Глава 7. Поездка прошла без происшествий, и карета леди Мерион пристроилась в хвост длинной очереди из экипажей

Поездка прошла без происшествий, и карета леди Мерион пристроилась в хвост длинной очереди из экипажей, высаживающих своих аристократичных пассажиров на ступенях Ричмонд‑Хаус. В дороге говорили очень мало, так что у Ферди было достаточно времени, чтобы обдумать то, что происходило между сестрами Дэрент и двумя его ближайшими друзьями.

Он вспомнил взгляд, который бросила Доротея на маркиза, выходя из парка. Тогда он не смог правильно его истолковать, так как считал, что во время его отсутствия друзья, а также внучки леди Мерион все время находились вместе. Как признались Тони и Марк, это было не так. Ферди не мог вообразить, что могло произойти между Доротеей и Марком. И это в то время, когда обе мисс Дэрент должны были находиться под его, Ферди, присмотром!

Карета подъехала к крыльцу, и он помог дамам высадиться. Они слились с блистательной толпой гостей, поднимающихся по величественной лестнице, на вершине которой стояла сама герцогиня, приветствующая вновь прибывших. Когда два лакея громогласно объявили их имена, они прошли в бальный зал.

Не успела Доротея сделать и нескольких шагов, как обнаружила рядом с собой Хейзелмера. Улыбнувшись ему, она заметила, что его глаза не смеются, но смотрят на нее так, что у нее сердце замирает в груди. Не заставили себя ждать и прочие симптомы, которые она связывала с его присутствием: затрудненное дыхание, смущение и некое предвкушение. Хейзелмер улыбнулся в ответ, и напряжение в его взгляде пропало, сменившись привычной веселостью. Легко коснувшись губами кончиков ее пальцев в перчатке, он положил ее руку себе на сгиб локтя.

– Идемте со мной, мисс Дэрент. Кое‑кто очень хочет поговорить с вами.

– Вот как? И кто же это, позвольте узнать?

– Я.

Доротея улыбнулась. Хейзелмер увел ее в сторону от плотного потока прибывающих гостей, смутив этим маленькую армию джентльменов, терпеливо ожидающих чуть поодаль, чтобы поприветствовать Доротею. Пара завернула за угол и затерялась в толпе. Хейзелмер машинально пробирался вперед, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Его голова кружилась от ощущений, которых он никогда прежде не испытывал. Как бы это чувство ни называлось, оно одновременно волновало и причиняло маркизу дискомфорт. И причиной всему являлось очаровательное создание, спокойно шагающее рядом с ним. От одного взгляда на ее облаченную в платье цвета слоновой кости фигуру у него перехватило дыхание. Когда же Доротея приветливо улыбнулась Хейзелмеру, ему стоило огромных усилий побороть желание поцеловать ее прямо на глазах у всех присутствующих.

Искушение закончить прогулку в одной из расположенных по соседству комнат было невероятно сильно. Хейзелмер довольно хорошо ориентировался в Ричмонд‑Хаус и не сомневался, что сможет отыскать пустую гостиную, в которой они с мисс Дэрент сумеют поглубже изучить характер их отношений. Маркиз вздохнул. К сожалению, подобные вольности не считались допустимыми в ухаживании за молодой леди во время сезона.

Неохотно остановившись, Хейзелмер снова посмотрел на Доротею, упиваясь непогрешимой симметрией ее лица и все глубже погружаясь в омут ее изумрудных глаз. Глаза девушки расширились. Она глядела на него сначала вопросительно, затем, поскольку маркиз продолжал хранить молчание, в изумлении.

– Хочу, чтобы вы знали, мисс Дэрент, мне все труднее придумывать предлоги, под которыми я мог бы умыкнуть вас, прежде чем вас поглотит толпа преданных почитателей.

