Креативность: сущность и проявления

Важнейшим аспектом творческого процесса является его субъективная сторона. Можно сказать и более определенно: во взаимодействии субъекта и объекта ведущая роль принадлежит именно субъекту, и это особенно характерно для социального творчества. Давления нужд, т.е. самих на себя общественных потребностей, еще недостаточно для обеспечения прогресса в тех или иных областях материальной или духовной культуры. Для достижения новых полезных результатов требуются определенные субъективные предпосылки, в том числе знания, навыки, способности. В конечном счете с внешней стороны процесс творчества предстает как определенное преобразование материала наличной действительности. Но за этим стоят подспудные изменения, происходящие в самом субъекте, и они осуществляются как параллельно с формированием новшества, так и следуя за ним и предшествуя ему. В процессе творчества не только преодолевается субъективность (в смысле предвзятости, неполноты, односторонности), но она и формируется (в смысле вызревания творческой индивидуальности).

В предыдущем изложении нам уже приходилось так или иначе затрагивать вопрос о необходимых качествах субъекта творчества, но это делалось в основном в связи с социальными отношениями. Теперь же вопрос необходимо рассматривать на фоне человеческого фактора в целом. Следует оговориться, что ввиду сложности и недостаточной исследованности вопроса основное внимание будет уделено хозяйственному (практическому) творчеству, осуществляемому индивидуальнымсубъектом.

В общественном сознании издавна сложились представления о таланте как об обязательном условии творчества и критерии, отделяющем творческую личность от толпы посредственностей. Хотя при этом признается общественная ценность творчества, однако, без внимания остаются ряд важных вопросов (мотивированность творчества, условия целенаправленного воспитания одаренных личностей и пр.).

В пределах такого общего подхода можно выделить прежде всего религиозно-мистическое понимание творчества, объясняющее его действием непостижимых сверхъестественных сил, и элитарные концепции, обосновывающие преимущества лучшей породы людей. Приходится считаться и со всевозможными национальными и расовыми предрассудками, считающими творческую одаренность привилегией какого-то одного народа или определенной расы. Хотя ненаучность таких взглядов совершенно очевидна, нельзя отрицать, что содержащийся в них идеологический заряд порой играл пусть и ограниченную, но все же стимулирующую роль для обоснования очередной национальной идеи (еврейской, американской, немецкой и т.д.). В связи с этим вызывает удивление и досаду стремление некоторых радетелей за белорусский народ подчеркнуть не его одаренность, но, напротив, консерватизм, причем якобы предостерегающий его от многих заблуждений.

Обыденное сознание не могло пройти мимо феномена творчества, но старалось объяснить его на свой лад, исходя из своих привычных представлений. Характерная вообще для обыденного сознания непоследовательность проявлялась в данном случае в том, что признавались особые способности отдельных людей, возвышающихся над средним уровнем («божья искра»), но отсутствовало внятное их объяснение. Бытовая демистификация творчества включала и определенную его вульгаризацию. Согласно известной французской пословице, для лакея нет великого человека. Стоит также напомнить, что слово «талант» в древности означало денежную единицу, а слово «дар (don)» в романских языках означает одновременно и одаренность, и вознаграждение. По сути здесь содержатся догадки об истоках творчества и его роли в удовлетворении человеческих потребностей, а также намек на необходимость развития творческих способностей («не зарывать таланты в землю», согласно библейской легенде). Но это зачастую трактуется и в сугубо меркантильном духе, как требование немедленной осязаемой выгоды от творческой деятельности. Все это необходимо учитывать сторонникам «новой экономики», рассматривающих наиболее целесообразные приложения человеческого «капитала».

