Баронесса и Чернильница

Бобров (указывая на Христофора Колумба):

Христофор Колумб.

Хр. Колумб (указывая на Боброва):

Бобров.

Бобров:

Если вас интересует моё воспитание, то я скажу. Я скажу.

Христофор Колумб:

Да-да, скажите, пожалуйста.

Бобров

Вот я и говорю. Что мне скрывать.

Христофор Колумб:

Очень, очень интересно!

Бобров:

Ну вот я скажу так: моё воспитание было какое? Приютское.

Христофор Колумб:

Ах, пожалуйста, пожалуйста.

Бобров:

Меня отец отдал в приют. А… (держит рот открытым. Христофор становится

на цыпочки и заглядывает в рот Боброву).

Бобров:

Впрочем, я торговец (Христофор отскакивает).

Христофор Колумб:

Мне, мне было интересно только посмотреть что у вас там... м... м...

Бобров:

Так-с. Я, значит, в приюте и влюбился в баронессу и в чернильницу.

Христофор Колумб:

Неужели вы влюбились!

Бобров:

Не мешай. Да влюбился!

Христофор Колумб:

Чудеса.

Бобров:

Не мешай. Да чудеса.

Христофор Колумб:

Как это интересно.

Бобров:

Не мешай. Да это интересно.

Христофор Колумб:

Скажите пожалуйста!

Бобров:

Если ты, Христофор Колумб, ещё что-нибудь скажешь...

<i>Сцена быстро меняется. Бобров сидит и ест суп. Входит его жена в одной

рубашке и с зонтом.</i>

Бобров:

Ты куда?

Жена:

Туда.

Бобров:

Куда туда?

Жена:

Да вон туда.

Бобров:

Туда или туда?

Жена:

Нет, не туда, а туда.

Бобров:

А что?

Жена:

Как что?

Бобров:

Куда ты идешь?

Жена:

Я влюбилась в Баронессу и Чернильницу.

Бобров:

Это хорошо.

Жена:

Это хорошо, но вот Христофор Колумб засунул в нашу кухарку велосипед.

Бобров:

Бедная кухарка.

Жена:

Она бедная сидит на кухне и пишет в деревню письмо, а велосипед так и

торчит из неё.

Бобров:

Да-да. Вот это случай. Я помню, у нас в приюте в 1887 году был тоже.

Был у нас учитель. Так мы ему натёрли лицо скипидаром и положили в кухне под

стол.

Жена:

Боже, да к чему же ты это говоришь?

Бобров:

А то ещё был случай.

<i>Выходит Колбасный человек</i>.

_____________________________________________________________________________________

В Америке в каждой школе висит плакат:

"Каждый мальчик и каждая девочка должны есть горячую овсянку."

-- Я не хочу горячей овсянки,-- сказал Том Плампкин.

-- Она такая паршивая,-- сказал Дэви Чик.

-- И вонючая,-- сказал Том Плампкин.

-- И щёлкает на зубах,-- сказал Дэви Чик.

Том Плампкин достал из кармана кусок бумажки. сложил её фунтиком,

переложил туда с тарелки овсянку, и спрятал фунтик обратно в карман.

Дэви Чик достал из кармана металлическую баночку из-под зубного порошка

и тоже переложив туда свою овсянку спрятал баночку в карман.

_____________________________________________________________________________________

Куклов и Богадельнев сидят за столом, покрытым клеенкой, и едят суп.

Куклов:

Я принц.

Богадельнев:

Ах, ты принц!

Куклов:

Ну и что же из этого, что я принц?

Богадельнев:

А то, что я в тебя сейчас супом плесну!

Куклов:

Нет, не надо!

Богадельнев:

Почему же это не надо?

Куклов:

А это зачем же в меня супом плескать?

Богадельнев:

А ты думаешь, ты принц, так тебя и супом облить нельзя?

Куклов:

Да, я так думаю!

Богадельнев:

А я думаю наоборот.

Куклов:

Ты думаешь так, а я думаю так!

Богадельнев:

А мне плевать на тебя!

Куклов:

А у тебя нет никакого внутреннего содержания.