Улыбнувшись в ответ, Доротея надеялась, что он не услышит ее громко бьющегося сердца. Ей, в свою очередь, становилось все труднее скрывать от маркиза свои чувства к нему – особенно когда он стоял перед ней, как всегда великолепный, обволакивающий ее своей магией. Когда он смотрел на нее своим особенным взглядом, по ее телу разливалось восхитительное тепло, кончики пальцев начинало покалывать, а своевольные мысли принимали такой оборот, о котором благовоспитанной девушке лучше не говорить вслух. Ей вообще не полагается знать о подобном, не говоря о том, чтобы погружаться в запретные фантазии. Думая о том, что может до конца дней своих купаться во взгляде ореховых глаз Хейзелмера, она все же принудила себя завязать разговор.

– Что ж, сегодня вы вполне преуспели в своем стремлении оградить меня от восторженных кавалеров, я чувствую себя совсем заброшенной.

– В самом деле? – произнес он, понижая тон. – Хотелось бы, чтобы это было так, моя дорогая.

Глядя в его глаза, Доротее было невероятно трудно изображать холодную отрешенность.

Наконец, Хейзелмер решил изучить ее танцевальную карту.

– В таком случае мне не следует говорить вам, что в этот самый момент лорд Маркэм разыскивает вас по всему бальному залу? Нет! Не оборачивайтесь, иначе он вас заметит. Единственная причина, по которой Элвенли, Питерборо и Уолсингэм не делают то же самое, заключается в том, что они наблюдают за Робертом. Мисс Дэрент, как я вижу, в программе значится вальс, непосредственно предшествующий ужину. Какое разумное нововведение! Нужно будет обязательно похвалить за него герцогиню Ричмонд. Не окажете ли вы мне великую честь, моя дорогая, согласившись вальсировать со мной, а потом позволить сопроводить вас к столу?

Доротея, которой в продолжение этой маленькой речи удалось взять себя в руки, усмехнулась и искренне ответила:

– Это будет восхитительно, лорд Хейзелмер.

Его черная бровь поползла вверх.

– В самом деле?

Не позволяя завлечь себя в бессмысленную дискуссию, Доротея лишь мягко улыбнулась в ответ. Рассмеявшись, Хейзелмер провел пальцем по ее щеке.

– Пообещайте мне, моя дорогая, что никогда не станете сдерживать свой язычок. Если вы это сделаете, жизнь станет гораздо скучнее.

В ее зеленых глазах вспыхнуло смущение, вызванное его лаской и соблазнительным тоном голоса.

– А! Мисс Дэрент! Лорд Хейзелмер! К вашим услугам, сэр! – воскликнул материализовавшийся за спиной Хейзелмера сэр Барнаби Раскомб.

Маркиз вежливо кивнул, а Доротея растянула губы в притворной улыбке, приветствуя самого известного лондонского сплетника. Просияв так, будто ему оказали очень теплый прием, сэр Барнаби указал на держащую его под руку даму неопределенного возраста с резкими чертами лица. Она была одета в ужасное платье красновато‑коричневого цвета, совсем не сочетающееся с ее темно‑рыжими волосами.

– Позвольте вам представить: мисс Дэрент, лорд Хейзелмер – миссис Димчерч.

Последовавший за этим обмен реверансами и поклон были чистой формальностью.

– Уверена, что мисс Дэрент помнит меня по приемам в Ньюбери, – громким голосом заявила миссис Димчерч.

Хейзелмер почувствовал, как Доротея напряглась.

– Очень жаль вашу дорогую матушку! Мы с леди Синтией частенько дружески беседовали, наблюдая за своими дочерьми, – добавила она, не сводя глаз с маркиза. – Должна заметить, я была удивлена, узнав, что леди Синтия знакома с вами, милорд. Она никогда об этом не говорила. Странно, вы не находите?

От такой грубой попытки опровергнуть слова Хейзелмера Доротея совсем растерялась и едва могла сдерживаться.

Его светлость, привыкший к более жестким словесным баталиям, в два счета справился с выдвинутым против него подозрением. Глядя на миссис Димчерч с холодной улыбкой, он пояснил:

– Сильно сомневаюсь, дорогая мадам, чтобы леди Дэрент относилась к типу людей, утверждающих о знакомстве с кем‑либо на основании одной случайной встречи. Вы со мной согласны?

