Глава 15. Синжун глубоко вздохнул. Страсть, неукротимая и необузданная, обожгла его тело и свела с ума

Синжун глубоко вздохнул. Страсть, неукротимая и необузданная, обожгла его тело и свела с ума. Тихий стон сорвался с его губ, когда он увидел, что Кристи дала Ниеллу другую грудь, при этом жадному взгляду Синжуна открылись обе ее груди. Он смотрел, как губки его сына сомкнулись на ее соске, а маленькие ручки обхватили ее нежную плоть. Синжун нервно сглотнул. Его член вздыбился, когда он представил себя ласкающим ее прекрасную грудь языком и руками. Ведь на самом деле он хотел ее, мечтал о ней, Кристи была нужна ему как воздух.

Как он мог сопротивляться ее чарам, если все, что ему нужно было сделать, – это зайти в комнату и овладеть этой женщиной? Она принадлежала ему. Они женаты уже много лет. Так что же его останавливает? Ответ на этот вопрос был не настолько простым, как могло показаться на первый взгляд. Почему Кристи приехала в Лондон, если не хотела, чтобы он видел своего сына? Почему ей нужно было, чтобы он думал, будто его ребенок умер? Все это было бессмысленно. Возможно, подумалось ему, стоит выслушать ее объяснения.

Он наблюдал, словно зачарованный, как Кристи встала и прижала спящего Ниелла к груди. Ее ночная сорочка была спущена до бедер. В отсветах пламени казалось, что ее тело сделано из светлого золота. Она напоминала богиню, но из уст этой богини он услышал столько лжи! Разочарование охватило его, когда она покинула свою комнату и понесла Ниелла в его спальню.

Пока Синжун ожидал ее возвращения, он не мог ни двигаться, ни думать ни о чем, кроме того, что желает заняться с ней любовью. Он стоял на том же месте, когда Кристи вернулась. Она уже натянула рубашку на плечи и стянула ворот у шеи. Он еле сдержался, когда она забралась в постель и укрылась одеялом.

Синжун все еще хотел ее, но он поборол свою страсть и отошел от двери. Он снял сорочку и, обнаженный, вытянулся на кровати. Он пытался уснуть, но его тело все еще вожделело ее. Он заметил графин с бренди, стоящий неподалеку, и неожиданно почувствовал необоримое желание выпить. Встав, Синжун налил себе щедрую порцию спиртного и осушил бокал одним махом. Бренди опалило его горло почти так же, как жгучее желание – нижнюю часть его тела.

Он налил себе еще, потом еще, но сон так и не шел к нему. Он хотел женщину, спящую в соседней комнате, так сильно, как еще ничего и никогда не хотел. Чем больше он пил, тем больше находил причин заняться любовью с Кристи, до тех пор, пока не убедил себя, что он просто обязан это сделать. Допив остатки бренди, Синжун надел сорочку и, не завязывая ее, направился, пошатываясь, к двери, ведущей в комнату Кристи.

Его взгляд остановился на кровати. Света от уютного огня в камине хватало, чтобы различить очертания тела Кристи под одеялом. Он решительно подошел к ней. Долго он стоял над Кристи, глядя на огненные волосы, выглядывающие из‑под одеяла. Его рука дрожала, когда он протянул ее, чтобы дотронуться до них. Но вдруг он резко отдернул руку. Была ли в его сердце нежность к женщине, которая врала, использовала его? Все, что ему было нужно, – это ее тело. Он снял сорочку и отбросил ее в сторону.

Кристи внезапно очнулась ото сна и лежала, не двигаясь. Она была не одна. Она не знала, что разбудило ее, – звук или, может быть, знакомый запах. Она открыла глаза и стала смотреть в темноту сквозь полуприкрытые веки.

Он стоял у ее кровати, и пламя, разгорающееся в камине, бросало бронзовые блики на его обнаженное тело, переливалось на темных волосах. Она нервно сглотнула, удивленно глядя на него. В его глазах горело желание, а губы были решительно сжаты. Отблески огня плясали на его мускулистом теле и возбужденном члене. Она почувствовала, как по ее телу начало разливаться тепло.

– Синжун? Что ты здесь делаешь?

– Это ведь мой дом, помнишь?

Она села, натянув одеяло до шеи.

– Разве я могу забыть об этом?