Богадельнев:

А у тебя нос похож на корыто.

Куклов:

А у тебя такое выражение лица, будто ты не знаешь, куда сесть.

Богадельнев:

А у тебя веретенообразная шея!

Куклов:

А ты свинья!

Богадельнев:

А я вот сейчас тебе уши оторву.

Куклов:

А ты свинья.

Богадельнев:

Я вот тебе уши оторву!

Куклов:

А ты свинья!

Богадельнев:

Свинья? А ты кто же?

Куклов:

А я принц.

Богадельнев:

Ах ты принц!

Куклов:

Ну и что же из того, что я принц?

Богадельнев:

А то, что я в тебя сейчас супом плесну!

_____________________________________________________________________________________

<i>Вбегает Рябчиков с кофейником в руке.</i>

Рябчиков:

Хочу пить кофе. Кто со мной?

Анна:

Это настоящий кофе?

Хор:

Кофе-кофе поднимает

поднимает нашу волю

пьющий кофе понимает

понимает свою долю.

Рябчиков:

Где сахар?

Хор:

Сахар Сахар

тает от огня

Сахар Сахар

любимая птица коня.

Конь:

Я сахаром жить готов. Почему же нет?

Анна:

Конь пойди сюда, возьми у меня с ладони кусочек сахара.

(<i>Конь слизывает сахар с ладони Анны</i>)

Конь:

Ах как вкусно! Ах как сладко!

Рябчиков:

Где молоко?

Хор:

Молоко стоит в кувшинах,

молоко - забава коз.

В снежных ласковых вершинах

молоко трясёт мороз.

И молочные ледяшки

наше горло больно режут.

Ах, морозы, больно тяжко

ломят кости, после нежат.

От мороза гибнет зверь,

запирайте крепче дверь!

Чтобы в скважины и щели

не пробрался к нам мороз.

Мы трясёмся, мы в постели,

уж и лампы не нужны.

Тьма кругом, во тьме доска,

мы, стрекозы,

гибнем дружно,

света нет, кругом тоска!

Анна:

Ну садитесь пить душистый

черный, клейкий и густой

кофе ласковый, пушистый

Хор:

Мы не можем, мы с тоской.

Рябчиков:

А где, хозяйка, чайная серебряная

ложечка?

Хозяйка (<i>все та же Анна</i>):

Ложечка растопилась. Она лежала на плите и растопилась.

Хор:

Все серебряные вещи

Тугоплавки, тугоплавки

вы купите воск и клещи

в мелочной дорожной лавке.

_____________________________________________________________________________________

Кока Брянский:

Я сегодня женюсь.

Мать:

Что?

Кока:

Я сегодня женюсь.

Мать:

Что?

Кока:

Я говорю, что сегодня женюсь.

Мать:

Что ты говоришь?

Кока:

Се-во-дня-же-нюсь!

Мать:

Же? что такое же?

Кока:

Же-нить-ба!

Мать:

Ба? Как это ба?

Кока:

Не ба, а же-нить-ба!

Мать:

Как это не ба?

Кока:

Ну так, не ба и всё тут!

Мать:

Что?

Кока:

Ну не ба. Понимаешь! Не ба!

Мать:

Опять ты мне это ба. Я не знаю, зачем ба.

Кока:

Тьфу ты! же да ба! Ну что такое же! Сама-то ты не понимаешь, что

сказать просто <i>же</i> -- бессмысленно.

Мать:

Что ты говоришь?

Кока:

<i>Же</i>, говорю, <i>бессмысленно</i>!!!

Мать:

Сле?

Кока:

Да что это в конце концов! Как ты умудряешься это услыхать только кусок

слова, да ещё самый нелепый: сле! Почему именно сле!

Мать:

Вот опять сле.

<i>Кока Брянский душит мать. Входит невеста Маруся.</i>

_____________________________________________________________________________________

Бабушка Боброва (<i>раскладывает пасьянс</i>):

Ну и карта же идет. Все шиворот навыворот! Король. Ну, куда мне его

сунуть? Когда нужно, ни одной пятёрки нет. Вот бы сейчас пятерку! Сейчас

будет пятерка. Тьфу ты, опять король!