Миссис Димчерч густо покраснела, отчего ее toilette[17]показался еще более безвкусным.

Не дожидаясь ответа, Хейзелмер кивнул сэру Барнаби и, наградив злосчастную миссис Димчерч дьявольской улыбкой, снова положил руку Доротеи себе на сгиб локтя и повел ее в центр зала.

Отойдя на значительное расстояние от докучливой парочки, Хейзелмер произнес виноватым тоном:

– Моя дорогая мисс Дэрент, сколько же подозрений подобного рода вам пришлось выслушать?

Улыбнувшись, она беззаботно ответила:

– Ах, по прошествии первой недели – почти нисколько.

Доротея подняла голову, ожидая, что Хейзелмер посмеется вместе с ней, и с удивлением заметила отражающееся в его глазах подлинное беспокойство. Но больше она ничего не успела добавить, так как в этот момент ее заметили другие поклонники.

В комнатах собралось уже много гостей, и прибывали все новые, поэтому отыскать в толпе знакомую леди было делом непростым. Упустив мисс Дэрент, один находчивый почитатель стал спрашивать, не видел ли кто Хейзелмера, справедливо полагая, что они могут оказаться вместе. Маркиза, как человека высокого роста, заметить было гораздо проще, чем Доротею. Под аккомпанемент различных комментариев, часть из которых была довольно нелицеприятной, Хейзелмеру пришлось отдать Доротею на откуп ее кавалерам и раствориться в толпе.

Доротея удивилась, что кто‑то вообще способен отыскать нужного человека в переполненном бальном зале и смежных гостиных. Она не имела представления, где сейчас находятся ее сестра и бабушка, но, будучи окруженной многочисленными знакомыми, совсем из‑за этого не волновалась. Желавшим пригласить ее на танец тоже каким‑то чудом удавалось находить ее с первыми звуками музыки, когда бальный зал как по волшебству расчищался для танцующих. Но стоило затихнуть последним аккордам, как в зале снова начинало колыхаться море изысканно одетых дам и джентльменов в более сдержанных туалетах. Вечер проходил в водовороте разговоров и танцев, так что Доротее некогда было размышлять над произошедшими с маркизом переменами.

Единственной тучей, маячившей на ее безоблачном горизонте, оставался мистер Бьюкенен. Казалось, он преследовал ее по пятам и мистическим образом возникал перед ней, стоило ей лишь остановиться. Наконец, Доротея обратилась за советом к Ферди.

– Ради всего святого, как мне от него избавиться? – пожаловалась она, танцуя с Ферди котильон.

Молодой человек, хотя и сочувствовал ее затруднительному положению, не обладал язвительным умением Хейзелмера заставлять людей замолчать, поэтому не мог придумать волшебное средство, избавившее бы его протеже от назойливого мистера Бьюкенена.

– Не хотелось бы мне этого говорить, но он явно из тех людей, кто не понимает намеков. Вам нужно просто терпеливо ждать, пока он сам не устанет вас преследовать. – Тут его осенило. – А почему бы не попросить Хейзелмера с ним переговорить?

– Лорд Хейзелмер, скорее всего, лишь посмеется заявлению о преследующем меня мистере Бьюкенене. А мистера Бьюкенена подобный разговор раззадорит еще больше, – возразила Доротея.

В этот момент они с Доротеей разошлись в разные стороны, исполняя фигуру танца, так что она не видела выражение лица Ферди, который, раскрыв рот от удивления, недоверчиво качал головой. Он не мог представить, чтобы Хейзелмер поощрил кого‑то преследовать Доротею, и менее всего злосчастного мистера Бьюкенена, который, судя по всему, являлся всего лишь беспринципным охотником за богатой невестой. Определенно кузену следовало им заняться.

