Глава 2. Заслышав громкий стон, Доротея резко повернула голову и посмотрела на свою сестру, забившуюся в полумраке в противоположный угол экипажа

Заслышав громкий стон, Доротея резко повернула голову и посмотрела на свою сестру, забившуюся в полумраке в противоположный угол экипажа. Хотя глаза Сесилии были закрыты, она не спала, о чем свидетельствовала залегшая между светлыми бровями складка. Ее голова беспокойно металась по спинке сиденья. Копыта лошадей поскользнулись на обледенелой дороге, и экипаж занесло в сторону. Доротея схватилась за свисающую с потолка лямку, чтобы не упасть. Затем экипаж выровнялся и медленно покатился дальше. Доротея бросила еще один взгляд на сестру. Та сжалась в комок и сидела, отвернув голову.

Доротея снова стала наблюдать за проплывающим за окном унылым пейзажем, полускрытым голыми ветвями деревьев и заборами, тянущимися вдоль дороги. Приближался к концу еще один серый февральский день. Накрапывал мелкий дождь, стуча в стекла экипажа. Это был единственный звук, нарушающий царящую внутри тишину. Внезапно из темноты выросло похожее на замок здание постоялого двора «Три пера», стоящее на вершине холма в окружении высокого черного забора. От Мызы девушки ехали по Батской дороге и сейчас находились на полпути к Лондону, поэтому Доротея решила заночевать на постоялом дворе. Будь она одна, проделала бы весь путь за день. Но Сесилия была никудышным путешественником, которому требовался ночной отдых, чтобы прибыть на Кэвендиш‑сквер в более или менее сносном состоянии.

Кроме сестер в экипаже находилась всего одна пассажирка, их горничная Бетси, женщина средних лет, которая ухаживала за ними с самого рождения. Закутавшись в шерстяную шаль, она дремала на сиденье напротив Доротеи. После долгих размышлений было решено не брать с собой тетушку Агнес. В пригласительном письме леди Мерион о ней не говорилось ничего определенного, и это подразумевало, что пожилая дама должна также явиться на Кэвендиш‑сквер, чтобы продолжать присматривать за своими подопечными. Однако о ревматизме Агнес ходили легенды, и Доротее вовсе не хотелось обременять себя присутствием горячо любимой, но чрезвычайно ворчливой тетушки сначала в экипаже, а затем и в Лондоне, куда они, как предполагалось, ехали развлекаться. Кроме всего прочего, тетушка Агнес была невысокого мнения о мужчинах, поэтому Доротея опасалась, что она может воспрепятствовать поискам мужа для Сесилии. Как бы то ни было, в вежливой ответной записке к леди Мерион, сообщая об ожидаемой дате приезда, она ни словом не обмолвилась о тетушке Агнес.

Экипаж медленно катился вперед в тумане, успешно разгоняемом дождем к вящей радости кучера Лэнга. Поездка в Лондон по недавно расчищенной дороге всегда была предприятием опасным. Кутаясь в ворсистое пальто, он с большим облегчением направил экипаж в арочные ворота постоялого двора. Это была одна из крупнейших почтовых станций в округе, обслуживающая преимущественно путников, желающих переменить лошадей или остановиться на ночлег. Громыхая, большой дорожный экипаж проехал в еще одни арочные ворота и оказался на каретном дворе. Конюхи бросились распрягать лошадей, а хозяин постоялого двора помог сестрам выбраться наружу.

Тут возникла проблема. Девушки грелись у весело ревущего огня в уютном общем зале с низким потолком, когда к ним с извинениями подошел хозяин, мистер Симмс.

– В деревне проходят кулачные бои, мисс, – обратился он к Доротее, – поэтому у нас все занято.

Комнату я для вас приготовил, а вот на отдельную гостиную, боюсь, рассчитывать не приходится. – Хозяин постоялого двора, румяный мужчина средних лет, у которого были свои дочери, с беспокойством посмотрел на сестер Дэрент.

Доротея глубоко вздохнула. Целый день перемещаясь со скоростью улитки, она старалась не задумываться о том, что ждет их впереди, надеясь, однако, что они с Сесилией смогут устроиться на ночлег. Машинально она похвалила опрятный, без единого пятнышка общий зал. По крайней мере, в этом доме им не придется спать на грязных простынях и есть плохо приготовленную пищу. Доротея решила, что не стоит расстраиваться из‑за отсутствия отдельной гостиной. Выпрямившись в полный рост, она кивнула встревоженному Симмсу:

– Что ж, хорошо. Раз ничего нельзя поделать, я понимаю. Проводите нас, пожалуйста, в нашу спальню.

