Глава 41. – Виктор Михайлович! Вы что, опупели в самом деле?

– Виктор Михайлович! Вы что, опупели в самом деле? – раздался недовольный крик Новиковой из телефона.

– Лера, ты о чём? – удивлённо спросил я, не ожидая такого напора. – Кстати, здравствуй.

– Идите Вы со своим приветствием! – взвилась Новикова. Ну всё, пару в году по физкультуре за посылание учителя она заработала! – Вы зачем Ленку в туалет запихали? Вы хоть знаете, что она подумала? Молчите? Вот и молчите! Иногда лучше жевать, чем говорить! А ещё чаще нужно думать, прежде чем действовать! А Ленка сейчас, между прочим, из-за Вас сидит и ревёт! Способности свои дефектами называет! – Я, только было захлопнувший рот от такого количества слов, тут же его открыл от удивления. Неужели Ленка ей рассказала? Додумать эту мысль мне так и не удалось, потому что въедливый голос Новиковой проникал прямо в мозг. – Вот теперь идите в туалет и без Кулёминой не возвращайтесь! Всё ясно?

– Но Лер, это женский туалет! – осторожно напомнил я.

– И что? – удивилась Лера. – Я должна сказать Вам спасибо за то, что Вы её в мужской не запихнули? Виктор Михайлович, – девушка немного успокоилась и стала говорить нормальным голосом. – Ленка расценила Ваш жест как демонстрацию того, что она никому из вас там больше не нужна.

– Чего? – оторопел я и огромными глазами посмотрел на своих соперников. Те только непонимающе глядели на меня. – Так, всё, Лер, пока! – сказал я, убрал телефон в карман и быстрым шагом подошёл к женскому туалету, чувствуя, что чем ближе становится туалет, тем медленнее я начинаю двигаться.

– Лен, ты тут? – задал я глупый вопрос, приоткрыв дверь туалета. Тут же мельком я успел заметить тень, спрыгнувшую с подоконника и побежавшую к кабинкам. – Лен?

– Нет меня! Я смылась! – дерзко заявила девушка и, для пущей убедительности, нажала на слив. Туалет сразу же заполнил громкий звук льющейся воды.

– Да ладно тебе дуться-то, Ленок! – миролюбиво сказал я и, оглянувшись, поймав на себе ошеломлённые взгляды Гуцула и Артёма. – Делайте всё, что угодно, но сюда никто не должен зайти! – предупреждающе прошипел я им и зашёл в туалет. – Ленка?

– Виктор Михайлович, – дверь одной из кабинок с грохотом закрылась, – вы двери перепутали? Это женский туалет! Выйдете немедленно!

– Только вместе с тобой, – упрямо заявил я. На ходу я пооткрывал все двери кабинок кроме последней, которая не поддалась. – Ленка, выходи! – В ответ мне снова сердито слилась вода. – Ну Лен! – И снова недовольное журчание. – Кулёмина, я не с унитазом разговариваю, а с тобой! – На этот раз вода не слилась, и я был рад небольшой победе. – Леночка, прости меня за мое глупое поведение! Но если ты выйдешь отсюда, то поймёшь, почему я это сделал! Давай, выходи, Ленк! Ты нам всем очень нужна! – сказал я, про себя подумав «Особенно мне…» – Не обижайся! – Но девушка, по ходу дела, не собиралась выходить. – Ленок, ну что мне сделать, чтобы ты вышла, а?

– Брось курить, – неожиданно раздалось из-за двери.

– Хорошо! – спокойно ответил я. Вынув из кармана пачку сигарет, я присел и продвинул её под дверь кабинки. А что мне волноваться? У меня ещё несколько пачек в блоке в палате лежит… Только Лене об этом необязательно знать. – Вот, держи. Делай с ними, что захочешь!

Пачка исчезла, и тут же послышались звуки разрывающейся бумаги. Видимо, Ленка растерзала её с особой жестокостью. Я уже приготовился, что сейчас откроется дверь и Кулёмина наконец выйдет, но…

– Зажигалку! – требовательно сказала Ленка.

Вот чёрт! Теперь придётся «огонька» у всех просить… Ну ладно. Я достал из кармана свою любимую зажигалку: чёрную, хромированную, красивую… Эх… Как только я положил её под дверь, её тут же утащила цепкая ручка.

– А я думала у Вас… то есть у тебя самая обыкновенная зажигалка, рублей за двадцать, – задумчиво протянула Лена, видимо, рассматривая зажигалку. – Дорогая, наверное?

– Не знаю, – спокойно ответил я. – Это подарок.

– Хм… «Лучшему другу Виктору от Игоря. 15.03.2010», – прочитала она гравировку. – Эта зажигалка – подарок Игоря Ильича, да?

– Да.