Так как Хейзелмеру больше не нужно было маскировать свой интерес к Доротее, с другими девушками он не танцевал и провел большую часть вечера, беседуя с друзьями, знакомыми и многочисленными родственниками. Почувствовав, что кто‑то похлопал его по плечу, он обернулся и, к вящему разочарованию, увидел свою старшую сестру, леди Марию Сетфорд. Зная, что она уже слышала о проявляемом им интересе к Доротее, он намеренно игнорировал все ее наводящие вопросы. Наконец, леди Сетфорд сдалась и посоветовала Хейзелмеру разыскать их другую сестру, леди Сьюзен Уилмот, которая находилась в одной из гостиных и тоже отчаянно желала с ним переговорить.

Хейзелмер смерил сестру взглядом, который, к счастью, она не сумела разгадать, и ушел от нее под предлогом того, что ему нужно увидеть мать.

Он и в самом деле прошел мимо леди Хейзелмер, которая была всецело поглощена разговором с Салли Джерси, и, задержавшись на мгновение, прошептал ей на ухо:

– Мама, ты всегда клялась, что не изменяла моему отцу, но поясни, ради всего святого, как тебе удалось произвести на свет таких дочерей, как Мария и Сьюзен?

Леди Джерси, услышав эти слова, разразилась смехом. Леди Хейзелмер, состроив сыну гримасу, поинтересовалась:

– Не хочешь же ты сказать, что они уже ударились в чтение проповедей?

– Уверен, что они бы с радостью стали это делать, просто еще не решили, будет ли это иметь смысл, – ответил ее непочтительный сын и, подмигнув ей, отправился дальше.

Как и Ферди, Хейзелмер ехал в Ричмонд‑Хаус, погруженный в раздумья. Гнетущее состояние овладело им еще раньше, когда ему пришлось отказать себе в удовольствии поцеловать Доротею в парке. От природы Хейзелмер был человеком властным и, как подметила Доротея, привыкшим получать желаемое, поэтому необходимость сдерживать проявление собственной страсти была ему совсем не по душе. Он уже решил, что станет просить руки Доротеи только ближе к окончанию сезона, и вовсе не потому, что ему требовалось больше времени, чтобы завоевать ее сердце, и не потому, что страшился получить отказ. Просто, в отличие от Доротеи, маркиз был отлично осведомлен о царящих в свете нравах. Он не был до конца уверен в том, что она ответит согласием, поэтому приходилось принимать во внимание и возможность отказа.

Так как Хейзелмер ухаживал за Доротеей на виду у сплетников и любителей скандалов, подобный исход в разгар сезона поставил бы их обоих в невыносимое положение. И не только их одних. Леди Мерион, Фэншоу, Сесилия и Ферди тоже почувствовали бы себя крайне некомфортно.

Настроение Хейзелмера несколько улучшилось, когда он узнал, что и Фэншоу находится в схожей ситуации. И все же, будучи гораздо более беззаботным, чем Хейзелмер, Тони вряд ли считал общественные запреты совершенно невыносимыми. Сесилия же была еще слишком юна и не задумывалась о будущем, просто наслаждалась каждым мгновением настоящего. Доротея – другое дело. Хотя она никогда ни жестом, ни словом не поощряла маркиза, тем не менее сдержанно принимала его ухаживания, поэтому он проницательно рассудил, что, будучи старше и независимее, чем остальные дебютантки, она бы с большей охотой и готовностью разделила с ним радости плотской любви, с которыми он жаждал ее познакомить.

Из экипажа маркиз вышел в гораздо более благодушном настроении, чем садился в него, а стоило ему увидеть Доротею, входящую в бальный зал, как от уныния не осталось и следа.

Прогуливаясь по гостиным, Хейзелмер заметил леди Мерион, которая, сидя в укромном уголке, оживленно беседовала с леди Брессингтон. Маркиз остановился, чтобы сделать дамам комплимент по поводу их восхитительных новых toilette, за которым последовал привычный обмен любезностями.

Почувствовав приближение каких‑то людей, он повернул голову, чтобы посмотреть, кто это, и перехватил отразившееся на лице леди Мерион раздраженное выражение. Причина была проста: к ним направлялись Герберт и Марджери, лорд и леди Дэрент.