В противовес религиозно-мистическим и “элитарным” концепциям, а также обыденным представлениям, в общественном сознании формировался и принципиально иной подход, связывающий развитие творческой личности преимущественно или даже исключительно с воздействием социальных условий. Такой подход представлялся первоначально гораздо более гуманным и демократическим: стоит лишь создать определенные социальные предпосылки, обеспечивающие массовый доступ людей к культуре, и каждый сможет стать изобретателем, ученым, артистом. Поскольку при равенстве социальных условий у всех признаются одинаковые стартовые возможности, такую позицию можно в существенных чертах охарактеризовать как эгалитаристскую. При всей соблазнительности подобных взглядов, они пока не получили должного теоретического обоснования и широкого применения в социальной практике. Оптимистический лозунг “все талантливы” весьма заманчив, но он должен опираться на реалистические научные и социальные программы. Гуманна цель создания благоприятных для всех условий развития личности. Но не менее гуманно по достоинству оценить яркость проявления одаренности у отдельных личностей.

Различные концепции одаренности оказали ощутимое влияние на теорию и практику управления в индустриально развитых странах, при этом наблюдается тенденция осмысления ее в своих экономических категориях, трактуя ее, например, как ресурс, как капитал и т.п. По мере научно-технического и социального прогресса возникает потребность более точного учета творческих способностей. Многие предприниматели первоначально руководствовались ходячими представления о естественном неравенстве человеческих способностей (что в дальнейшем было подробно обоснованно в концепции “меритократии” – власти, основанной на заслугах). В связи с этим стоит напомнить классическое высказывание Г. Форда I, в котором по сути резюмированы его жизненное кредо и суть фордизма как определенного подхода в управлении: “Однообразная работа – постоянное повторение одного и того же одним и тем же способом – является для некоторых чем-то отталкивающим. Для меня мысль об этом полна ужаса; для других, даже для большинства людей, наказанием является необходимость мыслить. Идеальной представляется им работа, не предъявляющая никаких требований к творческому инстинкту” [15, с. 89].

В этом фордовском высказывании в полной мере проявился его прагматичный подход, причем не лишенный определенных противоречий. Разделяя людей на две неравные в количественном и качественном отношении категории,, он предназначал для первой, весьма обширной категории простой однообразный труд, не требующий высокой квалификации, причем трудовые операции дробились на предельно элементарные. Второй, сравнительно малочисленной категории, отводилась роль инициаторов (лидеров), и даже функциональные обязанности закреплялись за ними не постоянно, но в зависимости от текущих задач они смогли сами находить или придумывать соответствующую должность. Г. Форд I модернизировал элитарные концепции, определяя достоинства людей в зависимости от их трудового участия, что, безусловно, более прогрессивно, чем классовые или сословные ориентации. Что же касается стиля руководства в целом, то здесь Г. Форд I зачастую действовал по старинке, не допуская возражений компаньонов, беззастенчиво присваивая их находки своих подчиненных и т.д.

Изменения, происшедшие за последние годы в социальной практике и общественном сознании, потребовали резких переоценок в отношении человеческих качеств и в связи с этим эффективного стиля управления, более соответствующего современным реалиям. Развитие ряда современных концепций управления идет именно в этом направлении. Эти тенденции попытался отразить американский социолог Д. Мак-Грегор, который противопоставил две теории (точнее было сказать, концепции или парадигмы): теорию Х и теорию У. Согласно теории Х, обычный человек по своей природе лентяй и рассматривает работу как неизбежное зло. Он противится переменам и способен действовать лишь под влиянием страха и материального вознаграждения, лишен амбиций и чувства ответственности. В противоположность этому, в теории У индивид предстает как деятельное существо, одаренное изобретательностью и ответственностью и способное к самосовершенствованию и самоуправлению. При всей схематичности подобных противопоставлений следует признать, что в них довольно четко выражены господствующие оценки человеческого материала, из которых так или иначе исходили менеджеры-практики.

В ряду понятий, призванных отразить особенности творческой личности на первое место следует поставить понятие креативности (творческой способности). В противовес религиозно-идеалистическим и элитарным концепциям, а также аморфным обыденным представлениям об одаренности, это понятие характеризует качества, более или менее присущие всем людям. Принадлежа не только психологии (куда оно первоначально было введено усилиями Дж. Гилфорда), но и постепенно приобретая междисциплинарный статус, это понятие позволяет расширить фактологическую базу эвристических исследований, поскольку допускает возможность изучения массовых и разнообразных проявлений творчества. Однако оно пока еще слабо разработано и нуждается в конкретизации. Следует отметить завидную способность понятия креативности к ассимиляции и перестройки установленных ранее (преимущественно в психологии) понятий, характеризующих человеческие качества. Напрашивается соотнесение понятие креативности с понятиями талантливости и гениальности, обозначающими предрасположенность к определенным видам деятельности, а также с понятием уровня творчества.

