Глава 22. Второе свидание

Рассеянно кивнув Гарри на прощание, Гермиона проследовала в сарай для школьных метел и позаимствовала старую школьную метлу. Она направилась к Лесу кружным путем: с большим запасом огибая озеро. Почему-то ей казалось, что сегодня даже гигантский кальмар в курсе ее сердечных дел. И в самом деле, он приветливо помахал медленно летящей на метле ведьме четверкой щупалец и как-то слишком игриво пустил волны в ее направлении. Гермиона дернулась от неожиданности и еле-еле удержалась на метле. «Но ничего, я только туда и обратно, и совсем не быстро», — утешила она себя. «Даже если получится задержаться подольше — не обязательно висеть в воздухе, общаться можно и стоя на земле».

Небо быстро темнело, довольно прохладный ветерок заставил девушку слегка поежиться, и она порадовалась, что оделась потеплее.

Малфой уже ждал ее. Он сидел на кочке около большой сосны, прислонившись к дереву спиной, и внимательно разглядывал ее всю: с ног до головы. Судя по тому, что метлы рядом не было, она либо находилась в кармане, либо осталась в замке. «Следов на чуть влажной земле нет, значит, он прилетел. Опять я не о том я думаю».

Девушка соскользнула с метлы и медленно подошла. Мельком увидев свои покрасневшие от холода руки, она втянула их поглубже в рукава мантии.

— Хочу сразу сказать, — вместо приветствия начал Драко, — что если ты все это затеяла ради моего богатства, то тебе ничего не обломится.

Гермиона остановилась рядом с ним, уменьшила метлу, отправила ее в карман и задумчиво проговорила:

— Вряд ли стоило забираться так далеко, чтобы сообщить мне такую грустную новость. Значит, разговаривать мы все-таки будем. Вопрос только: о чем? О том, что мне следует отвести все чары назад и не приставать к тебе больше, или о том, как помочь вернуть тебе богатство?

«И можешь не двигаться, садится рядом с тобой я не буду. Во-первых, земля уже холодная, а во-вторых, я могу забыть о том, что между нами ничего нет, и ненароком прижаться к тебе. Какой же здесь сильный ветер!»

«Могла бы и сесть, зря, что ли, подвинулся. Я бы мог тогда тебя обнять, и все как-нибудь само бы разрешилось, а подбирать тут дурацкие слова… Все равно же не то скажу, что хочу. И ты не скажешь. Потому что единственный способ заставить тебя проболтаться — это поцеловать, а я просто не смогу этого сделать с такой сурово настроенной ведьмой».

— Почему ты все-таки пристала ко мне? — буркнул он.

— Назло одному своему другу, — честно призналась Гермиона. — А потом уже не могла… и не хотела остановиться. И твое богатство вовсе не при чем, в задание не входило налаживание столь серьезных отношений.

— Значит, не входило, — протянул Драко. — А теперь?

— Что, теперь?

— Теперь, входит? Или в прошлую нашу встречу мне просто послышалось какое-то странное признание в глубоких чувствах… Или нет, то было уже следующее твое задание? — он старался, чтобы голос не выдал его боль, но слова сами рвались наружу, почему-то хотелось кулаком пробить ту стенку, что висела сейчас между ними и поговорить с ней нормально, искренне! Именно с ней, с этой девушкой, единственным человеком, с которым он сейчас вообще хотел разговаривать. — И куда вы потом денете отработанный материал? Мне теперь полагается вечно страдать? Твой дружок Поттер очень хорошо объяснил мне, почему я тебя недостоин, но он хотя бы убедил меня, что право на жизнь я имею и даже предложил свою помощь… А ты?

После каждого его слова лицо Гермионы становилось все более мрачным, она нашла дюжину достойных ответов с проникновенными словами, но, в конце концов поняла, что словами переубедить его будет трудно, и объяснять все с самого начала… Почему ей всю жизнь приходится навязываться к тем, кто ее заинтересовал? И Рон, и Гарри, замечают, что у нее тоже могут быть чувства только тогда, когда теряют ее. И этот хорош! Пусть все его первые знаки внимания были посвящены одной цели: позлить Гарри Поттера, но ведь сейчас он, совершенно точно, не равнодушен к ней! Любая девушка чувствует момент, когда начинает нравиться парню, не важно, под действием он колдовства, или нет! И что с ним теперь таким обиженным делать? Она же уже извинилась один раз, ему хочется повторения?