Хейзелмер был представлен Герберту Дэренту много лет назад, когда тот впервые приехал в столицу. Герберт был на два года моложе маркиза, на голову ниже и не мог похвастаться хорошей осанкой, которую к тому же портил плохо скроенный фрак.

Не прошло и двух минут, как Хейзелмер в полной мере оценил решение леди Мерион взять внучек на свое попечение. Его пугала самая мысль о том, что Доротея и Сесилия, эти редкие жемчужины, дебютировали бы при поддержке нынешних лорда и леди Дэрент. Окинув Марджери Дэрент оценивающим взором, Хейзелмер решил, что она напрочь лишена и вкуса, и шарма, а ее суровые замечания о современных нравах в обществе, высказанные без поощрения со стороны кого‑либо из присутствующих, и вовсе повергли его в ужас.

Леди Мерион была столь поражена появлением этой четы, что не могла вымолвить ни слова. Когда Герберт попытался вовлечь Хейзелмера в разговор о сельскохозяйственной продукции, она разгневалась еще больше. Слушая Герберта, который в действительности имел очень смутное представление о предмете беседы, но все же пытался поучать Хейзелмера, одного из крупнейших землевладельцев страны, хорошо разбирающегося в подобных вопросах, леди Мерион очень развеселилась и, поспешно раскрыв веер, спрятала лицо.

Она бросила сочувствующий взгляд на Хейзелмера, который ловко извинился за себя самого и леди Брессингтон, объяснив, что ее светлость желает отыскать свою дочь, а он обещал ей в этом помочь.

Уходя под руку с маркизом, Августа Брессингтон облегченно вздохнула:

– Благодарю вас, Марк. Если бы вы меня не спасли, я бы там надолго застряла. Бедняжка Гермиона! Что за ужасная парочка!

– Уж точно не самые популярные люди сезона, – согласился Хейзелмер.

– Как подумаю, что Герберт принадлежит к той же семье, что и очаровательные сестры Дэрент… – продолжала леди Брессингтон, забыв об интересе Хейзелмера к Доротее. Спохватившись, она покраснела и искоса посмотрела на маркиза снизу вверх, но он улыбался.

– О нет! Я почему‑то уверен, что мать Герберта изменяла его отцу. Вам так не кажется?

Леди Брессингтон ахнула от неожиданности, но в следующую секунду тоже рассмеялась. Высвободив руку и отойдя от него на шаг, она велела ему идти по своим делам, добавив, что понимает теперь, почему все девушки от него без ума.

Заслышав доносящиеся из бального зала звуки «Роджера де Каверли»[18], Хейзелмер понял, что следующим танцем станет вальс перед ужином, и, с легкостью приняв свою отставку, отправился искать Доротею. Найти ее не составило труда – она кружилась в танце с Питерборо. Остановившись на мгновение, чтобы вслушаться в мелодию и определить, где окажется эта пара в момент завершения танца, Хейзелмер направился в ту сторону и стал ждать. Питерборо закружил Доротею, исполнив последнюю фигуру танца, и поставил ее на пол в нескольких шагах от того места, где стоял маркиз.

– Благодарю тебя, Герри, за то, что привел ко мне мисс Дэрент.

Питерборо резко развернулся, едва сдерживая рвущиеся с губ проклятия.

– Хейзелмер! – прорычат: он. – Мне следовало бы догадаться. – Видя, что маркиз берет Доротею за руку, он поинтересовался: – Полагаю, это ты пригласил ее на вальс перед ужином?

– Именно, – подтвердил Хейзелмер, поддразнивая приятеля.

Повернувшись к Доротее, лорд Питерборо произнес серьезным тоном:

– На вашем месте, мисс Дэрент, я не стал бы иметь ничего общего с Хейзелмером. Не знаю, предупреждал ли вас кто‑нибудь, но молодым леди в его обществе находиться чрезвычайно опасно. Позвольте мне увести вас.

