Глава 4 Свадьба

В замке царила суета. Еще никогда столь пышна свадьба не готовилась так быстро! Вечернее пиршество, знаменовавшее окончание любого турнира, решено было перенести на следующий день. Как рассудил король, сначала вручение приза победителю, а потом уже чествование самого победителя.
Свадебная церемония должна была начаться в обед и закончиться вечерним, а может быть даже и ночным, празднеством.
Слуги сбились с ног. Замок начали украшать еще с вечера, на кухне и в близлежащих трактирах готовилось огромное количество кушаний. Для обеспечения всего этого торжества продуктами в замок постоянно въезжали повозки. Их было так много, что от единственных ворот образовалась очередь.
Наиболее смышленые придворные еще вечером, предшествовавшим турниру, отправили слуг за сменой парадно-выходной одежды, и возвращающиеся слуги так же не способствовали быстрому проезду продуктовых телег.
Биллу повезло, что замок не разграбили, и приданное, как и свадебный наряд, который шили для его скорой свадьбы с Анисом, были сложены в отдельной комнате, которая хранила все парадные облачения Кирбитов.
Однако, как и любой другой знатный жених, юноша должен был провести ночь перед свадьбой в кельях при замковом храме, где его тело и душу надлежало очистить и приготовить к первой брачной ночи. Поэтому все необходимое Биллу для обряда очищения и последующего венчания торопливо грузили в повозки.
В этой беготне никто и не заметил, как ассасин, облаченный в черные одежды, ловкой тенью проскользнул в комнату жениха, от которого как раз вышел лекарь.
Том расплылся в улыбке, едва завидел своего гостя. Он еще не успел надеть рубашку, и взору Билла предстали голая грудь и плечи, усыпанные синяками и неглубокими ссадинами.
- Как ты сюда пробрался?
- У всех появились более важные дела, чем слежка за мной, – усмехнулся Кирбит. – Я хотел удостовериться, что с тобой все в порядке
- Как видишь, вполне здоров, чтобы завтра идти под венец.
В комнате повисла неуютная тишина. Оба хотели сказать больше и у обоих были вопросы, но ни один не решался начать, наконец, Билл вздохнул и тихо спросил:
- Ты уверен, что хочешь этого?
Том надел рубашку через голову и сел на сундук, стоящий у кровати. Ассасин понимал, что ему нужно время, чтобы собраться с мыслями, и не мешал.
- Ты знаешь, что четыре года назад я уговорил своих родителей посватать тебя за меня? – и, не дав Биллу ответить, продолжил. – Я локти себе кусал, когда выяснилось, что тебя отдают за Булле.
- Так уж и локти? – прищурился в польщенной улыбке Кирбит.
- Твои родители сочли меня слишком молодым и незрелым, – пожал плечами Трюмпер, опуская глаза, и Билл нахмурился – было что-то еще, что тот не договаривал.
- Но сейчас что-то изменилось? – осторожно спросил он. – Ты не хочешь меня больше?
- Нет, я… – Том замялся, а потом, вздохнув, все-таки продолжил. – Я понимаю, как это неуместно, но мне надо знать! – почти отчаянно воскликнул он. – Ты девственник?
- Неужели ты думаешь, что я посмел бы думать о браке с тобой, если бы это было не так? – неожиданно мягко спросил ассасин.
Том поднял взгляд и увидел, что в карих глазах напротив нет ни капли обиды или злости.
– Я знаю, ты был влюблен в него и… – попытался как-то оправдаться он.
- Моя невинность не пострадала, если только не считать пары поцелуев, – все с той же мягкой улыбкой заверил Трюмпера Билл.
Тот встал и, шагнув к нему, обнял. Ассасин не сопротивлялся, обнимая в ответ.
- Спасибо! – немного отстранившись и посмотрев в лицо жениху, сказал Том.
- За то, что не отдался Анису? – не пряча иронии, ответил Кирбит.
- За то, что не злишься на меня.
- И тебе спасибо, за то, что победил сегодня, – последние слова Билл прошептал совсем тихо, спрятав лицо у жениха на плече. – Я очень рад.
Они обнимались еще какое-то время, радуясь тому, что им по-прежнему легко говорить друг с другом о самых сокровенных вещах, что взаимопонимание, всегда присутствовавшее в их отношениях, никуда не делось. А потом ассасин выскользнул из комнаты и направился во двор, где его ждала груженая повозка, на которой он направился в храмовые кельи.
