Глава 2 Аудиенция

"Никто не видел жестокой битвы.
Но трижды всем почудилось, будто морской ветер
донес до берега яростный крик."
"Тристан и Изольда" Ж. Бедье

Туманная дымка окончательно покинула склоны гор, и сияющее солнце поднялось высоко над ними. От склонов стал подниматься теплый и душный запах трав и цветов. Щедрые на краски, но скупые на лепестки бутоны горной смоковницы полностью раскрылись, и над ними лениво зажужжали желающие полакомиться пыльцой и нектаром насекомые.
Билл вздохнул полной грудью этот непередаваемый аромат гор. Он давно отправил сестру в замок, а сам все продолжал в задумчивости сидеть на склоне холма, тщательно обдумывая все, что услышал.
Его сестра могла рассказать лишь то, что видела – ни она, ни Александра не интересовались дворцовыми интригами, никто из них не мог предположить тех причин, которые привели к столь плачевным событиям. Единственное, за что он мог зацепиться – это слишком спешный отъезд отца в столицу и настолько же быстрая казнь. Именно спешность, с которой его отец был обвинен в измене, не давала ассасину покоя. Но он должен был действовать трезво, не позволять себе, подобно братьям, поддаться эмоциям и попасть в ловушку. Все в нем кричало о вопиющей несправедливости и ложном наговоре, но у него не было ни одного доказательства в пользу отца. И если он сейчас поступит так же, как братья, и честно выступит, требуя расследования, то никто не гарантирует ему и его сестрам свободу и уважение, положенное им по праву рождения. Ничто не предвещало их и сейчас, но желание выяснить, кто же явился зачинщиком возни, приведшей к гибели почти всех членов семьи Кирбит, перевешивало возможные риски.
Множество мыслей теснились в голове ассасина. Он не был осведомлен ни о текущей политической обстановке, ни об основных дворцовых фигурах, и это сильно беспокоило его. Оставалось лишь надеяться, что после гибели его отца царит неразбериха, и каждый старается урвать кусок власти и богатства, оставленных без присмотра. Но разобраться в этом хитросплетении можно было только одним способом – прыгнуть сразу в пасть льва. Тем более что хищник расположился как раз в непосредственной досягаемости.
Юноша тяжело вздохнул – не доставало слишком многих кусочков мозаики, а за душой у него не было ничего, кроме запятнанного имени и призрачных прав на наследство. Он раньше видел, как тяжело его отцу следовать тайными тропками дворцовой конъюнктуры, но никогда не вникал в суть проблем, ведь для этого был Альберт – наследник.
И так уж повелось, что никто в большой семье Кирбитов не рвался к власти и вполне был долен своей ролью, а родители всячески подчеркивали, что только родственникам можно доверять, только на них можно положиться и только они могут придти на помощь в трудную минуту.
В жестоком мире постоянных войн и распрей лишь верность друг другу могла спасти их жизни, поэтому пятеро братьев и две сестры с детства учились держаться вместе, делиться секретами и защищать друг друга.
И каждый раз, возвращаясь домой на лето, Билл чувствовал себя так, как будто и не уезжал: его всегда встречали с большой радостью, сестры рассказывали безобидные сплетни, а братья делились последними достижениями. Он помнил семейные ужины, смех, подтрунивающих друг над другом братьев, руки матери, бережно перебирающие его волосы, пение сестер, вышивающих возле камина, и грудной голос отца, рассказывающего очередную байку, услышанную им на одной из многочисленных стоянок в горах. И стоило ему только подумать, что больше никогда братья не встретят его в зале замка, никогда он уже не услышит отца, и руки матери больше не пройдутся по его волосам, как душу охватывало одно желание – убивать.
Убить всех, кто посмел коснуться его родителей и братьев. Он мог это сделать без особого труда, и при желании уже к концу недели в замке не осталось бы никого живого. Он даже скрупулезно и со знанием дела прокрутил в голове свой страшный план, но уже в тот момент, когда он зародился, юноша знал, что не последует ему. Он лишь отвел душу и немного успокоился, представляя зверские убийства своих обидчиков.
Даже если он уничтожит всех исполнителей, даже если ему под руку попадется кто-то из зачинщиков – он никогда не узнает правды, никогда не сможет вернуться и заявить права на свой замок и свои земли, его сестры вынуждены будут скитаться с ним по неизведанным землям и не смогут занять положения, которого достойны по праву рождения.