В ответ на его неловкую речь Доротея рассмеялась. Тут снова заговорил Хейзелмер, обращаясь к Питерборо:

– О, мисс Дэрент отлично известно, как я опасен, Герри.

При этом вопиющем замечании глаза Доротеи блеснули. Вскинув голову, девушка поймала на себе насмешливый взгляд маркиза.

– Но она предпочла не обращать внимания на мои опасные наклонности, – вкрадчивым тоном продолжил он. – Не так ли, мисс Дэрент?

Понимая, что отвечать на такой провокационный вопрос не следует, Доротея метнула в Хейзелмера гневный взгляд.

Улыбнувшись, маркиз повернулся к Питерборо и просто сказал:

– До свидания, Герри.

– Не беспокойся, я ухожу. Будьте осторожны, мисс Дэрент! – произнес тот безразличным голосом и, отвесив ей поклон, растворился в толпе.

Снова повернувшись к Доротее, Хейзелмер увидел, что она прикрывает лицо веером.

– А вы покраснели, мисс Дэрент. Интересно, это из‑за жары в помещении, танца, замечаний Питерборо или меня самого?

Улыбнувшись, она негромко ответила:

– Думаю, из‑за всего сразу.

– В таком случае, вместо того чтобы ждать начала следующего танца тут, почему бы нам не выйти на террасу, где мы сможем, по примеру других, насладиться вечерней прохладой?

Посмотрев в ту сторону, куда он указал, Доротея увидела распахнутые настежь французские окна, ведущие на террасу. Несколько пар прогуливались в лунном свете. У Доротеи имелись определенные опасения насчет того, чтобы идти туда с Хейзелмером, но ей и в самом деле было жарко, а ночной воздух манил прохладой.

Хейзелмер, угадавший ее мысли, принял решение за нее. Взяв девушку за руку, он повел ее на террасу. При виде строго распланированного сада, сказочно прекрасного в лунном сиянии, Доротея восхищенно ахнула. Несколько пар удалились в находящийся уровнем ниже цветник. Прогуливаясь по его дорожкам, они походили на волшебные неземные создания. Боясь разрушить очарование, Хейзелмер повел Доротею в дальнюю часть террасы. Он отлично помнил, что там, уровнем ниже бального зала, располагается оранжерея, пристроенная сбоку к дому так, что попасть в нее можно было только с террасы. Зная, что герцогиня Ричмонд – предусмотрительная хозяйка, маркиз решил, что оранжерея также будет открыта. Дойдя до конца террасы и повернув за угол, он понял, что не ошибся.

– Эти ступени ведут в оранжерею. Если память мне не изменяет, там имеется небольшая площадка с фонтаном. Не хотите ли взглянуть?

Этот вопрос был пустой формальностью. Доротея была очарована открывшейся ее глазам картиной и охотно спустилась по лестнице вместе с маркизом.

В оранжерее никого, кроме них, не было. Двери, ведущие на площадку с фонтаном, были открыты, и оттуда доносилось мелодичное журчание воды. Привлеченная этим звуком, Доротея отпустила руку Хейзелмера и зашагала вперед, чтобы полюбоваться волшебным видом. Она и сама была похожа на сказочную королеву. Три фонтана на площадке исполняли свои песни, лунный свет искрился в каждой капле воды, взлетающей в ночной воздух, чтобы через мгновение с тихим всплеском снова упасть в большой мраморный резервуар. Доротея замерла в дверях, завороженная этой прекрасной сиеной.

Хейзелмер беззвучно закрыл двери на террасу и, подойдя к девушке сзади, обнял ее. Почувствовав его руки у себя на талии, она повернулась и положила голову ему на плечо. Несколько мгновений они стояли совершенно неподвижно, точно статуи в фонтанах. Затем Доротея подняла голову и, глядя на Хейзелмера, улыбнулась ему. Ей был известен один способ ускорить события.