(<i>Швыряет карты на стол с такой силой, что со стола падает фарфоровая вазочка

и разбивается</i>)

Бабушка:

Ах! Ах! Батюшки! Вот чёртовы карты! (<i>Лезет под стол и собирает осколки</i>)

Из этого уж не склеишь. А хорошая вазочка была. Такой больше не достать. Вон

ведь куда залетел! (<i>тянется за осколком</i>)

(<i>В комнату входит Бобров</i>)

Бобров:

Бабушка! Что это вы под стол залезли?

Бабушка:

Ну, ладно, ладно. Тебе чего надо?

Бобров:

Да вот, пришел спросить: не найдется ли у вас цибика чая?

Бабушка:

Ну-ка, помоги мне из-под стола вылезти.

Бобров:

Вы что, уронили что-нибудь? Ах, вазочку разбили!

Бабушка (<i>передразнивает</i>):

Ва-азочку разбили?

(<i>Бобров помогает бабушке подняться. Но как только он ее отпустил, бабушка

опять села на пол</i>)

Бобров:

Ах, опять сели!

Бабушка:

Села, ну и что же?

Бобров:

Разрешите помочь. (<i>Поднимает бабушку</i>)

Бабушка:

Вот карта плохо шла. Я и так, и эдак... Да ты меня за руки не тяни, а

возьми под мышки. Всё, знаешь ли, король за королем. Мне пятерка нужна, а

тут всё короли идут.

(<i>Бобров отпускает бабушку, и бабушка опять садится на пол</i>)

Бобров:

Господи! Вы опять сели.

Бабушка:

Да что ты пристал: сели да сели! Чего тебе от меня нужно?

Бобров:

Я пришел попросить у вас цибик чая.

Бабушка:

Знаю уж. Говорил уже. Не люблю двадцать раз то же самое выслушивать.

Только и знаешь: Ах, опять сели! и цибик чая. Ну, чего смотришь! Подними,

говорят тебе.

Бобров (<i>поднимая бабушку</i>):

Я уж вас, разрешите, и в кресло посажу.

Бабушка:

А ты поменьше разговаривай, а лучше поднимай как следует. Я хотела тебе

сказать, да чуть не забыла: ведь дверь-то у меня в спальной опять плохо

запирается. Верно, ты всё кое-как сделал.

Бобров:

Нет, я скобу на шурупчиках поставил.

Бабушка:

А ты думаешь, я понимаю, что это за скобка да шурупчики. Меня это не

касается. Мне надо, чтобы дверь запиралась.

Бобров:

Она потому и не запирается, что шурупчики в древесине не сидят.

Бабушка:

Ну, ладно, ладно, это уж там твое дело. Мне надо только...

Ах! (<i>опять садится на пол</i>)

Бобров:

Господи!

Бабушка:

Да ты что, решил меня об пол бросать с умыслом? Издеваться решил? Ах,

ты, негодяй. Ну, просто ты негодяй, и лучше уходи!

Бобров:

Да я, бабушка, честное слово, хотел вас на кресло посадить.

Бабушка:

Я тебе что сказала? Чтобы ты уходил вон. А ты чего не уходишь! Ну, чего

же ты не уходишь? Ты слышишь? Уходи вон! Ну? Убирайся вон!

(<i>Бобров уходит</i>)

Бабушка:

Вон! Вон! Вон! Убирайся вон! Скажите, какой мерзавец! (<i>Поднимается с

пола и садится в кресло</i>) А жена его просто неприличная дама. Дома ходит

совершенно голой и даже меня, старуху, не стесняется. Прикроет неприличное

место ладонью, так и ходит. А потом этой рукой за обедом хлеб трогает.

Просто смотреть противно. Думает, что уж если она молодая да красивая, так

уж ей всё можно. А сама, неряха, у себя, где полагается, никогда, как

следует, не вымоет. Я, говорит, люблю, чтобы от женщины женщиной пахло! Я,

как она придет, так сразу баночку с одеколоном к носу. Может быть, мужчинам

это приятно, а меня, уж извините, увольте от этого. Такая бесстыдница! Ходит

голой без малейшего стеснения. А когда сидит, то даже ноги, как следует, не

сожмет вместе, так что всё напоказ. А там у нее, ну, просто всегда мокро.

