Теремок

Темп все увеличивался и увеличивался. «О! О! О!» – неоригинально думала Алевтина. Над ней качался потолок, и Алевтине казалось, что ее качает вместе с потолком. Это было здорово.

– О‑о! – сказала Алевтина вслух и покрепче обняла подпрыгивающую спину Медведева. – Ооо!

Над домом завыли сирены и почти сразу же послышался гул приближающегося самолета: начиналась очередная бомбежка. Бомбежек Алевтина боялась, но не прерываться же – тем более что Медведев прерываться явно не собирался, он даже не изменил темп. «О!» – подумала Алевтина в который уже раз и тут же на секунду отвлеклась: самолет заходил на круг. Сейчас сбросит, поняла Алевтина и собралась было испугаться, но ее подкинуло вместе с Медведевым, и получилось одно только «о!!!». Медведев был неутомим, Алевтина – молода и энергична, посему «о» становилось все громче и громче. Впрочем, совсем до конца Алевтинины мысли это не заглушило. Самолеты надсадно выли, земля дрожала, слышались все более и более близкие взрывы. На потолке закачалась лампа, из окна вылетело стекло и осыпало кровать лужей блестящих осколков. О! – качалась Алевтина. О! Оо! Ооо!

Темп нарастал. Алевтину уже закружило в том вихре, выхода из которого не было – до тех пор, пока… «Только бы успеть, – думала Алевтина, нервно наслаждаясь, – только бы успеть». Какой‑то из самолетов явно кружился точно над их домом. «Прицеливается», – поняла Алевтина. Только бы успеть, только бы успеть. В том, что самолет попадет в свою цель, у Алевтины не было сомнений – дом большой, самолет большой, отчего бы не попасть? Поэтому единственно важным на данный момент ей казалось успеть. Пусть потом на голову падает хоть бомба, хоть потолок, «потом» будет неважно, потом не существует. Только бы успеть.

Успеть было важно, очень важно, но искусственно ускорять процесс не хотелось, и без того мешали. Медведев сопел и в совершенстве владел ритмом. Алевтина стонала и разглядывала активно раскачивающуюся стену. «О! – невольно думалось ей. – О! О! О!» Если мы успеем, остальное не будет иметь значения, знала она. Правда, «остального», видимо, уже не будет, но какая разница? Если мы успеем, то никакой. Самолет наконец‑то разродился и выпустил толстый беременный зародыш. Зародыш, кувыркаясь в воздухе, полетел точно на дом Алевтины и Медведева, приближаясь к нему с каждым следующим «о!». Если бы кто‑то видел всю эту сцену целиком, ему бы показалось, что Алевтина командует бомбой. «О! – командовала Алевтина. – О! О!» Бомба упала точно внутрь дома, и он осыпался, как елочная игрушка. Алевтина, уже вся захваченная своим вихрем, отдаленным уголком сознания заметила, что стены куда‑то пропали, а вместо белого потолка образовалось голубое небо. ООООО!!! – сообщила Алевтина этому небу, ибо ничего более вразумительного на тот момент не могла сказать. ООООО!!! УУУУУП! ООООО!!!

В ней жила и все больше натягивалась тонкая струна, не дотянуть которую было невозможно. В какой‑то момент «о» окончательно превратилось в «у», а «у» – в «а». Остатки дома шатались, как больной зуб, и стремительно летели вниз, вниз, вниз. Аааааааа – открытым звуком пела Алевтина, раскачиваясь в грохоте оседающих кусков стен и стекол. Аааааа, аааааа, ааааааааа, иии‑ииЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ!!! На последнем «и» струна дотянулась до своего предела и лопнула, торжествующе звеня. Алевтина выгнулась электрической дугой и рухнула на кровать рядом с тяжело дышащим Медведевым. «Успели», – подумала она с неимоверным облегчением, расслабленно ожидая последнего взрыва и удивляясь наступившей тишине.

