Звуки флейты 10 page

Ей не хотелось задавать этот вопрос, но она понимала – если не спросит, будет жалеть всю жизнь. И Сэй Дадзай, кажется, решил рассказать правду, хотя она доставляла ему огромную боль.

– Я показал ей меч Такехиры, тот самый который ты так хочешь увидеть. Она восхищалась им больше, чем всем остальным. Я рассказал ей, как мой предок получил этот меч и какие легенды связаны с ним. Ее глаза горели. Я вынул цубу и показал ей, объяснив значение каждой детали. Наши тела оказались рядом. Мы были одни. И все время мы так жаждали друг друга. Невозможно было противиться тому, что посетило нас обоих. Наши пальцы сплелись. Я взглянул на нее, увидел пламя в ее нежных глазах и больше не смог скрывать от нее правду…

Сэй замолчал. Кэрол и Пол тоже не говорили ни слова. Казалось святотатством вторгаться в эти мучительные и сладостные воспоминания.

– Потом я стал умолять ее остаться со мной. Я клялся защищать ее всей своей жизнью! Она плакала. До сих пор я чувствую соль ее слез на своих губах. Она рассказала, что муж постоянно насилует ее, добиваясь, чтобы она снова забеременела. А она мечтала избавиться от этого супружества, но сердце ее разрывалось: ведь у нее была маленькая дочь. Я не смог убедить ее остаться. Одна часть моей души бушевала, другая – достаточно умудренная – смирялась. Разрушать веру ребенка в родителей очень плохо. Мы не хотели, чтобы наша страсть обернулась несчастьем для тебя. Но я не мог отпустить ее просто так. Я дал ей цубу и сказал: мы две части одного целого: у меня – катана, у тебя – цуба. И они соединятся лишь в том случае, если соединимся мы.

Пол смотрел на родное лицо отца и не узнавал его. Он и прежде слышал эту фразу, но не понимал ее сути. «Часть моей души, потерянная для меня навсегда». Я, должно быть, слеп, горько подумал он. Как же я не понял правду до сих пор?!

– Но почему вы не хотели позволить мне привезти цубу и соединить их, Дадзай‑сама? – очень мягко спросила Кэрол.

– Потому что нам с твоей матерью не суждено было соединиться в этой жизни, – проговорил он с болью. – Когда она уезжала, я отдал ей свой нож и наказал вонзить его в сердце мужа, когда он станет угрожать. Я поклялся, что привезу ее на Хикари и спрячу от закона, если такое случится. Когда она уехала, я сходил с ума. Шли месяцы, от нее не было никаких известий. Я посылал сыщиков выяснить, что происходит. Но муж увез ее куда‑то, они путешествовали по свету, и, когда мои осведомители ее нашли, она рожала Кеннета. Вообрази мои чувства! Я не сомневался, что он насиловал ее. Может быть, она сказала ему о нас и его насилие явилось актом возмездия? А она ведь была его женой и чувствовала себя виноватой… Я оказался беспомощным, я не смог защитить ее и стал обдумывать, как убить этого человека. Но я знал: твоя нежная мать никогда не простит мне, если я это сделаю. И я вынужден был просто страдать. Но я послал к ней молодую женщину, чтобы она нанялась в служанки и я мог бы узнать, когда твоей матери станет совсем плохо. К сожалению, ей нужен был именно я, а я никак не мог пробиться к ней и помочь.

– Что вы этим хотите сказать? – спросила Кэрол.

В его рассказе звучала обреченность. Чувствовалось, что старик знает о трагическом конце ее матери что‑то такое, что неизвестно никому.

– Я узнал, что твоя мать не выдержала и действительно рассказала мужу о своей измене. А после этого уже не могла сопротивляться ему ни в чем: он угрожал, что разведется с ней, заберет тебя и твоего брата в Соединенные Штаты, а ее оставит где‑нибудь в Сингапуре. В тот вечер он был особенно взбешен и набросился на нее. А она, очевидно, не могла больше терпеть, достала мой нож и пыталась защититься.

