Холостяк

Всё-таки славная вещь — одиночество.

Никто не пилит, никто не грызёт.

Можно подумать “за жисть”, а захочется —

Можно напиться,

и слово “развод”

Не затаится, как кара Дамоклова

Над забалдевшей твоей головой.

А со стены улыбается Проклова,

Слившаяся с этой серой стеной.

Встречи забытые, фразы невнятные,

Шёпот постельный и смех под дождём.

Редкие встречи гораздо приятнее,

Чем ежедневная скука вдвоём.

Можно не думать о дне наступающем,

Можно отдаться любимым делам.

Можно звать комнатой это пристанище,

Где равнодушие спит по углам.

Можно курить, не стесняясь присутствием

Носа другого и лёгких других,

И не бояться упрёка в бесчувствии,

Не замечать дней летящих своих.

Правда, порой понимания хочется...

К чёрту раздумия!

К чёрту печаль!

Всё-таки славная вещь — одиночество,

Вместе с которым и жизни не жаль.

26/IV-1987. Городня

***

Говорят — повезло.

И женитьбу равняют с карьерой.

Я, всем бедам назло

Обретя свою новую веру,

На грачином крыле

Перемен

Кану в город огромный.

Только в этой земле

Остаются навек мои корни.

Ладно, новую роль,

Поднатужась, закину на плечи.

Здесь живёт моя боль,

От которой семья не излечит.

Проживу без корней,

В наше время сие не проблема.

Только память о ней

Будет капать и капать на темя.

По старинным камням

Растрясётся и память,

Однако

К этим чёрным корням

Я вернусь умирать.

Как собака.

I-1990. Городня

***

И.М.

Осень.

Падающая на землю.

Почему мне так невыносимо хорошо,

Когда осень,

Падающая на землю...

Я люблю мою осень...

Одна девочка меня спросила:

“Как вы думаете,

Может ли страдание

Доставлять удовольствие?”

Наверное, может.

Но я ей ничего не ответил.

22/Х-1989. Городня

***

Е.К.

Весело летит вся жизнь втартарары.

Грустно годы за спину бегут.

Ты уже устала от своей игры,

Только нету сил передохнуть.

И по той простой причине, что игру

Ты любовью некогда звала,

Грязной простыней трепала на ветру.

В общем, юность весело прошла.

Возраст наш уже достаточно избит,

Чтоб родился вывод непростой,

Грустное открытье, что нельзя прожить,

Переполнив душу пустотой.

И не потому, что спину жжёт молва.

Просто трудно душу изменить...

Сухо шелестят бездомные слова,

Что могли бы ласковыми быть.

9/XII-1985. Городня

***

Послушай, Отче, если Ты способен

Услышать, что молекула орёт.

Не знаю, в чём я там Тебе подобен —

Ты всемогущ, а я наоборот,

И пред, и за Тобою — только вечность,

А я мечусь меж двух счастливых дат,

Причём одна из их мне неизвестна,

Ты — прав и свят,

Я в чём-то виноват.

Ты всё предвидел, отдавая Сына,

Я — прошлого не знаю до конца,

Но должен ощущать себя скотиной,

Чтоб быть достойным звания “венца”.

Мне логика такая непонятна.

Прости мне дерзость слабого ума,

А если это крутит бес проклятый,

То вразуми — откуда эта тьма?

Как пребывать в неведении жутком,

Неся в мозгу Тобою данный ум,

Благоговея каждою минуткой,

Когда я ну хоть что-нибудь могу,

И веруя, что зеркало способно

Отобразить Твой...

(что там у Тебя?)

И быть хоть отдалённым, но подобьем, —

Не вяжется с подобием раба.

И если рай — притон душонок рабьих, —

Я волен волю выполнить Твою.

В аду я буду равным среди равных.

И это лучше, чем рабом в раю.

11/II-1998. Киев

***

Краснота бессонных вежд.

Скопом навалилась:

И оплёванность надежд

Чистая невинность,

И забытая любовь,

И за то расплата,

И тупая боль зубов,

Вырванных когда-то,

И незыблемость долгов,

И бесцельность бдений,

И пустая тяжесть снов,

Что без сновидений.

И во сне влечёт на дне

Тусклая усталость,

Будто умер я давно,

А она осталась.

24/II-1998. Киев

***

Опять мне мысли в голову стучатся

Черным-черны, как грязная вода,

И снова дико хочется нажраться

И сдуру улететь невесть куда.

Я понимаю — это несерьёзно,

Ведь от себя не скроешься никак.

“Остановись, иначе будет поздно!”

Больные клетки мне вовсю кричат.

А мысли лезут, глупые, чужие,

От них не скрыться, как и от себя,

Вот разве только хорошенько выпить

И отупеть, уже не злясь и не любя.

8/VII-83

***

Два человека в силу убеждений

Понять друг друга могут не всегда.

Что для одних — простое невезенье,

То для других — тяжёлая беда.

Я пережил в пустыне чувство жажды

И, выжить чтоб, объедки собирал.

Не презирая сломленных однажды,

Я уважаю тех, кто устоял.

Я ощущал в густой толпе пустыню

И подбирал огрызки дум чужих,

Но мозг голодный так их и не принял

И насыщенья не изведал в них.

Хоть сам порой дышу, как лошадь в мыле,

Презрев все неудачи и молву,

Вновь утверждаю жизненную силу

И буду утверждать, пока живу.

23/VI — 9/VII-1983

***

День пришёл и в окно постучал,

Только я не услышал — я спал

После ночи бессонной и грустной.

Может быть, он мне счастье принёс...

Прозевал... И обидно до слёз,

И тоскливо, и дико, и пусто.

Хоть вчера я шутил, хохотал,

Но устал, тошнотворно устал,

Ведь смеялся я не от веселья.

Моя бедная добрая мать.

Она просто не в силах понять,

Что со мной происходит на деле.

Да и сам я себя не пойму.

Жив пока. Для чего? Почему?

Продолжаю надеяться в тайне.

Где-нибудь, как-нибудь, в чём-нибудь

Всё ж пытаюсь себя обмануть,

Но никак не найду оправданья.

27/VII-83