Глава 11. Отшумели веселые карнавальные праздники, и вновь начались будни

Отшумели веселые карнавальные праздники, и вновь начались будни.

Адвокат Альсиу позвонил Эдуарде и сообщил дату, когда будет слушаться дело о ее разводе. Эдуарда хотела развода, стремилась к нему, но когда он стал таким близким, таким неизбежным, невольно занервничала. У нее даже начались спазмы – почему‑то она не могла есть. Элена сочувственно смотрела на дочь. В свое время и ей развод дался нелегко, но, судя по самочувствию дочери, она к нему еще не была готова. Вмешиваться Элена не стала. Эдуарда должна была решить эту проблему самостоятельно, никто ей тут не мог помочь.

В эти дни Эдуарда была особенно заботлива по отношению к Марселинью, она проводила с ним много времени, гуляла, играла.

– Скоро мама пойдет на работу, мой маленький, – говорила она малышу, – мы с тобой будем видеться реже. Мама будет без тебя очень скучать.

Она словно бы выстраивала свою будущую жизнь, примерялась к ней, пыталась подготовиться.

Атилиу спрашивал Элену, не считает ли она, что о работе для Эдуарды должны подумать они. Может, найдется какая‑нибудь работа у них в фирме, может, спросить Марсию или Вилсона, они что‑нибудь подскажут. Или он свяжется с теми фирмами, которые предлагают работу ему.

– Подожди пока, – отвечала Элена. – Эдуарда еще только примеряется. Когда она всерьез начнет искать работу, мы с тобой подключимся.

Она была бы рада работать вместе с дочерью. Вот сейчас Флавия была в отъезде, и она остро чувствовала отсутствие помощницы. Если бы со временем помощницей стала Эдуарда, ни о чем другом она бы и не мечтала. Да, стоило подумать о секретарской работе для Эдуарды в их фирме. Что же касается Марсии, Вилсона, то Элена не видела, какое бы место могла занять в их деле Эдуарда.

Зато ее радовала наладившаяся жизнь подруги – Вилсон так привязался к Ритинье, души в ней не чаял, да и у Марсии дела шли все лучше и лучше. Готовилась большая выставка, ее керамические изделия пользовались большим спросом, и, похоже, Вилсон всерьез гордился своей женой. А ведь какие нелегкие времена они пережили! Но ведь наладилась же у них семейная жизнь. Может, и у Эдуарды наладится. А как только наладится жизнь у Эдуарды, то наладится и у нее, у Элены. Элена чувствовала, что она с дочерью словно сообщающиеся сосуды, и для того чтобы ей быть счастливой, ей было необходимо счастье Эдуарды.

И вот настал день, когда Эдуарда отправилась в суд. Марселинью остался с Лизой. Перед уходом она его поцеловала.

– Скоро мамочка придет, мой маленький! – сказала она, прощаясь.

Уходя, она еще раз оглядела себя в зеркале и нашла, что отлично выглядит: строгое платье сидит как влитое, придавая ей особый шарм.

В суд Эдуарда приехала первой. Адвокат вежливо проводил ее в холл и попросил подождать.

– На дорогах сейчас пробки, – постарался оправдать Альсиу опоздание Марселу, истолковав его как можно благоприятнее, чтобы не возбудить дурных чувств в молодой женщине. И себе, и этой молодой паре он искренне желал, чтобы процедура развода прошла благополучно. Он прекрасно помнил, как они чуть было не подрались у него в кабинете.

Эдуарда ждала своего бывшего мужа со снисходительной усмешкой. Нет, ни в стиле одежды, ни в людях она разболтанности не любила.

Марселу приехал через несколько минут и извинился за опоздание. Предварительно проверив удостоверения личности, их пригласили к судье.

И вот они стоят перед судьей, как стояли не так давно в церкви перед священником, и судья зачитывает решение:

– Вы требуете развода по взаимному согласию на следующих условиях: поскольку вы вступили в брак совместно владея имуществом и в результате вашего брака родился ребенок, Марселу де Баррус Моту, который остается на попечении супруги, супруг обязуется материально поддерживать ребенка до достижения им совершеннолетия и в дальнейшем выделить причитающуюся ему часть имущества. Супруг также обязуется выделить долю своей бывшей жене. За супругом остается право навещать ребенка в любое время, не нарушая его режима и отдыха, а также забирать ребенка к себе на субботу и воскресенье. После развода супруге возвращается ее девичья фамилия Виану Треку.

Судья закончил чтение и взглянул сквозь очки на сидящую перед ним молодую пару:

– Условия изложены правильно? Молодые люди кивнули.

– Вы по‑прежнему настаиваете на разводе? – спросил судья.

– Да, ваша честь, – ответила Эдуарда.

– Нет, ваша честь, – ответил Марселу. – Я еще не готов к разводу.

Эдуарда с негодованием взглянула на мужа:

– Марселу! Мы же столько ждали! Я так и знала, что ты что‑нибудь выкинешь! Это просто кошмар какой‑то! Просто ужас!

