Схоластическая философия

Аврелий Августин "

Крупнейшим христианским мыслителем периода патристики и наиболее выдающимся из "отцов церкви" был Аврелий Августин (354-430). "Ты нас создал для себя, и наше сердце будет неспокойным, пока не упокоится в тебе".

Сначала он верил, что найдет истину у манихейцев, в учении о дуализме добра и зла. Позже в его мыслях появляется академический скептицизм, от которого он освобождается, изучая неоплатоников, в частности Плотина. В конце концов истину Августин находит в христианстве.

Трактаты "Исповеди", "О троице", где систематизированы теологические воззрения, и "О граде божьем" считается главным и содержит его историко - философские взгляды. Способ изложения материала в трудах Августина соответствует его бурному, неспокойному характеру; Его творчество не имеет монолитного характера, оно не образует единой системы, но является источником, из которого долго черпала христианская философия. Идеализм Платона в метафизике, абсолютизм в теории познания, существование отдельных душ, упор на иррациональные факторы духовной жизни - все это повлияло на формирование его собственных воззрений.

Он осуществил то, что только обозначено у его предшественников: бог - центр философского мышления, его мировоззрение было теоцентрическим. Из принципа, что бог первичен, вытекает и его положение о превосходстве души над телом, воли над разумом.

Все остальное существует благодаря божественной воле; Бог не только сотворил мир, но и постоянно его сохраняет, продолжает его творить - провиденциализм. Августин отвергает представление, согласно которому мир, будучи сотворенным однажды, развивается дальше сам. Бог является наивысшим благом и причиной всякого блага. Душу Августин понимает чисто спиритуалистически, рассуждая в духе идей Платона. Имеет лишь функцию мышления, воли, памяти, но не имеет ничего общего с биологическими функциями. Это отличие совершенно и в отличие от греческой философии, у Августина впервые это совершенство происходит от бога. Превосходство души над телом требует, чтобы человек заботился о душе, подавлял чувственные наслаждения.

Сущность каждой вещи проявляется в ее активности, но не в пассивности. Отсюда вытекает заключение, что человеческую сущность характеризует не разум, который имеет пассивный характер, а активная воля. Учение Августина о первенстве воли отличается от древнегреческого рационализма. Иррационалитическое понимание человеческого духа приходит к тому, что сущностью духа является свободная воля. Эту позицию Августин воплощал не только в психологии, но и в теологии: первенство воли относится и к божественной сущности. Его философия переходит, таким образом, от интеллектуализма и рационализма к волюнтаризму.

В неоплатонизме мир - эманация божественного единого, необходимый продукт естественного процесса, у Августина же мир - акт божественной воли. У Августина проявляется тенденция к дуализму в отличие от неоплатонического монизма, основанного на идее, что бог и мир имеют один и тот же характер. Согласно Августину, мир как свободный акт бога является творением разумным, бог создал его на основе собственной идеи.

В боге сокрыт идеальный образец реального мира. Как у Платона, так и у Августина существуют два мира: идеальный - в боге и реальный - в мире и пространстве, возникший благодаря воплощению идеи в материю.

Все знание заложено в душе, которая живет и движется в Боге. Оно не приобретается, а извлекается из души. Идея о внутреннем опыте, отличном от внешнего но “обладающего высшей истинностью, имела у Августина теологический смысл, поскольку предполагалось, что эта истинность даруется Богом.

Против чувственного познания, сущность теории познания Августина - априорность; творцом всех идей и понятий является бог. Истину о боге не может познать разум, но вера. Вера же скорее относится к воле, чем к разуму. Вера и разум взаимно дополняют друг друга: "Разумей, чтобы мог верить, верь, чтобы разуметь"

Бог создал природу доброй, но отравила ее злая воля. тезис: зло есть лишь недостаток добра. Нет абсолютного зла, лишь добро абсолютно. Человек отвечает за зло, но не за добро.

Прошлое связано с человеческой памятью, будущее заключено в надежде. В боге раз и навсегда соединены настоящее с прошлым и будущим. Августиново понимание противоположности абсолютной вечности бога и реальной изменчивости материального и человеческого мира стало одной из основ христианского мировоззрения.

Понятие истории у Августина является провиденциалистским (провидение Бога).