Так, другой раз, и течет. Скажешь ей: ты бы хоть пошла да вымылась, а она

говорит: ну, там не надо часто мыть, и возьмет, платочком просто вытерет.

Это ещё хорошо, если платочком, а то и просто рукой. Только еще хуже

размажет. Я никогда ей руки не подаю, у нее вечно от рук неприлично пахнет.

И грудь у нее неприличная. Правда, красивая, но такая большая, что, по-моему,

просто неприлично. Вот уж Фома жену нашел себе! Чем она его окрутила, не понимаю!

_____________________________________________________________________________________

Петр Михайлович:

Вот этот цветок красиво поставить сюда. Или, может быть, лучше так?

Нет, так, пожалуй, уж очень пёстро. А если потушить эту лампу, а зажечь ту?

Так уж лучше. Теперь сюда положим дорожку, сюда поставим бу тылку, тут

рюмки, тут вазочка, тут судочек, тут баночка, а тут хлеб. Очень красиво. Она

любит покушать. Теперь надо рассчитать так, чтобы только одно место было

удобно. Она туда и сядет. А я сяду как можно ближе. Вот поставлю себе тут

вот этот стул. Выйдет, что мне больше некуда сесть, и я окажусь рядом с ней.

Я встречу её, будто накрываю на стол и не успел расставить стулья. Все

выйдет очень естественно. А потом, когда я окажусь рядом с ней, я скажу:

"Как хорошо сидеть с вами". Она скажет: "Ну чего же тут хорошего?" Я скажу:

"Знаете, мне просто с вами лучше всего. Я, кажется, немножко влюбился в

вас". Она скажет... Или нет, она просто смутится и покраснеет или опустит

голову. А я, с этого места, наклонюсь к ней и скажу: "Вы знаете, я просто

влюбился в вас. Простите меня". Если она опять промолчит, я склонюсь к ней

ещё ближе... Лучше бы конечно пересесть к ней на диванчик. Но это может её

испугать. Придется со стула. Вот не знаю, дотянусь ли? Если она будет сидеть

прямо, то, пожалуй, дотянусь, но если она отклонится к стенке, то, пожалуй,

не дотянуться. Я ей скажу: "Мария Ивановна, вы разрешаете мне влюбиться в

вас?" -- нет, это глупо! Я лучше так скажу: "Мария Ивановна! Хорошо ли, что

наша дружба перешла вон во что!" Нет, так тоже не годится! Вообще надо её

поцеловать, но сделать это надо постепенно. Неожиданно нельзя.

(<i>Входит Илья Семёнович</i>)

Ил. Сем.:

Петя, к тебе сегодня никто не придет?

П. М.:

Нет, придет, дядя.

Ил.Сем.:

Кто?

П. М.:

Одна знакомая дама.

Ил.Сем.:

А я шел сейчас по улице и думал, что если бы у людей на голове вместо

волос росла медная проволока?

П. М.:

А зачем, дядя?

Ил.Сем.:

А здорово было бы! Ты представь себе, на голове вместо волос яркая

медная проволока! Ты знаешь, тебе это было бы очень к лицу. Только не тонкая

проволока, а толстая. Толще звонковой. А ещё лучше не проволока, а гвозди.

Медные гвозди! даже с шапочками. А знаешь что? Лучше не медные - это похоже

на рыжие волосы, а лучше платиновые. Давай закажем себе такие парики!

П. М.:

Нет, мне это не нравится.

Ил.Сем.:

Напрасно. Ты не вошел во вкус. Ах! (<i>опрокидывает вазочку с цветком</i>)

П. М.:

Ну смотри, сейчас ко мне придут гости, а ты всё тут перебил. И скатерть

вся мокрая.

Ил.Сем.:

Скорей Петя, снимай всё со стола. Мы повернем скатерть тем концом сюда,

а тут поставим поднос.