Еще минута, и у Эдуарды могла начаться истерика.

– Я говорю честно и откровенно, что я к разводу не готов, – повторил Марселу. – Я люблю тебя. И считаю, что наш брак еще можно спасти. Ради нас с тобой, а главное – ради Марселинью. Я так думаю, так хочу и так… чувствую.

Марселу говорил с такой убежденностью, что она подействовала успокаивающе даже на Эдуарду. Она взяла себя в руки и приготовилась защищать свои позиции.

– Ты заботишься о нашем браке только на словах. Когда хотят сохранить брак, не встречаются с другой женщиной.

– Я с ней не встречаюсь, это была ошибка, досадная случайность. Я не хотел тебе изменять, – упрямо заявил Марселу.

– Интересно, а может, и мне можно вести себя точно так же? – издевательски усмехнулась Эдуарда. – Может, и мне стоит тебе изменить, а потом сказать, что я этого не хотела, и все в нашем браке будет о'кей?

– Это не одно и то же, Эдуарда, – сказал Марселу, но сказал спокойно, не впадая в привычную для него злобу, в которую впадал всегда, как только речь заходила об Эдуарде и любом другом мужчине.

– Потому что ты хотел бы, чтобы я тебе подчинялась во всем, а я не желаю так жить!

Выяснение отношений грозило затянуться, и судья прервал его.

– Согласно статье тысяча сто двадцать два пункт первый кодекса о браке и семье, я переношу рассмотрение вашего дела на двадцатое число следующего месяца, поскольку один из супругов не дает своего согласия на развод.

После этого заявления оставаться в зале не имело смысла, и Марселу с Эдуардой покинули его.

– Ну что? Добился своего? – накинулась на Марселу Эдуарда.

– Нет еще! – спокойно заявил он. – Своего я добьюсь тогда, когда мы снова будем жить втроем в нашей квартире и чувствовать себя счастливыми.

– Этого не будет никогда! – горько ответила Эдуарда. – Никогда, потому что я больше никогда не смогу тебе поверить!

Может быть, она и любила еще Марселу, но теперь ее любовь не приносила ей счастья, потому что она ждала от нее только беды. Любовь без доверия – сплошная мука. Этого мучения и не могла простить Эдуарда своему мужу. Он предал ее, предал ее доверие, лишил возможности быть счастливой. И после того как она приготовила себя к тоже очень мучительной операции развода, он опять ее предал и оставил во взвешенном состоянии, продлил ее мучение. Так какую надежду на счастье могла она иметь с этим человеком? Человеком, который ее не щадил?

– Дай мне шанс, – умоляюще проговорил Марселу, – я заслужу твое доверие, вот увидишь!

Эдуарда только скорбно покачала головой: она не верила ему, не верила ни на грош.

Марселу поехал к матери. Он прекрасно знал, что втайне Бранка хотела их развода, хотя никогда не выражала своего желания вслух. С другой стороны, она не желала раздела имущества, так что решение Марселу не могло ее так уж сильно огорчить.

Дома он застал очередной скандал. С тех пор как Арналду вернулся из гостиницы домой – а он и в самом деле вернулся довольно скоро, но не так скоро, как думала Бранка, – скандалы не прекращались. Бранка рвала и метала: состояние ее утекало, а она не могла найти концов.

На этот раз речь шла о каком‑то золотом ожерелье с жемчугами и бриллиантами, которое Арналду заказал неведомо для кого.

Марселу не стал вникать во всю эту историю, но, кажется, Бранка, обнаружив этот заказ, взяла его сама из ювелирного магазина, а потом вернула его обратно с тем, чтобы выяснить, кому он все‑таки предназначался, но не выдержала и, увидев, с каким хладнокровием и небрежностью Арналду сунул бесценную вещь к себе в шкаф, устроила ему скандал, добиваясь, кому он все‑таки собирался ее подарить!

В другое время Марселу, может быть, и поддержал бы свою матушку в ее жестокой борьбе. Он, безусловно, ей сочувствовал и желал победы. Но сегодня он уже выдержал одну битву, и принимать участие во второй ему не хотелось. Свои отношения родители должны были выяснить сами.

Марселу поехал к себе на квартиру. Ему хотелось спокойно побыть дома, сосредоточиться и начать ту жизнь, которая соединит его с женой и сыном. Он привык добиваться того, чего хотел. Не сомневался и на этот раз, что своего добьется.

Но первая, на кого он наткнулся в своей квартире, была Лаура. О том, что Марселу не развелся, она узнала от Альсиу, который приехал повидаться с Миленой к ним в магазин. Слушание дела Нанду было назначено на будущую неделю, и они почти каждый день обсуждали, что еще можно сделать для их подопечного. Альсиу приехал к Ми‑лене прямо из зала суда, рассказал новость о брате, и Лаура тут же помчалась к Марселу.

– Что тебе тут надо? – устало спросил Марселу. Он задавал этот вопрос уже столько раз, что не чувствовал ничего, кроме тоски и безнадежности.