Ее мысли лихорадочно метались. Значило ли присутствие Синжуна в ее комнате то, что он хотел, чтобы они стали настоящей семьей? Может, он наконец понял, что любит ее, не может без нее жить? Или он просто хотел женщину, а она оказалась поблизости?

Кровать протестующе заскрипела под его весом, когда он, вырвав одеяло из ее дрожащих рук, улегся рядом. От его тела шел жар, и ее соски возбужденно напряглись. Она пыталась сдержать свои чувства, но рядом с Синжуном ей никогда это не удавалось. Затем она услышала запах виски и поняла, что он пил.

– Ты пьян.

– Не слишком, – заверил он ее.

– Ты ведь говорил, что ты не… что мы не…

Он грубо прижал ее к себе.

– Я передумал. Ты моя, Кристи, а мне сейчас нужна женщина.

Кристи надеялась на что‑то большее, большее, чем плотское удовольствие, которого он жаждал. Она хотела отказать ему, послать его к черту, сказать, чтобы он нашел другую женщину, но не могла. К стыду Кристи, ее тело предательски хотело его.

Он взял ее за ягодицы и прижал к своему разгоряченному телу. Она почувствовала, как его огромный член входит в нее, и шумно вдохнула. Он некоторое время смотрел на ее приоткрытые губы, а потом наклонился и стал целовать ее. Она почувствовала запах бренди и ощутила, что тонет во всепоглощающей страсти. Она не хотела, чтобы это происходило так. Она мечтала о его любви, уважении, а не о животной страсти. Страсть, вызванная любовью, не была чем‑то плохим, но любовь, видимо, еще не нашла путь к сердцу Синжуна.

Он прошептал ее имя, целуя ее, и Кристи расслабилась, растаяла в его руках. Как же она скучала за ним! За всем тем, что он делал с ней. Она вздохнула от удовольствия, когда он взял в руки ее грудь и поднес ее ко рту. Он нежно посасывал ее до тех пор, пока не начало течь молоко. Синжун резко поднял голову и уставился на ее грудь. Она глянула вниз и увидела, что на одном из сосков осталась капля молока.

– Знаешь, я ревновал тебя к собственному сыну, когда увидел, как он сосет твою грудь, – медленно произнес он.

Кристи охнула от удивления, услышав столь откровенные слова.

– Почему ты ревнуешь? Я ведь даже не нравлюсь тебе.

Он ухмыльнулся:

– Мне нравится твое тело. К тому же Грешник любит удовлетворять женщин.

Кристи поморщилась – его жестокие слова задели ее.

– Самодовольный мерзавец! Грешник может катиться прямиком в пекло. – Она оттолкнула его. – Оставь меня!

Лицо Синжуна словно окаменело.

– Ты что, отказываешь мне?

Кристи встретила его недобрый взгляд, и ей захотелось ударить его.

– Черт, Синжун! У тебя вообще есть сердце? А как же любовь?

– Любовь? – Он казался удивленным. – Любовь для Грешника – это пустой звук. Любовь – это сказка, Кристи. Возможно, кто‑то и воспринимает ее серьезно, но я считаю, что все это выдумка, в которую верят только невинные дети вроде Ниелла.

– По крайней мере, ты признаешь, что любишь своего сына, – тихо сказала она.

– Да, Ниелл еще слишком мал, чтобы врать мне. – Он вздохнул и крепче прижал ее к себе. – Но отсутствие взаимной любви не значит, что мы не можем доставить друг другу удовольствие.

Кристи промолчала, а боль внутри нее стала невыносимой. Она нуждалась в Синжуне, мучилась от неразделенных чувств и от того, что никогда не познает его любви.

– Ты совсем ничего ко мне не чувствуешь?

– Я помню…

Он внезапно умолк, словно боялся, что может сказать то, о чем потом будет сожалеть.

– Что ты помнишь? – спросила Кристи.

Его лицо посуровело.

– Все твое вранье, твои выдумки, твою двуличность – вот что я помню.

– Уходи, Синжун, – сказала Кристи, всхлипнув.

Из всего, что он когда‑либо говорил ей, эти слова задели ее больнее всего.

– Уйду, но не сейчас.

Его руки спустились к ее бедрам, а потом подняли ее ночную рубашку, оголяя шелковистую белую кожу, сияющую при свете камина. Кристи протестующе вскрикнула, когда он, приподняв ее, стянул и швырнул в угол ее рубашку.