– Защититься?! – удивленно воскликнула Кэрол. – Откуда вы знаете?

– Девушка, посланная мной, была на корабле. Она слышала шум борьбы. Видела нож, ранивший твоего отца, когда он, спотыкаясь, выбирался из каюты на палубу. Он объявил команде, что твоя мать перерезала себе вены. Твой отец был очень сильный мужчина, никто не осмелился противоречить ему. Девушка, посланная мной, ничего не могла сделать. Но она оставалась с твоей матерью до ее последнего вздоха, и та рассказала ей все. Последнее и единственное, о чем просила твоя мать, – позаботиться о детях и объяснить мне, что случилось.

В глазах Кэрол стояли слезы; она смахнула их и увидела подозрительный влажный блеск в глазах старого Сэя.

– Значит, она не покончила с собой… – прошептала девушка.

– Нет. Я уверен. Я очень сожалею, что тебе пришлось так долго ждать, чтобы это узнать. Но я не мог ничего доказать – ни тогда, ни позже. И пока твой отец оставался жив, я очень беспокоился, что он попытается использовать тебя и брата для защиты от моей мести.

Кэрол боялась спросить Сэя, была ли смерть отца в море действительно несчастным случаем. Но по его глазам видела – он рассматривал эту смерть как возмездие. Смерть за смерть. И она не решилась испытывать доверительность их отношений, требуя полной откровенности.

Сэй тоже не хотел углубляться в эту тему.

– Очень давно я написал вам письмо, где описал все, что произошло с вашей матерью. Но тогда казалось, что с вами все в порядке, вы здоровы и счастливы в Соединенных Штатах, и я передумал его посылать. Я решил, что отдам вам это письмо лишь в экстренном случае.

– А как вы узнавали о нас? – полюбопытствовала Кэрол.

Он улыбнулся.

– Я занимался бизнесом в разных местах, и случалось, что вместо денег в награду брал обещание помочь. Время от времени я просил о таком одолжении. Кто‑нибудь из знакомых ехал в ваши края, осторожно наводил справки…

Кэрол и не подозревала, что у нее, оказывается, был ангел‑хранитель. Впрочем, если бы она знала о его существовании, то, возможно, не смогла бы научиться так стоически преодолевать трудности и переносить огорчения.

– Спасибо вам, Дадзай‑сама, за все, что вы мне рассказали, – искренне поблагодарила девушка. – Для меня это очень много значит. И, думаю, для брата тоже. Он был совсем маленьким, когда мама умерла.

Дадзай кивнул.

– Да, но я бы подумал, прежде чем решить, что именно ему рассказать. Узнать, то ты рожден в результате насилия, – мало приятного.

– Да, это может подождать. И… я, конечно, буду осторожна, хорошо подумаю, что ему рассказать.

– Но вы оба должны знать и помнить: она любила вас больше всего на свете, – произнес старик с горьким чувством. – Больше, чем меня. И она никогда бы сама не оставила вас. Надеюсь, это поможет Кеннету в будущем понять правду.

– Вы хотели бы снова увидеть цубу? – ласково спросила Кэрол.

– А она здесь?

– Да.

Сэй вздохнул и опустил голову.

– Я думаю, это моя карма – увидеть ее снова. – Он поднял голову и устало улыбнулся. – Принеси ее мне, дочь моей души.

Кэрол вышла, и Пол с отцом остались одни.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал, – сказал Пол тихо.

– Это был мой грех, – ответил старик. – Я не хотел взваливать на тебя новый груз. Ты и так много страдал. Я желал освободить тебя от страданий, а не добавлять их.

Пол кивнул.

– Я понимаю.

Он и сам был таким, поэтому не удивился.

– Позаботься о Кэрол, сын мой. У ее матери было чистое сердце. Знаешь поговорку: «Если хочешь понять дочь, взгляни на ее мать». Я видел мать. Она вне всяких сравнений.

