Глава 4. Бранка сидела с Миленой, Лаурой и Натальей в японском ресторанчике по соседству с магазином дочери

Бранка сидела с Миленой, Лаурой и Натальей в японском ресторанчике по соседству с магазином дочери. Она решила пообедать с молодежью, потому что день был такой волнующий, что усидеть дома в одиночестве она не могла. Сегодня с особой нежностью она смотрела на Милену. Дети не понимают родительской заботы, но со временем они ее оценят.

Запиликал мобильный.

– Операция прошла на отлично, – услышала она веселый голос Розы. – Подробности при встрече.

– Очень рада, – отозвалась Бранка, – значит, до встречи!

Будто камень свалился у нее с души. Главное было сделано – оставались сущие пустяки, вроде второй половины обещанной суммы Фаусту, который со всей семьей отправлялся на месяц в Пантанал. Хорошо бы их всех там ягуар загрыз, тогда бы Бранке совсем было спокойно. Значит, Фернанду арестовали. А там по накатанному: суд, приговор, срок. И все под контролем. Недаром инспектор – старинный друг Олаву. Он и не такое мог устроить.

Глаза Бранки счастливо заискрились – она вновь взялась за руль своего семейного корабля и надеялась провести его между мелями и подводными рифами к всеобщему благополучию.

– За процветание и успех! – провозгласила она и, оглядев недоуменные лица молодежи, спросила: – А что тут пьют?

– Саке! – хором ответили ей.

– Тогда всем саке! Я угощаю.

Обед закончился весело. После него Бранка отправилась домой, а Милена к Лауре и Наталье.

– По‑моему, тебе самое время все рассказать матери, – принялась уговаривать Милену Наталья. – Ты видишь, в каком она замечательном настроении и как ласково на тебя смотрит. Я бы непременно ей все рассказала.

– А я не расскажу, – ответила Милена. – У моей матери настроение меняется по сто раз на дню. И когда оно особенно лучезарное, то жди подвоха. Так меня с детства приучили. Я ей не доверяю.

– Ну тогда скажи хотя бы отцу, – продолжала настаивать Наталья. Она опасалась, что обида родителей омрачит медовый месяц Милены.

– Отец, слава Богу, в отъезде. А скажи я ему раньше матери, она бы его загрызла. Нет уж, пусть все остается как есть, тем более что и ждать‑то недолго осталось, а через три дня все тайное станет явным! Господи, Леу! Почему у тебя такой похоронный вид? – Милена смеялась, глядя на своего и так всегда серьезного братца, который сейчас был еще серьезнее, чем всегда.

– Нанду арестовали. У него в сумке нашли наркотики, – сказал он.

– Доигрался, голубчик, – протянула Лаура. – Но как не вовремя!

– Да что ты городишь? – возмутилась Милена. – Какое отношение имеет Нанду к наркотикам? Бред какой‑то! Поехали! Я должна сейчас же с ним увидеться!

– Подумаешь, трагедия! Да кто из нас не перебывал в участке из‑за наркотиков! – зевнула Лаура.

– Он без права выкупа, – тихо сказал Леу, – за распространение, так что влип он серьезно. Нужен хороший адвокат.

– У Тражану есть даже какие‑то знакомые в полиции, он им позвонит, – вмешалась в разговор молодежи Мег. – Конечно, нельзя оставить парня в беде. Тем более что Милена за него ручается.

– Пошли, Леу. Сначала домой, потом к Нанду! – Милена стояла у порога, собираясь с мыслями и готовясь действовать.

Леу простился со всеми и вышел вместе с сестрой. Когда они приехали домой, Бранка названивала по телефону.

– Милена! – окликнула она дочь. – Как ты могла не сказать мне, что выходишь замуж? И к тому же за этого самого Нанду, который сегодня оказался в тюрьме?

Милена остолбенела, но мать говорила вполне миролюбиво, а это настораживало еще больше.

– Кто напел? – спросила она.