Дополнительная конкретизация понятия креативности достигается с учетом важнейших видов и подвидов творчества. Своеобразие предметной области и причастность к определенной сфере общественной жизни накладывают существенный отпечаток на потребные (культивируемые) качества личности. В философском плане важно учитывать характер отражения действительности и направления ее целесообразного изменения.

Научное творчество стремится к приращению знаний, перестройки системы теоретических представлений, способствующей расширению возможностей практических действий. Прогресс в науке совершается на основе перехода ко все более глубоким, неочевидным закономерностям, и «нет ничего труднее, чем брать вещи такими, каковы они суть на самом деле» (Гете). Для обозначения понятия креативности в науке чаще всего обходятся понятием «разум», хотя, возможно, уместнее говорить о проницательности.

В предметно преобразующейся деятельности акцент делается именно на реальное преобразование действительности. В техническом творчестве в развитой форме представлена волевое организующее начало, направленное на присвоение, подчинение себе противодействующих сил, и это подчинение должно идти не путем грубого напора, а посредством изощренных приемов. позволяющих включить противодействующие силы в число союзников. Такое отношение к действительности уместно назвать гегелевским понятием «хитрость разума». Применительно к техническому творчеству она выступает как изобретательность. Народная мудрость издавна отличала людей, способных возвышаться над обстоятельствами, осуществляющих невозможное для остальных. О таких удальцах – умельцах, «везунчиках» говорят: «из песку веревки вьет; он из камня лыко дерет» и т.п. Следует однако учитывать, что неожиданный эффект достигается за счет использования законов природы «Над естеством наш разум торжествует, но с помощью того же естества» (В. Шекспир). Использование законы природы, происходят в разнообразной форме: подражание природе и создание «второй» природы, пересмотр явлений, представлявшихся вредными и извлечение из них пользы и т.д.

С изобретательностью сходна присущая экономическому творчеству предприимчивость. Под предприимчивостью следует понимать активное, критическое отношение к экономической практике, вызывающее прогрессивные социальные изменения. С таким подходом перекликается английский эквивалент данного понятия “resourcefulness”, означающий способность действовать эффективно и изобретательно (т.е. с выдумкой, опираясь на воображение) особенно в трудных ситуациях на основе естественных ресурсов или собственных ресурсов индивида.

Если исходить из того, что цель экономической деятельности состоит в удовлетворении практически неограниченных потребностей людей с помощью ограниченных ресурсов, то важность предприимчивости предстанет еще более выпукло. Во многом обязанная своим происхождением здравому смыслу, поощряющему бережливость, предусмотрительность и т.п., предприимчивость в дальнейшем ассимилирует достижения культуры, в особенности науки и искусства, позволяющие наиболее эффективно и разнообразно использовать природные и человеческие ресурсы, и сама она на этой основе непрерывно совершенствуется.

Соответственно, хитроумные приемы применяются и по отношению к человеческим ресурсам. Потребности людей не только побуждают к их удовлетворению, но и являются материалом для конструирования экономических механизмов: соединение в пространстве и времени товаровладельцев, испытывающих взаимную потребность в различных товарах, создание разнообразных форм общения и соответствующих учреждений, минимизация вмешательства и упрощение функций управления до такой степени, чтобы их смог выполнить человек средних способностей и т.д.

Наряду с трактовкой понятия “хитрости” по-гегелевски, не следует забывать и традиционного, морально-бытового смысла хитрости, а именно как эгоистической черты, направленной на то, чтобы ввести других в заблуждение. Следует признать, что в нашем несовершенном мире возможно и такое приложение творческих способностей.