Самолеты сделали прощальный, холостой, круг над городом и улетели по своим самолетным делам. Стихло. Мирно дымились развалины, в развалинах цвели ромашки. Посреди завалов абсолютно безлюдного двора стояла кровать, осыпанная кирпичной крошкой и стеклом, а на кровати, похрапывая, спал Медведев. Алевтина устало гладила его волосатое плечо и благодарно всхлипывала. Она думала о том, что лучшего любовника у нее не было никогда в жизни.

Репка

– Моя жизнь – что хочу, то и делаю! – сказала Диана Ы., выбрасываясь из окна.

– Моя жена – где хочу, там и ловлю! – сказал из‑под окна Ы., муж Дианы, и поймал жену на руки.

– Мой самосвал, куда хочу – туда и еду! – сказал завистливый водитель самосвала Эдик Я., направляя самосвал через цветущий газон на стоящую под окном парочку.

– Мои цветы, никому не дам портить! – сказала вредная старуха Воскресения Мамаевна, истошно визжа и отталкивая самосвал с газона.

«Моя спичка, куда хочу, туда и кидаю!» – подумал мальчик Вова, запихивая горящую спичку самосвалу в бензобак.

– Мой шланг, что хочу, то и поливаю! – провозгласил дворник дядя Н., обращая сильную водяную струю в сторону Вовочки, его спички, Эдика Я., его самосвала, Воскресении Мамаевны, ее газона, Ы., его Дианы и Дианы Ы.

– Мой слон, куда хочет, туда и ходит, – объявил дрессировщик слона Георгия Гренкин У., не пытаясь отвлечь Георгия от охоты за шипящим шлангом.

– Моя гиппопотамь, где хочет, там и гадит, – утвердил пенсионер Гайкин Д., не мешая своему домашнему гиппопотаму Надежде справлять свои естественные надобности прямо на голову слону.

– Мой сумасшедший дом, где хочу, там и выгуливаю! – сообщил доктор Ф., выводя на прогулку группу страдающих агрессивным психозом, которые немедленно открыли охоту на гиппопотама Надежду.

– Моя шкура, как умею, так и спасаю! – трусливо пробормотала Надежда, подобралась и взмыла над бушующим страстями двором.

– Моя белая горячка, что хочу, то и вижу! – гордо заявил хронический алкоголик Изя Го‑й в ответ на просьбу пытающегося записывать его видения практиканта Феди бредить почетче.

Федя почесал в затылке. Он дошел только до слона (как его там звали? Акакий?) и смутно помнил, что впереди его еще ожидает, как минимум, один дворник и один летающий бегемот. Кстати, бегемота тоже как‑то, кажется, звали. Вера? Люба? Маша?

– Мужик, будь другом, повтори про бегемота, меня профессор убьет, он дословно просил!!! – взмолился Федя.

– Повторить? – возмутился горячечный Изя Го‑й, но увидел расстроенное лицо Феди и смягчился. – Ну ладно, повторю. Только ты пиши быстрей, у меня уже голос садится.

Федя благодарно кивнул и занес ручку над бумагой. Изя Го‑й откинул голову назад, прикрыл глаза и задумался. За окном, пошловато хихикая, неловко парила гиппопотам Надежда, пытаясь привлечь к себе внимание, но практикант и пациент были заняты, поэтому Надежда прекратила свои попытки завязать знакомство именно здесь и посмотрела вниз. О! – сказала она сама себе.

Внизу, тоскливо глядя на растоптанный газон, в полном одиночестве сидел Георгий и жевал шланг. Все почему‑то разошлись: Диану Ы. любящий Ы. унес на руках домой, водитель самосвала Эдик Я., утратив цель, куда‑то отрулил вместе с самосвалом, Воскресения Мамаевна пошла смотреть программу «Вам, садоводы», мальчика Вову зазвали обедать. В явные тартарары провалились дворник дядя Н. и пенсионер Гайкин Д., заснул под кустом дрессировщик Георгия Гренкин У. Георгию было грустно. Так весело все начиналось, а теперь…

Георгий еще не видел, что над ним, радостно размахивая толстыми лапами, парит Надежда.

Date: 2015-10-19; view: 300; Нарушение авторских прав