоров с про­фессиональными спортсменами. Статья 25 Федерального за­кона от 29 апреля 1999 г. № 80-ФЗ «О физической культуре и спорте в РФ»[211] называет такой договор контрактом о спор­тивной деятельности. В том, что речь идет именно о сроч­ном трудовом договоре, рассеиваются всякие сомнения после указания ст. 25 о том, что пресловутый контракт заключает­ся на основе трудового законодательства[212]. Его отличитель­ные черты —(1) письменная форма, (2) необходимость вклю­чения в него условий об обязанностях спортсмена, его правах на социальное и медицинское страхование, основаниях своего заключения и расторжения и (3) обязательность учета в об­щероссийской федерации по соответствующему виду спорта, если спортсмен входит в состав сборной команды Российской Федерации.

Итак, спортсмена и его клуб связывают трудовые отно­шения [213]. Они могут строиться как на основе трудового дого­вора, заключенного на неопределённый срок, так и на основе срочного трудового договора[214]. Как известно, всякий трудо вой договор (в том числе и срочный), может быть прекращен по соглашению сторон (ст. 78 ТК). Трудовой договор, заклю­ченный на неопределённый срок, может быть расторгнут во всякое время по заявлению работника, сделанному не менее, чем за две недели до предполагаемого дня расторжения (абз. 1 ст. 80 ТК); срочный оке трудовой договор прекращается так­же истечением срока своего действия (подпункт 2 ч. 1 ст. 77). В чем лее, в таком случае, заключается проблема? Спортс­мен, работающий по договору, заключенному на неопределён­ный срок, может уволиться во всякое время через две недели после письменного предупреждения им об этом работодате­ля, после чего получает возможность поступить на работу в другой клуб. Такое же право существует у спортсмена, ра­ботающего по срочному трудовому договору: с истечением его срока спортсмен вправе потребовать выдачи ему трудо­вой книжки и уйти в другой клуб. Получается, что проблема перехода из одного клуба в другой может существовать толь­ко для спортсменов, оформивших свои отношения с клубами срочными трудовыми договорами, причем, лишь тогда, когда планируемая смена клуба должна состояться до истечения срока действия такого договора.

Несколько иначе смотрит на вопрос ст. 26 Закона о физкультуре и спорте. А именно: в её абз. 1 уточняется, что спортсмен имеет право перехода из одного спортив­ного клуба в другой (в том числе и иностранный) толь­ко «... после окончания срока контракта о спортивной де­ятельности и выполнения указанных в таком контракте обязательств». В иных случаях, т. е. до истечения сро­ка контракта о спортивной деятельности или до выполне­ния[215] предусмотренных в таком контракте обязательств[216],«... переход спортсмена возможен только по взаимному со­гласию физкулътурно-спортивных организаций (спортив­ных клубов)» (абз. 2 ст. 26). Кроме того, абз. 3 указан­ной статьи устанавливается, что порядок и сроки перехо­да спортсменов должны быть согласованы, общероссийски­ми федерациями по соответствующим видам спорта с фе­деральным органом исполнительной власти в области фи­зической культуры и спорта, органами исполнительной вла­сти субъектов Российской Федерации в области физической культуры и спорта. Видно, что Закон устанавливает допол­нительные условия расторжения срочных трудовых дого­воров спортсменов. Подлежат ли данные нормы, несомнен­но — противоречащие Трудовому кодексу, — применению? Увы, к сожалению для спортивных организаций, ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, ибо, согласно ч. 2 и 8 ст. 5 ТК, нормы трудового права, содержащиеся в иных законах, должны соответствовать Кодексу; в случае противоречий между Кодексом и иными федеральными за­конами, содержащими нормы трудового права, применяется Трудовой кодекс. Это значит, что ни нарушение спортсме­нами каких-либо обязательств, ни несоблюдение ими по­рядка и сроков, установленных соответствующими обще­российскими спортивными федерациями, не препятству­ют их переходам из одного клуба в другой.