Будучи интегральной по своей сути, что вообще характерно для способностей к сложной социальной деятельности, творческая способность вбирает в себя ряд более простых качеств (свойств) личности. При этом происходит не простое соединение способностей индивида, но их гармоническое сочетание, в следствие чего достигается новое качественное состояние процесса деятельности в целом. В связи с этим хочется привлечь внимание к мысли выдающегося театрального деятеля К.С. Станиславского: “Творчество есть прежде всего полная сосредоточенность всей духовной и физической природы. Она захватывает не только зрение и слух, но все пять чувств человека. Она захватывает, кроме того, и тело, и мысль, и ум, и волю, и чувство, и память, и воображение” [13, с. 309].С этим высказыванием, относящимся непосредственно к художественному творчеству, удивительно созвучно соображение П. Друкера, известного специалиста по бизнесу, хотя его мысль выражена в несколько иных и более современных терминах: “Лучшие новаторы, - пишет П. Друкер, - умеют задействовать оба полушария своего мозга”[5, с. 181].

Следует подчеркнуть важность гармонического сочетания интеллектуальных и волевых, (а с ними, естественно, и эмоциональных) компонентов. Это единство достигает у выдающихся личностей такой степени слитности, что можно говорить о “волевом уме” или об “умной воле”. Такое единство по сути требуется для всех видов практической деятельности, в том числе и для экономистов. Не чуждо оно и представителям теоретической деятельности. хотя у них все же перевешивают интеллектуальные качества.

В психологии творчества проявления творческого процесса принято анализировать на основе понятия “творческое мышление”. Надо учитывать, что психологическая трактовка мышления в данном контексте значительно отличается от философской или логической, поскольку в первом случае под ней зачастую понимается по существу вся духовная активность. Своеобразие творческого мышления усматривают также в присущности ему особых приемов и структур, приводящих к качественно иным результатам. В связи с этим значительный интерес представляет книга Э. де Боно “Рождение новой идеи. О нешаблонном мышлении”, в которой обосновывается концепция нешаблонного (бокового, латерального) мышления, ищущего решений в стороне от избитых путей. Это различие между шаблонным и нешаблонным мышлением проще всего показать на примере легендарной истории о колумбовом яйце. В ответ на шутки друзей и замечания критиков, заявлявших, что открытие Америки было не такой уж и трудной задачей, поскольку от Колумба требовалось лишь одно – постоянно держать курс на запад, он предложил им поставить яйцо вертикально на обеденном столе. Несмотря на все усилия, яйцо неизменно валилось набок. Тогда Колумб слегка расплющил яйцо с одного конца и легко поставил его “на попа”. На протесты своих собеседников, возражавших, что они не были предупреждены о возможности разбивания скорлупы, Колумб заявил, что он, однако, и не запрещал этого. Таким образом, оппоненты великого генуэзца были посрамлены, поскольку сами поставили перед собой искусственные ограничения в достижении цели [2, с.73-74].

Выясняя характерные черты “нешаблонных” путей мышления, Боно отмечает широкое использование наглядности, “сдвиг внимания”, изменение подхода к задаче, ориентацию на события малой степени вероятности, использования случайностей и др., которые действительно присущи творческому мышлению и могут быть использованы для преодоления препятствий на пути поиска нового. Интересно, что он отнюдь не переоценивает важности проделанного анализа творческой деятельности, и, чувствуя ее сложность, предостерегает против безоговорочного отождествления нешаблонного и творческого мышления. Последнее представляется ему более сложным.

В упомянутой книге содержатся и положения, с которыми трудно или вообще нельзя согласиться. Так, в ней проведена жесткая связь между шаблонным мышлением и некоторыми профессиями, к которым, по мнению автора упомянутой книги, относятся юристы, врачи и в некоторой степени бизнесмены, предпочитающие иметь дело с устойчивыми и четко определенными явлениями.

К числу довольно сложных и постоянно дискутируемых относится вопрос о соотношении логики и творчества. Следует возразить против противопоставления логики и творчества и отождествления шаблонного мышления с логическим. Давно замечено, что “рутина нелогична” (Н.Г. Чернышевский) и что одним из мотивов постановки новых задач является несогласованность между собой традиционных взглядов, вызывающих неудовлетворенность субъекта. Логика является важным орудием творчества, хотя и не исчерпывает содержания мыслительных процессов.