— Почему же ты молчишь, Гермиона? — почти жалобно спросил Драко. — Я прав? Ты оттачиваешь на мне мастерство? Ты под влиянием баек из «Истории Хогвартса» о том, что у слизеринцев нет души и сердца, а имеется только холодный расчет и жестокое тщеславие? Тебе надо побольше слушать песни шляпы, тогда станет понятно, что наше тщеславие ничуть не хуже вашей хваленой гриффиндорской гордости, даже гордыни. У нас одни и те же цели, только вы все время прикрываетесь благородными причинами и ухитряетесь придумать себе оправдание. Сейчас ты скажешь, что совсем не хотела испортить мне жизнь, а просто мечтала принести кучу баллов Гриффиндору, так? — он вскочил на ноги и начал наступать на нее, практически нависая над головой.

И Гермиона окончательно убедилась, что такая у нее судьба: первой утешать мужчин. Она приподнялась на цыпочках и обхватила Малфоя обеими руками. Она прижалась головой к его груди и прислушалась.

— Нет, — серьезно сказала она. — Сердце у тебя есть, что-то там бьется, это точно. — Она усилила свои объятья и проговорила куда-то в глубину его мантии. — Драко Малфой, я еще раз повторяю тебе: я тебя люблю, люблю просто и без всяких оговорок. Я не буду больше поить тебя приворотным зельем, не буду больше воздействовать на тебя магическими приемами, я отпущу тебя в любой момент, когда ты сам захочешь… Но я даю тебе честное слово, ведь честному слову ты поверишь, правда? Так вот, я даю тебе честное слово, что сейчас я на самом деле люблю тебя, не собираюсь бросать, отдавать и продавать. Мне все равно, сколько у тебя денег, сможешь ли ты общаться с магглами, как отнесутся ко мне твои родители и какие у тебя самого предрассудки. Я не могу сказать, когда именно я тебя полюбила, но просто так терять это чувство не хочу. Теперь тебе достаточно моих слов?

Драко уже давно обнял ее в ответ. Каким-то образом так получилось, что она оказалась у него под мантией и прижималась уже к форменному свитеру, а полами мантии он накрыл от ветра дрожащую от вечернего холода и собственных чувств девушку. Он просто наслаждался звуками ее голоса, невероятно мягким теплом, идущим от нее. Слова доходили до него не через органы слуха, они скорее проникали сквозь одежду вместе с каждым ударом сердца. Чьего сердца? Их обоих, почему-то оказалось, что они бьются в унисон.

— Милая, — наконец-то выговорил Драко, — я готов слушать такие слова вечно… на самом деле я специально пригласил тебя сюда, чтобы признаться в любви. Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, достаточно сильно для того, чтобы сказать тебе те же самые слова: я хочу быть с тобой всегда, ты — единственный близкий мне человек в этом мире. Меня только несколько смущает отсутствие средств к существованию, но пока это не очень критично. И еще, не стоит приписывать мои чувства только твоему колдовскому мастерству, кажется, ты всегда интересовала меня. Даже со старым прикусом.

И они снова поцеловались. Это оказалось таким же восхитительным, как и в первый раз. И почва уходит из-под ног, и небо сливается с землей, и сосны кружатся вокруг непрерывным хороводом, а в центре этого безумия остаются лишь двое. И эти двое спасаются друг в друге, и один держится за другого, и холод отступает, и Тени окончательно покидают своего несостоявшегося хозяина.

Когда, наконец, они смогли оторваться друг от друга, черное небо с сердитой убывающей Луной напомнили им о времени.

— Мы должны идти, чтобы успеть вернуться к ужину, — упавшим голосом сказал Драко. — Могут быть неприятности. Интересно, как отнесутся преподаватели… Попробуют запретить наши встречи?

— Замок от нас на ночь точно не закроют, — утешила его Гермиона, продемонстрировав ключ от входа. — Что касается преподавателей… Как-то странно они себя ведут в последнее время со мной… Но раз уж ты не боишься рассердить своего отца, разве тебе бояться школьных правил? Если же ты сейчас спешишь…

— Ты что! — Драко испуганно схватил ее за руку и сжал с нежностью, непривычно холодящей кожу по всему телу. — Конечно, не спешу! Мы же еще посидим немного? Мне столько всего хотелось тебе сказать.

Гермиона кивнула и передернула плечами.

— Конечно, я для того и добыла ключ. Только очень холодно сидеть. И стоять, если не целоваться, тоже очень холодно. Может быть, пройдемся или пробежимся? В смысле, прогуляемся.