Ветер уже давно шептал ему, что только он один истинный хозяин этих земель, только его они ждали уже долго – ему одному они и подчинятся. И если раньше он отгонял от себя мысли, навеянные духами гор, считая, что они искушают его, проверяя, насколько сильна его воля и устоит ли он перед искушением, то теперь он позволил этому ненавязчивому шепотку пропитать все его мысли и все его тело. Это знание сейчас было единственным, что толкало его бороться.
Поэтому все, что оставалось – это встретиться с неприятностями лицом к лицу, в конце концов, ему ничего не угрожает. Вряд ли кто-то в замке сможет сравниться с ним в искусстве убивать, а свой первоначальный план он применить всегда успеет.
Билл еще раз глубоко вздохнул и поднялся – настало время выяснить, на что он и его сестры могут надеяться. Он снял плащ, свернул его и убрал в котомку, волосы завязал в более подходящий для благородного лорда низкий хвост и принялся спускаться с горной тропы в долину, чтобы направиться к замку той дорогой, которой ездили телеги и обозы. У ворот его, как и всякого странствующего, решившего остановиться на постой за толстыми замковыми стенами, остановила стража. А поскольку среди несущих караул не было ни одного из личной гвардии Кирбитов, никто не признал в нем младшего сына убитого лорда.
Ассасин заплатил положенный налог, беспрепятственно прошел первые массивные ворота и направился вверх по защитному рукаву крепости ко вторым, которые тоже миновал без приключений. Теперь Биллу было ясно, зачем его братьев выманили в столицу – замок не пришлось атаковать, иначе, тогда первые ворота были бы выбиты, а рукав оказался бы сплошь залит смолой и завален бревнами и камнями.
Кто бы ни позарился на земли и положение его семьи, он явно действовал хитростью, избегая прямого применения силы, сохраняя богатства и оберегая спокойную жизнь вилланов, работающих в долине. Кем бы ни был таинственный злоумышленник, он пытался получить эти земли из рук короля и владеть ими законно.
Никем не замеченный, Билл дошел до ближайшей таверны с небольшим постоялым двором, где его встретил хозяин. Тучный и грузный Карл владел этим местом с незапамятных времен. Никто не брался предположить, сколько ему лет и из какой земли он родом. Но Билл помнил, как совсем малышом гонял всегда ищущих, чем поживиться, птиц, с его постоялого двора, и уже тогда владелец встречал его, расплываясь в своей беззубой улыбке. Но все изменилось на этот раз – было видно, что хозяин постоялого двора не знает, как себя вести и что сказать. Юноша лишь кивнул ему, молчаливо показывая, что знает о гибели родителей. Карл немного помялся и направился в подсобное помещение, явно приглашая юношу за собой.
Билл покинул таверну уже через два часа. За это время Карл успел не только накормить его, но и рассказать все последние сплетни, перечислить лордов, прибывших вместе с королем, определить их статус и положение, а также поделиться своими сомнениями в виновности главы семьи Кирбит и вообще наличия какого-либо заговора в отношении короля. Однако он упомянул, что перед казнью лорд Кирбит якобы сам признал себя виновным и публично покаялся. Все рассказанное все больше и больше наводило юношу на мысль о заговоре конкретно против его отца. В конце концов, не мог же его отец за неполный год отсутствия младшего сына дома стать глупым и бесчестным человеком, предать короля, которому давал клятву, и организовать заговор против непонятно чего?
Во дворе замка Кирбитов все было по-прежнему: полукруглая площадь, устеленная соломой, несколько повозок, всегда стоящих у стены и накрытых ветошью, пара разбитых снарядов для обучения лучников сиротливо жались друг к другу, тут и там сновали люди, фыркали оседланные лошади в ожидании своих наездников – в замке продолжалась жизнь.
Билл еще раз вздохнул, собираясь с духом, и направился к арочным дверям, ведущим в главный зал. У дверей он вполне ожидаемо был встречен стражей, принадлежащей, судя по цветам их одежды, к королевской гвардии.
