Письмо 7

Кому: seerehwenfadha7et@yahoogroups.com

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 26 марта 2004 г.

Тема: Легенды Пятой улицы

Многие обвиняют меня в том, что я подражаю известным писателям; якобы я смешала все, что у них есть, и в итоге получился эклектичный и странный стиль. По правде говоря, это большая честь для меня, если люди действительно так считают. Но, клянусь, я слишком ничтожна для того, чтобы подражать великим.

Общество в Саудовской Аравии напоминает фруктовый коктейль – представители разных классов не соприкасаются друг с другом без крайней необходимости, и то лишь с посторонней помощью. Верхние слои Эр‑Рияда для четырех девушек были целым миром, но в университете выходцы из элиты составляли крошечную долю всего представленного там многообразия.

Когда подруги поступили в университет, то немедленно познакомились со студентками, которые прибыли из весьма отдаленных мест. Провинциалки составляли более половины первого курса, численностью в шестьдесят человек. Чем ближе Ламис сходилась с ними, тем большее восхищение испытывала. Они были энергичны, независимы и сильны. Выпускницы бесплатных государственных школ, они не располагали и четвертью тех ресурсов, которые были к услугам Ламис и ее подруг в престижных частных школах. Но на экзаменах они получали высшие оценки; если бы не тот факт, что в большинстве своем провинциалки слабо владели английским, никто не смог бы отличить их от подруг Ламис, разве что по простоте одежды. Никто из них не слышал о знаменитых кутюрье, чьими услугами пользовался наш маленький шиллах.

Мишель была удивлена и обескуражена, когда одна из этих студенток принялась ревностно просить прощения у Бога зато, что слушала, как Ламис описывает платье, которое собирается надеть вечером, на свадьбу двоюродной сестры. А Садим рассказала, что ее однокурсница самостоятельно подыскивает мужу, с которым прожила всего лишь год, вторую жену, объясняя это тем, что теперь‑то у нее появится свободная минутка. Можно будет прибраться в доме, покрасить волосы, привести в порядок руки, позаботиться о ребенке и о будущих детях. Она сделает все это, пока муж проводит время с другой женой.

Среди своих подруг Мишель была единственной, которая терпеть не могла провинциалок. Ей неинтересно было спорить с ними и вовсе не нравилось то, что Ламис с явным энтузиазмом общается с плебейками. Наедине она обвинила подругу в том, что та ведет себя как Алисия Сильверстоун в фильме «Бестолочь» (в детстве это была их любимая картина). Мишель утверждала, что Ламис вводит неопытных девочек в мир красоты и культуры лишь затем, чтобы они еще острее осознали ее превосходство.

Вдобавок Мишель обижалась из‑за того, что Садим вполне разделяла интересы Ламис и быстро шла на контакт с чужими. При всей своей простоте, провинциалки были очень вежливы, деликатны и даже в некотором смысле благородны. Окружающих привлекало их невинное добродушие, не говоря уже о чувстве юмора, давно покинувшем высшие круги общества.

Существует ли своего рода обратная связь между социальной и экономической мощью, с одной стороны, и природным жизнелюбием, с другой, – примерно так же, как, по мнению людей, существует связь между весом и характером? Лично я с этим согласна. Несговорчивость, глупость, нетерпимость и напыщенность – недуги, широко распространенные среди богатых. Посмотрите, как, в среднем, глупы блондинки – особенно блондинки из высшего общества, и вы поймете, что я имею в виду.

Ламис начала ощущать ревность Мишель в те минуты, когда выказывала симпатию той или иной однокурснице. В первом семестре Ламис и Садим ежедневно встречались на Пятой улице – или на «Полях», как ее называли, по аналогии с Елисейскими полями в Париже (потому что по ней в свободное от занятий время гуляли все студентки). Обе девушки всегда мечтали увидеть кампус Олайшу – после всего, что они о нем слышали. Выяснилось, что Олайша, один из университетских городков, состоит лишь из нескольких старых зданий на грани разрушения. Его построили в 1957 году, исключительно для студентов, мужского пола. Позже парней перевели в новый большой кампус, предоставив Олайшу девушкам. Дорожки здесь были усыпаны сухими финиками, которые падали с пальм. Место находилось в таком запустении, что даже гроздья фиников, казалось, отчаянно ждали того, кто их сорвет. Но и оказавшись на земле, они неизменно оставались без внимания; никто их не собирал.

