Рим. Да здравствует праздник!

Задерживаться в Риме Черепанов не собирался. Прежний план – как следует насладиться «достопримечательностями» столицы пришлось отменить. Чем быстрее они свалят из Рима, тем лучше. Больше всего он опасался даже не мести обиженных властей, а того, что многочисленные радости столицы приведут к потере боеготовности. Собирай потом по лупанариям пьяных германцев! Сегодня – Фонтиналии[87]. Самое время – выпить и расслабиться. Но – организованно и под руководством офицеров. Один день – на всё. Потому что послезавтра – октябрьские Иды[88]. День Юпитера и один из главных праздников Рима – Капитолийские Игры. Бои, скачки, пиры на улицах, то есть – халявная жратва и выпивка для всех желающих. То самое роскошное безобразие, из которого ему уж точно не удастся вытащить развеселых варваров. Так что завтра – в путь! Одного дня Черепанову как раз хватит на то, чтобы завершить личные дела. А легионерам – попользовать шлюх, выпить, закусить, помыться в термах… Словом, привести себя в порядок для будущего марш‑броска.

Вопрос: где разместиться даже на одни сутки? Несколько тысяч легионеров плюс лошади, плюс припасы и амуниция…

Черепанов уже совсем собрался повесить это дело на Трогуса, но тут подоспела неожиданная помощь. Префект претория Гай Фурий Тимесифей выразил желание помочь – предоставить «бунтовщикам» преторианские ресурсы. А кроме того – пригласил Черепанова с супругой, а также легата Алексия (тоже с супругой) – отобедать сегодня у него в доме.

Геннадий, было, напрягся… Но вскоре выяснилось, что вторжение катафрактариев в императорскую резиденцию как раз и сделало Тимесифея префектом претория, ибо прежний префект был отстранен как раз сегодня утречком. За то, что допустил непорядок. На взгляд Черепанова – глупость. Коней на переправе не меняют. Но по факту – плюс. Потому что Тимесифей получил новую должность не просто за красивые глаза. Вернее, за красивые глаза, но не свои, а Фурии Сабинии Транквиллины, дочери свежеиспеченного префекта. Девушка пленила юного Гордиана, и семьи уже практически сговорились насчет брака. Кроме того, сегодня император впервые по‑взрослому вылез из‑под столы[89]матери и проявил характер. Следовательно, влияние на политику окружения императрицы заметно ослабеет (отставленный префект претория – из креатур мамочки), а влияние будущего тестя, соответственно, возрастет. Словом – мир, дружба, жвачка.

Так что уже к полудню всё более‑менее утряслось. Коршунов (легат) получил мешок денег – для раздачи подчиненным и себе, любимому, а Черепанов – подготовленные купчие на Корино имущество. Осталось только заверить всё, как положено, подписать и получить еще один сундук денег.

Формальности Геннадий передоверил супруге, а сам, вместе с Алексеем, отправился в пока еще не проданный дом – позаботиться о похоронах Фульмината (этим занялся Алексей), а заодно учинить суд и расправу. Бывший клиент покойного тестя Онагр выявил предателя. Им оказался раб‑управляющий. «Работавший» на одного из кастратов императрицы. Приятная новость: тот, кому непосредственно стучал предатель, оказался лысым гадом, которого сбросил с лошади Коршунов. Гад падения не перенес – скоропостижно окочурился.

– Что будем с ним делать, домин? – спросил Онагр. – Сразу распять или сначала немного помучить?

– Горло перережь – и в клоаку его! – велел не склонный к садизму Черепанов. – У меня к тебе вопрос, Онагр: нет ли среди твоих знакомых хорошего ювелира?

* * *

Ужин в доме префекта претория благородного Гая Фурия Сабина Аквилы Тимесифея прошел не без сюрпризов.

Главным из них было присутствие на пиру самого императора.

Гордиан Пий Август прибыл, что называется, «без чинов».

И основное внимание уделял не хозяину, а его дочери: чудесной девушке лет тринадцати‑четырнадцати. Ну так это и понятно: дочка была намного симпатичнее папаши.

На пиру собрался весь «цвет». Одних только сенаторов – штук двадцать. Два консуляра. Три жреца‑понтифика …

Подавали всякие изыски, вроде павлиньих язычков. Блюда поражали не только вкусом, но и дизайном. Один из десертов был исполнен в виде Римской империи – с деликатесами, распределенными согласно провинциям.

Сестра Августа Корнелия Преста была великолепна. То, что украшало ее голову, вполне можно было бы использовать в качестве рекламы любого дизайнерского концерна. Или ювелирного. Если бы не золотая сеточка, множество шпилек и булавок, феерическая конструкция обрушилась бы при легчайшем движении головы. Но золотая канитель, сдобренная звездочками алмазов, оказалась достаточно прочной, и башня блистала. Вообще же количество украшений на Черепановской блондиночке было просто невероятно. Коршуновская Настя со своими «жалкими» браслетами‑драконами, изумрудными сережками парфянской работы и антикварной брошью‑камеей с охотящейся Дианой, выглядела бы сущей золушкой, если бы не чудесные китайские шелка, на которые местная знать глядела с нескрываемой завистью.