Общественная практика, порождающая потребность в нововведениях, в то же время порождает и определенные ограничения при их создании. Из многообразных свойств объекта используется весьма незначительное их число. Вещь применяется в строго определенном назначении, в устойчивых сочетаниях с другими. Соответственно складывается впечатление о людях, в том числе и в плане внутренней самооценки и самокритики, что они способны лишь к одной строго определенной функции, если и способны к ней. В процессе совершенствования производственных процессов новаторам приходится преодолевать не только естественное сопротивление материалов, но и косность обычных представлений. Подавляющее большинство новаторских решений на удивление просты, что и обеспечивает быстрый, хотя и не всегда легкий путь перехода на новые рельсы и значительную экономию. Некоторые эффективные рационализаторские предложения основываются на малозначительных, казалось бы, нюансах (вместить больше спичек в одну коробку, заменить материал на более дешевый у неподвергающихся нагрузке узлов и деталей и т.д.). В особенности же поражают своей простотой предложения по расширению продажи товаров, которые часто основаны на том, что товары показываются с несколько необычной стороны. Дж. Карбо, автор нашумевшей в свое время книги “Как стать богатым, будучи ленивым” приводит немало таких поучительных примеров. Будучи совсем молодым, но уже обремененным семьей и ищущим заработок, он справился на фирме Мау Соmpany о ненужных товарах, от которых там хотели бы избавиться. Ему ответили, что у фирмы остались неиспользованными 20 тысяч картонных коробок, в которых ранее отправляли посылки на фронт. Позвонив тут же в магазин канцтоваров, молодой человек узнал, что их вполне готовы приобрести по сходной цене. Эта посредническая операция стала удачной находкой начинающего бизнесмена [6, с. 81-82].

Простота конечного решения, конечно, не должна давать повода к тому чтобы изображать весь ход ищущей мысли упрощенно. Путь к обретению естественного, т.е. соответствующего природе вещей и именно потому простого взгляда на суть дела, может быть довольно капризен и извилист, и в этом смысле простота творческого видения есть трудно достижимая, сложная, в чем-то парадоксальная простота. Там, где обыватель привычно опускает руки, заявляя, подобно древним индусам, что “Невозможное невозможно”, новатор вносит ощутимую поправку в сами объективные условия и обретает тем самым дополнительное пространство для действия, утепляя иглу (эскимосское жилище) слоем снега и снега, предохраняя бензобак самолета от пожара с помощью особого рода бумаги-фибры, используя взрыв при строительстве инженерных сооружений и т.п.

Если в предыдущих примерах новаторам приходилось преодолевать в основном объективные трудности, а субъективные трудности выступали как побочные, то в случае рекламной деятельности приходится принимать во внимание главным образом субъективные моменты: преодолевая психологическую инерцию и сложившиеся стереотипы создателей рекламной продукции, необходимо точнее и оперативнее учитывать психологию потребителя, который по-своему приспосабливается ко все более изощренным способам воздействия, стихийно не доверяя рекламе. Требуемый эффект достигается за счет выявления новых категорий потребителей, а также путем подключения новых средств воздействия (как вербальных, так и невербальных, как взывающих к здравому смыслу, так и разжигающих неуемную фантазию и т.п.). На этом общем фоне показательны успехи тех, кто добивается желаемого результата весьма простыми способами, а именно, в основном за счет неожиданности и сознательного вызова традициям (впрочем, порождая новую традицию). Так, согласно Дж. Карбо, некоторые рестораны в США получили известность и немалую прибыль, предупреждая возможных клиентов о низком качестве блюд и плохом обслуживании. Поскольку обычно рекламе не верят, то и этим заявлениям не верили, но рестораны находили своих клиентов, оценивших юмор и находчивость хозяев ресторанов.

Известный менеджер Л. Яккока, вынужденный лично рекламировать образцы автомобильной фирмы “Крайслер”, перепробовал различные формы подачи информации, чтобы “подать товар лицом”. В конце концов он выработал свой собственный “коронный прием”: появляясь на экране телевизора, он указывал пальцем в сторону новой модели, обращаясь к телезрителям со следующими словами: “Если сможете найти лучший автомобиль – купите его”. Это выражение имело большой успех, и впоследствии превратилось в новый рекламный прием [18, с. 301].