Кэрол вернулась и вынула из чехла цубу. Сейчас она впервые после крушения могла взглянуть на нее спокойно: когда Кэрол показывала цубу Полу, достав из мокрого кейса, оба были слишком взволнованны. И вот теперь, внимательно разглядев ее, она с ужасом поняла: что‑то не так. Ее цуба была тяжелее. Не может быть!

Стараясь отогнать от себя мрачные подозрения, девушка протянула цубу Сэю и с надеждой взглянула на него. Сейчас он узнает цубу и ее сомнения развеются как страшный сон!

Сэй взял цубу и положил на ладонь. После долгого молчания он поднял голову и пристально посмотрел на девушку.

– Что‑то не так? – обеспокоенно пробормотала Кэрол.

Он кивнул и вернул ей цубу.

– Это не то, что я дал твоей матери. Копия.

Кэрол в смятении взглянула на Пола.

– Как такое могло случиться? – мрачно спросил Пол.

– Не знаю. Я уверена, если ее подменили, то недавно. Я бы заметила. Вот здесь была крошечная метка напильником… Ее нет. – Она указала на безупречно гладкую поверхность. – И вес не тот. Слишком легкая. Форма и остальные детали – само совершенство. Как будто кто‑то отлил копию, тщательно сверяясь с оригиналом. А метки были слишком малы, чтобы воспроизвестись. Они должны делаться вручную.

– Значит, тот, кто подделывал, спешил, – произнес Пол.

Очевидно, надо было вовремя доставить подделку на самолет, желая навсегда похоронить ее в морских глубинах, подумал он и нахмурился. А не мог ли кто‑то подменить ее на острове? Не похоже. В таком случае, этот «кто‑то» должен был знать, что цуба в кейсе. Кейс был оставлен без внимания ненадолго. Чужой не проскочил бы незамеченным. И потом – он доверял Этсу и охране. Нет, скорее всего цубу подменили перед поездкой Кэрол.

А кто бы захотел владеть единственной в своем роде цубой, которую нельзя выставить в экспозиции? Полу был известен только один такой человек – знаменитый коллекционер мечей Патрик Бэрстоу. Или какой‑то богач, готовый заплатить Бэрстоу бешеные деньги за бесценную историческую вещь.

Он посмотрел на старого Дадзая.

– Я думаю, надо получше проверить меч, отец.

Уставший Сэй откинулся на подушки.

– Да‑да, – пробормотал он. – Думаю, ты прав, сын. И помни: нужно позаботиться о безопасности Кэрол.

– Хорошо. – Пол заглянул Кэрол в глаза, и она поняла, что его можно было об этом и не просить. – Вы хотите посмотреть меч?

– О да! – воскликнула девушка, и ее глаза сверкнули от возбуждения. – Я давно мечтала об этом!

Пол слегка улыбнулся и потянул ее к двери.

– Мы еще вернемся, отец. Выздоравливай.

Старик слабо махнул рукой.

В комнату вошла сиделка.

– Поедем в школу кендо. Сегодня там особое представление. Некоторые ученики переходят на другую ступень.

– И меч там?

– А где же еще мы можем его хранить? – засмеялся Пол.

– Я думала, у него почетное место где‑нибудь в главной комнате, – сказала девушка.

– Да, это так. Но комната, в которой он находится, – самая недоступная на Хикари. Прежде всего потому, что о ней невозможно догадаться. Никому бы и в голову не пришло, что именно там содержится такое сокровище.

– Вы всегда говорите загадками? Или только со мной? – спросила смеясь Кэрол.

– Люди, не знающие правды, всегда считают, что их окружают загадки.

Кэрол снова рассмеялась. Ему нравилось подтрунивать над ней, но под напускной беспечностью чувств беспокойство и напряжение. Пол явно волновался.

Что ж, она тоже.

