Претерпевшие до конца спасутся, а спасение, как говорила Мать — преданная сподвижница и прямая последовательница Шри Ауробиндо, должно быть физическим. Круг замкнулся. 2 page

Однако наряду с аскетическим отшельничеством в среде искателей Истины встречались отдельные критически настроенные личности, порвавшие с брахманизмом и выработавшие свои философско-религиозные доктрины, к таковым, в частности, относятся Капила и Патанджали. Отвергнув схоластику и жесткую культовую обрядность брахманизма, они разработали философское учение Санкхьи. Согласно этому учению, душа, являясь орудием верховного существа, существует сама по себе и отлична от природы. В течение земной жизни она должна познать это отличие, оставаясь ровной и незамутненной, какие бы внешние волнения ни затрагивали ее. Постигнув эту истину, душа, освободившись от тела, заканчивает круг земных перерождений и возвращается в состояние чистого духа. Основной метод работы на пути Санкхьи — познание себя путем самосозерцания. На пути же брахманизма созерцание сочетается с активной практикой умерщвления плоти.

Следует сказать, что так называемое созерцание — это не что иное, как своеобразная практика концентрации сознания на определенной цели, в частности на стремлении освободиться от всех желаний и слиться с верховным существом. Помимо практики созерцания ищущие использовали также специальные дыхательные упражнения и определенные позы для достижения соответствующего психического состояния, знаменующего собою освобождение от земных пут. Все это завершалось окончательным бегством в состояние, характеризующееся неопределенным чувством физического удовольствия и наконец — полного бесстрастия. Это и есть акт единения с всемирным духом. Последователи доктрины Санкхьи назывались также йогами (йога есть единение).

Теперь рассмотрим практику брахманов-отшельников и последователей Санкхьи в свете механизма и этапов Сознательной Эволюции, дабы в дальнейшем определить роль и место Гуатамы Будды в эволюционном процессе на нашей планете.

Брахманы-отшельники, понимая, что телесные потребности, находящие свое выражение в разного рода желаниях, мешают на пути продвижения к единению со всемирной душой, избрали радикальным средством от беспокойства сознания, вызываемого желаниями, жестокое угнетение естественных жизненных функций, добиваясь мнимого контроля над ними. Путем длительной аскетической практики многие жизненные функции попросту истощались, а герои-аскеты, демонстрируя свою исключительность, непомерно раздували «эго». А как известно, при сохранении «эго» не может быть и речи о соединении с всемирной душой. Тупиковость пути голого аскетизма очевидна.

Некоторыми аскетами-отшельниками этот факт интуитивно осознавался, и они в свою практику добавляли элементы созерцания, которые, судя по описаниям состояния, достигаемого в процессе созерцания, и по внешнему виду самих созерцателей (закатывание глазных яблок вверх), представляют из себя «медитацию кверху» — установление энергетического тока от основания позвоночника к макушке головы. Те аскеты-созерцатели, которым с большим трудом (по причине гипертрофированного «эго») удавалось «выбить» энергетическую пробку в районе макушки головы и выйти в сферы Высшего Сознания, не имея стойкой связи с промежуточными (интеллектуальными) слоями, посредством форсированной медитации буквально «катапультировали» свое сознание в сферы безличных вибраций и подолгу оставались там, поддерживая иллюзию растворения «я» в Божественном Начале. Стоило только их сознанию снова спуститься в тело, как они испытывали сильнейший дискомфорт и спешили вернуться в привычное небытие, в иллюзию освобождения от бренного тела, гордо презираемого ими. Никаких философских идей, касающихся устройства мироздания, по причине отсутствия связи с интеллектуальными слоями сознания аскеты-созерцатели родить не могли.

В отличие от аскетов-созерцателей, последователи Санкхьи, занимавшиеся созерцанием, обладали определенными интеллектуальными познаниями, позволявшими им относительно планомерно осваивать Высшие Сферы Сознания, не теряя при этом осознания своего «я». Однако именно этот факт их здорово удручал, поскольку растворение «я» считалось непременным условием освобождения личности. Чтобы добиться этого, им приходилось «медитировать кверху» с еще большим упорством, чем аскетам-созерцателям.