Единственным законным препятствием к переходу игро­ка из одного клуба в другой может быть только не истек­ший срок действия срочного трудового договора — контракта о спортивной деятельности. Какие же «соглашения» заключа­ются в этом случае между спортивными организациями? От­вет на этот вопрос найти достаточно легко, если вспомнить о главной цели таких соглашений. Несомненно, ею является по­лучение согласия организации, в которой работает спортс мен, на расторжение срочного трудового договора с ним до истечения срока его действия. Именно это согласие и стоит тех астрономических сумм, которые выплачиваются клубами друг другу. Предположим, что такое соглашение было бы за­ключено не с клубом, а с самим спортсменом — что это было бы за соглашение? По своей юридической природе, очевидно, соглашение об отступном (ст. 409 ГК), поскольку предусмат­ривало бы право спортсмена не дорабатывать свой контракт до истечения срока, а прекратить обязательства по нему упла­той своему работодателю определённой денежной суммы — отступного. Классический случай прекращения срочного тру­дового договора по соглашению сторон (ст. 78 ТК). Но тот же самый случай имеет место и при пресловутой купле-продаже игроков: за отсутствием необходимых денег у самих спортс­менов, а может быть — за их нежеланием платить большие суммы из собственного кармана, их выплачивают за них клу­бы, заинтересованные видеть соответствующего спортсмена в своем составе. Пользуясь общеизвестными терминами следо­вало бы говорить не о покупке, а о выкупе спортсмена одним клубом у другого.

Договоренность о том, как именно спортсмен будет рас­плачиваться с клубом, заплатившим за него отступное — это, естественно, личное дело данного клуба и спортсмена. Понятно, что решается этот вопрос предварительно, т. е. до уплаты отступного. Нужно только иметь в виду, что ес­ли игрок будет отрабатывать потраченные на него деньги (они будут удерживаться из зарплаты) — это одно (по сути, ему дали взаймы); если же ничего подобного не планирует­ся, то уплаченное за него отступное следует рассматривать как подарок игроку со всеми вытекающими отсюда послед­ствиями. У клуба-получателя сумма полученного отступно­го должна рассматриваться, судя по всему, как внереализа­ционный доход.

Таким образом, процесс смены спортсменом клуба про­исходит следующим образом. Этап первый: спортсмен-работник[217] достигает со своим клубом-работодателем соглашение о прекращении срочного трудового договора посредством упла­ты отступного — определённой денежной суммы[218]. Затем (а может быть, и предварительно) находит клуб, готовый заклю­чить с ним новый контракт, снабдив его деньгами для упла­ты отступного, и доводит это обстоятельство (свое намерение уплатить отступное и наименование лица, которое будет фак­тически производить такую уплату) до сведения работодате­ля; клуб, желающий видеть спортсмена в своем составе, упла­чивает клубу-работодателю спортсмена отступное как третье лицо, производящее исполнение за должника (п. 1 ст. 313 ГК), каковое работодатель, несомненно, обязан принять. По­сле этого трудовые отношения спортсмена с прежним работо­дателем (клубом) прекращаются, а с новым — он заключает очередной контракт. Сказанное полностью применимо также к случаям мены и бартера игроков, где роль отступного вы­полняют не деньги (не только деньги), но и иное имущество, а также — совершение определённых действий (например, со­гласие на досрочное прекращение трудовых отношений с дру­гим футболистом).

Все обстоит по-другому, когда заходит речь об аренде (най­ме, лизинге) игрока. Здесь трудовые отношения спортсмена с «родным» клубом не разрываются, в нем лежит его трудовая книжка, от него (за его счёт) он получает заработную плату; другое дело, что номинально оставаясь в одном клубе, реаль­но он в течение некоторого срока (обычно, небольшого, до од ного года) играет в другом[219]. Что это за ситуация? Конечно, по поводу ниже предлагаемой нашей квалификации её можно спорить, но лично нам она до боли напоминает... баналь­ную служебную командировку (ст. 166-169 ТК). Во всяком случае, ни одна из норм Трудового кодекса такой квалифика­ции не препятствует. Сделка здесь действительно заключает­ся между клубами: один командирует своего специалиста для выполнения определённой работы за вознаграждение, а дру­гой обязуется принять этого специалиста, обеспечить его ра­ботой, компенсировать первому клубу его издержки, связан­ные с командированием спортсмена и уплатить обусловленное вознаграждение. Классический договор возмездного оказания услуг [220].