Щёлкнул замок, и дверь неожиданно открылась. Из кабинки вышла Лена с зажигалкой в руке. Я медленно стал поднимать глаза на её лицо и совершенно неожиданно не смог пройти взглядом мимо её красивых губ. Такие красивые, нежные, чувственные… Такие ярко привлекательные и соблазнительно сладкие. Я сам не заметил, как сделал шаг навстречу девушке и как слегка прижал её к стене кабинки. Да, соглашусь с вами, женский туалет больницы действительно не лучшее место для поцелуя, но... Что я могу сказать в своё оправдание? Да кучу всего! Во-первых, эти губы мучают меня каждую ночь! Во-вторых, я люблю обладательницу этих губ! В-третьих, где у меня ещё будет возможность поцеловать её? Ой, и вообще отстаньте! У меня есть дела поважнее!

Быстро взглянув Лене в глаза, я попытался заметить там протест, но увидел лишь неуверенность. Как назло, видимо от нервов, Кулёмина ещё и облизнула губы, что повлияло на меня как красная тряпка на быка. Я жадно припал к таким желанным губам. Спустя секунды сомнений, Лена ответила мне, причём с такой страстью, что захотелось намного больше, чем просто поцелуй. Руки, совершенно не контролируемые мозгом, легли на талию девушки; её же маленькие, горячие ладошки обосновались где-то у меня на шее. Ленка нежно и как-то осторожно ласкала мою верхнюю губу, я же пылко пробовал на вкус её нижнюю. Затем мы поменялись, а потом я и вовсе попытался обнаглеть и углубить поцелуй, но, видимо, отойдя от первой волны сумасшедшей страсти, девушка протестующе упёрлась ладошками мне в плечи и отстранила от себя.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она с грустью в глазах. – Зачем мучаешь меня?

– Ленок, ты о чём? – удивленно спросил я.

– Я о том, что ты женат, Вить! – прикрикнула она, но тут же взяла себя в руки. – Я только начала принимать это, только начала с этим мириться… а тут ты со своими поцелуями! Тебе самому-то не стыдно перед своей женой? – спросила Лена, внимательно глядя мне в глаза.

– А если я скажу тебе… что не люблю её? – осторожно спросил я. – Если скажу, что я тебя… – Я готов был сказать это! Готов, как никогда! Первый раз, после её возвращения… Но Лена не дала мне договорить.

– Нет! – быстро сказала она. – Не надо… Это неправильно. У тебя есть семья, жена…

– Но я же тебя люблю! – всё же (пусть и отчаянно) сказал я. – И ты меня любишь, я это точно знаю! Почему ты не хочешь, чтобы мы были вместе? Я больше всех подхожу тебе! Я лучше всех тебя знаю. Да что там говорить? Я знаю о тебе почти всё! Я люблю тебя больше жизни! Я…

– Я никогда не буду строить своё счастье, разрушая чужую семью! Никогда! – уверенно сказала Лена. – Пойдём! Мы здесь итак засиделись!

Кулёмина отодвинула меня в сторону и пошла к выходу. Я за ней. Уже подходя к двери, я услышал вкрадчивый голос Артёма: «Бабуль, ну я же говорю, там трубу прорвало! Нельзя туда! Там сейчас воды куча. Вот приедут сейчас ремонтники, починят – тогда, пожалуйста! А сейчас…» В этот момент мы с Леной и вышли из туалета.

– О, починили уже? – спросил нас Артём с самым тупым выражением лица, которое я у него только видел.

– Ага. Идите-идите, бабуль, – сказала Ленка старушке, стоящей рядом с Гуцулом. Старушенция обвела нас с Леной подозрительным взглядом, от которого у меня мурашки по спине побежали, и вошла в туалет. – Ладно, если что – я на подоконнике…

Ленка пошла в конец женского пролета, достала телефон и стала разговаривать, изредка похихикивая. Уверен, говорила она с Лерой, и сейчас я был очень благодарен ей за то, что она поднимает Ленке настроение.

– Ну что, пойдёмте что ли? – сказал Гуцул. – И так времени с этим туалетом потеряли!

– А где признаваться будем? – спросил Артём. Мы переглянулись и поняли друг друга. Никому не хотелось открывать свои чувства перед кучей женщин.

– Давайте не будем снимать её с подоконника. Это её любимое место, вот и пусть сидит в комфорте, – предложил я, и парни согласились. – Значит, как договорились, в любви признаемся с двух метров, чтобы ни у кого не было преимуществ!

– Стоп! А в каком порядке пойдём-то? – неожиданно спросил Гуцул.

– Ой, а и правда, мы об этом не подумали! – согласился с ним Якушев. – Давайте, что ли, бумажки вытягивать?

Мы взяли три куска бумаги написали на них «1», «2» и «3». Я дал парням право выбора, сам взял ту бумажку, которая осталась. Забавно… Как брали, так и будем признаваться – Гуцулов первый, Якушев второй и я третий.