Драко хмыкнул и изящным движением извлек из кармана метлу.

— Лучшее средство согреться — это полетать немного. Приглашаю тебя на мою метлу. Обещаю, что замерзнуть тебе не дам.

Девушка с сомнением пожала плечами.

— Можно, конечно. Только не высоко и не быстро, — задумчиво протянула она. — И без трюков. Хотя, я не понимаю, как это может согреть. Еще же встречный ветер…

Пока она колебалась, Драко уже устроился верхом и поманил ее рукой.

— Садись, сразу видно, практики полетов у тебя маловато. И зимой ты, явно, не летала. Иначе знала бы, что заколдованные для полетов предметы излучают особый вид тепла, направленный специально на седока.

Несогласно фыркнув, Гермиона села позади Драко, свесив обе ноги справа, и обхватила его за спину.

— Да я про полеты побольше некоторых знаю, — сказала она, когда они оторвались от земли, — просто не очень верю в отопительные свойства заколдованной утвари. Между прочим, на метлах летают только в Европе, а во многих других местах используют несколько иные предметы: зонты, коньки, лыжи, ступы, велосипеды, мопеды, мотоциклы, скамейки, скульптуры, флюгеры, люстры, чайники, ковры, шкафы, тумбочки, кровати, обувь, домашних и волшебных животных.

— А ты, я смотрю, предпочитаешь дамский вариант посадки? — заметил Драко и полетел над черным шелком озера.

— Я предпочитаю велосипед или лошадь и, желательно, с нулевой высотой полета, а метла мне совсем не нравится, — ответила девушка и добавила, — но с тобой вполне терпимо, даже приятно.

Они пересекли озеро и решили полетать над одной из речушек, впадающих в него. Гермиона с любопытством разглядывала расстилавшуюся под ними поверхность, пытаясь увидеть в прозрачной глубине волшебных обитателей. Японские водные демоны Келпи в окрестностях Хогвартса, конечно, не водились, но в воде есть куча других интересных обитателей, например, Плимпи — круглые заплесневелые рыбы с двумя длинными перепончатыми лапами. Сейчас, в темноте, они вполне могли выползти в поисках водяных улиток (Дж. К. Роулинг). Но, если они там и были, то фонарики свои не включали.

— Кстати, Поттер сказал, что любил путешествовать. Как же ты можешь перемещаться на большие расстояния, если так тяжело переносишь заколдованный транспорт? Да, и с помощью животных, насколько я мог наблюдать твое мастерство, ты вряд ли далеко уедешь.

Гермиона засмеялась и погладила одной рукой Драко по голове.

— Для того у магглов и придуманы различные виды транспорта. Если ты не передумаешь со мной общаться, я покажу тебе много всего интересного. Ты ведь перемещаешься с помощью дымолетного порошка или порталов? А со следующего года собираешься делать это аппарированием? Ну, а как тебе Хогвартс-Экспресс? Ты никогда не пробовал ехать в нем и смотреть в окно? Ах, да, ты был занят придумыванием пакостей для Гарри…

— Да смотрел я в окно, что уж ты совсем! — возмутился Драко и увеличил скорость. — Видел я и пейзажи, от которых захватывает дух: горы, холмы, леса, болота, равнины и прочее. И мне очень хотелось пролететь над ними на метле, чтобы получше разглядеть их и подышать незнакомым воздухом. Скользить над самой топью и взлетать над верхушками деревьев…

Гермиона удивленно замолчала, она никогда не рассматривала полеты на метле с такой романтичной точки зрения, ей всегда казалось, что этот агрегат остался в применении у волшебников как дань традиции. В крайнем случае, для игры в квиддич или полетов наперегонки. А уж летать на метле в качестве прогулки? И Малфой, мечтательно смотрящий в окно поезда, это та картинка, которую она никак не могла себе вообразить.

Тем временем они завернули вслед за речушкой и оказались перед изумительным белым мостиком, соединяющим две темные части Запретного Леса. Драко, естественно, решил проскочить под ним, пригнулся, направил метлу над самой гладью воды и обнаружил, что задумавшаяся Гермиона и не думает делать то же самое. Он закричал на нее:

— Ложись!

Гермиона машинально изогнулась вбок, втянув голову в плечи, и крепко впилась пальцами в мантию Драко.