Участниками каждой цитированной нами Интернет-дис­куссии высказывалась иная версия: не имеет ли здесь ме­ста продажа (аренда) «права на использование спортсме­на»? На сервере archive.bankir.ru такое право называлось «исключительным правом», «трансфером» и сравнивалось даже... с ценной бумагой (!). Увы, нам эта версия представ­ляется ошибочной. Помимо того, что права не могут быть ни проданы, ни обменяны, ни, тем более, арендованы[221], самое существование «права на использование спортсмена» нам представляется сомнительным. Одним из способов защи­ты нормального классического субъективного гражданско­го права является понуждение носителя юридической обя­занности, которой это право обеспечивается, к исполнению обязанности в натуре (ст. 12 ГК). Как сторонники критику­емой концепции представляют себе «понуждение футболи­ста играть в футбол» за определённую команду? Очевидно, что такое понуждение возможно только посредством штра­фов, которые, однако, могут и не возыметь своего действия: спортсмен будет играть плохо или откажется выступать во­обще. В итоге команда может так и не получить желаемого: ведь ей нужна хорошая игра, а не штрафы.

Могут возразить, что данное субъективное право совсем не обычное, более того — не гражданское, а трудовое, т. е. право, существующее в сфере, регулируемой не Граждан­ским, а Трудовым кодексом[222]. Но если такое противопо­ставление ГК и ТК признать допустимым, это не спасает оппонентов, а, напротив, полностью уничтожает их пози­цию, ибо субъективные права в сфере трудовых отношений вообще не обладают оборотоспособностъю: их переход от одного работодателя к другому невозможен, кроме как при их универсальном правопреемстве, да и то при отсутствии возражений со стороны работника (ст. 75 ТК). Подобные права, следовательно, нельзя ни воплотить в классическую (документарную) ценную бумагу, ни признать бумагой без­документарной, ибо в обоих случаях такие права должны предполагать возможность перемены своего обладателя. Не получается. А не получается, в первую очередь, потому, что работодатель не имеет никаких прав на самого работника, на его личность, с которой, в данном случае, оказываемые им услуги связаны просто-таки неразрывно.

Итак, с главным вопросом разобрались. В случаях «про­дажи», «мены» и «бартера» игроков никаких сделок меж­ду самими спортивными клубами не совершается. Отноше­ния клуба, который спортсмен покидает, к клубу, с которым спортсмен планирует связать свою дальнейшую спортивную карьеру, — это отношения кредитора к третьему лицу, про­изводящему исполнение за должника (спортсмена), избрав­шего способом прекращения своих обязательств из контракта о спортивной деятельности, уплату отступного. Не состоится такого платежа — не прекратится контракта со спортсменом. Отношения же «аренды», «найма» и «лизинга» спортсменов имеют в своей основе договор об оказании одним клубом дру­гому возмездных услуг по откомандированию своих специа­листов для выполнения определённой работы, а между спор­тивным клубом и командируемым игроком регулируются нор­мами Трудового кодекса РФ о служебных командировках.

Физика и гражданское право (к вопросу о понятии ст. 541 ГК — «количество энергии»)[223]

Могут ли пригодиться юристу в его профессиональной де­ятельности знания, когда-то полученные им в школьном кур­се физики? Ладно бы ещё криминалисту — там есть хотя бы фотография (значит, нужны знания по оптике), баллистика (нужно иметь представление о движении тел), трасология (наука о следах, в том числе механических повреждения) — это все понятно. А вот нужна ли физика цивилисту? До недав­него времени.мы уверенно отвечали на этот вопрос отрица­тельно, да и самую постановку его считали странной. Можно представить себе наше удивление, когда выяснилось, что мы были не правы.