Дуализм бога и природы переносится, таким образом, и на общественное развитие. Град божий – праведников, град земной - грешники. Церковь является зримым представителем царства божьего на земле. Августин отверг манихейский дуализм добра и зла, и именно дуализм был последним словом его историософии.

Ориген. А)Онтология - философия на служении оформлению христианской догматики.

На Востоке раскрытие церковного учения происходило на философской почве. Восточные богословы брал и философские понятия в их целостности. Ориген стоит на поворотном пункте восточной мысли. Завершая собой предшествовавший апологетический период, впитывая в себя из него всё лучшее, и освобождаясь от существенных недостатков его богословия, он расчищает широкий путь для дальнейшей работы в области догматического творчества. Не только достоинства, но и недостатки его системы дали такой мощный толчок будущему, что отзвуки его чувствуются ещё в шестом веке.

Система Оригена - строго монистична; распадается на три части:

- а. Бог и его раскрытие;

- б. Отпадение тварных духов и последствия этого (рассмотрено в пункте "Платоновские темы христианской культуры и Ориген");

- в. Спасение и восстановление.

Бог и его раскрытие. Троица

Бог-Отец. Бог по существу своему прост, неизменен и благ. Он не допускает в себе никакой сложности; Он есть единство μονάς и единичность ένάς. В силу своей благости Он открывается и входит в общение, в силу же своей неизменности Он делает это от века. Природа божества непостижима. Бог выше всего мыслимого. Но Он есть разумная и познающая Себя Личность. “Бог есть простая разумная природа. Он есть всецелый ум, и как ум может двигаться и действовать”⁶². Понятие Бога таким образом сливается у Оригена с понятием Отец. Он имеет полное и совершенное знание о Себе как и о Сыне и обо всем. В противоположность Плотину (с терминологической точки зрения), по Оригену, Бог не есть άπειρον (безграничное) и о нём нельзя в прямом смысле сказать, что Он бесконечен, потому что всё безграничное, как заключающее в себе элементы неопределенности, непознаваемо, а потому и Бог, если бы Он был безграничен по своему существу и силе, не мог бы познавать Самого Себя, и дела Его остались бы вне сферы ведения Его Самого, если были бы безграничны. В действительности Ориген этим оригинальным образом хочет подчеркнуть личностный и конкретный характер христианской веры вопреки пантеистическим тенденциям, размывающим само понятие Бога. “Если бы могущество Божие было безгранично, то оно по необходимости не знало бы самого себя, потому что по природе безграничное не познаваемо”⁶³. Понимание Бога именно как личности - существенная отличительная черта Богословия Оригена от системы Плотина, также как и безграничность. Непознаваемость существа Бога - идея общая для всей поздней эллинистической философии и иудаизма и от Плотина никак не зависит.

