Письмо Н.В. Осшювской мужу Л.А. Осиновскому

15 ноября 1943 г. г. Тамбов

Здравствуй, дорогой Лев!

Давно я не писала тебе и, вероятно, снова рассердила своего «грозного» мужа. Это заметно по его последнему письму, где он не захотел даже имени своей жены упомянуть. Ведь для постороннего взгляда простые слова «Нинушка, милая...» ничего не значат, а как дороги они тому, кто знает, что это писали любимые ручки. А вот когда этих простых и скромных слов не видно (как ни вертишь листок, испещренный мелкими буковками), тогда становится грустновато и больновато. Знаю или, вернее, предполагаю, что и сама частенько сержу любимого своим молчанием, но уж это порок мой, с которым не научилась до сих пор бороться. А нужно бы было кое с чем давно проститься и научиться ломать себя.

Вот сейчас во мне идет какая-то борьба, наступил период искания. Чувствую, что так жить дальше нельзя, что годы уходят, а до сих пор ни места, ни положения. То, что я сейчас из себя представляю, меня не удовлетворяет, мне этого слишком мало. Но я ведь

совсем одна, у меня нет друга, советчика, некому дать добрый совет, и потому можно остаться «недорослем» на всю жизнь. Не знаю, смогу ли я осуществить некоторые свои мысли, но 4ше хотелось бы их осуществить.

А мысли эти таковы: поступить на заочное отделение Тамбовского пединститута (иностранный факультет) и подать заявление в кандидаты партии. В душе я всегда была настроена так, как следует мыслить большевику, а подтянуться, политически подрасти и получиться мне необходимо. Я хочу быть человеком в полном смысле слова, хочу иметь что-нибудь в руках, к чему-то стремиться, добиваться, но не прокисать, как я кисну третий год в Тамбове. Мне все надоело, опротивело. На работе моей можно только тупеть, а не расти. Ох, как обидно, что мне не удалось закончить институт и удастся ли когда-нибудь?.. Я уже иногда перестаю верить в свое счастье.

Как видишь, дорогой мой Левочка, настроение у меня не очень хорошее, а все от того, [что] чувствую я себя бобылем. Живу по-прежнему. Правда, с отъездом госпиталя работы стало наполовину меньше, поэтому появилось свободное время, и раньше прихожу домой. От бригадных дежурств тоже освободили, а что будет дальше, не знаю. А как противно работать в этом госпитале. Все не так, дисциплина отсутствует, сразу почувствовалась разница между НКО и НКЗ²²⁷. Конечно, со временем все устроится, но сейчас скверновато, начальство меняется чуть-ли не еженедельно, отсюда и порядка нет. Все это вместе взятое портит настроение, а если к этому добавить, что друзья мои уехали с госпиталем, то понятно станет, почему я свое свободное время не использую для культурного развлечения. Последнее время совсем никуда не хожу, а в том м[еся]це даже Любовь Орлову слушала. Исключительно милая женщина, такая славная блондиночка. Правда^ нового она ничего не преподнесла, но посмотреть на нее и послушать стоило.

Заяц наш болел, но теперь уже снова безобразничает. А как она замечательно читает - уж я, кажется, беспристрастная мамаша, но об этом говорю всем с нескрываемым восхищением. В этом отношении она совсем молодец.

Ну, дорогой мой, будь здоров, бодр!!! Напиши мне письмо - письмо и жене, и другу, который нуждается в твоем совете, в теплом слове.