П. М.:

Подожди, не надо снимать.

Ил. Сем.:

Нет-нет, надо повернуть скатерть. Куда это поставить?

(<i>Ставит блюдо с салатом на пол</i>)

П. М.:

Что ты хочешь делать?

Ил. Сем.:

Сейчас. Сейчас!

(<i>Снимает все со стола</i>)

П. М.:

Дядя. Дядя! Оставьте это!

(<i>Звонок</i>)

П. М.:

Это она.

Ил. Сем.:

Скорей поворачивай скатерть. (<i>Попадает ногой в салат</i>) Ох, Боже мой! Я

попал в салат!

П. М.:

Ну зачем вы всё это выдумали!

Ил. Сем.:

Тряпку! Все в порядке. Неси тряпку и иди отпирай дверь. (<i>роняет стул</i>)

П. М.:

Смотрите, вы рассыпали сахар!

Ил.Сем.:

Это ничего. Скорей давай тряпку!

П. М.:

Это ужасно. (<i>Поднимает с пола тарелки</i>) Что вы делаете?

Ил. Сем.:

Я пролил тут немного вина, но сейчас вытру диван своим носовым платком.

П. М.:

Вы лучше оставьте это всё. (<i>Звонок</i>) Оставьте всё в покое! (<i>Убегает</i>)

Ил.Сем.:

Ты скажи ей, что я твой дядя, или лучше скажи, что я твой двоюродный

брат... (<i>снимает со стола тарелки и ставит их на диван</i>) Скатерть долой!

Теперь можно всё поставить. (<i>Бросает скатерть на пол и ставит на стол блюда

с пола</i>) Чорт возьми весь пол в салате!

(<i>Входит Мария Ивановна в пальто, а за ней Петр Михайлович</i>)

П. М.:

Входите, Мария Ивановна. Это мой дядя. Познакомьтесь.

Ил. Сем.:

Я Петин дядя. Очень рад. Мы с Петей не успели накрыть на стол... Тише,

тут на пол попал салат!

М. И.:

Благодарю вас.

П. М.:

Снимите пальто.

Ил.Сем.:

Разрешите я помогу вам.

П. М.:

Да вы, дядя. не беспокойтесь, я уже помогаю Марии Ивановне.

Ил.Сем.:

Простите, тут у нас не накрыт ещё стол. (<i>Запутывается ногами в

скатерти</i>)

М. И.:

Вы упадёте! (<i>Смеётся</i>)

Ил.Сем.:

Простите, тут, я думал, ничего нет, а тут эта скатерть упала со стола.

Петя, подними стул.

М. И.:

Подождите, я сама сниму ботинки.

Ил. Сем.:

Разрешите мне. Я уж это умею.

П. М.:

Дядя, вы лучше стул поставьте на место!

Ил. Сем.:

Хорошо-хорошо! (<i>ставит стул к стене</i>)

(<i>Молчание. Все стоят на месте. Проходит минута</i>)

Ил.Сем.:

Мне нравится причёска на пробор.

Мне хочется иметь на голове забор

Мне очень хочется иметь на голове забор.

который делит волосы в серёдке на пробор.

П.М.:

Ну вы просто дядя выдумали что-то очень странное!

М. И.:

Можно мне сесть сюда?

П. М.:

Конечно. Конечно. Садитесь!

Ил.Сем.:

Садитесь, конечно! Конечно!

П.М.:

Дядя!

Ил.Сем.:

Да да да.

(<i>М.И. садится на диван. Дядя достает изо рта молоток</i>)

П. М.:

Что это?

Ил.Сем.:

Молоток.

М.И.:

Что вы сделали? Вы достали его изо рта?

Ил.Сем.:

Нет-нет, это пустяки!

М. И.:

Это фокус? (<i>Молчание</i>)

Стало как-то неуютно.

П. М.:

Сейчас я накрою на стол и будет лучше.

М. И.:

Нет, Петр Михайлович, вы ужасны!

П.М.:

Я! Почему я ужасен?