Итак, анализ творческого мышления позволяет связать возможность получения оригинальных решений с конкретным анализом объективной ситуации и последующим критическим преодолением на этой основе ограничений, как объекта, так и субъекта. Вместе с тем, следует еще раз подчеркнуть, что в процессе выработки новых решений присутствует не одно лишь мышление (зачастую термин “творческое мышление” обозначает синтез многих качеств, о чем не всегда считают нужным предупредить психологи). Обоснованно ища новые возможности усиления творческой способности более широкого применения разнообразных форм мышления, не следует в то же время недооценивать важности эмоционально-чувственной сферы, а с ней и таких форм познания как воображение и интуиция.

Важная роль в овладении мысленным материалом и преодолении объективных и субъективных препятствий творчеству принадлежит воображению (фантазии) [12]. Именно здесь в наибольшей мере сказывается активность субъекта как по отношению к действительности, так и по отношению к сложившимся традициям.

Логично понимать воображение как процесс преобразующего отражения действительности, причем мысленное преобразование предшествует реальному. Сущность воображения состоит в создании новых образов из материала прежних представлений. Еще Лукреций усматривал природу воображения в комбинировании образов, Современная наука углубила и уточнила эту идею, обратив внимание на взаимосвязь чувственного и логического познания, а также на разнообразие “механизмов” оперирования образами (анализ и синтез, уменьшение и увеличение, аналогия и инверсия и пр.). Хотя по сути любая форма познания позволяет творческой личности проявить свою индивидуальность, пожалуй, наибольшие возможности в этом отношении представляет именно воображение. Поэтому можно понять тех теоретиков и практиков-организаторов творчества, которые рассматривают воображение как капитал. Создание оригинальных образов является важнейшим показанием свободы творчества, и это осуществляется путем создания простора для фантазии.

Понятно, что в конечном счете именно практика дает решающую оценку произведениям фантазии на осуществимость и полезность, и она производит среди них весьма жесткий отбор. Образ “дворца на острие иглы”, соблазнительный для художника или поэта, не может с таким же доверием восприниматься практиком. Но следует учитывать, что современая экономика весьма сложна и многообразна и потому требуется весьма смелое воображение, чтобы быть на уровне требований жизни.

Экономическая деятельность не только допускает функционирование воображения, но и прямо-таки обязывает к развитию этого качества. Производителю приходится доверять своему воображению, рассчитывая на покупателей еще не произведенного товара. Хорошая реклама не только требует живого воображения ее создателей, но и рассчитана на воображение потребителей и в силу этого подчас способствует разжиганию мнимых потребностей. И все же в своей основе в широкой экономической практике ранее чаще применялось репродуктивное воображение, содержащее образ известных в принципе объектов, между тем как для создания нововведений необходимо овладение продуктивным воображением, заключающем в себе отлет от действительности, благодаря чему она может как приближать реальные преобразования, так и предостерегать против них.

Возникновение и широкое распространение предпринимательства, связанного с поиском новых возможностей, заставляет подключать именно воображение, не довольствуясь привычными возможностями и не полагаясь на опыт. Но и продуктивное воображение не является лишь прерогативой предпринимателя. В силу потребностей общества в изменении оно постепенно превращается в необходимое качество квалифицированного специалиста.

С воображением теснейшим образом связана интуиция, которую справедливо относят к числу сложнейших проблем познания и психики. Под ней понимают своеобразный способ постижения истины путем непосредственного ее усмотрения, когда отсутствует возможность вывести истину из других истин посредством умозаключений либо обратиться к данным органов чувств. И следует отдать должное создателю неэквлидовой геометрии Н.И. Лобачевскому, который назвал интуицию “инстинктом человеческого ума”.