– Ты прекрасно умеешь соблазнять женщин, – сказала Кристи дрожащим голосом.

Она теряла соображение, когда жар его тела и его запах проникали в нее.

– Нам всегда было хорошо вместе, – прошептал он, целуя ее.

Их губы слились в поцелуе – глубоком, грубом, страстном. Она пыталась сопротивляться, но у нее ничего не вышло. У Кристи голова шла кругом, а тело горело, словно в огне. Она вскрикнула, дрожа, когда он оставил ее губы и стал целовать тело, постепенно спускаясь все ниже. Когда он развел ей ноги, она приподнялась, ожидая, что он войдет в нее, и была ошеломлена, когда Синжуна стал ласкать ее лобок, покрытый волосами. Ее бедра выгнулись к жару его языка, который исследовал все ее нежные складки и набухшие бугорки. С ее губ сорвался стон, и она прижалась к нему, отдаваясь этой самой интимной ласке из всех, испытанных ею. Он долго ласкал ее, погружаясь в ее влажные глубины, а потом нашел самое чувствительное место, и Кристи задрожала, ощутив непреодолимое желание. Так опытный музыкант играет на своем инструменте, приближаясь к ослепительному финалу. Движения его языка, нежные ласки снова и снова – и вот она уже не может терпеть. Он крепко прижимал ее к себе, обжигая своим дыханием, доводя ее до такого состояния, когда она полностью подчинилась желаниям своего тела. Оно принадлежало ему, и он мог делать с ним, что захочет, мог направлять ее, руководить ею, доводить до экстаза. Кристи застыла на секунду, а потом упала на постель.

Сжимая в кулаке край простыни, она чувствовала, как наслаждение волнами прокатывается по ее телу, а Синжун склонился, наблюдая за ней, и его возбужденный член прижался к ее животу. Она еще не до конца отошла от испытанного наслаждения, а он уже развел ее ноги и глубоко вошел в нее. Его член был большим и твердым, и когда мышцы ее влагалища тесно сжали его, Синжун застонал от удовольствия. Он не был нежен с ней, двигался резко и быстро. Она выгнулась, не в состоянии больше оставаться неподвижной, и жар их тел вместе с его резкими толчками приблизили ее ко второму пику наслаждения. Она громко вскрикнула и утонула в неге.

Синжун не останавливался. Он не мог ни о чем думать. На его шее и плечах вздулись вены, а все тело было мокрым от пота. После нескольких глубоких толчков он напрягся, застонал, и его горячее семя полилось внутрь нее. В течение нескольких минут он продолжал прижимать ее к себе, отдавая ей все до последней капли. Затем он упал не нее и замер.

Кристи, раскрасневшись от сладкой истомы, лежала под ним до тех пор, пока ей не стало казаться, что ее легкие сейчас взорвутся, и тогда она столкнула его с себя. Синжун зашевелился и медленно перевернулся на спину. Он лежал рядом с ней, ничего не говоря и даже не глядя на нее, только часто и тяжело дышал.

Расслабленная и удовлетворенная, Кристи приподнялась и посмотрела на Синжуна, когда он сел на кровати. Его лицо, ясно видимое при свете огня в камине, не выражало никаких эмоций, но взгляд заставил Кристи задержать дыхание от изумления. В его глазах светилось чувство, непонятное ей. Не проронив ни слова, он поднялся с кровати, взял сорочку и вернулся в свою комнату.

Хотя внешне Синжун не проявлял никаких чувств, внутри у него все кипело. Черт возьми, как же он хотел Кристи! И как бы он ни пытался побороть свое желание, внушить себе, что ему лучше без нее, его тело отказывалось подчиняться. Ему хотелось избавиться от этой не отпускающей его тупой боли, от страсти, которая мучила его. Ему следовало сразу же отослать Кристи в Гленмур, теперь он понимал это. Найти кормилицу для Ниелла не составило бы труда. А он, как последний дурак, внял ее мольбам. Хоть ее ложь чуть не лишила его сына, он не мог разлучить мать с ребенком.

Боже правый! Она сводила его с ума. Он хотел, чтобы Кристи уехала. Он хотел жить по‑старому, так, как жил до тех пор, пока она не приехала в Лондон и не разрушила все. Однако Кристи подарила ему сына, и ни за что на свете он не позволит ей растить их ребенка в Шотландии, среди дикарей, которых она называет своей родней.