М. И.:

Ужасно! Ужасно! (<i>Дядя на цыпочках выходит из комнаты</i>).

Почему он ушёл на цыпочках?

П.М.:

Я очень рад, что он ушел. (<i>Накрывает на стол</i>.) Вы простите меня за

беспорядок.

М.И.:

Я когда шла к вам, то подумала, что лучше не ходить. Надо слушаться

таких подсказок.

П. М.:

Наоборот, очень хорошо, что вы пришли.

М.И.:

Не знаю, не знаю.

(<i>П. М. накрывает на стол</i>)

П. М.:

Весь стол в салате! и сахар просыпан! Слышите, как скрипит под ногами?

Это очень противно! Вы завтра станете всем рассказывать, как у меня было.

М. И.:

Ну, может быть кому-нибудь и расскажу.

П. М.:

Хотите выпить рюмку вина?

М.И.:

Нет, спасибо, я вино не пить не буду. Сделайте мне бутерброд с сыром.

П. М.:

Хотите чаю?

М. И.:

Нет, лучше не стоит. Я хочу скоро уходить. Только вы меня не

провожайте.

П.М.:

Я сам не знаю, как надо поступить. На меня напал столбняк.

М.И.:

Да-да, мне лучше уйти.

П. М.:

Нет, по-моему, лучше вам не уходить сразу. Вы должны меня великодушно

простить...

М. И.:

Зачем вы так говорите со мной?

П. М.:

Да уж нарочно говорю так.

М. И.:

Нет, это просто ужасно всё.

П. М.:

Ужасно! Ужасно! Ужасно!

(<i>Молчание</i>)

П. М.:

Мне всё это страшно нравится! Мне нравится именно так сидеть с вами.

М. И.:

И мне тоже.

П. М.:

Вы шутите, а я правду говорю. Мне честное слово всё это нравится!

М. И.:

У вас довольно прохладно (<i>вынимает изо рта молоток</i>).

П. М.:

Что это?

М. И.:

Молоток.

П. М.:

Что вы сделали? Вы достали его изо рта!

М.И.:

Он мне сегодня весь день мешал вот тут (<i>показывает на горло</i>)

П. М.:

Вы видите в моих глазах продолговатые лучи.

они струятся как бы косы

и целый сад шумит в моих ушах

и ветви трутся друг о друга.

и ветром движутся вершины

и ваши светлые глаза

как непонятные кувшины

мне снятся ночью. Боже мой!

М. И.:

К чему вы это говорите?

Мне непонятна ваша речь.

Вы просто надо мной смеетесь.

вы - коршун, я - снегирь

вы на меня глядите слишком яростно

и слишком часто дышите

Ах, не глядите так! Оставьте!

Вы слышите?

_____________________________________________________________________________________

Антон Антонович Бобров:

Я вам сейчас спою куплеты

про смерть, любовь и про рожденье

На все вопросы дам ответы.

Гасите в зале освещенье.

Алексей Кузмич Фингер (из-за кулис):

Антон Антонович! Вы не то поёте.

Ант. Ант. Бобров:

В день восторга общих масс

рассмешить хочу я вас

Но для этих разных штук

мне не хватит ног и рук

вот я сев на стул верхом

крикну в рупор петухом

вызвать смех на ваших рожах

очень трудно. Те, кто в ложах

с небольшой в руках коробкой

шоколадных бонбоньер

озарясь улыбкой робкой

рожу прячет за барьер.

_____________________________________________________________________________________

Один матрос купил себе дом с крышей. Вот поселился матрос в этом доме и

расплодил детей. Столько расплодил детей, что деваться от них стало некуда.

Тогда матрос купил няньку и говорит ей: "Вот тебе, нянька, мои дети. Няньчи

их и угождай им во всём, но только смотри, чтобы они друг друга не

перекусали. Если же они очень шалить будут, ты их полей скипидаром или

уксусной эссенцией. Они тогда замолкнут. А потом ещё вот что, нянька, ты

конечно любишь есть. Так вот уж с этим тебе придётся проститься. Я тебе есть

давать не буду".

