Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Италия. Лагерь Четвертого легиона, Favia Felix. Враг обозначен
– Пароль? – Венок! – В дерьме купались? – поинтересовался караульный. – Верно? Другой страж, с факелом, стоял в пяти шагах. Контролировал. – Подойди и понюхай! – сердито отозвался один их вновь прибывших. – Проходи! Четверо порядком извазюканных легионеров вразброд прошагали через открытые ворота. Черепанов похлопал Скулди по плечу, обозначил: отходим, встаем и идем к воротам. В наглую. Герул кивнул. Через пару минут оба совершенно открыто вышли к воротам. При виде двух фигур, завернутых в темные плащи, караульщики (их было четверо) насторожились. И открывать ворота не спешили. – Кто такие? – Венок! – рыкнул Черепанов. – Я спросил: кто такие? – Опцион, командовавший караулом, был матерым ветераном, с отработанным чутьем на проблемы. – А ты у задницы своей лучше спроси, – проворчал Черепанов, подходя поближе. – Если тебе поговорить не с кем. И откинул назад капюшон, продемонстрировав кентурионский шлем с характерным поперечным гребнем. Но опцион был действительно опытным солдатом. То есть – крайне недоверчивым мужиком. – Что‑то не припомню тебя, кентурион, – сказал начальник караула, поднимая повыше факел. – Ты из какой когорты? – Я – из твоего кошмара, опцион! – теряя терпение, прорычал Черепанов. – И он станет явью, если твои солдаты продолжат изображать три дерьмовые кучи! Бегом, ослиные задницы! А ты, опцион, – отвечать как положено! Сыграно было отлично. Да что там – сыграно: Геннадию было совсем нетрудно играть самого себя. Опцион купился. Он был римским солдатом. А римский солдат очень хорошо понимает, что такое – римский кентурион. И как это больно, если кентурион рассердится. Сейчас перед начальником караула стоял именно такой, подлинный, чистейшей воды кентурион. Сердитый. Повиновение старшим заложено в каждом легионере на подсознательном уровне. Вбито в костный мозг дубинкой‑витисом. – Деций Овий Минор, опцион пятой когорты третьей кентурии Четвертого Флавиева легиона! – отбарабанил начальник караула. – За время стражи – без происшествий! – Вот это другое дело, – одобрил Геннадий. Ворота раскрылись, и Черепанов со Скулди проследовали внутрь. Лагерь спал. Но – бдительно. По главным улицам двигались патрули с факелами. Черепанова с герулом приветствовали салютом. Не их лично, а форму кентуриона на Геннадии. У входа в принципию стоял караул. Серьезные мальчики. Не подступись. – Надо убираться, – сказал Скулди, когда они прошлись по лагерю до главных ворот и обратно. Черепанов не спешил с ответом. Ему было хорошо здесь, в спящем вражеском лагере. Привычные негромкие звуки, мягкая темнота, шикарное звездное небо. Даже запахи были приятными – лагерь свеженький, еще не успел провонять отходами легионерской жизнедеятельности. Черепанов остановился в тени трибунской палатки. Замер. Скулди терпеливо ждал. Полагал: принцепс думает. А принцепс не думал, он просто дышал и растворялся в ночи. Полный абсурд – чувствовать прикосновение Бога в самом сердце армейского лагеря, в который ты проник незаконно. Хрум, хрум, хрум… Ауксиларии с офицером. Прыгающий свет факела, позвякивание металла… Черепанов прижался спиной с мягкой стенке палатки. Он не беспокоился. Знал, что кто‑то там, наверху, позаботится о его безопасности. Просто знал и всё. А вот Скулди – исчез. Была тень – и пропала. Растворилась во тьме. Патруль прошел. Черепанов очнулся. Потрясающее чувство единения с миром ушло. Спряталось до времени где‑то в глубинах заскорузлой Черепановской души. Когда Скулди материализовался рядом, мысли Геннадия уже двигались по привычному военному руслу, анализируя возможные опасности, размечая последовательность действий. Во‑первых, не стоит вновь объясняться с бдительным опционом. Во‑вторых, надо менять формат выхода, потому что сменщик бдительного «сержанта» может оказаться еще более бдительным. Вот сам Черепанов бы точно заинтересовался, куда и зачем среди ночи, пешком, отправляются господа офицеры. Ключевое слово: пешком. Но почему обязательно пешком? – За мной, – негромко произнес Геннадий и бодрым шагом направился к конюшням. Разбудив (пинком) первого попавшегося конюха, Черепанов велел ему оседлать пару коняшек. Да поживее, пока не схлопотал! «Обслуживающий персонал», не протестуя, исполнил команду. А тут как раз и труба подала голос. Смена стражи. К