Он мог бы и дойти пешком, потому как храм располагался внутри замковых ворот и требовалось лишь подняться по склону, чтобы достичь маленьких комнаток, где жили жрецы, но будущему малле не надлежало напрягаться перед свадьбой. И путь по извилистой, узкой горной дороге в повозке занял намного больше времени, чем обычно.
Билла определили в маленькую, довольно опрятную келью, где вместо кровати на полу лежала циновка, а на ней несколько теплых одеял. Юноша поужинал тем, что оставили ему жрецы на подносе, и лег спать – его ждал тяжелый и долгий день.
Будущих малле поднимали на рассвете и вели в холодную природную купальню, расположенную на высоте в расщелине: вода просачивалась через горную породу в нескольких местах и наполняла небольшую чашу, дно которой, как и темные своды образованной пещеры, покрывал мягкий, светящийся мох. Его споры, кружащиеся в воздухе, казались мелкими горящими песчинками, по какой-то причине утратившими свой вес и воспарившими над землей.
Ассасин был здесь всего дважды, и тогда ему разрешалось лишь умыться водой. Но все было иначе в этот раз: жрецы, напевая молитвы, раздели его и завели в самую середину купальни, где он мог погрузиться в ледяные воды с головой. Позже служители храма растерли шерстяными полотенцами все его тело и отправили вниз, в центральную баню храма, где он должен был как следует прогреться в жаркой, наполненной ароматами трав парилке, принять ванну с молоком, а затем и вымыться. По завершению обряда он считался совершенно очистившимся от всего, что связано с мужской и властной природой. Малле должен был стать мягким и нежным, научиться уступать своему супругу и сопереживать вассалам.
Солнце поднялось высоко над горами, когда Билла привели в одну из задних комнат храма и принялись облачать в свадебные одежды. Незаконченный наряд дошивали спешно, и даже когда жрецы вплетали в волосы Кирбита монеты, символизирующие пожелания долгих и счастливых лет брака, швеи подправляли то одно, то другое, заставляя юношу принимать весьма неудобные позы: сначала брюки обычного покроя, затем длинная сорочка из тончайшего шелка с широкими рукавами, поверх нее камзол значительно короче с разрезами спереди, по бокам и рукавам, это позволяло нижней сорочке игриво показываться и струиться при движении.
Уставший ото всех этих приготовлений, Билл с облегчением услышал музыку, доносящуюся из главного зала – это началась церемония. Жених, которому надлежало стать старшим супругом, также проходил обряд очищения перед свадьбой, однако он не занимал много времени и заключался лишь в прочтении воззваний к Богу. За этим обрядом могли наблюдать все поместившиеся в зале храма гости.
Жрецы засуетились вокруг будущего малле: огромное кружевное покрывало, сплетенное из тончайших нитей шелка, надлежало закрепить на плечах и в волосах так, чтобы жених мог откинуть его с лица во время церемонии.
В отличие от остального наряда, выполненного в бежево-золотистых тонах и расшитого нежно-розовым жемчугом, привезенным из страны Южного моря, покрывало было необыкновенно белым и воздушным и, казалось, сияло изнутри.
К удивлению ассасина, его свадебный наряд, если не считать длинного покрывала, тянущего его за волосы и одежду на плечах, был довольно удобным и не стеснял его движений. Золотые монетки мелодично позвякивали в волосах, а расшитые одежды приятно шуршали в такт его шагам.
Сперва Билла проводили в маленькую комнату, где его ждал уже подписанный Томом брачный договор. В нем было множество страниц, но, пробежав их глазами, ассасин убедился, что практически все положения документа стандартны, и имеется лишь несколько вставок, регламентирующих управление его землями и вассалами. Фактически все имущество Кирбитов, за исключением приданного, обещанного по предварительным договорам сестрам Билла, переходило в распоряжение Трюмперов. Юноша вздохнул и подписал договор, впереди его ждала церемония, которая теперь являлась лишь формальностью.
Главный зал храма представлял собой широкий вытянутый коридор, разделенный на три части двумя рядами колон и упирающийся в овальный алтарь. Сейчас все лампады, зажатые в руках фигур, выточенных прямо в колоннах, горели, чадя черным дымом и освещая храм красновато-оранжевым светом.
Брачующиеся начинали движение к алтарю одновременно, оба при этом шли в проходах за колоннами, и люди, собравшиеся посмотреть на бракосочетание, вынуждены были расступаться, давая им дорогу.
Билл шел уверенно, у него в голове не было никаких сомнений – он верил Тому. Они всегда находили общий язык, и сейчас найдут, в конце концов, что еще может понадобиться для удачного брака?