-- Постойте, да как же так? -- испугалась нянька.-- Ведь всякому

человеку есть нужно. "Ну, как знаешь, но только пока ты моих детей

няньчишь,-- есть не смей!" Нянька было на дыбы, но матрос стегнул её палкой

и нянька стихла.

-- Ну а теперь,-- сказал матрос,-- валяй моих сопляков!

И вот таким образом началось воспитание матросских детей.

_____________________________________________________________________________________

-- Н-да-а! -- сказал я ещё раз дрожащим голосом. Крыса наклонила голову

в другую сторону и всё так же продолжала смотреть на меня.

-- Ну что тебе нужно? -- сказал я в отчаянье.

-- Ничего! -- сказала вдруг крыса громко и отчётливо. Это было так

неожиданно, что у меня прошел даже всякий страх. А крыса отошла в сторону и

села на пол около самой печки.

-- Я люблю тепло.-- сказала крыса,-- а у нас в подвале ужасно холодно.

_____________________________________________________________________________________

1. Не маши колесом, не стругай колесо, не смотри в воду, не грози

камнем. 2. Колесом не бей, не крути колесо, не ложись в воду, не дроби

камни. 3. Не дружи с колесом, не дразни колесо, спусти его в воду, привяжи к

нему камень. 4...

_____________________________________________________________________________________

Осень прошлого года я провёл необычно. Мне надоело из года в год каждое

лето проводить на даче у Рыбаковых, а осенью ехать в Крым к Чёрному морю,

пить крымские вина, ухаживать за ошалевшими от южного солнца северянками и,

с наступлением зимы, опять возвращаться в свою холодную городскую квартиру и

приступать к своим священным обязанностям. Мне надоело это однообразие. И

вот в прошлом году я решил поступить иначе.

Лето я провёл как всегда у Рыбаковых, а осенью, не сказав никому о

своём намерении, я купил себе ружье -- двустволку, заплечный мешок,

подзорную трубу, компас и непромокаемый резиновый плащ: в заплечный мешок я

положил смену белья, две пары носок, иголку и катушку с нитками, пачку

табаку, две французские булки и пол головки сыра; на правое плечо повесил

двустволку, на левое бросил резиновый плащ и, выйдя из города, пошел

пешком, куда глаза глядят.

_____________________________________________________________________________________

В кабинет, озаряемый темной лампой, ввалился человек на длинных ногах,

в фетровой шляпе и с маленьким пуделем под мышкой.

Посадив пуделя на письменный стол, длинноногий человек подошёл к

узенькому книжному шкапику, открыл его и, заглянув внутрь этого шкапика,

что-то быстро сказал. Расслышать можно было только одно слово "лимон".

Потом, закрыв этот шкапик, человек подбежал к письменному столу, схватил

пуделя и убежал, хлопнув за собой дверью.

Тогда дверцы шкапика открылись сами собой и оттуда вышла маленькая

девочка. Она оглянулась по сторонам и, как бы убедившись, что её никто не

услышит, вдруг громко чихнула. Потом, постояв некоторое время молча, девочка

открыла рот и сказала:

-- Весь мир будет смотреть на него неодобрительно, если он выйдет в

грязной шляпе!

_____________________________________________________________________________________

Один графолог, чрезвычайно любящий водку, сидел в саду на скамейке и

думал о том, как было бы хорошо прийти сейчас в большую просторную квартиру,

в которой жила бы большая милая семья с молоденькими дочерьми, играющими на

рояле. Графолога бы встретили очень ласково, провели бы в столовую, посадили

бы в кресло около камина и поставили бы перед ним маленький столик. А на

столике бы стоял графин с водкой и тарелка с горячими мясными пирожками.

Графолог бы сидел и пил бы водку, закусывая её горячими пирожками, а

хорошенькие хозяйские дочери играли бы в соседней комнате на рояле и пели бы

красивые арии из итальянских опер.

_____________________________________________________________________________________

А мы всегда немного в стороне, всегда по ту сторону окна. Мы не хотим

смешиваться с другими. Нам наше положение, по ту сторону окна, очень

нравится.

_____________________________________________________________________________________