На серебристом спортивном автомобиле Пола они отправились в горы, к монастырю. Собравшиеся уже наблюдали за боем – ученики демонстрировали искусство владения холодным оружием. Зрители восхищались решительностью и мастерством выступавших.

Выйдя из машины, Кэрол увидела Аяко. Она стояла рядом с мальчиком лет пятнадцати, который улыбнулся, увидев Пола. Он был в черной одежде, как и все остальные ученики.

– Это сын Аяко, – объяснил Пол.

Кэрол удивленно посмотрела на него.

– Разве у Аяко есть семья?

– Она замужем за американским подводником. Сейчас он в море и вернется через несколько месяцев.

– Так она замужем?!

Пол услышал в ее голосе удивление и… облегчение. Он изумленно взглянул на девушку.

– А я думала, вы с ней… – Кэрол в смущении не договорила.

– Мы близкие друзья. Но только друзья.

В этот момент старый учитель кендо, увидев их, вышел из главного здания. Пол представил ему Кэрол, и старик, мельком взглянув на нее, многозначительно улыбнулся.

– Да, я понимаю, в чем проблема, Пол, – негромко произнес он.

– Что он имел в виду? – спросила Кэрол, когда внимание монаха отвлекли другие гости.

– Позже объясню. – Пол обнял ее за талию и повел через густую толпу. – Начнем экскурсию? Вы когда‑нибудь видели татара?

– Татара? Это то, что в старину плавильщики использовали для изготовления стали? Нет. Не видела. Здесь это есть?

– Да. И вы можете познакомиться с одним из самых замечательных кузнецов, хранящих традиции древнего искусства.

Кэрол была в восторге. Она даже забыла на минуту о своих мрачных подозрениях. Какой удивительный день! Кэрол казалось, что она путешествует во времени. Она всегда увлекалась древним японским искусством, и вот теперь Пол показал ей, как мастер закаляет сталь, демонстрирует искусство создания разных форм меча с помощью многовековой самурайской техники.

– Меч – это трудная для изготовления вещь, – объяснил Пол. – Он должен хорошо гнуться, но не ломаться, быть достаточно твердым. А если он гнется слишком легко, это уже не меч. Кузнецы нашли решение: внутри сталь должна быть мягче, а снаружи – тверже.

– Стало быть, меч и гибок и тверд одновременно? – Кэрол любовалась одним из мечей. – Тогда и человек, владеющий мечом, должен обладать такими же качествами?

– Возможно. Но вы вряд ли найдете воина, отличающегося внутренней гибкостью, – насмешливо сказал Пол.

– Может, воины просто боятся себе в этом признаться?

Пол с трудом удержался от смеха и потянул ее в сторону главной арены.

– После того как вы посмотрите поединок на мечах, скажете, насколько важно для воина это качество, – с вызовом проговорил он.

– Внутренняя гибкость важна! – упрямо заявила Кэрол. – Нужно ведь знать, когда стоять намертво, а когда отступить. Но если воин не слишком сообразителен, разве не она помогает ему почувствовать, когда отскочить в сторону?

Пол посмотрел на нее с возрастающим уважением.

– А вам стоит заняться кендо, – сказал он. – У вас хорошо бы получилось. Вы никогда не изучали айкидо?

– Нет.

– Эта философия напоминает вашу: магический круг движений позволяет победить врага, если соответствовать силе его атаки.

– Так это и есть принцип внутренней гибкости! – торжествующе воскликнула она. – Я знала: в конце концов мы придем к такому выводу – внутреннюю гибкость следует уважать!

– Я очень уважаю внутреннюю деликатность, – заметил Пол.

Кэрол поймала его взгляд, и этот взгляд обжег ее. Ей показалось, что она сходит с ума: ведь они только что говорили о мечах, и ничего не предвещало такой вспышки. Эта «внутренняя деликатность», таящаяся под его напряженным взглядом, была самой большой опасностью для женщины! Но она сама хотела кинуться навстречу этой опасности… Кэрол понимала, что уже плохо соображает, но надеялась – это пройдет. Однако ощущение трепета не оставляло ее. Хотелось с головой погрузиться в новые чувства – независимо от того, что пытался ей подсказать здравый смысл.