Юноша, не долго думая, внушил им, что ему необходимо пройти внутрь, в данную минуту его мало волновали их будущие проблемы – о его присутствии должны были узнать все, прежде чем королю или кому-то из его сподвижников взбредет в голову упрятать его в ближайшее подземелье или вообще тихо и без свидетелей убить.
Поэтому появление младшего Кирбита в большом парадном зале замка для всех, кто присутствовал, включая слуг и его сестер, оказалось сюрпризом. Ассасин и сам сделал удивленные глаза, разглядывая присутствующих придворных – казалось, весь королевский двор съехался к ним на постой, затем он почтительно склонился перед королем, сидящем в большом отцовском кресле около камина.
- Мой король! Рад приветствовать тебя в нашей скромной обители, – и, не дав изумленному монарху вставить ни слова, продолжил. – Я знаю об ужасных обстоятельствах, приведших вас сюда, но надеялся просить вашей высочайшей аудиенции. Быть может, я смог бы оправдаться в ваших глазах?
По толпе придворных, до этого подпирающих стены зала, волной прошелся гомон.
- Не вижу такой возможности! – вставая и поджимая и без того тонкие губы, промолвил король. – Как я могу верить сыну предателя?
К этому моменту стража уже засуетилась и выстроилась за спиной у Билла, готовая в любой момент схватить его. Юноша же лишь ниже поклонился королю и продолжил:
- Я уже давно не живу со своей семьей. Учеба за южными хребтами гор занимала меня. Дела отца и братьев прошли мимо моего разума и взора. Не справедливым было бы винить меня в их поступках, ведь я по-прежнему верен своему королю и готов принести вассальную клятву хоть сейчас.
- Нам необходимо подумать, – с расстановкой произнес король, нахмурив выщипанные тонкой дугой брови. – Вы удостоитесь аудиенции после вечерней трапезы, и там мы с лордами решим ваш вопрос.
- Позволите ли вы поговорить с моими сестрами или я должен оставаться у вас на глазах? – все так же почтительно не поднимая головы, спросил Билл.
- За вами присмотрит Дитрих, – махнул рукой король. – Вы вольны в своих перемещениях, но держитесь у него на виду.
И тут же из ровной шеренги придворных, таращившихся на них все это время, вышел мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородой и одетый по последней моде: коротенький пиджак, богато отделанный кружевом и драгоценными камнями открывал отличный вид на ноги и ягодицы, обтянутые цветными лосинами, исчезающими в высокой голени кожаного, чернично-черного сапога. Из-за такой одежды на пеструю толпу придворных нельзя было смотреть без улыбки, и Билл злорадно подумал, что у их короля слишком мало развлечений.
Однако ему было не до размышлений о дворцовой моде, он тут же направился к жмущимся в углу сестрам. Мирей и Александра встретили его крайне враждебно. Они не могли поверить, что их младший брат так легко предал отца.
- Как ты мог? – стараясь не разреветься и во все глаза глядя на брата, прошептала старшая.
- Послушайте меня! – тихо и четко начал Билл. – Меньше всего наши родители хотели бы, чтобы мы погибли, а наши земли достались тому, кто все это затеял! Иногда приходится отступить, чтобы добиться своего! Все, чего я прошу – это поддержать меня. Нам осталось надеяться только друг на друга.
- Лорд Дитрих, – обратился ассасин к старательно прислушивающемуся к их разговору мужчине, – вы не покажете мне, где можно оставить вещи, помыться и отдохнуть с дороги?
Тот аж подпрыгнул, не желая показывать, что только что подслушивал, поспешно закивал и направился прочь из зала. Уже оказавшись у лестницы во внутренние покои, Билл заметил направляющегося им наперерез лорда Томаса Трюмпера.
Том, как имели право называть его близкие знакомые, а именно к таковым относил себя младший Кирбит, был старшим сыном лорда соседней долины, лишь около года назад принявшим все дела отправившегося на заслуженный покой отца, а также очень близким другом Альберта.
Высокий и статный, он не имел привычки выслуживаться, поэтому был одет в привычные любому горцу просторные брюки и рубашку со свободным воротом, перехваченную на талии темным кушаком. Его мужская красота и природное обаяние, яркими всполохами обжигающее любого, на кого он соизволит обратить свое внимание, притягивали взгляды и заставляли девиц восторженно охать вслед. Именно присутствие в его жизни Тома в свое время помогло молодому ассасину осознать свое влечение к мужчинам, но потом появился его законный жених, и время глупых сердечных увлечений прошло безвозвратно.