Случилось следующее. Изучая договор на снабжение од­ного крупного промышленного предприятия электрической энергией, мы встретились с условием, согласно которому энер­госнабжающая организация обязуется осуществлять отпуск энергии в объеме столько-то киловатт-часов ежегодно и мощ­ностью столько-то киловатт. По итогам года оказалось, что установленный договором объем отпуска электрической энер­гии был соблюден, однако из-за ряда аварий на линии элек­тропередачи в течение нескольких недель поставлялась энер­гия меньшей мощности. Потом, правда, все восполнили, но! Абонент не смог использовать электроэнергию в обычном ре­жиме, был вынужден отказаться от использования ряда энер­гоемких устройств и механизмов, снизить мощности произ­водства, что привело к невыполнению им месячного плана по производству продукции и вынужденному простою работ­ников. Отсутствие запланированного количества продукции привело, в свою очередь, к нарушению ряда договорных обя­зательств со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Перед юристами абонента был поставлен вопрос: какое условие договора, условие о чем — о количестве электроэнер­гии или её качестве — нарушила энергоснабжающая органи­зация? По договору было все, вроде бы понятно: условие об объеме отпуска соблюдено, а о мощности — нет. Но как соот­нести эту терминологию — «объем» и «мощность» — с россий­ским ГК, нормы которого, как известно, оперируют другими терминами — «количество» и «качество» энергии (ст. 541 и 542)? Ни об «объеме», ни, тем более, о «мощности» Кодекс не говорит ни слова. Общее мнение, сформировавшееся по первым итогам обсуждения вопроса было примерно таким — «объем отпуска» — это количество, а «мощность» — качество энергии; следовательно, нарушено было условие о качестве энергии, и максимум, что может сделать абонент с энерго­снабжающей организацией — так это применить п. 2 ст. 542 ГК РФ.

Терзали, однако, и смутные сомнения, усилившиеся в результате изучения одного из комментариев к ст. 541 ГК, где было ясно сказано, что «В договоре на снабжение элек­троэнергией промышленных потребителей условие о количе­стве характеризуется, как правило, двумя показателями: а) количеством киловатт-часов подлежащей отпуску элек­троэнергии; б) величиной присоединенной или заявленной мощности»[224] (выделено мной. — В. Б.}. В нашем случае бы­ло именно так: две характеристики — объем и мощность — фигурировали в договоре. Но если понятие об объеме от­пуска было весьма просто отождествить с понятием о ко­личестве, то мощность в нашем непрофессиональном пред­ставлении никак не укладывалась в рамки количественной характеристики энергии.

С целью получения профессионального ответа на вопрос пришлось вспомнить то, что мы когда-то изучали в школь­ном курсе физики[225]. Результат воспоминания подтвердил на­ши сомнения, а оппонентов, не сомневавшихся в том, что объ­ем— это количество, а мощность — качество, даже удивил.

Сначала внесем ясность в единицы измерения и те вели­чины, которые ими измеряются. Ваттами, киловаттами, ме­гаваттами и т. д. измеряется величина, именуемая в физике мощностью и обозначаемая N; часами (минутами, секундами), как известно, измеряется время, обозначаемое как t. Произве­дение Nnt (мощности и времени, киловатт и часов), даст ши­роко известные не только промышленникам, но и потребите­лям «киловатт-часы», которые воспринимаются как единица измерения количества энергии. В действительности мы полу чаем новую физическую величину, именуемую работой, обо­значаемую А и измеряемую джоулями (килоджоулями и т. п.). Пресловутые «киловатт-часы», таким образом, это в действительности килоджоули[226], т. е. единица измерения того коли­чества работы, которую энергия известной мощности со­вершит за известное время. Когда гражданин-потребитель высчитывает разницу между показаниями счётчика, он опре­деляет, какое количество работы совершили электроприборы в его квартире за оплачиваемый период времени, т. е. пла­тит за количество фактически потребленной электрической энергии.

С промышленными потребителями все гораздо сложнее. Каждое производственное предприятие нуждается не только в том, чтобы в течение определённого периода времени (ме­сяца, года — на какое время заключен договор) энергоснаб­жающая организация «скачала» ему такое количество энер­гии, которое было бы достаточным для совершения за этот период определённой работы. Важным является и условие о количестве энергии, которое оно может выбрать из сети в каждый конкретный бесконечно малый момент времени. Без такого условия оно может оказаться вовсе неспособным к осуществлению своей производственной деятельности.

Почему? Поясним примером.