Из письма, которое Доротея заранее отправила мистеру Симмсу, чтобы забронировать спальни и гостиную, хозяин сделал верные выводы о социальном положении сестер Дэрент. Он редко позволял себе критиковать своих постояльцев, но на этот раз счел вопиющим упущением, что две молодые красивые леди путешествуют в сопровождении всего лишь одной служанки и кучера. Мистер Симмс проводил их в приготовленную для них спальню. Опасаясь, как бы ночью чего не случилось, он отвел сестрам большую комнату в северном крыле постоялого двора. Это была самая старая часть беспорядочно выстроенного здания, изолированная от остальной части дома. Попасть сюда можно было только по отдельной лестнице, находящейся недалеко от комнат, в которых жил сам хозяин.

Тяжело отдуваясь, мистер Симмс поднялся по ступеням и распахнул прочную дверь.

– Я приготовил для вас вот эту комнату, мисс, потому что она, как бы это сказать, находится далеко от всех прочих. Постоялый двор скоро будет полон под завязку молодыми джентльменами, приехавшими посмотреть бои. Моя жена просила передать вам, чтобы сидели в комнате, заперев дверь, и носу наружу не казали. Она сама и моя дочка принесут вам ужин и что еще будет нужно. Даст бог, минуют нас всяческие напасти. Сию секунду доставлю ваш багаж, мисс. – С этими словами Симмс поклонился и ушел, оставив хмурую Доротею и бледную Сесилию в тревоге смотреть друг на друга.

– Бог ты мой! – воскликнула Бетси, опускаясь в одно из стоящих у камина кресел. Глядя на Доротею круглыми от испуга глазами, она добавила: – Может, лучше поедем дальше, мисс? Вашей бабушке не понравилось бы, узнай она, что вы ночевали на постоялом дворе, где полно буйных, шумных шалопаев, мисс!

– Боюсь, в округе нет другого постоялого двора, Бетси. Хозяин верно заметил: если мы запрем дверь и будем сидеть здесь, никакого вреда с нами не случится, разве нет? – ответила Доротея спокойным тоном. Сняв перчатки и дорожный плащ, она небрежно бросила их на спинку стула. Ее минутное беспокойство, вызванное, несомненно, усталостью, уже прошло, и она снова стала самой собой.

– Тебе, может, и все равно, Тея, а я бы предпочла остаться здесь и не ехать дальше, – произнесла Сесилия тоненьким слабым голосом.

Доротея тут же догадалась, как плохо сейчас ее сестре. Быстро подойдя к кровати, она откинула покрывало. Простыни оказались чистыми и сухими. Приглашающим жестом она похлопала по подушке.

– Так и сделаем, милая. Почему бы тебе не прилечь, пока нам не принесли ужин? Продолжив путь прямо сейчас, мы лишь усложним себе жизнь. Лучше уж останемся здесь.

Тут послышался несмелый стук в дверь.

– Кто там? – спросила Бетси, поднимаясь на ноги.

– Это я, мэм, Ханна, дочка хозяина.

Открыв дверь, Бетси увидела стоящую на пороге крепкую девушку в домашнем чепце, обрамляющем миловидное лицо.

– Матушка скоро подаст вам ужин. Она послала меня узнать, не нужно ли вам еще чего, мэм?

Ханна внесла в комнату сумки сестер и остановилась, вопросительно глядя на Доротею.

– О да! Принесите нам немного теплой воды, а еще раскладную кровать для нашей горничной. Я хочу, чтобы она ночевала с нами.

Девушка кивнула:

– Вы и глазом моргнуть не успеете, как я все сделаю.

Пять минут спустя Ханна вернулась с кувшином воды, такой горячей, что от нее шел пар, и раскладной кроватью. Пока они с Бетси пытались установить это хитроумное приспособление, Доротея и Сесилия умылись. Избавившись от дорожной пыли, они почувствовали себя значительно лучше. Справившись наконец с непокорной кроватью, Ханна вытерла руки о фартук и обратилась к Доротее:

– Через полчаса принесу вам ужин, мисс. Не забудьте запереть за мной дверь.

Бормоча слова благодарности, Доротея задвинула засов. Сесилия сонно опустилась на кровать, а Бетси устроилась с шитьем у огня, чтобы скоротать время.

Теперь, когда ее потребности были удовлетворены, Доротея принялась беспокойно расхаживать по комнате, испытывая приступ удушья. После целого дня, проведенного в экипаже, ей отчаянно хотелось глотнуть свежего воздуха, прежде чем лечь спать в тесной спальне, где совершенно нечем дышать. Тут она вспомнила о Лэнге. Так как с ними была Сесилия, они должны были тронуться в путь ближе к обеду. Однако даже ее скудных познаний в деревенских кулачных боях и тем, что за этим следует, хватило, чтобы рассудить, что выезжать лучше с раннего утра. Она посмотрела в окно, но оно выходило на задний двор. Не услышав никакого шума и гама, Доротея решила, что любители поглазеть на состязания еще не прибыли.

Она быстро подошла к Бетси:

– Я спущусь вниз повидаться с Лэнгом. Завтра нужно уехать пораньше, чтобы ни с кем не столкнуться. – Понизив голос, девушка добавила: – А ты оставайся здесь, присмотри за Сесилией. Я скоро вернусь.