В то же время ассасин понимал, что Трюмпер выручает его, тем самым, возможно, навлекая на себя опасность встать поперек дороги кому-то очень влиятельному, у кого получилось опорочить перед королем старшего из Кирбитов. Том уже был втянут в борьбу, исход которой предсказать сейчас было практически невозможно.
Полившаяся со всех сторон музыка отвлекла юного ассасина от невеселых размышлений, и он понял, что дошел до конца колоннады, а развернувшись, увидел замершего напротив него Тома. На нем был парадный черный камзол, явно добытый из шкафа Альберта, с которым они были почти одного роста, темные же брюки и ослепительно-белая сорочка, большего Билл и не смог бы разобрать – лицо ему закрывало свадебное покрывало.
А вот Трюмперу ничто не мешало смотреть, и то, что он видел, заставляло трепетать его сердце. Его никто не назвал бы влюбчивым или падким на красоту, но перед обаянием своего юного жениха он оказался совершенно беззащитен. В его груди теснилось огромное, всеохватывающее чувство восторга, благоговения. Том купался в этих ощущениях, наслаждаясь каждым взглядом, жестом и движением. Он был счастлив. Ему, как и Биллу, вручили длинную восковую свечу, и, повинуясь требованиям обряда, они двинулись вокруг алтаря, чтобы остановиться за ним и скрестить свои свечи над чашей воды.
Жрецы, встав по бокам от женихов и взявшись за основания свечей, принялись читать клятвы:
- Клянетесь ли разделить один кров, один путь и одну жизнь?
- Клянемся, – немедля, одновременно отвечали брачующиеся, а жрецы быстро поворачивали мягкий воск свеч, сплетая их.
- Клянетесь ли вы посвятить всю жизнь друг другу?
- Клянетесь ли чтить супруга прежде любой ценности?
- Клянетесь ли вы быть верными этому союзу до конца своих дней?
Новобрачные клялись, а их свечи сплетались все теснее, пока на самом верху не превратились в одну.
- Сплетаю вас, как эти свечи. Отныне вы богаты, ибо принадлежите друг другу безраздельно, и душой, и телом.
Жрецы ходили вокруг брачующихся, окуривая их благовониями и читая молитвы, пока Том, поставив свечи на алтарь, снимал со своего новоиспеченного супруга брачное покрывало. Оно упало к ногам молодоженов, и в храме раздались поздравительные возгласы. Толпа шумела и забрасывала новобрачных зернами и мелкими монетами, пока те вслед за королем и его немногочисленной свитой шли к выходу из храма.
- Твои родители не успели на церемонию? – взволнованно спросил Билл, едва они оказались в коляске, следующей к сердцу замка.
- Я только вчера послал им весточку, надеюсь, что они успеют на пир, – Том помолчал немного, а потом сжал холодную руку малле. – Не переживай, они будут рады нашему браку.
- Не думаю, что они настолько же безрассудны, как ты, – улыбнулся юноша.
Они прибыли во двор дома, где уже были расставлены корзины с едой и бочки с элем и квасом для простолюдинов. Внутри же их самих ждали ломящиеся от яств и вина столы. К разочарованию обоих, родители Трюмпера не успели и на пир, однако гонец, отправленный ими вперед, уверял, что они будут на месте уже ночью. Время понеслось вскачь: поздравления, увеселительные представления и песни бардов служили неплохим развлечением для гостей. Вино и эль текли рекой, и изрядно захмелевшие придворные, потеряв всякий стыд, кинулись в пляс, музыканты, которые не отставали в количестве выпитого, с удовольствием подыгрывали им, исполняя все более и более залихватские мелодии.
Наконец, Билла увели в покои готовиться к брачной ночи, а Том, отбиваясь от слишком разошедшихся от выпивки и еды шутников, нетерпеливо ерзал на лавке под пристальным взглядом короля.
- Ты сегодня заключил выгодный брак, – издалека начал монарх. – И я надеюсь, ты понимаешь, что я ожидаю от тебя полной лояльности.
- Моя семья всегда верой и правдой служила тебе, государь, – не желая вступать в разговор и давать лишнюю пищу для размышлений, промолвил Том.
Недовольный король поджал свои тонкие губы. Ему не нравилось, что этот мальчишка совсем не хотел идти навстречу, в то же время конфронтация с еще одним крупным северным кланом вполне могла обернуться войной. Горцы стерпели казнь Кирбита, но еще одно обвинение вполне могло всколыхнуть недовольство. Северяне всегда стояли горой друг за друга, и едва кто-нибудь заикнется о том, что король и его свита жаждет разорения северных земель, как вся провинция отколется от государства.