Допустим, что энергоснабжающую организацию связы­вают с абонентом 12 кабелей, каждый из которых рассчи­тан на прохождение потока электроэнергии мощностью сто киловатт. Допустим также, что по договору энергоснабжа­ющая организация обязана поставить абоненту электриче­скую энергию объемом 120 тысяч киловатт-часов в месяц (т. е. такое количество энергии, за счёт которого энергопо­требляющие установки и устройства абонента могли бы со вершить работу величиной 120 тысяч килоджоулей[227]). Как энергоснабжающая организация может этого достичь? На­пример, так: она может «врубить» одновременно все 12 ка­белей на полную мощность, в результате чего за один час абоненту будет «перекачено» 1200 киловатт-часов, а все по­ложенные по договору 120 тысяч, соответственно, за 100 ча­сов, т. е. за четверо суток и ещё четыре часа. После этого она может более не волноваться—договорное обязательство ис­полнено. А то, что абонент так и не сумел воспользоваться всей подаваемой энергией, то, что у него сгорела проводка, не выдержавшая подачи такой «супермощности», и то, что в течение оставшихся двадцати пяти дней месяца абонент вовсе не получал никакой энергии — это энергоснабжающую организацию вроде как и не волнует. Можно и все 120 тысяч передать абоненту за одни сутки — лишь бы сети и розетки выдержали.

Можно поступить и иначе: включить только половину кабелей, т. е. перекачивать абоненту по 600 киловатт еже­часно. Энергии хватит уже на вдвое больший срок — восемь суток и восемь часов, хотя мощность, поступающая «в ро­зетки» клиента в каждый конкретный момент времени и будет вдвое меньшей. Если же включить три кабеля — хва­тит на более, чем полмесяца непрерывной работы с мощно­стью по 300 киловатт-часов и т. д. Легко подсчитать, что передавая энергию лишь по одному кабелю мощностью 100 киловатт, договорные 120 тысяч будут исчерпаны за 1200 часов, т. е. за 50 суток. Иными словами, произойдет нару­шение условия договора об объеме отпуска энергии, а кро­ме того, «на розетках» абонента будет ежемгновенно «си­деть» весьма небольшая мощность, совершенно недостаточ­ная для нормальной работы его машин и механизмов (лам­почки будут гореть вполнакала, а станки и вовсе «не завер­тятся»). А если заняться комбинированием того и другого числа кабелей, можно добиться того, что в течение, скажем, первых десяти дней месяца мощность в розетках абонента будет одной, в течение следующих десяти другой и в по­следние десять дней поменяется ещё раз, что, разумеется, может и не устроить абонента.

Итак, ограничиваться указанием в договоре одного только объема подлежащей отпуску электроэнергии, ни­как нельзя. Необходимо также оговорить, какое количество мощности энергоснабжающая организация обязана обеспе­чивать абоненту в каждый конкретный момент време­ни, т. е. определение своего рода интенсивности снабжения электрической энергией, или, как выражается п. 1 ст. 541 ГК — «... с соблюдением режима подачи, согласованного сторонами». В зависимости от профиля деятельности або­нента такой режим может быть различным и зависеть от времени года и времени суток, уровня загрузки производ­ственных мощностей абонента и прочих факторов. Зимой, к примеру, необходимы дополнительные мощности хотя бы на освещение и отопление; предприятиям с непрерывным циклом производства ночью необходимы большие мощно­сти, чем днем и т. п. Все эти нюансы, по идее, должны на­ходить отражение в договорах, однако, зачастую по различ­ным причинам, предприятия заказывают мощности, что на­зывается, «с запасом»; в результате и показатель мощностичп в договоре отражается один на все периоды и времена[228].

Вот и получается, что обе характеристики — объем отпус­ка, измеряемый в киловатт-часах и мощность, измеряемая ки­ловаттами — это характеристики количества электрической энергии. Объем отпуска — это количество энергии, которое должно быть отпущено и может быть потреблено (или фак­тически отпущено и потреблено) в течение определённого бо­лее или менее продолжительного времени. Мощность — это тоже количество энергии, но такое, которое абонент вправе извлечь из подведенной ему электросети в каждый конкрет­ный бесконечно малый момент времени, а энергоснабжаю­щая организация обязана ему это количество обеспечить. Со­ответственно, как нарушение условия об объеме отпуска, так и о мощности электрической энергии — это нарушение усло­вия о её количестве со всеми, вытекающими из этого, согласно ст. 547 ГК, юридическими последствиями.