Не давая Бетси возможности запротестовать, Доротея накинула свой старенький дорожный плащ и выскользнула за дверь. На лестнице она на секунду задержалась, чтобы застегнуть пуговицы. Услышав приглушенный взрыв грубого смеха, девушка подумала, что он доносится из пивной. Бесшумно спустившись по лестнице, она зашагала по коридору в противоположном направлении. Ей удалось отыскать дверь, выходящую на каретный двор. Повсюду сновали конюхи, ведя лошадей под уздцы. Остановившись в тени, Доротея осмотрелась по сторонам, пытаясь отыскать глазами Лэнга, но его нигде не было. Вспомнив, что господские конюхи часто помогают конюхам с постоялых дворов, когда у тех выдается особенно много работы, она миновала арочные ворота и оказалась на главном дворе.

– Ого! Кто это у нас здесь? Красотка, иди сюда, отпразднуй с нами!

Доротея ахнула, почувствовав, как чьи‑то руки хватают ее за талию. Казалось, ее сердце перестало биться, когда вместо ореховых глаз на нее лениво уставились голубые несфокусированные глаза. Их владелец много выпил, но все же еще не был мертвецки пьян.

Он поволок отчаянно отбивающуюся Доротею за угол, где поджидала развеселая компания из семи полутрезвых мужчин. Довольные исходом состязаний, они намеревались кутить всю ночь, празднуя успех. Доротея слишком поздно поняла, какую ужасную ошибку совершила. Главный двор был до отказа заполнен людьми. Один из мужчин протянул руку и сдернул с ее головы капюшон, открыв лицо, которое было отлично видно в свете, льющемся из главного входа в здание. Доротея изо всех сил пыталась высвободиться, но удерживающий ее молодой человек лишь крепче вцепился ей в руку. Доротея поморщилась.

Тут раздался протяжный голос, перекрывший царящий вокруг гул:

– Отпусти леди, Тремлоу. Это моя знакомая, и я не позволю тебе и дальше причинять ей беспокойство.

Доротея тут же узнала этот голос и отчаянно пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

Однако слова неожиданно выступившего из мрака маркиза Хейзелмера возымели немедленный эффект – Доротею оставили в покое.

– Ох, извини, Хейзелмер. Откуда мне было знать, что она леди?

Последнее замечание, произнесенное sotto voce[4], заставило Доротею покраснеть. Она поспешно накинула капюшон, не дав мужчинам возможности рассмотреть получше, кого именно защищает Хейзелмер.

Маркиз неспешно зашагал к ней. Подойдя совсем близко, он заслонил ее от любопытных взглядов и, повернувшись к мужчинам, тем же нарочито медленным голосом добавил:

– Как мне кажется, вам всем очень хочется извиниться перед дамой, которой вы непреднамеренно нанесли оскорбление.

За этим смелым замечанием тут же последовал нестройный хор голосов:

– Да, конечно!

– Определенно!

– Извините, мэм!

– Мы же не со зла!

Симмс, слишком поздно заметивший, что что‑то случилось, поспешил к группе, чтобы услужить одному из своих самых ценных клиентов. Заметив его, маркиз произнес:

– А, Симмс! Налейте‑ка джентльменам по кружке эля, чтобы загладить это маленькое недоразумение!

Хозяин тут же понял намек:

– Да, милорд! Разумеется. Не соблаговолите ли, джентльмены, последовать за мной? У меня имеется бочонок отменного эля. Уверен, он придется вам по вкусу.

Посулив угощение, Симмсу без труда удалось увести всю компанию в пивную.

Тут к Хейзелмеру подошел его приятель Энтони, лорд Фэншоу. На его лице застыло удивленное выражение. Только что они шли от конюшни по двору, направляясь на ужин, как вдруг Марк остановился, а в следующую секунду, вполголоса выругавшись, бросился к сбившейся в кучу группе гуляк. Энтони был почти таким же высоким, но все же ему не удалось рассмотреть, что привлекло внимание его друга. Подойдя ближе и увидев, что Марк ведет себя нарочито небрежно, Энтони догадался, что тот защищает какую‑то женщину, успешно закрывая ее собой от присутствующих.

Хейзелмер повернулся к нему:

– Убедись, что все они зашли внутрь, Тони. Я присоединюсь к тебе в общей гостиной через несколько минут.

Хейзелмер уже отбросил наигранную небрежность и говорил своим нормальным голосом. Кивнув, Фэншоу развернулся и, не говоря ни слова, зашагал к зданию постоялого двора. Одного взгляда на своего друга детства ему было достаточно, чтобы понять, что тот пребывает в ярости.