Спасло ее то, что к Полу подошел юноша в черном и задал какой‑то вопрос. Пол нехотя повернулся к нему, а Кэрол попыталась сосредоточиться на прекрасном выступлении мастеров кендо, проходившем прямо перед ней на старомодной арене.

И все‑таки ее не покидала напряженность от присутствия Пола Дадзая!

Наконец представление закончилось. Последние гости захлопнули дверцы машин и поехали вниз, в долину. Монахи отправились на свой бесхитростный ужин и сеанс медитации.

Пол повел Кэрол по узкой проторенной тропе к домику возле скалы. Большим пальцем он нажал кнопку на металлических воротах, и замок автоматически открылся.

– Для горной хижины такая система охраны – просто фантастика! – удивленно покачала головой Кэрол.

– Официально это здание – изолятор для инфекционных больных. Никому нельзя сюда входить, кроме медиков.

– А, понятно.

Кэрол храбро направилась к входу, на самом деле ничего не понимая. У двери Пол достал ключ и отключил автоматическую систему охраны.

– А что, разве кто‑нибудь из монахов болен? – спросила она с растущим беспокойством.

– Они все здоровы как лошади, – улыбнулся Пол. – Но несколько лет назад мы пустили слух, что один монах умер от инфекционного заболевания и происходило это медленно и мучительно. С тех пор мало кто проявляет любопытство.

Он повел Кэрол внутрь, попутно отключая сигнализацию. Наконец они дошли до центральной комнаты. Меч, вложенный в ножны, лежал на подставке из черного дерева.

Пол опустился на колени, одним резким движением обнажил меч и протянул его Кэрол.

Девушка потеряла дар речи.

– Он необыкновенно хорош, – наконец пробормотала она. – Как жаль, что он такой – один. Нет! Как прекрасно, что он один такой!

Кэрол понимала, что именно уникальность меча делала его бесценным. Лезвие блестело, будто полированное серебро. Подпись Такехира была полустерта, но видна. Меч был удивительно изящным, до него приятно было дотрагиваться.

– А вы слышали когда‑нибудь, как этот меч попал в семейство Дадзай? – тихо спросил Пол.

Целый день он чувствовал, как на него волнами накатывает желание; целый день он боролся с ним. И вот сейчас, когда они остались одни в этой хижине, куда никто не войдет, было особенно трудно преодолеть себя.

– Нет, я ничего не знаю об этом, – ответила Кэрол внезапно охрипшим голосом.

– Первый Дадзай, попавший на Хикари, был свободным самураем, предлагавшим свои услуги землевладельцам, нуждавшимся в лишнем мече. Он поступил к одному из них в услужение и работал на него долгое время. Однажды землетрясение разрушило город. Начались пожары. Жена и сын землевладельца оказались в доме как в ловушке, в которой должны были сгореть заживо. Никто из вассалов, обремененных семьей, не спешил спасать их. Не торопился и сам хозяин. Он крикнул, что отдаст бесценный меч Такехиры любому, кто спасет его жену и ребенка. Дадзай обернулся мокрой соломой и кинулся в горящий дом. Он спас семью хозяина.

– И получил меч? – с горящими глазами спросила Кэрол.

Пол печально улыбнулся и засунул меч в ножны, покрытые черным лаком.

– А вы когда‑нибудь видели политика, выполнявшего свои обещания?

– Но тогда? – с любопытством спросила девушка.

– Хозяин сказал, что преподнесет ему меч на специальной церемонии. Но когда пришло время, Дадзай оказался окруженным слугами землевладельца с обнаженными мечами. К их несчастью, они не так хорошо управлялись с оружием, как он. Разъяренный Дадзай убил всех, в том числе и хозяина. А потом взял меч и ушел.