– Сеньора Лидия Гонзаго, его мать. Она только что была у меня, и Ромеу повез ее домой, бедняжку. Мы с ней так хорошо поговорили. Конечно, я ее поняла. – Она так страдает из‑за сына. Матери всегда поймут друг друга. Я позвонила Олаву, он обещал помочь. Она мне все сказала про вашу свадьбу. Она была не согласна с тем, чтобы вы все от меня скрывали. И честно тебе окажу, я не знаю, что ее больше беспокоило: ваша свадьба или арест Нанду.

– Ладно, отрицать не буду, мы собирались пожениться, – мрачно сказала Милена. – Что дальше?

– Как что? – Бранка уже не улыбалась. – А то, что тебя нужно запереть в психушку за твои дурацкие планы, вот что! Ты видишь, кого ты собиралась притащить в наш дом?!

– Хватит, мама! Теперь ты все знаешь, имеешь полное право сердиться, но сейчас мне не до семейных ссор. Я еду к Нанду и разве ты сама не звонила Олаву, желая ему помочь? Или я ослышалась?

– Да, звонила. – Бранка мгновенно взяла себя в руки. Не хватало еще, чтобы все, что она задумала и осуществила, вдруг рухнуло. Всегда лучше играть роль благодетельницы. И она замолчала.

Милене было не до ролей. Она мчалась в полицейский участок. По дороге сообразила, что лучше всего связаться с Альсиу. Матери она особо не доверяла. От нее можно было всего ждать. А Олаву будет плясать под ее дудку.

Милена приехала к Нанду если не с хорошими новостями, то хотя бы с готовым планом действий, что уже было неплохо. Что касается свадьбы, они особо не горевали, что тайное стало явным. Может, оно и к лучшему? Уговаривали друг друга держаться. Сидели, обнявшись, и не могли расстаться.

– Мм, у нас тут не отель, – заглянув, вежливо сказал полицейский.

– У нас через три дня свадьба, – улыбнулась Милена.

– Где? В тюрьме? – поинтересовался полицейский.

– Почему? – Милена недоумевающе посмотрела на Нанду. – Да он выйдет…

– Через месяц только к судье отправится, барышня. А там что судья скажет. – Полицейский сочувственно поглядел на прыткую красотку.

– Месяц, так месяц, – беспечно сказала она, но голос у нее предательски дрогнул. – Знаешь, Нанду, если бы я знала, что мы с тобой будем в одной камере, я бы тоже села в тюрьму, – прибавила она мрачно.

– Не отчаивайся ты так, – попросил со вздохом Фернанду. – Ты же понимаешь, все очень скоро уладится.

Ему было вдвойне тяжело: мало того, что он попал в дурацкую историю, которая неведомо чем кончится, еще и Милене, и матери столько переживаний…

Они с трудом оторвались друг от друга.

– Жди добрых вестей! – пообещала с порога Милена и вышла.

За это время Леу уже связался с адвокатом Альсиу, и тот обещал заняться делом Фернанду немедленно. Вот и появилась уже одна хорошая новость. Зато вторая была откровенно плохой: знакомого Тражану, на которого Милена так рассчитывала, перевели куда‑то в другой департамент, так что Тражану ничем не мог помочь.

Эх, если бы отец был здесь! Уж он‑то помог бы своей любимой дочке!

Милена съездила в Нитерой и забрала из мэрии их заявление. Домой она приехала в самом мрачном настроении.

Зато Лидия после разговора с Бранкой почувствовала себя гораздо увереннее. Она не ошиблась адресом, теперь у Нанду была мощная поддержка, и к ней вернулась надежда на добрый исход.

– А мне кажется, что ты, Лидия, не права, – печально сказал жене Орестес. – Рассказав о свадьбе, ты совершила предательство.

– Ты не можешь меня осуждать, я пошла на это ради любви к моему сыну! – пылко возразила Лидия. – И я не сделала ничего дурного, никому не причинила вреда! Наоборот! Когда адвокат Бранки поможет Нанду, ты убедишься, что я поступила правильно.

– Пойдем заберем Сандринью, – примирительно сказал Орестес. – Ты прекрасная мать, с этим я никогда не спорил.

Они отправились к Кате, у которой оставили Сандру. Она там играла со своей подружкой Сесили. Им повезло, что Сесили и Сандра так дружат. Да и взрослые подружились благодаря девчонкам. Во всяком случае, уже не считали себя чужими. Катя, видя, как взволнована Лидия, так участливо ее расспрашивала, что Лидия поделилась своей бедой. Рассказала, что Нанду в тюрьме. А чего ей было стыдиться? Вины на Нанду не было, на него обрушилось несчастье.