Однако подошло время торжественных проводов жениха в спальню, куда тот практически сбежал под улюлюканье и свист собравшихся.
Спальню украшали многочисленные свечи и ленты, но Тома не интересовало убранство комнаты – он смотрел лишь на своего мужа, который сидел на кровати, стыдливо прикрываясь покрывалом, сорочка сползла с одного его плеча, а монетки в волосах переливались и горели, отражая неровное пламя свечей.
Том несмело шагнул к нему, все его существо было объято желанием обладать, сделать своим, прижаться к губам, сжать тонкое тело, овладеть им. Трюмперу казалось, что у него кружится голова, когда он присел в изножье кровати и принялся расшнуровывать завязки на рубахе.
Билл внимательно наблюдал за ним, не произнося ни слова, наконец, Том вздохнул:
- Ты же знаешь, что я не могу оставить тебя девственником? Я слишком тебя хочу.
- А кто сказал, что я хочу им остаться? – в темных глазах ассасина загорелись смешинки.
И Том, передвинувшись ближе, провел пальцами по лбу малле, слегка отодвигая волосы, а затем и по щеке, поглаживая. Билл зарделся от этой ласки. Все казалось ему нереальным, волнующим и несколько стыдным. Не то чтобы он стеснялся Тома, но мысль о том, что это теперь его муж, почему-то смущала. Как будто кто-то догадался о его скрытых, тайных желаниях принадлежать только ему.
Трюмпер наклонился и прижался к малле в поцелуе, испытывая восторг от того, что такие желанные, мягкие и влажные губы открываются ему навстречу и ласкают его. Дыхание сбилось, и Том практически сорвал с себя рубашку и штаны, устраиваясь рядом с Биллом под покрывалом.
Вскоре и малле лишился своей сорочки. Соприкосновение обнаженных тел обожгло его, и он выгнулся, теснее прижимаясь к мужу и задевая его своим ожившим членом. Понимание того, насколько он возбужден, поразило Билла, он весь сжался, в ужасе глядя на Тома и тяжело дыша.
- Тише, не бойся. В этом нет ничего страшного, – Трюмпера раздражала задержка и метания малле, и он перевел дыхание, стараясь сдержаться.
- Это непозволительно и стыдно, – отвернувшись, прошептал Билл.
Том стиснул зубы, его молодой муж был слишком важен для него, чтобы легко поддаться низменным порывам и просто утолить свою страсть.
- Посмотри на меня, – потребовал Трюмпер, – я хочу тебя и хочу, чтобы твое тело отвечало мне. Забудь про глупые россказни жрецов. Мы женаты, нам можно все.
Эти слова не убедили малле, но он не мог остановить порывов собственного тела, которое плавилось под руками мужа, чутко отзываясь на каждую ласку, это было так естественно, что никакие доводы разума не могли совладать с этим томительным желанием. Том ласкал его тело, исследуя самые интимные и потаенные места, и Билл обнимал и целовал его в ответ, наслаждаясь каждым мгновением. Однако когда муж ввел в него один палец, а затем и второй, все в малле воспротивилось этому вторжению. Тело сопротивлялось, причиняя своему обладателю массу неприятных ощущений. Ассасин не был так уж невинен и знал, что и как происходит между супругами в постели, в конце концов, слуги, да и просто подпившие гости не раз демонстрировали весь процесс на практике, зажимаясь прямо по углам зала, где проходили пиршества и увеселения. Но он никогда не думал, что это настолько неприятно.
Том целовал его, иногда отрываясь ото рта и переходя на шею, грудь, захватывая соски, и Билл старался отвечать, но все больше с настороженностью прислушивался к своим ощущениям. Он испытал облегчение и даже несколько расслабился, когда пальцы покинули его тело, но то, что последовало за этим, заставило его стиснуть зубы, чтобы громко не заорать. Боль была нестерпимой. Малле казалось, что она охватила его всего и жжет ледяными шипами.
- Потерпи чуть-чуть, – выдохнул ему в ухо Том.
Билл хотел ему верить и терпел, сжимая руками простынь, но боль не уходила, она резала его изнутри, и он никак не мог к этому привыкнуть.
Трюмпер почувствовал, что тело малле окаменело под ним, он поднял глаза и даже в свете свечей отчетливо увидел, как побледнел его муж, как нездоровые капельки холодного пота выступили над верхней губой и лбу. Возбуждение внезапно покинуло Тома, оставив лишь легкую усталость. Он аккуратно вынул практически невозбужденный член и лег на спину, притягивая к себе Билла и успокаивающе поглаживая его у основания шеи. Тот уткнулся ему в плечо, боясь поднять глаза.