– Так его предали… Бедняга, – задумчиво сказала Кэрол.

Пол пожал плечами.

– Окружение хозяина не могло смириться с тем, что его убил незнатный человек. Дадзая объявили вне закона и пообещали награду за его поимку. Всем очень хотелось получить меч, этот традиционный символ благополучия. Семья землевладельца за Дадзая готова была отдать меч.

– Так его поймали? – замерев спросила Кэрол, воображая, как в отчаянии бежал тот человек, спасаясь от грозившей ему смерти.

– Черт побери, нет! – сказал, улыбнувшись, Пол. – Мой предок был не только умен, но и хорош собой. Одна гейша, сходившая с ума от любви к нему, узнавала, кто и когда собирается поймать Дадзая. По‑моему, большую часть времени он прятался у нее в постели. Но однажды судьба вручила ему ключ к свободе. Было совершено покушение на жизнь вице‑сёгуна [15], и Дадзай спас ему жизнь. Тогда вице‑сёгун, как человек порядочный, захотел его отблагодарить. Услышав историю о бесчестном человеке, не сдержавшем слова и не отдавшем меч за спасение семьи, он решил, что у него есть все основания отменить объявленный Дадзаю смертный приговор. Однако он не сумел убедить всех в своей правоте и пошел на компромисс: Дадзая выслали навсегда. Семье землевладельца запретили его преследовать и велели воспринять изгнание Дадзая как наказание за убийство хозяина. Но поскольку тот обещал Дадзаю подарить меч, изгнаннику разрешили взять этот меч с собой.

– Просто Соломоново решение, – сказала Кэрол. – Но он, вероятно, чувствовал себя таким одиноким на этом пустынном острове…

– Чтобы чувствовать себя одиноким, не обязательно жить на необитаемом острове, – с расстановкой произнес Пол.

– Это верно, – согласилась она.

Неожиданно Кэрол ощутила, как воздух вокруг них опять стал наполняться чем‑то запретным. Ее сердце забилось быстрее, и она поняла, что может произойти, если они останутся здесь еще хоть на какое‑то время. Надо немедленно уходить отсюда, сказала себе девушка, но не могла двинуться с места.

– Теперь я понимаю, почему ваш отец не хотел, чтобы меч покидал остров, – сказала она дрожащим голосом.

– Да.

Пол закрыл глаза и попытался справиться с пожаром, разгоревшимся внутри. Уж он‑то никогда не чувствовал себя одиноким на этом острове. Так почему вдруг сейчас он почувствовал себя таким? Здесь, рядом с ней?

– Вы очень волнуетесь за отца? – ласково спросила Кэрол, коснувшись его руки.

Пол открыл глаза и посмотрел на нее. Он понимал: ее прикосновение – лишь знак сочувствия, но не более. Однако Полу так хотелось видеть в нем и нечто другое… Неужели она не испытывает и сотой доли того яростного желания, которое разрывает его на части?!

– Я беспокоюсь не только из‑за отца, – медленно проговорил он.

Кэрол все прочла в его глазах и пришла в ужас – то же самое испытывала и она. Пол дотронулся до ее волос, пропустил мягкие пряди между пальцами. Взгляд его медленно скользил по лицу девушки, словно впитывая каждую черточку.

– Кэрол, вы знаете, что такое настоящее одиночество? – хрипло спросил он.

– Я никогда не думала об этом, – прошептала она, и ее серые глаза расширились.

– Одиночество – это когда не к кому пойти, если тебя что‑то беспокоит. Это когда ты не нужен даже родным людям. Это когда веришь доброте только чужого человека…

Кэрол тяжело вздохнула.

– Вам так плохо было в детстве? – спросила она робко.

Пол горько улыбнулся, его рука скользнула к ее подбородку, коснулась губ.

– Я просто рассуждаю вслух.

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Но всегда должна быть какая‑то причина! Если вы однажды победили свое одиночество, то почему опять вспомнили об этом? Или с тех пор, как вы стали Дадзаем, одиночество не покидало вас?