В последующие дни Синжун держался вежливо и отчужденно. Кристи почти не видела его. Он явно избегал ее, потому что навещал Ниелла только в то время, когда точно знал, что она не нянчит ребенка. Кристи понимала, что Синжун сожалеет о ночи, проведенной с ней. То, что он тогда пришел к ней, объяснялось лишь тем, что он был пьян. Его постоянное отсутствие только укрепляло уверенность Кристи в том, что он не хочет видеть ее.

Как‑то к ним зашел лорд Блейкли. Пермбартон проводил его в малую гостиную, где принимали посетителей, прибывших с неофициальным визитом, и Кристи сбежала вниз по лестнице, чтобы поприветствовать его.

– Вы в порядке? – спросил Руди, озабоченно глядя на нее. – Я отправился к вам домой и узнал, что вы неожиданно уехали. Я не выдавал вас. Я отказался рассказать Синжуну, где вы живете, но, видимо, он сам нашел вас. Он ведь не причинил вам вреда?

«Физически – нет», – подумала Кристи, а вслух сказала:

– Нет, все в порядке. Синжун не склонен к насилию в отношении женщин. Как вы узнали, что я здесь?

– Просто предположил. – Он внимательно посмотрел на нее. – С вами действительно все в порядке? Я надеюсь, вы здесь потому, что сами хотите этого.

Она опустила взгляд, обдумывая ответ.

– Я здесь потому, что у меня нет другого выбора.

– Я знаю, что Синжун злится на вас, но…

– Он имеет право злиться. Если вы с Синжуном не общались в последнее время, то вы не знаете всей истории.

– Я знаю о предводителе Камеронов. Синжун рассказал мне о нем.

– Синжун не знает всей правды, и никто не знает, – загадочно произнесла Кристи. – Я имею в виду нашего сына. Моего и Синжуна.

Руди нахмурился.

– Мне очень жаль вашего ребенка. Должен сказать, что Синжун очень хотел стать отцом. Он тяжело перенес смерть малыша и с тех пор искал различные способы забыть о своем горе.

– Я врала Синжуну, – пояснила Кристи. – Наш сын…

В это время раздался требовательный детский крик. Руди резко поднял голову и удивленно посмотрел на Кристи.

– Я… думаю, вам стоит знать правду, – начала Кристи. – Наш ребенок не умер. Я соврала Синжуну, но так было нужно.

– Боже правый! Неудивительно, что Синжун так расстроен. Не могу поверить, что вы это сделали. Чего вы надеялись этим добиться?

Кристи покраснела. Она не хотела, чтобы Руди плохо думал о ней, но у нее не было ни малейшего желания рассказывать ему все. Только Синжун имел право знать обо всем, а он не хотел выслушать ее.

– Это касается только нас с Синжуном, – сказала Кристи. – А он сейчас не в настроении выслушивать мои объяснения. Когда он узнал о Ниелле, то хотел оставить моего ребенка в Лондоне, а меня отправить обратно в Гленмур. Я умоляла его позволить мне остаться с сыном, и он согласился. Это плачет Ниелл. Мне пора кормить его.

Она повернулась, чтобы уйти. Руди положил ей руку на плечо, удерживая ее.

– Я не верю, что вы могли соврать Синжуну о сыне, не имея на то веских причин. Может, расскажете мне, в чем дело?

Слезы благодарности блеснули в глазах Кристи. Стесняясь этого проявления чувств, она закрыла лицо руками, но не удержалась и тихо заплакала. Руди тут же подошел к ней и ласково прижал ее к себе, успокаивая, словно ребенка.

– Хотелось бы мне, чтобы Синжун был таким же понимающим, – сказала Кристи с дрожью в голосе. – Он отказался выслушать меня.

– Я выслушаю вас, Кристи. Можно я буду называть вас Кристи? – Она кивнула. – То, что вы мне расскажете, останется между нами.

– Как мило! И долго вы любезничали за моей спиной?

Руди отшатнулся от нее и, развернувшись, посмотрел на Синжуна.

– Синжун, ты мог бы, по крайней мере, предупредить о своем появлении.

– В моем собственном доме? Не думаю. Можешь мне объяснить, что ты здесь делаешь?

– Я переживал за Кристи.

– Кристи? Ты имеешь в виду леди Дерби?

Разъяренная Кристи стала между ними.