Сын-Слово. Но так как немыслимо допустить непосредственных отношений между бытием простым по существу и случайным множеством, то Бог от начала (логически, а не хронологически) должен Сам стать в такое положение, чтобы подобные отношения стали возможными. Отсюда - происхождение Слова, отдельного Лица, божества производного, θεός, а не Θεός, ни тем более άυτοθεός. Поскольку Бог неизменяем ни в области деятельности, ни в области мысли, Он должен от вечности иметь у Себя Сына и не только от вечности иметь Его, но и всегда рождать Его. “Отец никогда, ни в один момент Своего бытия, не мог существовать, не рождая Премудрости, потому что если мы допустим, что Бог родил Премудрость - Сына, прежде не существовавшую, то Он или не мог родить её прежде, чем родил, или мог, но не хотел родить. Ясно, что этого сказать нельзя: в том и другом случае обнаружилось бы, что Бог или не возвысился из состояния неспособности в состояние способности, или же медлил, откладывал родить Премудрость”⁶⁴. Однако, помимо своего происхождения от Отца, Слово у Оригена уступает Отцу ещё и в том, что заключает в Себе первообраз всего конечного, множественного. С этой точки зрения оно принадлежит к категории твари, kti/sma, выражаясь словами Библии⁶⁵. Учение о рождении Сына от Отца, как акте не только вечном, но и непрерывно продолжающемся, впервые выраженное в христианской литературе Оригеном, составляет самый блестящий пункт в его догматической системе (он действительно делает его основоположником положительного христианского богословия)^65a. Но обусловленность этого рождения лишена однозначности. С одной стороны, происхождение Слова опять как и у апологетов связано с творением, что оставляет Оригена в рамках еще апологетического периода. Можно сказать, что если не существовало бы твари, то Слово не имело бы никакого основания своего бытия. Но и здесь Ориген последователен - присущая Богу благость требует, чтобы всегда была тварь. Отличается ли тогда происхождение Сына от происхождения мира, если и тот, и другой необходимы. Если да, то нужно каким-то образом сблизить Отца и Сына и самое лучшее было бы признать их единосущие, но Ориген упорно отвергает эту мысль, хотя она и была ему известна и не только по произведениям еретиков, но и по известным ему трудам западных богословов. Для него единосущие равносильно разделению божественной сущности. Впрочем, уже у Оригена намечается различие между сущностью и ипостасью. Он противопоставляет ύπόστασις и ύπόκέιμενον (subjectum). Но раздельности в понимании этих терминов Ориген не соблюдал ⁶⁶.У него ύπόκέιμενον и όυσία обычно не разделяются и три лица могут быть поняты как три усии. Здесь начало противостояния тринитарных систем Запада и Востока. В дальнейшем Восточные Отцы будут понимать единосущие скорее как полную тождественность сущностей трех ипостасей, в то время как Западные Отцы будут понимать Троицу как дифференцирующееся по природе божественной жизни действие самой единой сущности. Бог, по Оригену, рождает Сына как воля рождается от мысли. “Сын рожден от самой мысли Отца, как хотение от мысли”⁶⁷. Аналогия мысли и хотения, так внимательно развиваемая Оригеном, заключала в себе бесспорные преимущества: устраняя эманатические и телесные представления, она изображала рождение Сына от Отца как глубоко внутренний акт, несравнимый ни с каким физиологическим процессом и в этом отношении была гораздо более пригодна, чем аналогия со Словом внутренним и произнесённым.

Но рождение Сына от Отца, как хотения от мысли, не есть только один образ из многих подобных: он лежит в основе всех представлений Оригена об отношении Сына к Отцу, “является итогом всех исследований Оригена об этом предмете в самом из систематических из его произведений и рассматривается как данный в Св. Писании”⁶⁸. “Нужно представить себе силу Божию - ту вездесущую и вседовлеющую силу, которой Он всё содержит и всем управляет. От всей этой безмерно великой силы происходит испарение и, так сказать, мощь, обладающей собственной ипостасностью. Хотя оно происходит из этой силы как хотение, однако же и само хотение Божие становится силой. Таким образом, является другая сила, существующая в своей особенности, - некоторое испарение первой и нерождённой силы Божией из нее получающей свое бытие и сущность”⁶⁹.

Сила, которой живёт Божество, сосредоточивает в себе всю жизненность Божества и, если формально разнится от сущности, то во всяком случае является целостным её выражением. От этой силы рождается Сын, как испарение - мощь и свет всей этой целой, безмерно великой силы, как энергия её или адекватное ей внешнее выражение. И этот процесс совершается не только внутри Божества, он выходит, так сказать наружу, объективируется. Испарение Божества - Сын - становится другой силой, существующей в своей особенности, имеющей свою ипостась. Здесь налицо определённая нелогичность Оригена. Для бытия Сына необходимо некоторое раздвоение Отца, так упорно отрицаемое сначала Оригеном, на саму сущность и адекватно отображающую её внутреннюю силу, отображением которой в свою очередь является Сын. Это лишний шаг. В принципе, эта внутренняя сила может рассматриваться как единосущная Отцу, поскольку полностью внутренняя, но над Оригеном слишком сильно нависает старый стереотип - невозможность эманации ни в каком смысле. В дальнейшем достаточно будет понять ненужность этого лишнего шага, чтобы согласиться с мыслью о единосущии.