За свои старания она была вознаграждена так, как не смела и мечтать. Хейзелмер быстро склонил голову и нежно коснулся губами ее губ, затем отстранился. Доротея широко раскрыла глаза. Одно мгновение, показавшееся обоим вечностью, они стояли неподвижно, глядя друг на друга в лунном свете. Потом Хейзелмер снова крепко прижал ее к себе. Она потянулась к нему, и их губы снова слились в поцелуе, от которого Доротея едва не лишилась чувств. Действуя нежно и осторожно, Хейзелмер приступил к ее чувственному воспитанию, углубляя поцелуй постепенно, чтобы не испугать Доротею, но научить ее наслаждаться каждым мгновением. Он ни на секунду не терял контроля над собой, а Доротея, нежась в его объятиях, впервые в жизни отпустила себя на свободу.

Напрочь позабыв о времени, она шла дорогой удовольствия, где на каждом шагу ее приветствовала радость, изысканная, как роса в чашечке цветка. С каждым новым прикосновением Хейзелмера Доротея, содрогаясь от восторга, раскрывала все новые чувственные границы своего тела. Когда, наконец, он вернул ее обратно в реальный мир, она испытывала головокружение и дышала с трудом, но была совершенно счастлива.

Потом они вальсировали в залитой лунным светом оранжерее под звуки музыки, доносящейся из открытых окон бального зала, находящегося прямо над ними. Доротея наслаждалась каждым мгновением, и Хейзелмер, глядя в ее милое лицо, такое спокойное и безмятежное в свете звезд, следовал ее примеру.

Когда последние аккорды вальса растаяли в воздухе и танец окончился, Хейзелмер заставил Доротею взять себя под руку и повел ее к двери, ведущей на террасу.

– Нам уже пора уходить? – запротестовала она. – Здесь так красиво.

– Пора, – твердо ответил он, понимая, что случится, если они пробудут в этом уединенном месте еще хотя бы мгновение.

Это, конечно, будет очень приятно, но что потом? После их маленькой интерлюдии он больше не был уверен в себе и опасался, что может зайти слишком далеко. У него возникло подозрение, что, хотя Доротея и была целомудренной девушкой, она готова была презреть общественные правила, навязывающие им строго определенное поведение. Теперь Хейзелмеру приходилось сопротивляться за двоих, но если Доротея станет и дальше искушать его, он капитулирует. Закрыв глаза, маркиз постарался избавиться от пьянящей мысли о том, чем они могли бы сейчас заниматься. Снова открыв глаза, он крепче сжал руку Доротеи и неумолимо потянул ее в сторону ведущих на террасу ступеней.

– Если мы пропустим ужин, все самые ужасные опасения вашей бабушки, связанные со мной, подтвердятся, и она, скорее всего, запретит мне с вами разговаривать.

Подумав о том, что Хейзелмер едва ли станет подчиняться запретам леди Мерион, Доротея счастливо улыбнулась и позволила ему отвести себя обратно в бальный зал, где они сразу же столкнулись с Эдвардом Бьюкененом.

– Мисс Дэрент, вы покраснели. Не хотите ли прогуляться со мной по саду? Уверен, что лорд Хейзелмер извинит нас. – Обвиняющий взгляд, брошенный им на маркиза, больно ранил Доротею.

Хейзелмер, которому была отлично известна причина восхитительного румянца на щеках Доротеи, улыбнулся дьявольской улыбкой, напоминающей о его репутации, и произнес:

– Напротив! Лорд Хейзелмер как раз собирался сопроводить мисс Дэрент к ужину. Так что это вы нас извините.

Кратко кивнув, Хейзелмер шагнул в сторону и увел Доротею прочь, оставив Эдварда Бьюкенена размышлять в одиночестве о том, что мисс Дэрент могла пасть жертвой обольщения зловещего маркиза.

Когда они отошли на значительное расстояние, Доротея спросила:

– Я в самом деле покраснела?

Она испытывала небывалый душевный подъем, а вовсе не смущение. Усмешку, появившуюся на губах маркиза, она разгадать не сумела.

– Восхитительно покраснели, – ответил он.