– Как только мой муж вернется, я все ему расскажу. Он что‑нибудь да посоветует. Он же адвокат! А вы не знали?

Нет, Лидия не знала.

– Спасибо, Катя. Сейчас я готова принять любую помощь, и думаю, ты меня понимаешь.

Дорогой Сандра только и расспрашивала, что о Нанду, надрывая сердце Лидии: когда братик вернется? У него все в порядке? Он привезет Сандре подарок?

– Он тебе напишет письмо. Или позвонит, – пообещала Лидия. – Но скорее всего сам приедет.

Она не сомневалась, что говорит дочери чистую правду. Она надеялась, что так оно и будет.

* * *

Бранка не надеялась, она твердо знала, что с одной из опасностей, грозящей ее семье, она покончила. И приготовилась покончить со второй. Она отправилась в офис фирмы с тем, чтобы самолично проверить все документы. В рабочей комнате за компьютером сидел Леу. Похоже, что и он занимался тем же. Бранка поинтересовалась результатами.

– Тут все перепутано, мама, – сказал Леу. – Ты все равно ничего не поймешь. Как только я во всем разберусь, тут же покажу тебе.

– С каких это пор ты разбираешься в делах лучше меня? – Бранка снисходительно посмотрела на сына. – Мне кажется, отец приготовился открыть ювелирный магазин – тут сплошные чеки от ювелиров. Когда он вернется, мне придется поговорить с ним тет‑а‑тет. Думаю, мне будет что ему сказать.

Видя, что Леу приоткрыл рот и готов ей сказать что‑то уже сейчас, она усмехнулась:

– Не пытайся обмануть меня, сынок. Я всегда предпочитала глядеть на мир открытыми глазами. И не разыгрывай из себя доброго самаритянина, который всем поможет и всех примирит, ладно?

Леу промолчал. Он совсем не хотел всех примирять, но ему хотелось всерьез разобраться в причинах, из‑за которых дела фирмы пошатнулись. Он не хотел делать скоропалительных выводов. И конечно, ранить мать ему тоже не хотелось.

Бранка вышла. Он посмотрел ей вслед. Как бы ему хотелось поговорить с ней, объяснить, что и он тоже любит жить с открытыми глазами, только смотреть хочет совсем на другое. Хочет видеть людей, мир. Недаром они подружились с Атилиу – Атилиу повидал столько стран и так интересно о них рассказывает. Италия, Англия… Леу хотел бы отправиться вместе с ним в путешествие, и, конечно, когда‑нибудь так и будет.

Открытыми глазами смотрел Леу и на людей. Возможно, окружающим он казался простодушным дурачком, но он ведь старался понять их и не обидеть. Ему бы стало неловко самому, если бы он вдруг кому‑то дал понять, что видит, как его пытаются использовать, обмануть, обвести вокруг пальца. Поэтому он и отходил так часто в сторону, не желая ни обманываться, ни обманывать.

Но когда доходило до дела, он занимался всем добросовестно и всерьез – счетами фирмы, арестом Фернанду. Он не мог позволить, чтобы засудили невинного. Хотел найти виновного, из‑за которого страдала их фирма. В работе ему очень мешало самолюбие Марселу, с его старшим братом было совершенно невозможно разговаривать. Домашние считали, что на Марселу дурно повлияла ссора с Эдуардой, но Леу прекрасно видел, какой неуравновешенный характер у Марселу и как достойно ведет себя Эдуарда. В своих поступках она по крайней мере была последовательна, предсказуема, а от Марселу в каждую следующую секунду не знаешь, чего и ждать. Настроение сменялось настроением, решение решением. Разве мог такой человек благополучно руководить таким сложным организмом, каким была их строительная фирма?

Со всех сторон наваливались на Леу проблемы, требующие решения, но он вовсе не был настолько самонадеян, что считал, будто именно он и способен их решить. Он считал, что его долг и обязанность оказать посильную помощь. И еще считал, что оказать ему помощь может только Атилиу.