— А мы не можем вернуться на тот мостик? — спросила Гермиона. Драко послушно заложил большой крен и резко развернулся, почти черкнув полами мантий по воде. Гермиона тихо ойкнула и закрыла глаза.

Они вернулись к мостику и приземлились на его вершине.

— Мост вздохов, — прочитала девушка пояснительную табличку. — А я думала, что он в Венеции. И этот гораздо миниатюрнее.

— Но мы же не будем на нем вздыхать? — с надеждой уточнил Драко, приобняв ее за талию. — Можно просто посмотреть с него вниз на воду.

— Да уж, — согласилась Гермиона, прижавшись к нему и перегнувшись вниз через перила. — А еще можно кидать с этой стороны моста палочки и смотреть с другой: чья раньше выплывет.

Они постояли так немного, наблюдая за отражением звезд и Луны.

Гермиона нарушила молчание первой, поинтересовавшись, какие у него все-таки проблемы с родителями.

Драко рассказал все, что узнал из письма Люция и рассказа Гарри, немало удивившись, что она сама этого до сих пор не знает.

— Я-то думал, Поттер тебе все разболтал, между вами же нет тайн и секретов.

— Нет, он только попросил не расстраивать тебя, — вспомнила Гермиона дневной разговор с другом. — Теперь я его понимаю, это и в самом деле свинство с их стороны.

— Что? Я не ослышался? Поттер и в самом деле жалеет меня? — когда речь заходила о Гарри, Драко против воли срывался на свой противный презрительный смех. Гермионе сразу стало не очень уютно, и она попыталась остановить его.

— Ты напрасно так язвительно смеешься, — обиженно начала она, — если кто и может по-настоящему понять тебя, это Гарри. Он тоже вырос лишенным любви и нежной заботы. Только твои родители живы, и ты с детства был с ними. Хоть как-то, но ты с ними общался. Ты же так гордился своим отцом, тебя не раздирали сомнения, муки, мечты. А теперь тебе придется немного пересмотреть свою жизнь. И Гарри прошел через то же самое, только его родителей уже никто не вернет. Но он узнал про мир волшебников только в одиннадцать лет, в этом же возрасте встретил друзей и искренне заинтересованных в нем людей. Но он же смог принять это существование?

— Да, — подумав, тихо согласился Драко, — ему пришлось похуже, я по крайней мере, жил с родителями, а не со всякими придурочными магглами…

— Но не так все! — раздраженно воскликнула Гермиона. — Не все магглы придурочные, пойми ты это! И родственники Гарри не бандиты, садисты и убийцы! Они добропорядочные люди, в чей тихий устоявшийся мир он свалился как снег на голову. Его кормили, одевали, у него была крыша над головой. Конечно, органы опеки не дали бы им уморить его голодом, но они же этого и не добивались. По его рассказам они выглядят настоящими чудовищами, но дело только в том, что они не могли и не хотели заставить себя полюбить его. А он относится к людям, которые не могут не любить и не быть любимыми. И мне, и Рону очень тяжело понять его по-настоящему. И тебя тоже. Тебе будет очень трудно, возможно хуже, чем ему. Ты теряешь привычный мир в более старшем возрасте, когда все уже становится понятным… Но начало самостоятельной жизни у вас получится одинаковым: вы оба начнете устраиваться в жизни с нуля.

— Умеешь же ты утешить! — улыбнулся Драко. — Прямо, хоть сейчас с этого моста головой вниз. Мы же не остаемся одни? У твоего ненаглядного Гарри есть вы с Роном, а у меня, по крайней мере, два сторонника.

— А кто второй? — ревниво спросила девушка.

— Первый — Гарри Поттер, а второй — Альбус Дамблдор. Поттер сказал, что директор не даст меня в обиду на первых порах.

— А я, значит, не считаюсь?

— Я думал, ты сама предложишь свою помощь.

«Ну, опять все стандартно! Опять все ждут помощи от Гермионы Грейнджер, да еще и бедная Гермиона сама должна догадаться, в каком именно виде ее ждут! Спасай всех, только постарайся не обидеть ненароком».

— На пломбир с вареной сгущенкой я тебе одолжу, — мрачно успокоила она Малфоя. — И, если ты не знаешь, что это такое, то знай, эта маггловская вкуснятина гораздо лучше всех волшебных сладостей Хогсмида.

Драко покачал головой и поцеловал ее в щеку, поближе к глазу.