– Прекрати! Лорд Блейкли забеспокоился, когда узнал, что я покинула свой дом. Вы ведь друзья, вы не должны ссориться.

– Все, что мне нужно, – это объяснение, в которое я смо гу поверить, – сказал Синжун, отодвигая ее в сторону. – От Руди, – многозначительно добавил он. – Я был бы дураком, если бы поверил хоть одному твоему слову.

– Послушай, Синжун, – с вызовом заговорил Руди. – Так не разговаривают с женой.

– А моя жена рассказывала тебе о нашем ребенке? У меня есть сын, Руди. Он не умер.

– Да, она говорила мне. А еще она сказала, что ты не хочешь выслушать ее объяснения. Могу я предположить кое‑что?

– Нет, не можешь.

– Я все равно скажу, что хотел. Кристи несчастлива.

– Ты очень проницателен, раз заметил это, хотя не могу взять в толк, с чего бы ей быть несчастной.

– Черт, Синжун, я никогда не думал, что ты такой упрямый.

– Скажи мне, – горько усмехнувшись, заговорил Синжун, – а ты бы смог простить женщину, которая так долго врала тебе? Не вмешивайся, Руди, это не твое дело. И не лезь к Кристи.

– Синжун, пожалуйста, послушай меня. Ты несправедливо обвиняешь лорда Блейкли. Ты единственный мужчина, с которым я когда‑либо хотела быть вместе.

О Боже! Она не желала говорить этого, слова вырвались сами собой. Но она только зря тратила силы. По выражению лица Синжуна Кристи поняла, что он остался непреклонным.

Руди взял свою шляпу и трость.

– Мне очень жаль, Кристи. Дайте Синжуну время, он изменит свое мнение. Я вижу, что он небезразличен вам. Если я вам понадоблюсь, пошлите кого‑нибудь в мой дом.

– Прощай, Руди, – сказал Синжун, не сводя глаз с Кристи.

Посмотрев на него с отвращением, Руди вышел из комнаты. Кристи хотела было уйти, но Синжун остановил ее.

– Ты что, настолько хотела мужчину, что готова была кинуться в объятия моего друга?

Кристи зло взглянула на него.

– Возможно, мне просто хотелось поговорить, – отрезала она. – Ты не сказал мне ни слова, с тех пор как…

Она покраснела и отвела взгляд.

– Я был пьян, – грубо пояснил он. – И ничего не соображал. Я…

Но он не успел договорить, потому что раздался плач Ниелла.

– Он голоден, – пояснила Кристи.

– Так иди и накорми моего сына. Ты нужна ему, – сказал Синжун, и его лицо смягчилось.

Кристи горделиво прошла мимо Синжуна.

– Хоть кому‑то в этом доме я нужна.

Ее последняя фраза не осталась незамеченной. Как и нежная сцена между Кристи и Руди, свидетелем которой он стал. Синжуна ужасала мысль, что его лучший друг может наставить ему рога. Синжун ощутил ревность уже тогда, когда Пермбартон сказал ему, что Кристи сейчас в гостиной наедине с лордом Блейкли. Если Кристи хотела, чтобы он приревновал ее, то она преуспела в этом. Она принадлежит ему, черт возьми! Спит он с ней или нет, не имеет значения.

Синжун медленно поднимался по ступенькам в свою комнату, а его мысли снова и снова возвращались к той сцене, которую он только что наблюдал. Пока Кристи живет в его доме, она должна придерживаться определенных правил. «Возможно, настало время вывести свою жену в свет», – подумал Синжун. Он не мог придумать способа лучше, чтобы все его друзья поняли, что Кристи принадлежит ему, ему и никому другому. Он повеселел. Да, именно так он и поступит. Представить ее в высшем обществе как свою жену и дать всем понять, что он не тот муж, который будет сквозь пальцы смотреть на измены жены.

Синжун услышал тихие голоса, доносящиеся из детской, и понял, что там Кристи. Он открыл дверь и вошел внутрь.

– Мой лорд! – воскликнула Эффи, становясь перед Кристи, чтобы закрыть ее от его взгляда. – Вы же видите, вашего ребенка кормят. Приходите позже.

– Оставь нас, Эффи, я хочу поговорить с женой. Наедине, – добавил он, холодно глядя на нее.

Эффи не двигалась, и Кристи незаметно кивнула ей, показывая, что она может уйти. Тогда Эффи вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

– Я думала, что разговор закончен, – сказала Кристи.