Пол положил руку ей на плечо и как будто обжег.

– Люди, в общем‑то, стойкие существа, – сказал он. – Вот и вы добились большого успеха в жизни, несмотря на трудное начало.

Он смотрел ей в глаза и размышлял о том, что все эти годы был непоправимо одинок, но искренне не замечал этого. Он был окружен друзьями, женщинами, которые порой любили его, но никого не подпускал по‑настоящему близко к своему сердцу. Впервые ему захотелось, чтобы кто‑то на самом деле вошел в его жизнь, в его душу. Не «кто‑то», а именно эта сероглазая девушка…

– Я думаю, нам лучше поскорее уйти отсюда, – прошептала Кэрол.

– Подожди… – пробормотал Пол; темная голубизна его глаз приобрела цвет зимних сумерек.

Во рту Кэрол пересохло. Она сделала последнее героическое усилие в попытке обрести здравый смысл. Надо поскорее покинуть эту уединенную маленькую комнату, прежде чем между ними случится что‑то непоправимое!

Кэрол решительно встала, но Пол ее опередил. Не успела она подойти к двери, как он оказался перед ней, загородил дорогу и мягко обнял за плечи.

– Вы дрожите, – тихо сказал он. Его глаза поблескивали в темноте комнаты.

– Кажется, я начинаю бояться вас, – пробормотала Кэрол, пытаясь освободиться.

– Бояться? Вы уверены, что чувствуете страх?

– Но я дрожу как осиновый лист! Колени подгибаются, не могу дышать… Как же еще назвать это?

– Не уверен, что вы готовы выслушать мои объяснения…

Скорее от беспомощности, чем от злости, Кэрол принялась бить кулачками по его сильной груди, но Пол, усмехнувшись, легко схватил ее за руки и довольно крепко сжал. Кэрол прекрасно понимала, что дрожит не от страха, а совсем от другого чувства. И она и Пол знали от какого.

– Не надо мне ничего объяснять. Давайте лучше вообще не будем говорить об этом, – предложила девушка.

– Но от нашего молчания ничего не изменится. Даже если не называть вещи своими именами, они продолжают существовать.

Пол привлек девушку к себе так близко, что слышал биение ее сердца. Ему казалось, что жар его тела не может не передаться ей.

– Так что же ты чувствуешь, Кэрол? – прошептал он ей на ухо. – Тебе по‑прежнему страшно? Можешь не беспокоиться: не тебе одной. Я, черт побери, тоже боюсь! – Его слова подействовали на Кэрол странно возбуждающе: как будто электрический ток прошел через мочку уха, пронзил грудь и устремился ниже, к бедрам… Он боится? Что за вздор?! Ему‑то чего бояться? Ведь Кэрол прекрасно помнит, что рассказывал Патрик о Поле Дадзае и его победах!

И все‑таки ей почему‑то было очень приятно, что Пол произнес эти слова, что его губы так нежно касаются ее шеи и подбородка… Она удивленно вздрогнула, когда его руки легли ей на бедра, и он еще крепче прижал ее к себе.

– Сумасшествие…

– Согласен.

– Мы не должны этого делать…

– Говори только о себе.

– Но я никогда раньше…

– Значит, это будет впервые.

– Пол…

– Гм?

– Я никогда не испытывала…

– Я тоже.

– Ты лжец!

– Это правда.

Он ласкал ее все настойчивее; Кэрол почувствовала томление, его легкие поцелуи обжигали, вызывая трепет во всем теле. Кэрол не узнавала собственного голоса: он стал низким и тихим, воркующим.

Наконец Пол взял в ладони лицо девушки и впился губами в ее губы, разжигая неукротимый огонь страсти. Кэрол уже ничего не могла поделать с собой. Она крепко обняла Пола за шею. Его язык оказался внутри ее рта; страстное желание, которого она никогда не испытывала ранее, овладело ею.