Итак, у Оригена Сын получает своё бытие от Отца, как испарение силы, энергия (ή ένεργεια της δυνάμεως) безмерно великой божественной силы и существует в своей особенности, как самостоятельная ипостась. Как энергия, неразрывно связанная с силой (Богом) в своём бытии и действии, Сын представляет Собой необходимое условие существования Отца, является вечным и неизменным проявлением его. Правда, Он рождается ради мира, но не обуславливается в Своём бытии миром. Мир и человек - это цель, обрисовывающаяся вдали. Бытие Сына вызывается внутренней потребностью божества (в дальнейшем подобная мысль - потребность Бога в чём-то внешнем - будет несомненной ересью, но потребность Сына для Отца вполне разрешится в догмате о единосущной Троице, для которой Сын не есть нечто внешнее, но имманентная и необходимая по природе ипостась; в принципе это та же мысль Оригена, но поправленная в соответствии с новой терминологией), - в лежащем в Нём, как силе, постоянном и вечном стремлении проявить себя в Сыне, как Своей энергии. Греческое слово энергия следует переводить как действие, иначе это создаст путаницу, существа которой я позже коснусь. Понятие “Отец”, т.о., является в системе Оригена первичной по отношению к понятию “Творец”, и бытие Сына получает трансцендентный характер, независимый от мира. Но постоянно при этом подчеркиваемая идея о подчинённости Сына не позволяет Оригену последовательно проводить мысль о самостоятельности и необусловленности Сына миром и поэтому высказанный ранее тезис о том, что по мысли Оригена, если бы не было мира, то не было бы оснований для бытия Сына, остается актуальным.

Важно понять, что концепция Сына как необусловленного потребностью Отца в творении завершает собою процесс осмысления Бога как абсолютно трансцендентного, вместе с тем, до некоторой степени познаваемой, в том смысле, что с ним можно войти в общение. Психология христианской культуры, христианского мировоззрения вся зиждится на этой идее.

Сын есть сама премудрость, само Слово, сама действительно существующая Истина, сама Жизнь, сама Правда, сама Святость, но нельзя сказать, чтобы Сам Бог-Отец был Премудростью, Истиной и Жизнью: Он выше них, как их источник; в Нем все эти свойства существуют как бы в скрытом состоянии, как нечто долженствующее; в Сыне же все эти свойства проявляются актуально, как наличный факт и тождественны с Сыном. Сын, таким образом, есть вся полнота божества Отца, реально осуществлённая. Эта полнота, актуально выраженная в Сыне, необходимо влечёт за собой некоторую множественность качеств в Сыне. Бог есть монада. “Бог есть совершенно простое и единое, Спаситель же наш ради многого становится многим”⁷⁰. Он не только самооткровение Отца, но и первое начало самооткровения в мире. Это делает Его более доступным познанию конечных существ. Итак, Ориген проводит резкую границу между Сыном и тварью. Хотя и было указано, что Сын иногда называется тварью, но в том смысле, что он содержит в себе всё творение. Однако: а) Сын рождается от воли Отца, момент небытия не имеет места в его существовании. Мир же вызван из небытия к бытию и подвержен изменяемости; б) Сын всегда относится Оригеном к сфере божества. Творение мира является самооткровением Отца при посредстве Сына-Премудрости, искони содержащей в себе потенциально и идеально существующий план мироздания. И в терминологической области Ориген является новатором, предвосхищающим будущую терминологию. Бог-Отец, несмотря на отвлечённость, какая усваивается ему Оригеном, есть самосознающая себя личность, ипостась. Сын есть тоже одушевленная премудрость Божия, сознающая себя и отличающаяся от Отца, как самостоятельная ипостась и Дух Святой - ипостась. Вместе они составляют “Начальственную Троицу”, “поклоняемую Троицу”⁷¹. И это подлинная мысль Оригена. Заслуга Оригена очевидна: мысль Три ипостаси - одна Троица усвоена затем всем церковным богословием и стала его отправной точкой. Ориген же первым пытается определить отличительные функции ипостасей. Отцу принадлежит бытие, Слову - разумность, а Духу Святому - святость. Можно назвать такой подход субодинационизмом свойств или функций и поскольку человек не может полностью думать о подобных вещах вне некоторой соподчинённости, то в эпоху каппадокийцев, когда субординация как различие в могуществе (иерархическая субординация) будет церковным сознанием в основном отвергнута, отцы будут активно заниматься разработкой определения отличий ипостасей по свойствам (субординационизм свойств); этот процесс достигнет своего предела в богословии Григория Паламы с его отличающимися основаниями бытия каждой ипостаси.

Единородный Сын Бога, вторая личность Троицы, это “Мудрость Бога, субстанционально сущая”. В этой “Мудрости и заключается добродетель и форма всякого будущего создания, которые сотворены первоначально, и которые случайным образом появились”. Платоновские идеи, т.о., выражены как премудрость Бога.

Можно сказать, что Сын и Отец одной природы, если считать под природой бестелесность.