– Я забыл сообщить, что этим вечером мы едем на бал, который устраивает леди Демпси.

– Ты хочешь, чтобы я поехала сегодня с тобой на бал? – Кристи не верила своим ушам. – Разве присутствие жены – это в стиле Грешника?

– Я думаю, пора показать тебя в высшем обществе. Много лет я использовал свой статус женатого мужчины, чтобы отваживать женщин, желающих выйти замуж, а теперь настало время доказать всем, что ты действительно существуешь.

– Я не могу оставить Ниелла.

– Это не предлог, Кристи. Ты что, думаешь, мне не известно, что происходит в моем доме? Ниелл спит ночь напролет, тебе уже не нужно просыпаться, чтобы покормить его.

– Почему ты так хочешь вытащить меня в свет?

Взгляд Синжуна скользнул на ее грудь, которую сосал Ниелл. Вид Кристи, кормящей сына, всегда сильно воздействовал на него. Он представил, как его губы касаются ее, как язык ласкает ее сосок, и моментально возбудился. Синжун развернулся, чтобы Кристи не заметила этого, и лишь потом ответил на ее вопрос:

– Потому что жена обязана сопровождать своего мужа, если он того желает. Никакого другого объяснения не требуется. Надеюсь, у тебя есть подходящий наряд.

Кристи прислонила спящего Ниелла к плечу и поспешно прикрыла грудь.

– Я не пойду. А что, если кто‑то узнает во мне твою бывшую любовницу, леди Флору?

– Пусть тебя это не беспокоит. В котором часу ты последний раз кормишь Ниелла?

– В девять вечера.

– Прекрасно. Я буду ждать тебя в гостиной в десять.

Кристи злил высокомерный тон Синжуна. Она не понимала своего мужа. То он хотел ее, то не хотел. Он избегал ее несколько дней, а теперь вел себя как настоящий тиран, требуя, чтобы она отправилась с ним развлекаться. Ей его никогда не понять!

Ниелл спал, насытившись после очередного кормления, в то время как Пегги помогала Кристи надеть бальное платье, которое та привезла с собой из Гленмура. Платье с глубоким вырезом, сшитое из изумрудно‑зеленого сатина, было украшено хрустальными бусинками. Юбка, отделанная бежевым кружевом, струилась элегантными складками от ленты, которая завязывалась под грудью.

– Его светлость будет доволен, – сказала Пегги, поправляя платье. – Вы очень красивы, моя леди.

«К черту его светлость!» – скривившись, подумала Кристи. Она не думала, что ей понравится таскаться повсюду под руку со своим непредсказуемым мужем.

– Спасибо, Пегги. Подай мне мою шаль, и я буду готова.

А вот Синжун не был готов к тому, что в гостиную войдет ослепительная красавица. Он знал, что Кристи очень красива, именно это и привлекло его в ту ночь, когда она представилась ему как леди Флора. Но после рождения Ниелла она еще больше расцвела, ее тело источало чувственность. Синжун не сомневался, что все женщины, которые будут на балу, не выдержат сравнения с его женой.

Для Синжуна не стало сюрпризом то, что он все еще хотел Кристи. Неважно, что она сказала или сделала в прошлом, – она прочно обосновалась в его сердце. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы он возбудился. Если бы он не поклялся хозяйке бала, что приедет, он тут же повел бы Кристи в свою спальню.

Синжун взял себя в руки и произнес безразличным тоном:

– Вы выглядите довольно привлекательно, леди.

– А ты хорош, как всегда.

Он подал ей руку:

– Пойдем?

– Да, раз нет другого выхода, мой лорд.

Перед особняком Демпси на Кингс‑стрит, недалеко от площади Сент‑Джеймс, собралось огромное количество карет. Синжун и Кристи ждали в карете своей очереди выйти. Когда их карета подъехала к воротам особняка, они вышли и направились к дому. Они оставили верхнюю одежду служанке и присоединились к людям, поднимающимся в бальный зал.

– Ну и толпа, а, Дерби? – обратился к Синжуну мужчина, стоящий на ступеньку выше их. – Я говорил Хаксли, что нам следовало пойти в «Буддлз».

– В «Буддлзе» нет женщин, – отозвался лорд Хаксли. – И кроме того, как я уже говорил Эшфорду, кормят здесь намного лучше.

– Действительно, – подтвердил Синжун.