Многое в природе интуиции становится более ясным, если рассматривать ее в связи с общим ходом познания и практики, с другими формами познания. Интуиция – это скачок познающей мысли, который возможен не иначе как в результате длительной предварительной работы в определенном направлении. Это скорее итог (конечно, промежуточный), последовательной систематической работы, чем ее начало. Она венчает собой весь опыт работы, а не только усилия ума в тот момент, когда пришла счастливая догадка. “Если кажется, что я всегда ко всему подготовлен, - признавался, например, Наполеон, - то это объясняется тем, что раньше, чем что-либо предпринять, я долго размышлял уже прежде… Я работаю всегда, работаю ночью, во время обеда, работаю, когда я в театре” [14, с. 176].

Интуиция представляет собой синтез чувственного и логического познания. В конкретных ситуациях порой преобладает то одна, то другая сторона, и вместе с тем здесь не просто используются возможности чувственного и логического познания, но и преодолеваются присущие им ограничения. Принято, хотя и с определенной степени условности различать две основные разновидности интуиции – чувственную и интеллектуальную. Логично ввязывать чувственную и интеллектуальную формы интуиции соответственно с практической или теоретической деятельностью. Вместе с тем следует учитывать относительность такого противопоставления ввиду органической взаимосвязи теории и практики.

Главное в «механизме» интуиции состоит в предугадывании законов и причинных связей и в восполнении всегда не достаточной информации. Практическая и теоретическая деятельность связаны с дефицитом информации, причем приходится также считаться и с дефицитом времени и материальных ресурсов. Профессия экономиста требует своего особого “глазомера”, не только сравнимого с аналогичными качествами летчика-испытателя, хирурга, следователя и т.д., но и более сложного по своей сути. Речь идет о развитом “чутье конъюнктуры”, т.е. о способности мгновенной оценки экономической ситуации, в определенный период и предвидении ее изменения.

Общеизвестно, что экономическая деятельность неизбежно связана с риском, и хотя это характерно и для других областей практической деятельности, цена риска здесь особенно высока. Научно-технический прогресс и совершенствование управления сказываются на степени риска в профессиональной деятельности двояко: существенно снижая его в традиционных областях деятельности, они зачастую приводят к возрастанию рисковой деятельности в новых и особенно наукоемких областях производства. Как минимизация риска, так и готовность к нему при определенных шансах на высокую прибыль входят в искусство предпринимательской деятельности.

Усложнение современной действительности выдвигает новые требования перед творческими способностями людей, ответственных за принятие решений. Наряду с традиционным знанием и “чутьем” материала требуется быстрая оценка интересов людей, стоящих за теми или иными преобразованиями, сопоставление своих действий с социальным и природным контекстом. И это, по-видимому, будет относиться не только к выдающимся политическим или экономическим лидерам, но и руководителям среднего звена. По отношению к хозяйственному творчеству чрезвычайно важно развитое “чутье конъюнктуры”. Хотя в настоящее время предприниматель может воспользоваться специальными разработками, информационной техникой и т.д., значение интуиции не уменьшилось, а скорее, возросло. В связи с этим симптоматичен поиск новых критериев оценки работы руководителей, Так Х.М. Фокс и П. Замер в статье под весьма характерным названием “Десять заповедей в XXI веке”, органично связывают черты современных и будущих руководителей предприятий с новыми социальными реалиями, причем шестая и седьмая заповеди прямо относятся к разбираемому нами вопросу. Приведем извлечения из них: “Одна из самых важных способностей руководителей наших предприятий – это способность определить, когда не нужно использовать машинную информацию, а следует довериться инстинкту разума… В настоящее время мы должны руководить и управлять предприятием с большим видением окружающей среды… Образ предприятия создается из того, что о нем думают люди и как они его видят. Руководители должны управлять этим видением соответствующим образом” [11, с. 110].

Заключение

Социальная ценность и сложность творческой деятельности определяют актуальность ее философского исследования. Эта тема философского дискурса вбирает в себя достижения всей философской науки, отражая переломные вехи ее развития, и вместе с тем придает дополнительные импульсы для разработки ее важнейших разделов. Взаимосвязь познания и творчества остается в ряду самых перспективных идей, оказавших благотворное влияние на развитие философии, науки и практики. Эта идея позволяет прояснить понимание творчества и в тоже время выявить новые резервы и трудности познания. Необходимость более детального изучения этой проблематики заставляет обращаться и к другим разделам философии, включая онтологию, философскую антропологию, социальную философию. В результате вся деятельность человека предстает более конкретно. Человек раскрывается как существо изобретающее и открывающее.