«Больной» вопрос: Гражданские правоотношения с медицинскими организациями[229]

Наверное, нет смысла приводить здесь какие-либо изрече­ния, пословицы и поговорки о ценности человеческой жизни и здоровья: они столь же широко известны, сколь многочис­ленны и неоспоримы. Тем больший шок оставляют публика­ции, подобные, например, недавнему триллеру о деятельно­сти Илизаровского центра травматологии и ортопедии в Кур­гане[230]. Не предрешая вопроса о том, соответствуют ли сооб­щаемые в ней сведения действительности, обсудим другой — о юридических последствиях «медицинской помощи», привед­шей к ухудшению состояния здоровья пациента.

Частью 1 ст. 41 Конституции РФ провозглашено, что «Каждый имеет право на охрану здоровья и медицин­скую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывает­ся гражданам бесплатно за счёт средств соответствующе­го бюджета, страховых взносов, других поступлений». Бо­лее предметно данное положение раскрывается в ст. 17 Ос­нов законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 года JY» 5487-I[231]. В числе прочих факторов, обеспечивающих право граждан на охрану здоровья, абз. 1 указанной статьи Основ называет «предоставление населе­нию доступной медико-социальной помощи», возможность требования которой описывается в ст. 20 Основ — «Право граждан на медико-социальную помощь». Таким образом, в число элементов гражданской правоспособности всякого гражданина РФ входит возможность обращения в специ­ализированную организацию (далее — «медицинская орга­низация») с требованием об оказании медико-социальной помощи с целью восстановления утраченного или повре­жденного здоровья.

Абзацем 1 ст. 20 различается несколько видов медико-со­циальной помощи, а именно — (1) профилактическая, (2) ле­чебно-диагностическая, (3) реабилитационная, (4) протезно-ортопедическая, (5) зубопротезная помощь, а также (6) ме­ры социального характера по уходу за больными, нетру­доспособными и инвалидами. Медико-социальная помощь оказывается соответствующими специалистами в медицин­ских организациях государственной, муниципальной и част­ной систем здравоохранения, а также в организациях систе­мы социальной защиты населения при заболевании, утра­те трудоспособности и в иных случаях. Условия и объем оказания бесплатной медицинской помощи определяются в соответствии с программами государственных гарантий; дополнительные медицинские и иные услуги оказываются гражданам на основе программ добровольного медицинско­го страхования за счёт средств предприятий, учреждений и организаций, личных средств самих граждан или иных законных источников.

Согласно ст. 32 Основ необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информи­рованное [232] добровольное согласие гражданина, за исключе­ниями, прямо предусмотренными законом. За несовершен­нолетних, не достигших возраста 15-ти лет[233], а также за недееспособных граждан, согласие на медицинское вмеша­тельство дают их законные представители. Гражданин, об­ратившийся за медицинской помощью в конкретную меди­цинскую организацию, именуется пациентом и приобретает права, предусмотренные ст. 30 Основ. Кроме того, пациент (его законный представитель) имеет право во всякое вре­мя изменить свое решение и отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения (ст. 33 Основ), за исключением специально предусмотренных слу­чаев (см. ст. 34 Основ).

При обращении за медицинской помощью в рамках про­граммы обязательного медицинского страхования гражда­нин имеет статус выгодоприобретателя по договору обяза­тельного медицинского страхования, заключенному меж­ду страховой организацией (страховщиком) и работодате­лем гражданина[234] (страхователем). Данный вывод следу­ет из содержания норм ст. 4 и 6 Закона РФ от 28 июня 1991 г. «О медицинском страховании граждан в РСФСР»[235]: в них гражданин называется застрахованным лицом, что, в принципе, тоже правильно, но является не самым глав ным в его статусе. Главное же состоит в том, что застрахо­ванный гражданин, обратившийся в медицинскую органи­зацию, вправе требовать от нее предоставления медицин­ских услуг, соответствующих по объему и качеству усло­виям страхового договора, причем, независимо от размера фактически выплаченного страхового взноса, т. е. имеет статус выгодоприобретателя. При обращении за медицин­ской помощью в рамках программы добровольного медицин­ского страхования гражданин имеет статус страхователя по данному договору и, следовательно, вправе потребовать оказания медицинских услуг в соответствии с условиями этого договора.