порта декумана подъехали крупной рысью. – Венок! – гаркнул Черепанов, изображая крайнее нетерпение. – Живо, бездельники! На этот раз задержки не возникло, и уже через минуту два всадника галопом вылетели на главную дорогу. У мансиона их попытался перехватить разъезд конных ауксилариев, но командирский рявк Черепанова разогнал их не хуже когорты персидских катафрактов. Впрочем, едва оказавшись вне зоны видимости, разведчики свернули с дороги и двинулись в «базе». «Навигатор» в голове Скулди сработал безукоризненно, и минут через десять они были уже среди своих. Кумунд с бойцами времени даром не теряли. Пока командиры шлялись по вражескому лагерю, могучий герул проник в мансион и от местного раба узнал крайне любопытную информацию. Оказывается, постоялый двор превратился в тюрьму. И держат там не кого‑нибудь, а самых настоящих военных. А посадил их под замок легат того самого легиона, который обосновался в поле напротив. – Какие будут предложения? – спросил Черепанов. – Давайте прихватим кого‑нибудь из ауксилариев, – предложил один из «спецназовцев». – Расспросим и всё узнаем. – Что – всё? – проворчал Скулди. – Много ли знает простой всадник? Сколько мяса было в каше, которую он сожрал на ужин? Или у кого в легионе можно вино купить по дешевке? – Ну… Можно узнать, кто у них легат… – «спецназовец» стушевался. – И что дальше? Вряд ли он – твой родственник, верно? А вот шум из‑за пропажи караульного поднимется наверняка! – Но «язык»‑то всё равно нужен, – пробормотал бойкий «спецназовец». – Тут ты прав, – согласился Скулди. – Только нам нужен «язык» для того, чтобы рассказывать, а не для того, чтобы вылизывать задницу. – И как его найти, такой язык? – спросил кто‑то из готов. Возникла пауза. Молчание нарушил Черепанов. – Есть люди, которые точно расскажут нам, за что этих самых военных держат взаперти. Они сами. Германцы заухмылялись. Вот это их стиль. Вытащить медведя из берлоги за шкирку, чтобы потыкать ему в бок палкой: ну ты, это, просыпайся, что ли…
В мансион проникли с черного хода. Вернее, с заднего окна. Выстроили «трехэтажную» пирамиду, вынули раму и – добро пожаловать в бюджетную гостиницу. Римская Фортуна улыбалась им в затылок: в выбранном помещении было пусто. В считанные минуты семнадцать (двое остались внизу, на стрёме) диверсантов канули в недрах монсиона. Удачно, что римляне строят всё по стандарту. Еще пять минут – и управляющего государственной гостиницей вынули из теплой постельки. Схитили в лучших традициях ниндзя или чукчей. Вынесли в пустую по причине ночного времени баньку. – Хочешь умереть быстро? – Любимый вопрос Кумунда. Управляющий глянул в вызелененую жуткую рожу герула – и зажмурился. Видно, решил – кошмар приснился. Но реальность тут же напомнила о себе. Очень, очень болезненно. Бедняга завизжал… Вернее, засипел, потому что в рот ему запихнули собственную тунику. Кумунда сменил Черепанов. После звериного оскала варвара квадратное лицо Геннадия – как лик Марса после морды Цербера. Тоже страшно, но под себя нагадить хочется меньше. – Если готов говорить, мигни. Управляющий мигнул. О да, он хотел. Неглупый малый. Понимал, что молчание может обойтись намного дороже золота. – Я – примипил Девятого Клавдиева Легиона Геннадий Павел Кальва, – почти не солгал Черепанов. – У тебя в плену – легионеры. Кто они? Где они? И кто велел их заточить? – Кто они – не знаю. Закрыли их в кузнице. По приказу легата Серапаммона! – зачастил управляющий. – Я – ни при чем. У меня даже документ есть. Предписание. Заточить дезертиров. – Дезертиров? – Черепанов приподнял бровь. – Ты точно знаешь, что они – дезертиры? Дезертиры – это серьезно. За это – жестокая кара. Бить палками или камнями до смерти. Впрочем, командиры подразделений часто вводили послабления, ведь дезертиром считался и человек, не вернувшийся вовремя из увольнительной по причине, допустим, злоупотребления спиртным. Другое дело – когда дезертировали группой. Тогда наказание могло быть очень серьезным. Вопрос: за каким хреном дезертировать целой кентурии – в мирное время? – Где документ? – спросил Черепанов. – У меня в сундуке. Я покажу! – Управляющий вскинулся, но был тут же притиснут легионерской калигой в мозаичному полу. – Расскажешь, где лежит. Вот ему, – кивок в сторону одного из готов. – Он принесет. И не трясись так. Веди себя правильно – и через час спокойно уснешь в своей постели.