– Я хочу с тобой поговорить, – ответила Лаура. Ей удалось уговорить мать с отцом оставить ее с сестрой в Рио хотя бы до развода Марселу. А когда он разведется, почему бы, собственно, ей с ним не встречаться? Положение его изменится, он будет свободным человеком, и они будут вправе решать свою судьбу…

Мег была так занята карнавальными приготовлениями, что не возразила. Дочери ей помогали, праздник удался на славу. Молодежь повеселилась от души. О костюмированном бале в доме Мег написали все газеты, поместив фотографии не только ее, но и дочерей, так что Мег была довольна и счастлива и на время оставила Лауру в покое. Но вот теперь выяснилось, что Марселу не развелся…

– Лаура, поговори лучше с психоаналитиком или невропатологом. Я надеюсь, что еще не поздно, и кто‑нибудь из них в силах тебе помочь. У меня здесь не больница для душевнобольных! – Марселу бесило собственное бессилие: что бы он ни делал, рядом с ним всегда оказывалась Лаура.

– У меня с душой все в порядке, – ответила она. – И я чувствую себя обязанной помочь тебе. У тебя тяжелый период в жизни, ты нервничаешь, ты в смятении.

– Я? За что мне такие мучения, – застонал Марселу. – Боже! Избавь меня от преследований этой сумасшедшей! Ты мне не нужна! Ты мне не нравишься! Я не испытываю к тебе никаких чувств! Можешь ты это наконец понять или нет?

– Нет! – Лаура смотрела на него красивыми выразительными глазами, смотрела твердо и прямо. – Я прекрасно знаю, что ты меня любишь, что ты меня хочешь и в очередной раз проявил малодушие и спасовал перед этой истеричкой Эдуардой! Как ты мог так смалодушничать? Как, Марселу?!

Марселу угрожающе придвинулся к ней и, стиснув зубы, проговорил:

– Я стараюсь как могу, я держу себя в руках, но, по‑моему, ты, кроме кулаков, ничего не понимаешь! И не заслуживаешь, это уж точно!

– А ты не сдерживайся! Я тебя всяким видела – и плохим, и хорошим! И люблю тебя таким, каков ты есть, Марселу! Мне все нужно – и твоя любовь, и твоя ненависть. Мне нужна и тяжесть твоей руки, и твоя нежность…

Лаура придвигалась к Марселу все ближе, и сейчас, когда он не был пьян, у него не хватало духу ее ударить. Но вот оскорбить? Это он мог.

– А ты мне не нужна! Я попользовался тобой и бросил!

– О чем ты говоришь? Мы оба воспользовались друг другом. В любви один пользуется другим, чтобы почувствовать себя счастливым. И мы с тобой были счастливы. Вспомни, сколько мы смеялись! Эдуарда изводила тебя, ты постоянно нервничал, и сейчас тоже нервничаешь. А я всегда возвращала тебе жизнь. Признай, наконец, мой любимый, что она – тень, а я – свет, и я нужна тебе.

– Мне нужна моя семья, мой ребенок. Я готов вновь и вновь просить у Эдуарды прощения, только бы она переменила свое решение. А ты без конца подлавливаешь меня, пользуешься минутами моей слабости, моей злостью, обидой. Ты вела себя подло, Лаура, хоть и хочешь оправдать это своей любовью ко мне. Но на самом деле ты хочешь взять верх над Эдуардой, унизить ее, восторжествовать! И ради этого ты готова на все! – Марселу отстранил от себя Лауру, насильно усадил в кресло, а сам расхаживал по гостиной.

– Неправда! – Лаура привстала со своего места. – Ты же унижаешься перед Эдуардой и считаешь эти унижения любовью. Почему же ты мне отказываешь в любви? Я не унижаюсь, не подлавливаю, я люблю!

– А я хочу восстановить семью, вернуть жену и сына. – Марселу остановился перед Лаурой и смотрел на нее сверху вниз.

– Значит, ты считаешь, что ради ребенка человек может пойти на все. И ты сам готов пойти на все ради ребенка? – Во взгляде Лауры появилось что‑то новое, он стал острым, испытующим.

– Да, именно так я и считаю, – спокойно и уверенно проговорил Марселу. – Да, я и сам готов пойти на многое ради своего ребенка. И больше не хочу ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой. Вот входная дверь, – он указал на нее, – закрой ее с другой стороны и вычеркни меня из своей записной книжки.

Как ни странно, но Лаура больше не спорила. На лице ее появилась загадочная торжествующая улыбка.

– Я все‑таки не прощаюсь, мой любимый, – сказала она с порога. – До встречи!

Марселу вызвал к себе Веру и отдал ей очередное строгое распоряжение не пускать к ним в дом сеньору Лауру ни под каким видом.

– Никогда она не должна больше переступить порог этого дома! – торжественно провозгласил Марселу. – Ты меня поняла?

– Поняла, – вздохнула Вера. – Но разве ее удержишь? Я и в прошлый раз поняла, и сейчас ее не пускала, но она же ворвалась как стихия…