Что означает пресловутое «право гражданина (бенефи­циара или страхователя) требовать предоставления (оказа­ния) медицинских услуг»? Судя по содержанию понятия ме­дико-социальной помощи и начала добровольности обраще­ния за ней, речь должна идти о праве гражданина требо­вать от медицинской организации заключения с ним до­говора об оказании медицинских услуг. Оказания медицин­ских услуг коммерческой медицинской организацией вправе требовать, руководствуясь положениями ст. 426 ГК любой гражданин, в том числе и не имеющий статуса страхователя или выгодоприобретателя.

Основные положения, регламентирующие права и обя­занности по договору оказания медицинских услуг, содер­жатся в ст. 779-783 ГК — о возмездном оказании услуг. Сомнения может возбудить случай заключения договора об оказании медицинских услуг застрахованным граждани­ном: являются ли услуги, оказываемые по такому договору, возмездными? На наш взгляд, ответ на этот вопрос должен быть положительным, ибо медицинская организация полу­чает плату за оказанные ею услуги. Другое дело, что посту­пает эта плата не непосредственно от пациента, а от стра­ховой организации, но с точки зрения гражданского права это обстоятельство не имеет значения — кредитор (медицин­ская организация, оказавшая услуги) обязан, согласно п. 1 ст. 313 ГК, принять исполнение обязательства (по оплате услуг) как от должника (пациента), так и от третьего лица (страховой организации).

Итак, договор возмездного оказания услуг. Имея в виду то, что заказчиком медицинских услуг является гражданин, назначением услуг — удовлетворение его личный потребности (в восстановлении здоровья), а также — предписание ст. 783 ГК, следует заключить, что к договору оказания возмездных медицинских услуг применяются правила о бытовом подря­де (ст. 730-739 ГК), затем (в части, не исключенной ими) — общие положения о подряде (ст. 702-729) и, наконец, в си­лу ст. 739 ГК, права заказчика из ненадлежащего оказания или неоказания услуг определяются нормами о правах по­купателя по договору розничной купли-продажи на случай передачи ему товара ненадлежащего качества (ст. 503-505). Последнее обстоятельство позволяет заключить, что в части, не урегулированной ГК, права заказчика из ненадлежащего оказания или неоказания услуг определяются ещё и нормами ст. 1-17 и 27-39 Закона РФ «О защите прав потребителей», действующего в редакции Федерального закона от 9 января 1996 г. № 2-ФЗ.

Итак, мы установили природу отношений пациентов с ме­дицинскими организациями и очертили круг источников юри­дических норм, регулирующих эти отношения. Но прежде чем перейти к обсуждению их содержания, нужно предварительно выяснить ещё один вопрос. В большинстве случаев квалифи­кация услуг в качестве медицинских не возбуждает каких-либо сомнений. Но существуют и иные случаи; кстати, один из них описан в упомянутой выше статье об Илизаровском ортопедическом центре.

Героиня описанных в ней злоключений не страдала ни­каким заболеванием, а обращение её в злополучный Центр было продиктовано желанием... удлинить коротковатые, как ей казалось, ноги. К этой же серии следует причислить и услуги стоматологов по полной замене «родных» (хотя и здоровых) зубов искусственными, услуги косметических са лонов по «подтяжке» тела, пластические операции, вызван­ные желанием «облагородить» собственную внешность, на­несение татуировок, шрамов и т. п. Обобщенно говоря, сле­дует ли относить к числу медицинских услуги, оказываемые вне связи с заболеванием? Что является критерием отнесе­ния услуг к числу медицинских — цель их оказания • (по­правка здоровья), или содержание (направленное наруше­ние целостности или иное вмешательство в биологические процессы функционирования человеческого организма)?