Ряд сложных и острых вопросов, относящихся к проблеме творчества, рассмотреть в рамках учебного курса по философии, пока не представляется возможным. В их числе вопросы организации творчества, управление творческим процессом. Ясно однако, что для их полноценного решения требуется серьезное философское обоснование.

Взаимосвязь теории и практики, а также соотношение общего и специфического в процессах творчества является важнейшим моментами такого обоснования и это дает возможность интеграции философского и научного знания и выхода на конкретные научные и практические вопросы. В частности философские исследования экономического творчества во многом способствуют его организационному оформлению.

Вопросы для обсуждения

(простой нумерацией помечены вопросы для самоконтроля; звездочкой обозначены более сложные, «провокационные» или проблемные вопросы)

1. Как Вы расцениваете выражение «творчество природы»?

2. Каковы важнейшие виды и подвиды творчества?

3. Как Вы относитесь к словосочетанию «творческая профессия»?

4. Какова роль идеи в творческом процессе?

5. В чем сущность изобретательности и предприимчивости?

* 6. Как Вы относитесь к высказыванию «Лень – двигатель прогресса»?

* 7. Каково Ваше отношение к высказыванию французского скульптора О. Родэна: «Вдохновение не существует»?

* 8. Согласны ли Вы с утверждением А. Эйнштейна «Воображение важнее знания»?

* 9. Можно ли, по Вашему мнению, обучить творчеству?

* 10. Какова роль экономического творчества в жизни общества?

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Альтшуллер Г. Найти идею: введение в ТРИЗ – теорию решения изобретательских задач – М., Альпина Бизнес Букс, 2007.

2. Боно Э. Рождение новой идеи: О нешаблонном мышлении / Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1976.

3. Боно Э. Развитие мышления. Три пятидневных курса – Пер. с англ. – ООО Попурри, 1997.

4. Гаральский А. Теория творчества – Пер. с польск. – СПБ: Невский простор, 2004.

5. Друкер П.Ф. Рынок: как выйти в лидеры. Практика и принципы / Пер. с англ. – М.: Бук Чэмбэр Интернешнл, 1992.

6. Карбо Дж. Как стать богатым будучи ленивым. Практические основы успеха. – Мн.: «Интеллект», 1992.

7. Лапшин И.И. Философия изобретения и изобретение в философии: Введение в историю философии. – М.: Республика, 1999.

8. Ленин В.И. Философские тетради // Полн. собр., в 55 т, Т. 29

9. Лук А.Н. Юмор, остроумие, творчество. – М.: Искусство, 1977.

10. Ниренберг Дж. И. Искусство творческого мышления / Пер. с англ. – Мн.: ООО «Попурри», 1996

11. Основы и механизмы рыночной экономики: лекции и программа Темпус-Тасис / под ред. С.П. Гурко, Ф. Соле Паральеде. – Мн.: Пропилеи, БГЭУ, 1988.

12. Розет И.М. Психология фантазии. Экспериментально-теоретическое исследование внутренних закономерностей продуктивной умственной деятельности. – 2-е изд. – Мн.: Университетское, 1992.

13. Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. – М.: Искусство, 1983.

14. Теплов Б.М. Ум полководца. – М.: Педагогика, 1990.

15. Форд Г. Моя жизнь, мои достижения / Пер. с англ. – М.: Финансы и статистика, 1989.

16. Шумилин А.Т. Проблемы теории творчества. – М.: Высш. школа, 1989.

17. Шумпетер Й. Теория экономического развития (Исследования предпринимательской прибыли, капитала, кредита, процента и цикла коньюктуры) / Пер. с нем. – М.: Прогресс, 1982.

18. Якокка Л. Карьера менеджера // Пер. с англ. / При участии У. Новака. – М.: Прогресс, 1990.