Перехватив взгляд молодого мужчины, Билл отрицательно покачал головой, показывая, что сейчас не время для приветствий и разговора. Том только кивнул, соглашаясь.
Поднявшись по лестнице, юноша послушно следовал по родным коридорам за своим провожатым, пока не оказался в принадлежащих одному из братьев Кирбит покоях. Дитрих остался стоять у дверей, и Билл был благодарен ему за возможность побыть одному. Он не собирался покидать покои до вечера. Не прошло и получаса, как ему принесли таз с водой и стопку ветоши, чтобы он мог обтереться с дороги, одежду же он нашел в шкафу – ее никто не трогал со смерти брата.
К вечерней трапезе он тщательно оделся, сплел волосы в сложную косу и подвел глаза. Ему не давала покоя мысль, что он, не успев вступить в схватку, уже предал свою семью, но сейчас он не видел иного выхода.
Выйдя за дверь и не обнаружив там Дитриха, юноша направился прямиком в парадный зал – только там могло уместиться за трапезой то количество гостей, которое он наблюдал ранее. На его пути тут же появился Том. Оба понимали, что для объятий не время и не место, и лишь мимолетно пожали руки друг другу, прежде чем Трюмпер громко сказал:
- Я провожу, следуйте за мной.
- Пожалуйста, скажи мне, что ты поддержишь меня, только если это не будет стоить тебе жизни! – послушно следуя за мужчиной, проговорил Билл, но не получил никакого ответа.
Дойдя до входа в зал, Том встал так, чтобы юноше пришлось протискиваться мимо него, и как только они поравнялись, прошептал младшему Кирбиту в самое ухо:
- Я поддержу тебя в любом случае.
Как бы там ни было, но именно эти слова помогли Биллу продержаться весь этот ужасный ужин.
Он еще никогда в родном замке не видел столько разряженных в пух и прах прихлебателей. Лордов благородных кровей здесь было мало, зато их всевозможных прислужников и различного ранга дворцовых прихвостней было множество. Некоторые из них не отрываясь разглядывали его, другие презрительно фыркали и отворачивались, иные же не стеснялись и вслух выражать свое отношение. Юноша понимал их – его положение было очень удобным для того, чтобы выказать расположение королю, при этом сильно не утруждая себя.
Когда со столов была убрана вся еда, распорядитель потребовал остаться только благородных лордов – иным же приказал выйти. Зал оживился: стройные ряды мужчин в гольфах и женщин в ярких струящихся платьях, рукава которых стелились по полу, удалялись, чтобы оставить место тем, кто имел право присутствовать на аудиенции. Зал опустел больше чем наполовину.
- Все мы знаем, – громко начал король, – что нас своим присутствием почтил младший сын казненного лорда Кирбит. Он утверждает, что не имеет отношения к заговору. В качестве своей лояльности короне он предлагает клятву верности мне лично, – король сделал паузу, и в зале прошел шепоток. – Мы согласились на аудиенцию, – продолжил он, – однако, поразмыслив, решили, что для этого нет надобности. Нам хочется верить словам юного Кирбита, поэтому мы окажем ему честь и примем клятву.
В зале нарастал гул, и, будто сдерживая его, король поднял руку, прося тишины. Он развернулся к Биллу и замер в ожидании. Тот, поняв, что наступил момент, встал со своего места и направился к государю. Встав перед ним на колени и склонив голову, юноша повторял слова, заученные с детства:
- Клянусь повиноваться дому твоему, верой и правдой служить тебе, разделить с тобой свое богатство и охранять тебя своей жизнью.
- Мы принимаем клятву. Однако, – веско провозгласил он, в который раз перекрикивая шум в зале, – мы считаем, что лорд Кирбит слишком молод, чтобы понимать до конца, что плохо, а что хорошо для короны. Поэтому ему необходим старший супруг, который будет направлять и оберегать его. По понятным причинам, мой племянник, Аннис Булле, не может взвалить на себя подобную ношу. И потому я спрашиваю вас, благородное собрание, возьмет ли кто-нибудь на себя заботу о юном Кирбите и его землях?