Искомый документ оказался в руках Черепанова через десять минут. Один‑единственный взгляд – и всё стало ясно. Потому что уже во второй строчке значилось: … назвавший себя вторым кентурионом‑гастатом первой когорты Первого Германского… – Это наши, – сообщил Черепанов, сунув папирус под ремень. – Поднимите управляющего, и пусть проводит к кузнице. – Так мы и сами найдем! – влез Кумунд. – Стражу ты тоже сам отвлечешь? – осведомился Геннадий. – Ну и я могу, – заявил Кумунд. – Но он сможет тише. Хорош болтать! Ночь не бесконечна. Присматривать за пленными поставили аж целый контуберний. Но бдили только двое. Остальные, включая опциона, дрыхли. И запашок в караулке стоял характерный. Сивушный. – Не убивать! – приказал Черепанов. – Гасить по тихому. «Гасила» – кожаные колбаски с мелким песком уже были наготове. Ключей, к сожалению, не нашлось. Их прибрал кто‑то из старших офицеров. Но в комнате управляющего имелся дубликат. Очень удачно, потому что замок на дверях висел солиднейший (кузнец его, как‑никак, для себя делал), а сами двери были способны выдержать небольшую осаду. – Эй, там, в тюрьме, как себя чувствуем? – А ты открой, осел, и сам погляди! – бодро отозвались изнутри. Черепанов хмыкнул, но Скулди шутить был не склонен. – Кнута отведать захотел, Гадарих? С тобой принцепс Геннадий разговаривает! – О брюхо Вотана! – воскликнули изнутри. – Эх, не зря я в Равенне Приапову палку гладил! Это ты, что ли, Скулди? Вот удача! А мы уж думали: завтра – к во́ронам! Как узнали? – Не твоя забота, – проворчал Скулди. – Давай, отпирай! – велел он подоспевшему с ключом управляющему. – Выходи, стройся. Да не шуметь! – Убитые, раненые есть? – спросил Черепанов. – Кентуриона убили. Стрелами. Ихний легат приказал. Тело уже сожгли. Остальные живы все. Троих потрепали немного, но ходят ногами, а не под себя! – веселился Гадарих. – Вот только пожрать бы! – возмечтал кто из узников. – Радуйся, что тебя падальщики не сожрали, – проворчал Черепанов. – Кони ваши где? – Так у нас в конюшне! – влез управляющий. – Как их вчера поставили, так и стоят. Сыты, поены, ухожены! И оружие ихнее – у меня в кладовой. Под замком. Он очень старался управляющий. Очень хорошо понимал: одно движение клинка – и его душа отправится к Плутону. – Это удачно! Давайте за ними, – и, вспомнив, – да не забудьте тряпками и соломой копыта обмотать. Снаружи – ауксиларии Четвертого. И точно не меньше полуалы конницы. – Полуала? – пренебрежительно бросил Гадарих, после смерти кентуриона – старший в подразделении. – Стопчем враз! – Стоптали уже! – отрезал Черепанов. – Скулди! Дай знать твоим снаружи, что у нас тут происходит. Пусть лошадок наших заберут. А мы уйдем по‑тихому. – И, сам себе, под нос: – Или не по тихому. Как получится. Сбоку нарисовался управляющий. Потрогал рукав Черепанова. – Мне бы документ… – Легко! И быстренько начертал на восковой табличке, что забирает своих людей, преступно удерживаемых в заточении. И оттиснул печать. Собственную. Из тех времен, когда он был еще не наместником Сирии, а легатом Девятого Клавдиева. Пусть‑ка таинственный и грозный Серапаммон (интересно, это греческое или египетское погоняло?) поскрипит мозгами, соображая, каким образом здесь очутился Девятый Клавдиев.
Получилось, к сожалению, громко. Едва открыли ворота – сходу напоролись на дозорных. Двух сбили, но третий успел свистнуть. На свист подлетели всадники. Копий тридцать. Пустяки. «Стоптали на раз!», – как элегантно выразился здоровяк Гадарих. Не без травматизма, но вроде никого не убили. Однако шум получился неслабый. В легионерском лагере враз засуетились. Загорланили трубы… Впрочем, толковую погоню противник всё равно не сумел снарядить. По предложению Скулди они дружно рванули в сторону Августы… А через четверть мили свернули на проселок и, срезав угол, вышли на «аквилейское шоссе». Но и по нему прошли совсем немного. Свернули в поля (понадеявшись, что по темноте погоня схода не заметит), с истинно варварской дерзостью двинулись к лагерю Четвертого, обошли его с тыла и, опять‑таки по полям, а затем – по лесной дороге, по «биологическому навигатору имени Скулди», выбрались на обратную дорогу. Там благополучно пересеклись со «спецназовцами», пересели на своих коней и двинулись в обратный путь. Финт удался. Погони за ними не было. Так что, добравшись до следующего мансиона, Черепанов скомандовал привал. Здесь и заночевали. Само собой, выставив дозоры, и отправив Гадариха (как самого наглого), на свежей лошадке в расположение Первого Германского. С письмом Коршунову.
|