Повернувшись к Доротее, Хейзелмер взял ее под руку. Пока мужчины не скрылись в пивной, он стоял так, чтобы заслонять ее своей высокой фигурой, закутанной в широкий дорожный плащ, многочисленными складками ниспадающий с его широких плеч. Испытывая настоятельную потребность сбежать, Доротея хотела было вернуться на каретный двор, но Хейзелмер задержал ее, не отпустив ее руки. Так как источник света находился у него за спиной, выражение его лица оставалось для нее совершенно непроницаемым.

– Мне нужно сказать вам пару слов, после чего я лично провожу вас внутрь.

Даже Доротее, ничего не знающей о манере поведения маркиза, эти слова показались зловещими. Она ругала себя за то, что угодила в подобную историю, выпутаться из которой ей помог не кто иной, как маркиз Хейзелмер! Да еще таким способом!

Он отвернулся, чтобы перекинуться парой слов с другим подошедшим к нему высоким мужчиной, после чего повел ее обратно на каретный двор. Она испытывала огромное облегчение, хотя ноги практически отказывались ей повиноваться.

Оказавшись на внутреннем дворе в относительном уединении, Хейзелмер остановился и развернул Доротею лицом к себе. В льющемся из здания свете она рассмотрела наконец выражение его лица: его ореховые глаза смотрели непреклонно, а губы были сжаты в тонкую линию. Тут и глупец догадался бы, что маркиз взбешен, и причиной его гнева является сама Доротея.

– Могу я поинтересоваться, что это вы тут делали?

Доротея ничуть не испугалась. Его слова показались ей очень обидными, поэтому, запрокинув голову и глядя на него снизу вверх, она резко ответила:

– Искала своего кучера, если хотите знать, чтобы сообщить ему о намерении выехать как можно раньше завтра утром и избежать того самого ненужного внимания, которое мне не посчастливилось привлечь к себе сейчас! – К концу этой маленькой речи Доротея слегка запыхалась, но продолжала гневно взирать на ненавистного маркиза.

Тот прищурился и, помолчав немного, произнес менее грозным тоном:

– Неужели Симмс не наказал вам сидеть у себя в комнате с запертой дверью, а? Какое упущение с его стороны!

Доротея сглотнула, прежде чем ответить, но глаз не отвела.

– Да, он мне говорил.

Теперь выражение лица маркиза чрезвычайно напоминало каменную маску.

– Тогда мне остается только дивиться вашему легкомыслию. Неужели вам совершенно нет дела до собственной репутации? Я же уже предупреждал вас, что ваши дикарские замашки совершенно неподходящие для светского общества. – Он крепко схватил обе ее руки повыше локтя. Доротея испуганно подумала, что он намерен как следует ее встряхнуть. Несколько тягостных мгновений спустя маркиз заговорил снова, тщательно сдерживая гнев: – Еще раз повторяю то, что говорил раньше: ни при каких обстоятельствах никогда не появляйтесь на улице без сопровождения! Если я еще раз застану вас слоняющейся где‑нибудь в одиночку, то собственноручно задам вам хорошую трепку, после которой вы очень долго не сможете сидеть!

Доротея задохнулась от возмущения, сверкая зелеными глазами, а Хейзелмер продолжал:

– Да‑да, я вполне на это способен!

Глядя в его непроницаемое лицо с почерневшими глазами, девушка догадалась, что его слова – не пустые угрозы. Но она и сама уже порядком разозлилась. По какому праву этот надменный тип приказывает ей и угрожает расправой? Какой же он заносчивый, высокомерный и совершенно невыносимый! Обычно невозмутимая, Доротея хотела было направить весь переполняющий ее гнев на его источник, но Хейзелмер не дал ей возможности это сделать. Осознав, что все еще удерживает ее за руки, стоя посреди каретного двора, пусть и почти опустевшего, он резко развернул ее в сторону дома и, крепко придерживая под локоток, повел внутрь.

– В какой комнате Симмс вас поместил?

Не в силах вымолвить ни слова, Доротея просто указала на дверь, к которой вела маленькая лестница.

– Очень мудро. Сегодня ночью это, вероятно, самая безопасная спальня во всем постоялом дворе. Поспать в тишине вам едва ли удастся, но, если повезет, обойдется без непрошеных гостей.

Взглянув в побелевшее лицо Доротеи со сверкающими от ярости глазами, Хейзелмер подтолкнул ее к лестнице. На второй ступеньке она обернулась, намереваясь высказать ему все, что о нем думает. Хейзелмер, стоящий на ступеньку ниже, тут же разгадал ее намерение и, проскользнув мимо нее, снова схватил ее за руку и силой заставил подниматься дальше.

Внезапно в коридоре появился хозяин постоялого двора, направляющийся в заднюю часть дома.

– Симмс!

– Да, милорд?

– Принесите‑ка стаканчик вашего лучшего бренди, да поживее.

– Слушаю, милорд.

Доротея сочла такую просьбу чрезвычайно странной, но, решив, что это всего лишь очередная причуда его светлости, тут же о ней позабыла. В настоящий момент ею владело лишь желание от души отчитать его. Повернувшись к маркизу и запрокинув голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, она вдруг ощутила неловкость от их излишне тесного соседства на узкой лестнице.