Оба джентльмена в упор смотрели на Кристи, ожидая, видимо, когда их ей представят. Но Синжун молчал, и лорд Хаксли сказал:

– Ходят слухи, что твоя жена приехала в город. Ты знаешь, в «Уайтсе» все уже заключают пари, но никто толком не знает, правда это или нет. Кто‑то даже поставил на то, что твоя жена беременна от тебя.

– Да ладно!

– Да, это так. Некоторые ставят приличную сумму.

– И на что же поставил ты, Хаксли? – поинтересовался Синжун.

Лорд Хаксли улыбнулся Кристи.

– Грешник привез свою жену в Лондон? Ни за что! А относительно того, что дикарка из Шотландии родит тебе ребенка, то, по‑моему, это полная чушь. Разве Грешник захочет терять свою репутацию? Я поставил на то, что все это неправда.

– Так что, приятель, познакомишь нас со своей новой пассией? – спросил лорд Эшфорд. – Она мне кого‑то напоминает. Мы знакомы?

– Нет, – твердо ответил Синжун. – Дорогая, позволь представить тебе лорда Хаксли и лорда Эшфорда. Джентльмены, это моя жена, леди Дерби. Я надеюсь, что ваши ставки не были слишком высоки, потому что у меня действительно есть ребенок. Его имя Ниелл, и ему шесть месяцев. Он просто красавчик, если это вас интересует.

Мужчины нашли в себе силы должным образом поприветствовать Кристи и поцеловать ее руку. Они с облегчением вздохнули, достигнув входа в зал, и тут же поспешили прочь.

– Это ошеломительное известие разлетится со скоростью лесного пожара – пока мы дойдем до стола с угощениями, все уже будут знать об этом, – сказал Синжун.

Кристи не могла понять, почему он так веселится.

– Ты этого хотел?

– Пора ввести мою жену в лондонское общество. И кроме того, я горжусь тем, что у меня есть сын, так что пусть знают и об этом.

Вскоре их обступила толпа жаждущих познакомиться с женой лорда Дерби. От обилия новых лиц и имен у Кристи кружилась голова. Она поняла, что некоторые из присутствующих здесь дам были близки с Синжуном – выражение самодовольства на их лицах свидетельствовало об этом.

Всю ночь она танцевала с Синжуном и с некоторыми из его друзей, улыбаясь так, что в конце концов заболели мышцы лица. Когда во время одного из танцев лорд Хаксли попытался прижать ее к себе, Синжун тотчас же появился рядом и увел Кристи. С того момента он почти не спускал с нее глаз.

Синжуну было сложно оставаться спокойным в окружении сплетников и тех, кого он когда‑то называл друзьями. Они то и дело отпускали колкие и двусмысленные замечания, и он наконец не выдержал. Последней каплей стал разговор с леди Элис, которая подошла, держа под руку своего очередного любовника, и напрямую спросила Кристи, собирается ли та во время своего пребывания в Лондоне смотреть сквозь пальцы на похождения своего мужа.

Он чуть не рассмеялся, когда Кристи ответила:

– Я намерена смотреть сквозь пальцы на все, что не представляет для меня угрозы.

Синжун увел ее прочь, чтобы спасти от гнева Элис, хотя, по правде говоря, он начал подозревать, что Кристи сможет осадить кого угодно. В конце концов, она ведь была предводительницей Макдональдов, помещицей!

– Куда мы идем? – спросила Кристи, когда он вел ее вниз по лестнице.

– Домой, – кратко ответил Синжун.

Его раздражали все эти мужчины, которые пялились на нее. Да и вообще, повышенный интерес присутствующих к его жене доводил его до белого каления.

– Подожди здесь, пока я найду кучера.

Кристи осталась стоять у двери, и вскоре Синжун подъехал в карете. Он усадил Кристи, закрыл дверцу и постучал по крыше, давая знать кучеру, что пора ехать. Карета тронулась.

– Я ждал этого весь вечер, – простонал Синжун, грубо прижимая ее к себе. – Ты принадлежишь мне, Кристи Макдональд, не забывай об этом, ты моя вне зависимости от того, что тобой восхищаются джентльмены, и сейчас я докажу это.

Синжун еще никогда не был так похож на Грешника, как в эти мгновения. Он был самым восхитительным мужчиной, которого она когда‑либо знала. Ее тело нуждалось в его прикосновениях, а сердце просило его любви.