— Я не это имел в виду, хотя и от вашего загадочного пломбира не откажусь. Я же не остаюсь совсем без гроша, кое-что им придется мне выделить. Я ознакомился с твоей книжкой, там ясно сказано, что самыми последними в очередности получения наследства стоят магглы и сквибы. А мой талант волшебника ни Нарцисса, ни Люций отобрать уже не смогут, это уже так: как родили, так родили. Мне просто казалось, что я могу рассчитывать на некоторую моральную поддержку.

— Хорошо, — улыбнулась Гермиона, — только если ты постараешься не ссориться с Гарри и Роном и перестанешь, наконец, кокетничать со мной! Тяжелее всего я переношу недомолвки, недоговорки и взаимные разборки! Что же касается моей помощи… Что-то у меня после Комплексной магии появилась некоторая аллергия на колдовство. Я теперь не уверена, что мое будущее связано именно с чистым колдовством. Поэтому, над своим собственным будущим я еще поразмышляю на досуге. Возможно, я буду существовать где-то на стыке наших двух миров и совмещать свою деятельность и там, и там. Но не в Министерстве Магии, это точно! Чиновничья карьера — это не совсем мое. Хочется какой-то реальной деятельности. И, никак не пойму, сколько лет мне отведено как ведьме, но, по крайней мере, свой первый жизненный срок я намереваюсь прожить по тем официальным маггловским документам, которые у меня есть. Не таясь, и не прячась от Интерпола. И тебе я бы посоветовала задуматься об этом: о том, что ты вообще собираешься делать, и не намереваешься ли ты просидеть все жизнь в одном поместье, заговоренном от посещения магглов.

Драко согласился, и они еще немного постояли на мостике, обмениваясь сведениями из жизни магов и не магов. Но холод достал их и в этом безветренном местечке, кроме того, Луна значительно переместилась по небосводу, и настала пора возвращаться в замок.

Ребята сели на метлу и понеслись обратно. Гермиона милостиво разрешила лететь быстрее осы на бреющем полете.

Когда они уже огибали озеро, Драко неуверенно спросил:

— Завтра все останется так, как было раньше? Мы опять будем делать вид, что не разговариваем друг с другом?— Разумеется, нет. Я в шпионские игры не играю. Думаю, что скрывать нам ничего не стоит.

Малфой облегченно вздохнул и спросил:

— Раз уж мы не будем прятаться… Я тебе расскажу про Тени, но это не сегодня, и про… Хочешь узнать, кто явился ко мне перед нашим с тобой первым свиданием? Асыл, — он гордо произнес это имя и торжественно замолчал.

Гермиона нахмурилась.

— Что-то знакомое… Это вестница болезни? — неуверенно спросила она. — Или войны? Ой… Смерти? Или внезапного нападения? Не помню. Надо же, совсем не помню…

Малфой довольно засмеялся:

— Неужели в этом мире есть что-то, чего не знает Гермиона Грейнджер? А я нашел в библиотеке. Асыл — это в тюркской мифологии летучее эфирное создание, напоминающее фею. Является в облике девушки перед юношей, предвещая скорую встречу с суженой, долгую жизнь в любви и согласии. Поняла?

— У-уу, как!

Они подлетели к входу в замок, и Гермиона открыла дверь. Филча нигде не было видно, портреты тихо дремали, тень Миссис Норрис мелькнула и скрылась за углом.

Гермиона легонько поцеловала Драко и повернулась было в сторону Гриффиндорской башни, но он остановил ее.

— Подожди-ка, я весь вечер хотел спросить, но забывал. Ты не сможешь объяснить мне это? — с этими словами он достал из кармана ту самую материю, которая появилась у него на кровати после встречи с Асыл.

Гермиона недоуменно взяла у него из рук свой шарфик. Тот самый, в который она заворачивала глиняную статуэтку Малфоя, предохраняя ее от высыхания.

«И не отвертишься, на нем вышита моя фамилия. Вот черт, про статуэтку я и забыла уже. Ее же теперь придется хранить вечно! Ух, это он и про заклинание Mustella когда-нибудь догадается».

— Не смогу, Драко, — виновато вздохнула она. — Но можешь оставить его себе на память обо мне.

— Так я и думал, что ты не признаешься! А шарфик я и не собирался его возвращать, — с этими словами Драко забрал у нее шарф и аккуратно положил его в карман. — Чувствую, что ты еще много чего от меня скрываешь… Но думаю, со временем, я все разгадаю.

Он еще раз ласково поцеловал ее, и они расстались до завтрашнего дня.