– Лорд Хейзелмер! Спешу заметить, что ваша манера обращения со мной кажется мне совершенно возмутительной! Я не согласна с вашей критикой в мой адрес и вообще не понимаю, по какому праву вы так со мной разговариваете. Сегодня случился неприятный инцидент, не более того. Я вполне способна сама о себе позаботиться…

– Неужели вы в самом деле предпочли бы, чтобы я оставил вас в лапах Тремлоу и его приятелей? Уверяю вас, вы не нашли бы их общество приятным, – перебил ее тираду Хейзелмер, решивший, что не позволит ей устроить истерику.

Его холодные слова, произнесенные скучающим гоном, оказали на Доротею отрезвляющее воздействие, и она замолчала на полуслове.

Хейзелмеру снова удалось прочесть ее мысли, как будто они были написаны у нее на липе. Она наконец‑то осознала, что только благодаря ему ей удалось избежать страшной беды, и побледнела еще сильнее. Тут появился Симмс. Не сводя глаз с Доротеи, Хейзелмер, взяв у хозяина стакан бренди, коротким кивком приказал тому удалиться.

– Мне бы хотелось переговорить с вами через несколько минут, Симмс. – Повернувшись к Доротее он протянул ей стакан. – Выпейте это.

– Нет. Я не пью бренди.

– Все когда‑то случается в первый раз.

Доротея лишь продолжала смотреть на него непокорным взглядом, и он со вздохом принялся объяснять.

– Осознаете вы это или нет, у вас налицо все признаки шокового состояния. Вы белы, точно простыня, а глаза похожи на два крупных изумруда. Скоро начнете дрожать, почувствуете озноб и слабость. Бренди поможет, так что будьте хорошей девочкой, выпейте. Знайте, что, если вы не сделаете этого сами, я вполне способен вас заставить.

Сверкающие глаза Доротеи расширились еще сильнее. Тон голоса Хейзелмера по‑прежнему оставался спокойным, и она не чувствовала исходящей от него прямой угрозы, как раньше. Глядя маркизу в глаза, Доротея поняла, что силы неравны, и сдалась. Взяв стакан слегка подрагивающей рукой, она поднесла его к губам и сделала глоток. Хейзелмер терпеливо ждал, когда она выпьет бренди до конца, после чего забрал у нее пустой стакан и спрятал его в карман своего плаща.

Когда Доротея снова подняла на него глаза, он вспомнил о ее незавершенном деле.

– Как я понимаю, вы направляетесь в Лондон?

Она кивнула. Черты его лица смягчились, высокомерие исчезло, сменившись маской вежливого очарования, которую, как подозревала Доротея, он всегда носил в свете. Хейзелмер как будто отдалился от нее.

– Как зовут вашего кучера?

– Лэнг. Я хотела выехать в восемь часов утра.

– Очень разумно с вашей стороны. Я прослежу за тем, чтобы ему передали ваше распоряжение. А теперь отправляйтесь‑ка в свою спальню да заприте дверь и не открывайте никому, кроме Симмса и членов его семьи. – Хейзелмер говорил спокойным тоном, лишенным каких бы то ни было эмоций.

– Да, я так и сделаю.

Доротея была полностью сбита с толку. У нее кружилась голова, причиной чему стали шок, гнев, бренди и маркиз Хейзелмер собственной персоной. Прижав пальцы к вискам, она попыталась сосредоточиться на том, что он ей говорит.

– Хорошо! Попытайтесь уснуть. И вот еще что – передайте леди Мерион, что я загляну к ней послезавтра с визитом.

Кивнув, Доротея шагнула было к двери, но тут же обернулась. Она все еще сердилась на Хейзелмера, но гордость не позволяла ей уйти, не сказав ему слов признательности за собственное спасение, как бы сильно ей ни хотелось этого не делать. Сделав глубокий вдох и высоко подняв голову, девушка произнесла:

– Милорд, я должна поблагодарить вас за мое спасение из рук тех джентльменов.

Посмотрев маркизу в глаза, она увидела на его лице совершенно очаровательную улыбку.

Понимая, чего ей стоило сказать эти слова, Хейзелмер весело ответил:

– Верно, должны. Но не берите в голову. Когда вы окажетесь в Лондоне, вам представится множество возможностей заставить меня раскаяться в моем вопиюще властном поведении. – Произнеся эту странную тираду, он вскинул одну черную бровь, пронзая Доротею взглядом ореховых глаз. Вспыхнувший в ее взоре гневный зеленый огонь развеселил его. Заслышав доносящиеся снизу голоса, маркиз нежно провел пальцем по ее щеке и многозначительно добавив: – Доброй ночи, мисс Дэрент.

Не сказав ему в ответ ни слова, она развернулась и забарабанила в дверь.