Правда, со времен глубокой древности было известно священное слово «ОМ» (или «АУМ»), мантра, которая спонтанно устанавливала эволюционно необходимый (нисходящий) ток пространственной энергии в направлении от макушки головы в нижележащие отделы тела. Отказ от тела и «бегство» сознания из него означает бегство от Эволюции. Именно мантра «ОМ» должна была вернуть сознание на телесный уровень и обеспечить «медитацию книзу», открыв тем самым доступ Божественной (Эволюционной) Силы (Энергии) в тело, подготавливая его к радикальной трансформации. Однако, как показывает практика Сознательной Эволюции, работа Эволюционной Энергии в теле неизбежно сопровождается появлением телесного дискомфорта, обострением заболеваний, возвратом разного рода желаний и прочими негативными проявлениями, от которых так усердно пытались освободиться как аскеты-созерцатели, так и приверженцы Санкхьи. При регулярной практике повторения священного слова «ОМ», устанавливающего нисходящий ток энергии, можно было со временем раскрыть психическое существо (душу) — осуществить акт просветления, что является необходимым условием для успешного продвижения по Пути Сознательной Эволюции. Без раскрытия психического существа эволюция невозможна. Однако боязнь любых контактов с телесным сознанием заставляла созерцателей всех мастей вновь и вновь устремлять свое индивидуальное сознание ввысь вплоть до растворения «я» в безличной среде, создавая тем самым иллюзию спасения и с корнем вырывая «искателей истины» из эволюционного процесса. Есть на нашей планете то, в истинности чего не приходится сомневаться, — это эволюционный процесс.

Вернемся теперь к истории жизни принца Сиддхарты. Имя Сиддхарта в переводе означает «совершенный во всех вещах». Принц Сиддхарта, имевший фамильное прозвище Гуатама, родился около 563 года до н.э. в Индии, недалеко от предгорий Гималаев, на самой границе с Непалом. Его отец был раджой (князем) свободолюбивого воинственного племени, то есть относился к касте кшатриев.

Мать Сиддхарты умерла через семь дней после его рождения. Летописи отмечают, что мальчик отличался кротким нравом и любил предаваться созерцаниям. Отец безмерно любил сына и всячески старался оградить его от внешнего мира, который был полон страданий, горя, смерти. Как гласит предание, сразу после рождения Сиддхарты отшельник по имени Асита предсказал, что юному царевичу предстоит стать либо властелином мира, если он изберет светскую жизнь, либо, в случае отречения от мира, — великим Буддою. Именно второго больше всего боялся отец Сиддхарты. Мир за стенами их дворца наполняли странствующие аскеты-отшельники, к которым в любой момент мальчик мог проявить интерес, посему выход за территорию дворца ему был запрещен. Отец не жалел средств на обучение сына искусствам и наукам, окружил его сказочной роскошью. На территории дворца было запрещено говорить о старости, смерти, болезнях и страданиях людей. Когда повзрослевший принц выезжал за его территорию, то по пути его следования прогонялись все старики, нищие, больные и увечные.

В шестнадцатилетнем возрасте царевич Сиддхарта женился на красавице Ясодхире. Впоследствии у него было еще две жены и несколько наложниц из числа дворцовых танцовщиц и музыкантш. Обитатели дворца предавались всевозможным удовольствиям и чувственным наслаждениям, совершенно не задумываясь над смыслом жизни. До двадцатидевятилетнего возраста Сиддхарта был непременным участником всех дворцовых увеселений, но в один прекрасный момент в сознании молодого кшатрия все вдруг перевернулось, и он задумался над истинным смыслом жизни. Наступил глубокий нравственный кризис.