- Прости, – тихо прошептал малле.
- Шшш, – остановил его Том, проводя рукой по волосам и слушая мелодичный перезвон монет. – Ты будешь носить обруч или оставишь монеты? – поинтересовался он.
Билл пожал плечами. Замужние женщины и малле носили на голове обручи или вплетали в волосы монетки – по одной за каждый год брака. Обычно во второй день свадьбы все монеты снимали с волос и складывали в шкатулку или мешочек. Полагалось раз в год доставать по монетке и вплетать ее в косу.
- Я бы оставил монеты.
- Мой папа, – начал Том, – всегда так звенел, когда приходил рассказать сказку и пожелать нам спокойной ночи. Этот звон ассоциируется у меня с детством и счастьем.
- Тогда я точно оставлю монеты, – улыбнулся Билл, и Том почувствовал эту улыбку на своей коже. – Я не хотел… – начал было малле после непродолжительной паузы, но муж прервал его:
- У нас еще будет время, мы переволновались, и я поторопился. В следующий раз все получится.
Он сел, нашарил покрывала и шкуры, которыми укрыл Билла и себя. Хотелось спать, и они поддались этому желанию, тем более что по утру их ждал второй свадебный день, который мог оказаться не легче первого.

Глава 5 Неразрешенные вопросы

Ассасин проснулся от того, что ему нестерпимо жарко и крайне неудобно лежать. Он попытался пошевелиться, но его прижали еще сильнее, мало того, Том закинул на него ногу, видимо, чтобы новообретенный супруг перестал дергаться.
Несмотря на все эти неудобства, Билл улыбнулся – ему нравилось осознавать, что он проснулся в одной кровати с Томом. Ему вообще все больше нравился Трюмпер. Немного повозившись и проявив некоторое упрямство, малле все же развернулся к мужу лицом и принялся его пристально разглядывать. Тот лежал на боку, шкуры сползли с его плеч, и ассасин отчетливо увидел огромный лиловый синяк, расползшийся по коже как раз там, куда пришелся удар меча. Биллу невыносимо захотелось обнять мужа. Тот приоткрыл один глаз, затем закрыл его и глубоко вздохнул:
- Неужели уже пора вставать?
- Заря занимается, а мы сегодня приглашаем гостей на завтрак.
- Ты уже решил на кого оставишь долину, когда мы поедем ко мне? – сказал Том, притянув малле к себе и уткнувшись ему в шею.
- Я думал об этом, но надо дождаться отъезда короля, иначе нам навяжут кого-то, кто им выгоден.
- Ты прав, – кивнул Трюмпер и принялся покрывать поцелуями открытую для ласк кожу шеи. Билл фыркнул.
Как бы сильно им ни хотелось поваляться в кровати, солнце все сильнее золотило верхушки гор, а птицы пели все звонче. Малле был прав, и утренний завтрак должны были подавать молодожены, показывая тем самым, что они теперь одна семья и рады видеть гостей за своим столом.
Тем более что гостей прибавилось – прибыли старшие Трюмперы. В отличие от семьи Кирбитов, отец Тома был женат на малле, и, как и во всех таких семьях, детей у них было всего трое: двое сыновей и дочь. Малле опасно было беременеть больше трех раз, и мало кто хотел рисковать жизнью своих супругов. Те же, кто отчаянно желал обзавестись большой семьей, вынуждены были выбирать женщин в качестве спутницы жизни. Так, в свое время, и поступил отец Билла.
Старший же Трюмпер в молодости много путешествовал и из страны Южного моря привез с собой белокурого юношу – Креиля. Горцы смотрели на него, как на невиданное чудо. Не то чтобы среди них редко рождались блондины, но таким белоснежным цветом волос, хрупким телосложением и кожей цвета первого снега не мог похвастать никто из них.
Как ни странно, но ни один из детей Трюмперов не унаследовал внешности малле – все они были темноволосыми и смуглыми, в старшего отца.
Креиль отличался не только внешностью и непроизносимым для горца именем, он и вел себя иначе. Его мягкий голос и манера двигаться сразу же выделяла малле из толпы. Билл никогда не мог понять, что на уме у этого диковинного человека, и поэтому с самого детства с некоторым беспокойством следил за ним.
Обычное для ассасина чутье на людей отказывало ему, едва речь заходила о младшем отце Тома. И Билл чувствовал себя неуверенно, лишаясь естественных подсказок, и постоянно ждал подвоха. В детстве он даже боялся этого улыбчивого длинноволосого мужчину. И сейчас с замиранием сердца ждал, что скажет об их свадьбе загадочный малле.