– Генка, что это за ювелирная лавка? – по‑русски спросил Коршунов, кивнув на Корнелию.

– Мы тут сделку провернули, – сказал Черепанов. – Сменяли Корину недвижимость на непреходящие ценности. Вот на эти самые. Пусть девочка покрасуется. Когда еще ей в светском обществе блистать доведется.

– Тоже верно, – согласился Коршунов. – И идея интересная. Может, наше золотишко тоже на брюлики обменять? Для экономии веса?

– Проснулся! – насмешливо произнес Черепанов. – Нашу наличку я еще в Сирии в камешки обратил! Там они, кстати, и дешевле. Золота у нас теперь – самый минимум. Пуда два. Ну и «дорожные чеки» от местных банков. Эти мы в Аквилее обналичим. Частично. А частично – в Томах и Херсонесе. Так что, Леха, если захочешь нацепить на свою красавицу полкило самоцветов – только скажи! Лучшие камушки из Индии. Голубые сапфиры не желаешь?

– Ей не нужно! – Коршунов поймал Настин взгляд, улыбнулся в ответ, нежно: – Всё, что нам нужно, Генка, это любовь!

– All you need is Love! – пропел Черепанов и оба рассмеялись.

– Домой хочу, – вдруг сказал Коршунов. – Домой. Понимаешь?

Рим они оставили только через два дня. Ранним утром, аккурат в день Праздника Юпитера Капитолийского. Недосчитались четырнадцати человек. Ждать и искать не стали. Среди пропавших не было ни одного германца. А задержись они с выходом хотя бы на полдня – и увязли бы в атмосфере главного национального праздника.

К вечеру они были уже в пятидесяти милях от столицы. На третий день заночевали в окрестностях Ариминума[90].

Утречком, без остановок, миновали Равенну. Погода благоприятствовала. Дорога удобно ложилась под копыта лошадей, верховых и вьючных. Варвары радовались и орали бодрые варварские песни, внушая трепет оказавшимся в зоне слышимости гражданами Италии. Не‑варвары (а таких в Первом Германском было процентов двадцать) тоже были в прекрасном настроении. Презентованное Принцепсом жалование Коршунов поделил и раздал подчиненным, так что теперь пояс каждого оттягивал мешок с несколькими сотнями денариев. Еще он посоветовал всем при случае поменять денарии на ауреи. И нести легче и ценность золота – неоспорима. А нынешние денарии… Серебра в иных меньше, чем меди.

В Равенне они узнали и об ушедших с обозом когортах. Они проследовали через город три дня назад. То есть в скорости передвижения немногим уступали катафрактариям.

До назначенной в Аквилее встречи оставалось примерно три дня пути. Если не возникнет проблем…

В Италии боевых легионов нет. Если недруги в Риме вовремя подсуетились и отправили гонцов к доверенным легатам в провинциях, то перехватывать их будут, скорее всего, не до, а после Аквилеи. Легионы стоят в Паннонии. Вдоль Дуная‑Данубия. Не меньше четырех. В скольких из них легатами – креатуры императрицы и ее клики? Правда, у Черепанова есть предписание от самого принцепса… Но его еще надо успеть предъявить. И насколько уже распространились слухи, что бойцы Первого Германского под завязку набиты сирийским и парфянским золотом? А слухи такие, если верить Онагру (а зачем ему врать?) начали расползаться по Риму в первый же день после незаконного вторжения коршуновских катафрактариев…

Драться категорически не хотелось. Так что Геннадий приказал своим катафрактариям перехватывать всех императорских гонцов, двигавшихся на север. Однако охота лишь однажды увенчалась успехом: гонец вез приказ легату Первого Вспомогательного легиона (базировавшегося в Паннонии) – задержать и уничтожить взбунтовавшихся варваров‑ауксилариев, двигавшихся к границам империи под фальшивой Аквилой Первого Германского легиона.

Приказ явно был написан штатскими, однако печать на нем стояла самая что ни на есть подлинная. Императорская.

Так что сразу после того, как когорты прошли через Равенну, Коршунов с Черепановым изменили порядок следования с «мирного» на «боевой». Вполне возможно, что аналогичные гонцы были заблаговременно отправлены и к другим легатам. И не следовало забывать о том, что помимо сухопутного пути существовал еще и морской.

Черепанов тоже принял меры: отправил длинное дружеское письмо мезийскому наместнику Менофилу. Мол, волей принцепса, следую в Херсонес, так что, если боги будут расположены, через месяцок буду на твоей территории. С дружеским приветом и подарками.