Буквальное толкование нормы абз. 1 ст. 1 Основ позво­ляет заключить, что таким критерием является цель. Ме­дицинскими являются услуги, направленные «...на сохра­нение и укрепление физического и психического здоровья каждого человека, поддержание его долголетней активной жизни, предоставление ему медицинской помощи в случае утраты здоровья». Но правильно ли ограничиться выясне­нием буквального смысла нормы? Ведь с этой точки зре­ния любое требование пациента о выходе за пределы мер, безусловно и минимально необходимых для поправки по­врежденного здоровья конкретного лица, уже не есть ме­дицинская услуга. Тем более не попадут в число медицин­ских услуги, самое обращение за которыми объясняется ис­ключительно прихотью пациента, как-то, желанием иметь длинные ноги, «римский» нос, безупречные зубы, «моло­дое» тело и т. п. Сказав, что эти услуги не являются ме­дицинскими, мы, значит, невольно допустим возможность их оказания лицами, не имеющими соответствующей ква­лификации, организациями, не имеющими лицензии и т. д., в общем, придем к ряду выводов, явно противоречащих на­мерению законодателя. Это свидетельствует о том, что бук­вальное толкование нормы Основ является неверным. Услу­ги становятся медицинскими не благодаря той цели, ради которой они оказываются, а в силу своего содержания.

Теперь можно обсудить права пациента в случае ненадле­жащего оказания медицинских услуг. Существо отношений по оказанию медицинских услуг таково, что позволяет паци­енту воспользоваться любым из правомочий, перечисленных в п. 1 ст. 503 ГК, но в несколько измененном виде. Имен но: пациент, которому оказаны медицинские услуги ненад­лежащего качества, вправе по своему выбору потребовать: (1) оказания услуг надлежащего качества; (2) соразмерного уменьшения цены услуг; (3) незамедлительного безвозмезд­ного устранения недостатков услуг; (4) возмещения расходов на устранение недостатков услуг[236]. Разумеется, конкретная ситуация может исключать применение тех или иных право­мочий. Аналогичным образом следует скорректировать нор­мы п. 2 и 3 обсуждаемой статьи, а также — ст. 504 Кодекса; ст. 505 корректировки не требует. Очевидно также, что по­скольку ГК не установил обратного, пациент вправе, наряду с предъявлением указанных требований, потребовать возме­щения всех убытков, причиненных нарушением договорных обязательств, если таковые не покрываются предъявленны­ми требованиями (ст. 15, 393 ГК).

Правильность сделанных выводов подтверждается и ст. 29 Закона о защите прав потребителей.

Прибавляет ли он ещё что-нибудь к сказанному? Да, прибавляет, и многое:

— во-первых, исполнитель по договору возмездного ока­зания услуг отвечает за их ненадлежащее качество незави­симо от вины (п. 4 ст.-13, п. 4 ст. 29 Закона)[237];

— во-вторых, он предусматривает права заказчика в случае нарушения исполнителем сроков оказания услуг (ст. 28, 30) и удовлетворения законных требований заказ­чика (ст. 31), в частности — право на взыскание неустойки в размере 3 % от цены услуг за каждую единицу времени просрочки их оказания (п.'5 ст. 28, ст. 30, п. 3 ст. 31);

— в-третьих, устанавливает, что в договорных отно­шениях с потребителями всякие (законные и договорные) неустойки предполагаются штрафными, а не зачетными (п. 2 ст. 13);

— в-четвертых, устанавливает, что неустойки (пени) и возмещение убытков не освобождают должника от испол­нения возложенных на него обязательств в натуре перед по­требителем (п. 3 ст. 13);

— в-пятых, предоставляет суду право наложить на неис­правного исполнителя штраф за отказ от добровольного удовлетворения законных требований потребителя, взыски­ваемый в федеральный бюджет или в пользу общественного объединения потребителей (п. 6 ст. 13).

— в-шестых, позволяет потребителю взыскать компен­сацию морального вреда, причиненного вследствие наруше­ния исполнителем прав, признанных за ним, как потреби­телем правовыми актами РФ, правда —лишь при наличии вины причинителя (ст. 15).

Аналогичные нормы, сформулированные применитель­но к платным медицинским услугам, содержатся в Прави­лах предоставления платных медицинских услуг населе­нию медицинскими учреждениями, утвержденных Поста­новлением Прав