Летопись говорит о том, что предшествовало этому событию. Гуляя как-то по городу со своим возницей Чанной, принц Сиддхарта впервые в своей жизни увидел дряхлого старика с выпавшими зубами и дрожащими конечностями. Вид старика поразил принца, а Чанна объяснил ему, что старость — удел всякого рожденного. В другой раз Сиддхарта увидел несчастного человека, больного проказой, тело которого было покрыто ужасными язвами и кровоточащими ранами, вскоре после этого он встретил похоронную процессию. Болезнь и смерть стали для молодого принца откровением. Мучительные мысли об увиденном не давали Сиддхарте покоя, и он сказал: «Пока я рассуждал об этом, исчезла вконец радость бытия во мне, свойственная живущим». Молодой человек убедился в бренности всего земного, и реальная перспектива на будущее — болезни, старческая дряхлость и смерть оттеснили далеко на второй план все мирские удовольствия и утехи.

В сознании принца Сиддхарты созрело решение покинуть дом отца, стать странником и отправиться на поиски истины. На тридцатом году жизни, вскоре после рождения сына, Сиддхарта, несмотря на уговоры близких, отказывается от престолонаследия и тайно ночью бежит из дворца. Так началась его долгая странствующая жизнь под именем аскета Гуатамы.

Ясное осознание бренности всего земного, абсурдности жизни в целом и невозможность более существовать в доселе привычных взаимоотношениях с миром — первая веха на Пути Сознательной Эволюции. Стремление избавиться от Неведения и найти причину страданий — это уже начало работы на Пути.

Поначалу Сиддхарта-Гуатама принялся усердно изнурять свое тело жестокой аскезой с целью умерщвления плоти. Однако вскоре он убедился, что подобная практика не приносит плодов, а битва со своим телом изнуряет не только тело, но и дух. Аскеты-отшельники стремились отнюдь не к высшей свободе, а к новому возрождению в будущей жизни в лучших условиях, то есть налицо были мелкие эгоистические цели, что не устраивало Сиддхарту-Гуатаму. Полное освобождение от страданий в этой жизни было целью его исканий.

Покинув общество аскетов, Гаутама обратился к созерцателям — последователям философии Санкхьи. Созерцатели, согласно разработанной ими системе, проводили долгие часы в поисках безмятежного умственного покоя, а в перерывах между «поисками» погружались в философские беседы. Надо сказать, что созерцание («медитация кверху») имеет одно убийственное свойство — при длительной практике оно вызывает своеобразное (сродни наркотическому) привыкание, то есть полную зависимость от метода. Как только сознание созерцателя возвращается из высших сфер в бренное тело, к мирским проблемам, возникает острый дискомфорт и стремление вновь воспарить вверх, дабы не снижать достигнутого уровня «совершенства».

Считается, что Гуатама покинул общество созерцателей по причине его несогласия с главным принципом учения Санкхьи, который гласит, что душа созерцателя (его «я»), восходя по ступеням созерцания, остается неизменной и существует даже в самых глубоких созерцаниях, когда прекращается всякая деятельность ума. Трудно сказать, так ли это. Есть просто факт, что Гуатама, удалившись в девственные леса близ деревни Урувелы, вновь стал отшельником и не прекратил занятий созерцанием.

Вскоре об отшельнике Гуатаме узнала вся округа. Дни и ночи он практиковал методы, унаследованные им как от аскетов, так и от созерцателей, и с нетерпением ждал часа полного просветления сознания; однако время шло, а вожделенное просветление не наступало. Как гласит предание, в результате активной подвижнической деятельности физические и духовные силы Гуатамы истощились и он был близок к сумасшествию.

Надо сказать, что все так называемые йогические методы просветления к собственно просветлению (если понимать под ним раскрытие души или психического существа) не приводят. Любое усилие — будь то усилие ума или воли, механическая или дыхательная практика воздействия на сознание — полностью блокирует канал, по которому нисходящая Эволюционная Энергия могла бы спуститься в тело и раскрыть психическое существо. То, что лжепросветленные называют просветлением, есть просто временное пребывание сознания в Высших Сферах при «медитации кверху» — при установлении постоянного восходящего тока энергии от основания позвоночного столба к макушке головы. Истинное же просветление не зависит от места нахождения активного сознания (в Высших ли оно Сферах или в теле) — сознание всегда дома, всегда в покое, всегда связано с источником Всего Сущего (с Учителем). При истинном просветлении в сознании возникает спонтанная медитация, воцаряются полная свобода от мыслей и желаний — ментальное безмолвие и эмоциональная ровность.