К его удивлению, Креиль со словами: «Добро пожаловать в нашу семью!» обнял его, и монетки в его волосах звонко вторили его голосу. Билл смотрел на его улыбающееся лицо и никак не мог понять, искренен ли он. Юноше казалось, что ни один родитель не пожелал бы для своего ребенка подобной свадьбы и сына публично казненного предателя в мужья.
Свадебный день шел своим чередом, и после завтрака новобрачные должны были пройти несчетное число испытаний, чтобы действительно называться семьей. И пока Том показывал, что умеет заточить как меч, так и копье, чтобы в случае опасности защитить детей и супруга, Билл доказывал, что способен сохранять свою красоту и привлекательность для мужа. В этом ему помогали сестры, которые принялись срезать монеты с его волос.
- Хельмет хочет жениться на мне, – тихо прошептала Александра.
- Он же отказался, едва ты оказалась в беде, – также тихо ответил ей ассасин.
- Нет! – тут же вскинулась младшая сестра. – Он лишь сказал, что не станет лезть на рожон, но от своих слов не отказывается и заберет меня, как только сможет.
- А разве это не называется бросить в беде? – изогнул черную бровь Билл и тут же поморщился от весьма ощутимого рывка за волосы.
- Хельмет все время был рядом, это он настоял, чтобы с нами обращались, как с дочерьми лорда! – вступилась за жениха сестры Мирей. – Он следил, чтобы нас никто не смел и пальцем тронуть! Да, он не заявил открыто, что берет Александру под свою защиту, но никогда прямо не отказывался от женитьбы на ней...
- Позвольте мне помочь вам? – раздался прямо над ухом Билла звонкий голос Креиля. – Я все-таки член семьи и тоже имею право украсить жениха, – и, наклонившись над юношей, совсем тихо прошептал. – Вы немного увлеклись. Я прослежу, чтобы у вас было время поговорить без свидетелей, но попозже.
С волос Билла, наконец-то, была снята последняя монета, а его длинные волосы стараниями свекра были переплетены множеством тонких косичек и убраны наверх. Как только он и его наряд были приведены в порядок, настало время принесения подарков молодоженам.
В основном дарили разнообразные ткани. Их легче всего было достать к столь поспешной свадьбе. Однако, король, решив выделиться на общем фоне, пожаловал Тому скакуна из собственной конюшни.
Ассасину казалось, что этот бесконечный день никогда не кончится: он подметал, считал золото, замешивал тесто на хлеб и делал еще массу совершенно бесполезных вещей. Впрочем, Том не отставал: его заставили стрелять из лука, носить малле на руках, танцевать и, под конец, съесть целый каравай хлеба, испеченного из теста, которое завел Билл.
У новобрачных не было и пяти минут, чтобы отдохнуть. Поэтому поздним вечером, ввалившись в свои покои, они пренебрегли традицией, по которой младший супруг обязан был выкупать старшего в ванной и уложить в кровать, а наскоро умывшись и ополоснувшись в приготовленной для ритуала бадье, завалились спать.
Проснулись же они совсем в другом настроении. Том, еще вчера выяснивший у младшего отца, в чем он промахнулся в первую брачную ночь, горел желанием испробовать советы на практике, тем более что мирно спящий рядом Билл будил в его голове множество весьма неприличных фантазий. Он прижался к теплому боку малле, вдохнул чудесный запах его волос и, проведя ладонями по его бокам, ощутил прилив необыкновенной нежности.
Малле развернулся к мужу и уставился на него совершенно ясными карими глазами. Том не терял времени зря и накрыл губы Билла своими. Ассасин немного растерялся. Ласки мужа были, несомненно, приятными, а теплое тело, прижавшееся к нему, желанным, но он как-то не рассчитывал на столь скорое повторение брачной ночи, да и не хотел начинать день с болезненного исполнения супружеских обязанностей. С другой стороны, Том имел право требовать это от него, когда пожелает. И Билл закрыл глаза, отдаваясь поцелую, решив, что будет получать удовольствие до тех пор, пока это возможно.