– Бетси, это я, Доротея.

С улыбкой, приведшей бы Доротею в совершеннейшее смущение, если бы она ее увидела, Хейзелмер отступил в тень. Дверь открылась с поспешностью красноречивее всяких слов передающей страхи находящихся внутри людей.

– О небо, мисс! Входите живее! Вы белы как полотно, это уж точно!

Чьи‑то руки втянули Доротею внутрь, и дверь закрылась.

Лишь услышав звук задвигаемого засова, Хейзелмер задумчиво зашагал вниз. У двери черного хода он столкнулся с Симмсом:

– Симмс, есть проблемка.

– Милорд?

– Я хочу быть полностью уверен, что этих леди нынче ночью никто не потревожит. У вас, случайно, нет неподалеку дородного кузена, который мог бы постоять на страже у этой двери?

Заметив золотой соверен, блеснувший в длинных пальцах его светлости, хозяин ухмыльнулся:

– Так уж случилось, милорд, что у моего старшего сынка ужасно разболелись зубы. Весь день по кухне слоняется. Я уверен, что он отлично справится с вашим заданием.

– Превосходно. – Монета перешла из рук в руки. – И вот еще что, Симмс.

– Да, милорд?

– Проследите, чтобы этих леди обслуживали как можно лучше.

– Разумеется, милорд. Моя жена как раз собирается отнести им ужин.

Кивнув, Хейзелмер отправился на каретный двор. Запрокинув голову, он залюбовался звездами, сверкающими в безоблачном небе, и остановился в задумчивости. Его грум Джим Хитчин стоял чуть поодаль, терпеливо дожидаясь, когда хозяин заметит его присутствие. Он служил при его светлости с тех пор, как тот был совсем юношей, и успел за это время отлично изучить все особенности его характера. Наконец, Хейзелмер потянулся и повернулся к нему:

– Джим?

– Да, милорд?

– Отыщи человека по имени Лэнг, кучера сестер Дэрент, и передай ему, что мисс Дэрент хочет выехать завтра в восемь утра, дабы избежать толчеи. Сама она, по понятным причинам, послание передать не может.

– Хорошо, милорд.

– И вот еще что, Джим.

– Слушаю, милорд?

– Если вдруг завтра у сестер Дэрент возникнут какие‑либо трудности, немедленно пошлите за мной. Это понятно?

– Да, милорд.

– Превосходно. Доброй ночи, Джим.

Грум удалился. Перспектива увидеть мисс Дэрент скрасила для него необходимость рано вставать. Он наблюдал издали за происшествием на каретном дворе и счел, что его светлость повел себя совершенно нетипично. В присутствии молодых леди он никогда не выходил из себя. Джиму не терпелось взглянуть на даму, которой удалось вывести его хозяина из равновесия.

Хейзелмер, не подозревающий о размышлениях своего грума, вошел в здание постоялого двора через главный вход и остановился у открытой двери в пивную. Его приветствовал доносящийся оттуда шум. В синеватой дымке табачного дыма он рассмотрел у барной стойки компанию молодых повес, от которых он спас Доротею. Чуть больше времени потребовалось Хейзелмеру, чтобы высмотреть главного зачинщика – тот сидел за столиком в углу, увлеченно беседуя с сэром Барнаби Раскомбом. Еще раз окинув взглядом всю картину, Хейзелмер прошел в частную гостиную, которой пользовался всегда, когда останавливался в «Трех перьях». Там он обнаружил Фэншоу, который, закинув ноги на стол, сосредоточенно чистил яблоко.

Посмотрев на него, Фэншоу усмехнулся:

– Ага! Вот и ты наконец. А я‑то уж совсем собрался бежать тебе на выручку.

В ответ на остроту приятеля маркиз лишь сдержанно улыбнулся:

– Мне нужно было еще кое о чем позаботиться после того, как проводил мисс Дэрент в ее комнату.

Он снял свой дорожный плащ и, прежде чем бросить его на стул, вынул из кармана стакан. Подойдя к стоящему у стены столику, налил себе вина.

– Черт побери, и кто же такая эта таинственная мисс Дэрент?

Маркиз вскинул черные брови.

– Никакой тайны здесь нет. Она живет на Мызе, расположенной рядом с Мортон‑Парком. А сейчас вместе со своей сестрой направляется в Лондон к бабушке, леди Мерион.

– Ясно. Как же случилось, позволь узнать, что я даже ни разу не слышал об этой девушке, не говоря уже о том, чтобы увидеть?

– Очень просто. Она всю свою жизнь провела в деревне и не вращалась в том обществе, в котором вращались мы.

Фэншоу закончил чистить яблоко. Заметив вошедшего в гостиную Симмса с подносами еды, он убрал ноги со стола.

Расставив тарелки и убедившись, что все в порядке, Симмс обратился к Хейзелмеру:

– Я обо всем позаботился, милорд, как вы и просили.