В один прекрасный момент интуиция свыше подсказала Гуатаме, чтобы он прекратил всякую активную деятельность, оставил все практикуемые ранее методы и полностью расслабился. Полное расслабление предполагает, в частности, и «уход» сознания из Высших Сфер, то есть прекращение «медитации кверху». Он так и сделал. В период полного расслабления — при предварительно выработанной практикой созерцания относительной свободе сознания от мыслей и эмоций — Эволюционная Энергия спустилась в тело и практически мгновенно раскрыла психическое существо. В результате просветление наступило, душа раскрылась и отшельник Гуатама наконец стал Буддою (Будда значит Просветленный). Шестилетний период поисков освобождения от страданий завершился победой. Гуатаме было 35 лет.

Состояние просветления, пережитое Гуатамой, не было временным, оно окончательно и бесповоротно освободило его сознание от Неведения. При просветлении возникает чувство единства Всего Сущего, любви и сострадания ко всем живым существам. Освобождение от Неведения сопровождается также чувством радости, легкости и свободы от всякого рода жизненных сует. Будда охарактеризовал состояние просветления как полную свободу от желаний, как окончательную победу над ними, сделав поразительный вывод, что именно желания являются корнем всех страданий человека. Именно этот тезис явился исходным во всей философской системе буддизма, сформулированной Буддой. Как свидетельствуют писания, первое время после просветления Будда, опьяненный абсолютной свободой, наслаждался его плодами. Само состояние освобождения он назвал Нирваной. Несомненно, что привычка к созерцательным медитациям сохранилась у Будды и после просветления. Теперь созерцательные медитации в прямом смысле выводили освобожденное сознание Будды из тела в сферы, где исчезало ощущение собственной индивидуальности вплоть до полного растворения «я» в «белом безмолвии». Голос искушения манил Будду порвать всякую связь с миром и раствориться в Нирване, но он устоял от соблазна и после долгого колебания, движимый состраданием к людям, решил возвестить миру, погрязшему в Неведении, открытые им истины. Следует сказать, что сознание Будды, тренированное в созерцательных медитациях и философских спорах еще со времен его общения с последователями философии Санкхьи, после просветления быстро достигло вершин Глобального Разума, откуда черпали прямые знания все Великие Учителя человечества. Священный буддийский текст «Ваджраччхедика Праджняпарамита Сутра», известный европейцам как «Алмазная Сутра», содержащий блестящую проповедь Будды относительно его взглядов на реальное и нереальное в этом мире, является прекрасной иллюстрацией интуитивной мудрости, почерпнутой из сфер Глобального Разума. Основная «идея» проповеди заключается в том, что кажущаяся двойственность всех вещей в мире на самом деле скрывает реальность, видеть которую способен только просветленный, полностью в ней пребывающий. Текст «Алмазной Сутры» в высшей степени медитативен, и работа с ним способствует расширению сознания. Однако вернемся к тому, на чем Будда построил свое бессмертное учение.

Он считал, что наличие страданий является визитной карточкой всего человечества. По этому поводу трудно что-либо возразить. Если мы беспристрастно вглядимся в историю жизни отдельного человека или в историю жизни человеческих сообществ, то это будет история возникновения разного рода страданий и бесплодных попыток их преодоления.

Отсутствие постоянства во всех формах и процессах, имеющих место в мире, Будда считал величайшим из зол. Это один из основных постулатов его учения.