Мишель, которая специально пришла однажды утром из Малаза, чтобы обследовать Олайшу, была так разочарована, что громко принялась оплакивать судьбу, не позволившую ей поступить в американский университет. Во всем виноваты тетушки. Эти надоедливые женщины буквально из кожи вон лезут, напичкивая отца ретроградными идеями. Они предупредили его о возможных последствиях проживания Мишель за границей. Девушки, которые уезжают из Саудовской Аравии учиться, по возвращении попадают в водоворот самых нелицеприятных сплетен и не могут найти себе мужа, твердили тетушки. А самое ужасное в том, что ее в высшей степени цивилизованный папа поддался на нелепые и глупые уговоры!

Пятая улица имела свои секреты, по большей части связанные с легендарными студентками. О них рассказывали много историй, одни из которых были правдой, а другие – искусным вымыслом. Наиболее знаменитой, распространившейся по университету со скоростью пожара, стала легенда об Арве. Эта красивая студентка заметно отличалась от прочих чересчур короткой стрижкой и мужественной походкой. Все ее боялись. Одна из девушек клялась, что однажды, когда Арва сидела на скамейке, из‑под ее длинной черной юбки виднелись края белых мужских подштанников. Другая твердила, что как‑то раз Арва самым предосудительным образом обвила рукой талию своей соседки. Садим чуть не умерла от страха, когда Арва внезапно возникла рядом в тот момент, когда речь зашла о ней. Прежде девушка никогда не видела Арвы и понятия не имела, в какой переплет попала, пока ей не сказали, что вон та студентка, которая стоит у стены, с загадочной улыбкой на губах, и есть Арва!

– Думаете, она меня слышала? А если слышала, что теперь будет? – спросила Садим, и на ее лбу выступил пот.

Подруги сказали, что отныне ей не стоит ходить по кампусу в одиночку, поскольку, вне всяких сомнений, Арва занесла ее в свой черный список.

– Да хранит тебя Бог, Саддума. Держись подальше от четвертого корпуса, он самый старый и стоит на отшибе.

Говорят, Арва подкарауливает девушек, которые туда заходят. Здание такое заброшенное и отдаленное, что никто не услышит, если ты будешь кричать или ломать дверь.

Лесбиянка Арва! О Господи! Правда ли, что она действительно стала выпускницей Олайши? Я долгое время ничего о ней не слышала. Арва была легендой, наравне с прочими мифами этого старинного и высокочтимого кампуса.

По завершении первого семестра Ламис и Тамадур перебрались из Олайши в Малаз, где Мишель изучала компьютерные технологии; в течение семестра им предстояло заниматься естественными науками, после чего перейти в женский медицинский колледж и пробыть там два года, а затем отправиться в университетскую больницу имени короля Халида и закончить там курс обучения. Эта последняя инстанция вызывала зависть всех прочих девушек, потому Что практику в той же самой больнице проходили парни из мужского медицинского колледжа – дантисты, фармацевты и так далее.

Мысль о встрече с представителями противоположного пола занимала многих студентов, равно парней и девушек. Некоторые изначально поступали в колледж по этой причине, пусть даже общение, о котором они грезили, было строго ограничено. Врачи‑мужчины обучали девушек студенток; студентам – практикантам позволялось обследовать пациенток, но представителям обоих полов не разрешалось вместе находиться в аудитории или комнате отдыха. Контакт с противоположным полом не простирался дальше случайных и кратковременных встреч в перерыве между лекциями или на молитве (парни не случайно предпочитали молиться вблизи того места, где обычно собирались девушки) и быстрых взглядов украдкой в больничном коридоре или в лифте. И все же это было лучше, чем ничего.

Date: 2015-10-21; view: 309; Нарушение авторских прав