Муж целовал его губы, подбородок и шею, и по коже малле бежали мурашки удовольствия. И если Билл, гладя Тома по спине, стеснялся опустить ладони ему на ягодицы, то Трюмпер, казалось, совсем не испытывает никакого стыда: его руки исследовали живот ассасина, бока, пока не добрались до средоточия желания. Том немного сместился в сторону, чтобы ему удобнее было ласкать полувозбужденный член малле. Он скользнул пальцами ниже и подхватил мошонку, вызывая у Билла судорожный стон удовольствия. Малле выгнулся, стараясь сильнее прижаться к мужу. Но тот внезапно прекратил ласки и слез с кровати. Ассасин недоуменно следил за ним, немного испуганно хлопая ресницами. Том, схватив меховой бурдюк со столика для умывания, тут же вернулся к нему, нежно целуя в губы и шепча, что в этот раз больно не будет.
- Повернись на живот.
Билл покачал головой и, залившись краской, тихо сказал:
- Я хочу все видеть.
Тогда Том схватил первую попавшуюся подушку и подложил малле под ягодицы, тот, оказавшись в довольно неудобном положении, еще сильнее покраснел. Как ни странно, но все эти приготовления возбуждали его, и он стыдился своей реакции, с другой стороны, Тома, кажется, очень радовало его явное возбуждение. Он вылил себе на руку немного вязкой жидкости из бурдюка и подушечками пальцев стал поглаживать немедленно сжавшееся колечко мышц.
- Не надо сопротивляться, расслабься, – Том наклонился к Биллу и стал покрывать поцелуями его лицо, иногда нежно накрывая его губы своими, но тут же отвлекаясь на подбородок или скулы. Малле сам не заметил, как внутри него оказались уже два пальца, он только сдавлено всхлипнул, когда они с усилием стали растягивать жаркие стенки его прохода.
Том отвлекся, вылизывая его шею и покрывая поцелуями грудь, а ассасин откинул голову и совершенно расслабился, прислушиваясь к своим ощущениям. В этот раз они не пугали его. Возбуждение, приправленное неуверенностью и смущением, лишало его контроля. Да он и не хотел уже ничего контролировать. И лишь застонал, когда муж толкнулся в него, заполняя своей плотью. Как и обещал Том, больно не было. По телу бежали мягкие волны удовольствия, и он легко стал подаваться им навстречу, сам не понимая, что движется в такт с мужем. С Трюмпера же ручьями лил пот, он очень старался делать все, как велел отец и доставить своему малле как можно больше наслаждения. Но сдерживать собственные порывы было все труднее, и когда Билл в преддверии развязки стал хвататься за него, выгибаясь и сдавленно постанывая, он все же потерял голову и отпустил себя, совершая быстрые глубокие толчки.
Оргазм не заставил себя ждать: малле сильно выгнулся под мужем и залил их животы спермой, Том же, опаленный жаром их совместной страсти излился глубоко в Билла и упал сверху в надежде отдышаться.
- Теперь я понимаю, почему все только и делают, что занимаются этим, – усмехнулся ассасин, перебирая немного влажные волосы мужа.
Тот откинулся на спину рядом с малле и довольно потянулся. Ассасин знал, что ему полагается встать и омыть себя и Тома, но двигаться совсем не хотелось, и он перекатился на бок, целуя мужа в плечо и наслаждаясь теплотой его тела.
Трюмпер же, желая сделать Биллу приятное, коснулся губами его лба и поднялся. На умывальном столике он нашел все необходимое и вытер себя, а после занялся малле, аккуратно смывая с него результат их недавнего удовольствия. Билл краснел и вздыхал, но руки Тома были такими ласковыми и нежными, что он невольно млел от его прикосновений, разрешая протирать даже самые интимные места.
К завтраку они опоздали, но все с пониманием смотрели на их довольные лица. Особенно радовался Креиль, открыто подшучивая над молодоженами.
Обычно сразу после свадьбы супруги отправлялись в горный монастырь, чтобы просить благословения и зачать ребенка, но новоиспеченная чета Трюмперов решила, что в сложившихся обстоятельствах им стоит повременить с этим. А точнее, Билл выпросил у мужа месяц отсрочки на то, чтобы разобраться с делами и этим странным заговором. Том же утверждал, что малле не может участвовать в политической борьбе и должен оставить это на откуп супругу и позволить ему самому уладить проблему, которой, по сути, уже и нет.
Ассасин возражал. Он не мог открыто давить на мужа, все-таки их отношения еще не устоялись, но в то же время, Билл не мог позволить Трюмперу пребывать в заблуждении относительно надвигающейся на них опасности. Том же считал, что кто бы ни был коварным злоумышленником, он проиграл в тот момент, когда был осуществлен их брак, и им больше не о чем беспокоиться. Кроме того, семья Трюмпер теперь стала в два раза богаче и влиятельнее, и тайному злопыхателю придется сильно поднапрячься, чтобы пошатнуть ее положение. Билл на это лишь улыбался, он уже и не пытался объяснить своему супругу, что самые толстые птицы летают низко не потому, что близоруки, а потому, что с высоты падать больнее.