Сложное должно рано или поздно распасться, родившееся — умереть. Явления исчезают одно за другим; прошедшее, настоящее и будущее уничтожаются, все преходяще, над всем закон разрушения. Быстрая река течет и не возвращается, солнце безостановочно совершает свой путь, человек переходит из предшествовавшей жизни в настоящую, и никакие силы не в состоянии возвратить его в прошедшую жизнь. Утром мы видим какой-нибудь предмет, к вечеру его уже не находим. Зачем гнаться за призрачным счастьем? Иной стремится изо всех сил достигнуть его в настоящей жизни, но тщетны его усилия, он бьет палкой по воде, думая, что, расступившись, вода останется в таком положении навсегда. Смерть владычествует над всем миром, и ничто — ни воздух, ни моря, ни пещеры, никакое место во Вселенной не скроет нас — ни богатства, ни почести не защитят нас от нее; все земное должно рассеяться, исчезнуть. Пред смертью все равны — богатый и бедный, благородный и низкий; умирают и старые, и молодые, и люди средних лет, младенцы и даже зародыши в утробе матери; умирают все без разбора и срока. Мы идем к смерти прямой и верной дорогой. Тело человека, произведение четырех стихий, есть скудельный сосуд, распадающийся на части при первом сильном толчке. В течение всей жизни оно служит источником страстей, волнений и мучений. Наступает старость, а вместе с нею являются и болезни — старик мечется в предсмертных судорогах, как живая рыба на горячей золе, пока, наконец, смерть не кончит его страдания. Жизнь — то же, что созревший плод, готовый упасть при первом порыве ветра; каждое мгновенье мы должны опасаться, что течение ее прекратится, подобно тому, как прекращаются гармоничные звуки арфы, когда струны ее лопаются под рукою музыканта.

Однако и смерть не способна избавить человека от страданий. Согласно закону перевоплощения, он родится вновь и вновь, испытывая все те же страдания. Будда считал, что открытая им Нирвана и есть единственное средство, избавляющее человека от страданий.

Нирвана — это вода жизни, утоляющая жажду желаний, это лечебница, врачующая от всякого рода страданий. После беспрестанного круговорота в бесчисленных формах существования, после бесчисленных перемен состояний, после всех трудов, беспокойств, волнений, страданий, неразлучных с переселением души, мы наконец свергаем с себя узы страстей, освобождаемся от всякой формы существования, времени и пространства и погружаемся в покой и безмолвие, в убежище от всех печалей и страданий, в ничем не нарушаемое благополучие — Нирвану.

Многое видит, многое слышит здесь человек, о многом мечтает; разрушение же всех желаний и страстных влечений к вещам, дорогим человеку, вот это и есть неизменное состояние Нирваны.

Совершенно очевидно, что для описания состояния Нирваны обычный язык непригоден. Переживание запредельного не поддается сколь-нибудь точному ментальному выражению. Попытка выразить запредельное в ментальных терминах обречена на провал и способствует ложному толкованию описанного. Только переживший подобное может уловить аромат и почувствовать тождественность собственных и описанных переживаний. К великому сожалению, трактовка (особенно современными европейскими исследователями) речений Будды, касающихся описания Нирваны и пути ее достижения, носит слишком рационалистический характер, что порождает множество теоретических предположений и искус свести всю работу по достижению Нирваны к простейшей рациональной схеме: соблюдение морально-этического кодекса в сочетании с медитацией. Но вернемся к этому несколько позже.

Основы своего учения Будда сформулировал как четыре благородные истины:

Активная медитация практикуется (реализуется) в период, предшествующий раскрытию (рождению) психического существа (души) и требует определенной активности (или определенного внимания) от внутреннего Наблюдателя (Свидетеля) в выборке из общего потока мыслей тех мыслей, которые не наносят вред ищущему и должны быть реализованы согласно текущей ситуации. Наблюдатель (Свидетель) фактически фильтрует мысли и санкционирует их реализацию. Человек, практикующий активную медитацию, не нуждается в жесткой привязке к «необходимому перечню» морально-этических норм поведения или к каким-либо разрешающим или запрещающим догмам, за него фильтрующую работу успешно выполняет внутренний Наблюдатель (Свидетель), для чего активное (бодрствующее) сознание должно находиться в настоящем моменте времени. Несомненно, что на первых порах практиковать активную медитацию бывает затруднительно, поскольку сознание, привыкшее «гулять без привязи», постоянно стремится сбиться в привычный бессознательный ритм работы. Именно активное внимание (осознание текущего момента) призвано возвращать его в настоящее время.

Date: 2015-10-19; view: 272; Нарушение авторских прав