Хейзелмер кивнул в знак благодарности, и хозяин удалился. Фэншоу, занятый накладыванием еды на тарелку, на мгновение поднял глаза на своего приятеля, но ничего не сказал.

Друзья поужинали в необременительном молчании. Они родились в соседних поместьях с разницей всего в один месяц, вместе росли, вместе учились сначала в Итоне, а потом в Оксфорде. За последние десять лет, что они вращались в светских кругах, их дружба стала почти легендарной. За все это время между ними редко случались недомолвки и секреты, но на этот раз по неизвестным ему самому причинам Хейзелмер предпочел не говорить своему лучшему другу о знакомстве с Доротеей Дэрент.

После ужина им подали лучший кларет, что имелся в погребе Симмса. Наконец, откинувшись на стуле, так что медного цвета кудри живописно упали ему на лоб, Фэншоу снова вернулся к интересующей его теме:

– Все это кажется мне довольно подозрительным.

Уже смирившийся с необходимостью давать объяснения, Хейзелмер тем не менее попытался отделаться невинным замечанием:

– Что именно кажется тебе подозрительным?

– Ты и мисс Дэрент.

– Отчего же? – Маркиз широко распахнул ореховые глаза, изображая непонимание, но на его губах появилась усмешка.

Фэншоу нахмурился, но все же позволил втянуть себя в игру.

– Ну, во‑первых, раз она не появляется в свете, ответь‑ка мне, где тебе удалось с ней познакомиться?

– Мы встречались только один раз в неформальной обстановке.

– Когда?

– В августе прошлого года, когда я гостил в Мортон‑Парке.

Карие глаза Фэншоу прищурились.

– Я сам навещал тебя в Мортон‑Парке в то время, и ты заявил, что подобная добыча встречается крайне редко.

– Ах да, – задумчиво протянул Хейзелмер, лаская длинными пальцами ножку бокала. – Припоминаю, что действительно говорил тебе что‑то подобное.

– Полагаю, что о мисс Дэрент ты тогда удачно позабыл.

Маркиз провокационно усмехнулся:

– Как скажешь, Тони.

– Нет, черт подери! Тебе не удастся так легко отделаться. Раз я тебе не верю, не поверят и остальные. Не забывай, что Раскомб находится где‑то поблизости. Так что придется тебе придумать объяснение получше. Ты же не хочешь, – саркастически добавил он, – чтобы о тебе сплетничал весь Лондон?

Хейзелмер вскинул брови, глубоко вздохнув.

– К сожалению, ты прав, – сказал он, продолжая с преувеличенным вниманием рассматривать свой бокал.

Фэншоу, знающий его гораздо лучше других, терпеливо ждал.

С присутствием сэра Барнаби Раскомба на своих приемах светские дамы мирились лишь потому, что тот являлся источником самых смачных сплетен. Не приходилось сомневаться, что он не упустит шанса поведать свету о том, как Хейзелмер спас леди от возбужденной толпы молодчиков на каретном дворе. Возможно, сама по себе эта история и не представляет особого интереса, но она поставит общество в известность о том, что маркиз прежде встречался с мисс Дэрент. А это обстоятельство, как точно подметил Фэншоу, может привести к определенного рода трудностям.

Помолчав несколько минут, Хейзелмер наконец поднял глаза.

– Боюсь, это станет признанием распутника, – полушутливым тоном произнес он и, заметив промелькнувшее в карих глазах приятеля удивление, добавил:

– Правду на этот раз точно придется утаить. Если клеветники узнают, при каких обстоятельствах я познакомился с мисс Дэрент, они будут злословить об этом несколько недель.

Слова Хейзелмера поразили Тони Фэншоу. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Ему было отлично известно, что, невзирая на многочисленные affaires с дамами полусвета, Хейзелмер всегда вел себя предельно почтительно с леди своего круга. Тут его осенило.

– Правильно ли я понял, что во время вашего знакомства в деревне девушка была без компаньонки?

Хейзелмер заулыбался еще шире. Бросив взгляд на приятеля, он снова сосредоточил внимание на своем бокале.

– Разумеется, я хотел бы все отрицать, но ты прав – мы действительно были наедине. Если подробности нашего знакомства когда‑нибудь станут известны, мисс Дэрент будет безнадежно скомпрометирована, а мне, как честному человеку, придется на ней жениться.

Подобное заявление можно было истолковать превратно.

– Великий боже! – воскликнул Фэншоу, сгорая от любопытства. – Что же ты сделал?

Представив, какие дикие фантазии возникают сейчас в голове его приятеля, Хейзелмер поспешил вернуть его с небес на землю.

– Советую держать в узде свое необузданное воображение! Я поцеловав ее, раз уж тебе так нужно это знать.

– Вот как? – ахнул Фэншоу, явно заинтригованный.