Однако Том понимал, что его муж еще не оправился после потери родителей и считал, что будет справедливым, если Билл сам решит, кто будет управлять долиной и замком Кирбит в его отсутствие. Трюмпер совсем не хотел, чтобы Билл переживал за земли своей семьи.
Как ни странно это было ассасину, родители Тома, похоже, искренне радовались их браку: старший Трюмпер только и говорил что об объединении земель, Креиль же, хитро поглядывая на юного малле, испытывая удовлетворение от того, что его сыну достался тот, кого он действительно хотел видеть рядом.
Билла все больше беспокоило положение его сестер, ведь едва Хельмет заявил, что собирается выполнить условия добрачного соглашения, как Пит Стоун потребовал от Тома подтвердить и его притязания.
Ассасин тогда открыто выступил, заявив, что Стоун отказался от договора публично и теперь предыдущие договоренности ничтожны. И немало удивился, когда муж засомневался и, шикнув в его сторону, пообещал Стоуну подумать.
Билл считал, что думать не о чем, тем более что король требовал, чтобы именно супруг Мирей стал временным управляющим долины и замка Кирбит. Том не слушал его увещеваний, он уже решил, что не пойдет против клана Стоунов. Он не был беспечен и прекрасно понимал, что стал самым богатым, а значит, и самым влиятельным горным лордом, и чтобы удержаться в этом положении и не закончить, как Кирбит, ему нужна серьезная поддержка всех горных кланов.
По брачному контракту, их с Биллом второй сын унаследует титул Кирбитов и все их деньги, но до тех пор управлять всеми землями придется Тому. И он совершенно не хотел оттолкнуть от себя представителя одного из богатейших горных кланов.
Когда о скорой свадьбе Мирей Кирбит и Пита Стоуна было объявлено во всеуслышание, король и его свита засобирались в родные земли. Проводив их восвояси, новоиспеченная чета Трюмперов вздохнула с облегчением. Пусть у них были разногласия, но они не мешали им наслаждаться друг другом. Ассасин, после того, как понял, что мужа ему не переубедить, и тот поступит по-своему, к удивлению всего замка, даже не подумал устраивать скандал. Он по-прежнему спал с Томом в одной постели, дарил ему свои ласки и заботу, и у стороннего наблюдателя вполне могло сложиться мнение, что супруги приняли решение единогласно.
Свадьбу решено было провести в замке Кирбит, тем более что новобрачным предстояло задержаться в долине на неопределенный срок в качестве наместников.
Мирей горько плакала, не желая выходить замуж за человека, который предал ее. Но, казалось, никому не было дела до ее переживаний. Время свадьбы близилось, но отношение старшей сестры Билла к браку со Стоуном не менялось.
Она уже отчаялась и практически смирилась с неизбежным, когда поздним вечером неожиданно застала брата у себя в покоях. Он задумчиво смотрел на пламя свечи, и когда Мирей подошла совсем близко, спросил:
- Ты сможешь найти в себе силы и простить Пита?
- Почему ты спрашиваешь? – несколько удивленно вопросом на вопрос ответила она.
- Я спрашиваю, – медленно проговорил Билл, – потому что сердце женщины для меня загадка. Я бы не простил и забыть не смог. Но ты любила его, возможно, твое чувство сильнее твоей обиды.
- Я не обижена, – покачала головой девушка. – Просто мои мечты разбились, и я увидела реальность. Обыденную и незамысловатую. Я не любила Пита, и он не любил меня, – и немного подумав, грустно усмехнулась. – Легко задурить голову девушке, в семье которой всегда царили искренность и доверие.
- Возможно, это была не любовь, но если эти чувства хоть сколько-нибудь сравнимы с моими чувствами к Тому…
- Билл, – мягко остановила его сестра, – ты был влюблен в Тома с детства, и только слепой этого не видел. Быть может, ты не понимаешь этого сейчас. На тебя так много навалилось… Но это так. И я рада, что вы вместе. И это не имеет никакого отношения ко мне и Стоуну.
- А если бы ты могла выбирать? Между чужим человеком и Стоуном? – Билл спросил это, пристально глядя в глаза сестре, и она даже растерялась на мгновение, отчетливо понимая, что от ее ответа зависит какое-то очень серьезное решение.
- Я выберу новое, – наконец, твердо ответила она.
Ее брат кивнул, вставая, как будто только такого ответа и ждал, и, не сказав больше ни слова, покинул комнату.