По дороге они много раз останавливались, чтобы переброситься несколькими словами со знакомыми, но в конечном итоге все же прибыли в столовую. Фэншоу и Сесилия придержали для них места за угловым столиком, уже уставленным различными яствами. Пока Хейзелмер помогал Доротее сесть на стул, Фэншоу быстро посмотрел сначала на нее, а потом – выразительно – на приятеля, одними глазами говоря, что знает, чем они занимались. Хейзелмер ухмыльнулся в ответ.

Обрадованный тем, что мрачное настроение друга рассеялось, Фэншоу повернулся к восторженной, требующей постоянного внимания Сесилии и пригласил ее полюбоваться двориком с фонтанами.

Когда ужин окончился, Фэншоу напомнил Хейзелмеру:

– Не забудь, что ты обещал своей матушке. Я тоже принимаю в этом некоторое участие и не вынесу, если на обратной дороге до Кэвендиш‑сквер она станет засыпать нас вопросами.

– О боже! Я и в самом деле забыл. – Хейзелмер улыбнулся Доротее своей самой очаровательной улыбкой. – Мисс Дэрент, среди гостей присутствует и моя матушка. Она взяла с меня обещание, что я вас познакомлю. Вы разрешите мне проводить вас к ней?

Доротея удивленно вскинула брови, но все же позволила увести себя на поиски маркизы. Пробираясь через толпу, она поинтересовалась:

– Позвольте узнать, отчего это лорду Фэншоу так важно, чтобы вы сдержали свое обещание?

Рассмеявшись, Хейзелмер ответил:

– Her, вам лучше оставаться в неведении. А то мой ответ снова смутит вас. – Светящаяся в его взгляде ласка вызывала в Доротее странные ощущения.

Наконец, маркизу удалось отыскать свою мать – та сидела на диване в одной из гостиных, погруженная в беседу со своей приятельницей. Завидев их приближение, эта дама тактично удалилась, позволив Хейзелмеру исполнить обещание.

Из писем подруг леди Хейзелмер знала, что Доротея Дэрент – девушка красивая. Но восхитительная богиня в атласном платье цвета слоновой кости, которую сын представил ей, была гораздо более привлекательной, чем она себе представляла.

Обрадованно улыбнувшись, леди Хейзелмер жестом предложила Доротее присесть подле нее, одновременно состроив сыну большие глаза, показывая тем самым, как она впечатлена его выбором. Хейзелмер, верно истолковав этот взгляд, улыбнулся в ответ, будто говоря: «Ну а вы чего ожидали?» Заслышав вздох, означающий, что маркиза желает остаться с мисс Дэрент наедине, Хейзелмер откланялся и отправился на поиски леди Мерион.

Обрадованная уходом сына, леди Хейзелмер обнаружила устремленный на себя взгляд больших зеленых глаз. Она с легкостью завязала разговор на ничего не значащую тему, старательно не упоминая имени сына, и очень быстро обнаружила, что сидящая рядом с ней девушка уверена в себе и уравновешенна, а также удивительно честна. Неудивительно, что Хейзелмера так влечет к прекрасной мисс Дэрент, подумала она. Маркиза не сомневалась, что сын намерен предложить этой девушке руку и сердце, в противном случае он никогда не стал бы их знакомить. Беседа продолжалась, и леди Хейзелмер добавила к достоинствам мисс Дэрент еще и чувство юмора. Выбором сына она осталась очень довольна.

Когда появился лорд Элвенли, которому Доротея обещала последний танец вечера, леди Хейзелмер недоумевала, сколько еще ее сын намерен ждать. Глядя вслед Доротее, удаляющейся под руку с Элвенли, она задумалась, удастся ли Хейзелмеру завоевать эту элегантную молодую женщину так легко, как он рассчитывает. Ей оставалось лишь надеяться, ради блага самой Доротеи, что это будет не так. Хейзелмер слишком привык всегда получать желаемое, поэтому, хотя бы раз в жизни встретив отказ, он научится быть более человечным.

Date: 2015-10-19; view: 240; Нарушение авторских прав