Чувствуя себя школьником, пересказывающим менее развитому приятелю подробности своего первого любовного опыта с продажной женщиной, Хейзелмер окинул Фэншоу взглядом, в котором смешались веселье и раздражение. Верно поняв отразившееся в карих глазах друга благоговейное выражение, он кивнул:

– Да, и это был вовсе не поцелуй в щечку.

Целую минуту Фэншоу в молчании смотрел на маркиза, прежде чем произнести дрожащим от недоверия голосом:

– Ты хочешь сказать, что поцеловал ее, как одну из своих любовниц?

Хейзелмер согласно повел бровями.

– Не может быть! Черт подери! Ты не можешь целовать леди, как девок из борделя!

– Согласен. Но в случае с мисс Дэрент я именно так и поступил.

Фэншоу удивленно заморгал. Ему отчаянно хотелось узнать о причинах подобного поступка, но он не смог заставить себя задать этот вопрос вслух. Вместо этого он поинтересовался:

– И сколько времени ей потребовалось, чтобы прийти в себя после обморока?

– Она вообще не лишилась чувств, – ответил Хейзелмер, в глазах которого плясали веселые искорки. – Вместо этого она попыталась залепить мне пощечину.

Подобный поступок впечатлил Фэншоу.

– Я должен лично познакомиться с этой мисс Дэрент. Похоже, что она поистине выдающаяся молодая леди.

– Скоро ты встретишь ее в Лондоне. Не забывай, однако, кто познакомился с ней первым.

Тони Фэншоу счел этот ответ чрезвычайно красноречивым. Вздохнув, он сказал:

– Как это на тебя похоже – находить самых выдающихся девушек первым! И сестры у нее, конечно, нет?

– Вообще‑то есть. Очень миловидная блондинка, которой только что исполнилось семнадцать лет.

– Значит, и для остальных смертных еще не все потеряно. – Оставив веселый тон, Энтони серьезно спросил: – И как ты собираешься объяснить в свете свое знакомство с мисс Дэрент?

– Она же внучка леди Мерион, не забыл? Как только мы вернемся в столицу, я нанесу визит в Мерион‑Хаус и, фигурально выражаясь, брошусь к ногам ее светлости. – Маркиз глотнул вина. – Не так уж и сложно будет сочинить какую‑нибудь правдоподобную историю.

– В случае, если эта дама пожелает закрыть глаза на то, как ты поступил с ее внучкой, – тут же напомнил Фэншоу.

– Думаю, – рассеянно отозвался Хейзелмер, – весь вопрос в том, пожелает ли сама мисс Дэрент закрыть глаза на мое поведение.

– Хочешь сказать, что она может попытаться использовать это против тебя?

Поняв, к чему клонит Фэншоу, маркиз рассмеялся:

– Нет. Хотя мисс Дэрент и сердится на меня, я сильно сомневаюсь, что она поведает бабушке всю историю целиком.

Обдумав эти слова, Фэншоу покачал головой:

– Мне сложно это представить. Ты же знаешь, какие они, эти молодые девушки. Воображают себе романтического героя. Да она наверняка пересказала эту историю по крайней мере трем своим задушевным приятельницам, еще не доехав до леди Мерион!

И снова на губах Хейзелмера появилась эта странная улыбка.

– Полагаю это маловероятным.

Тут Фэншоу пришла в голову страшная мысль.

– Эта девушка ведь не страшилище?

– Нет. Ее нельзя назвать красавицей, но, будучи должным образом одета, она покажется очень привлекательной.

– Хочешь сказать, что, когда ты ее встретил, она не была одета должным образом?

Хейзелмер мягко рассмеялся:

– Не совсем.

Фэншоу решил не продолжать эту тему, невзирая на гложущее его любопытство из‑за сделанного приятелем скандального признания. Он никогда не видел Хейзелмера в таком настроении, да и в подобную неприятную ситуацию тот тоже раньше не попадал. Впервые в жизни Фэншоу был абсолютно уверен, что Марк от него что‑то скрывает.

Хейзелмер решил дать ему еще несколько ключей к разгадке.

– Девушке двадцать два года, она рассудительна и практична. После поцелуя она не упала в обморок и не стала устраивать сцен. Она закончила бы наш разговор очень быстро, если бы я не воспрепятствовал. И сегодня вечером, вместо того чтобы, бросившись мне на грудь, осыпать благодарностями за спасение из лап Тремлоу и его дружков, она спокойно послала меня ко всем чертям. Короче говоря, у мисс Дэрент иммунитет к зловещим чарам маркиза Хейзелмера.

– Понимаю, – сказал Фэншоу. В действительности он ничего не понимал.

К несчастью, больше поговорить на эту тему им не удалось, так как резкий стук в дверь объявил о прибытии группы их приятелей, припозднившихся в своем возвращении с кулачных боев. Заказали еще вина, и разговор пошел о спорте. Лишь много позже Тони Фэншоу вспомнил о том, что его друг детства Марк Генри что‑то от него скрывает.

Date: 2015-10-19; view: 221; Нарушение авторских прав