Пол тут же почувствовал в ней перемену: мягкую податливость тела, расслабленность губ, тяжелую пульсацию крови в венах. Он обнял Кэрол еще крепче, все теснее прижимая ее бедра к себе, давая почувствовать силу желания, жажду плоти… Ее смущение и робость несказанно трогали Пола; он достаточно хорошо знал женщин и понимал – эта робость от неопытности. Кэрол не была застенчивой.

Неужели я у нее первый? – мелькнула у Пола тревожная мысль. Усилием воли он попытался сдержать себя, но с ней все было не так, как с другими. Стоило ему дотронуться до Кэрол – и его тело кричало, требовало, жаждало ее тела! Такого еще не было в его жизни.

Пол почувствовал ее язык у себя во рту и застонал.

– Погоди минуточку, – пробормотал он, на секунду оторвавшись от ее мягких сладких губ.

Кэрол была как в тумане. Серые глаза медленно открылись, она ничего не понимала.

– Кэрол…

Она смотрела на него сквозь пелену желания. Неожиданно Пола охватило чувство вины. Он желал ее, да, но не хотел соблазнять. Не хотел воспользоваться ее беспомощностью.

– Кэрол, у тебя был когда‑нибудь любовник? – спросил он прямо, как привык делать всегда.

Кэрол быстро заморгала и отстранилась. Красные пятна появились у нее на щеках.

– Почему ты задаешь мне такие вопросы? – спросила она растерянно. – Я делаю что‑то не так?

– Нет, я просто хочу знать, на что иду.

– Ну что ж, спасибо за откровенность. – Она попыталась вырваться из его объятий. – Несколько минут назад ты, кажется, не сомневался…

Но Пол не отпускал ее.

– Мы не можем сейчас вернуться домой.

– Почему же нет? Ради Бога!

– Потому что мы оба чертовски возбуждены.

– Ну, я уверена, что это пройдет.

Пол засмеялся и посмотрел прямо в ее сердитые глаза.

– Я бы не зарекался.

– Может, конечно, у нас какая‑то невероятная биологическая совместимость, – предположила Кэрол в отчаянии, пытаясь избавиться от острого чувства разочарования, отдающегося во всем теле.

– Биологическая? Ну что же, каждое поколение это называет по‑своему, – заметил Пол, и губы его расплылись в медленной улыбке. – Я бы определил это как влечение.

Кэрол неуверенно взглянула на него. Влечение. Значит, она не ошиблась, значит, ей действительно довелось наконец это испытать…

– И часто ты испытываешь влечение к женщине, с которой только что познакомился? – спросила она тихо.

– Нет, – сказал Пол серьезно. – Ты первая. Правда.

– Именно так говорят мужчины женщинам, пытаясь соблазнить их?

Кэрол опустила глаза, с ужасом поняв, что сказала пошлость. Но он сам виноват! Нужно признаться себе, что она – лишь одна из его многочисленных Женщин, и спокойно отнестись к этому. Ей всегда не везло! Богатая практика. Не хватает еще разреветься при нем! Но как все‑таки досадно, что это «влечение» она испытывает к такому человеку, как Пол Дадзай…

Пол приподнял подбородок Кэрол и увидел предательский блеск в ее глазах.

– Черт побери! Ты плачешь?

– Глупости! Я никогда не плачу. Кеннет говорит, я единственная из известных ему девчонок, которая не льет слезы по любому поводу. – Она шмыгнула носом и смахнула доказательства обратного. Потом подняла глаза и смело улыбнулась ему. – Видишь, никаких слез. Оптический обман.

Черта с два! – подумал Пол, но промолчал, решив, что надо дать Кэрол передышку. Он должен помочь ей снова обрести равновесие. Пол никогда не соблазнял неопытных девушек и не собирается делать этого впредь.

– Да, что‑то в этом роде должен говорить мужчина женщине, желая пригласить ее в постель, – спокойно согласился он. – И совершенно ясно, что я тоже хочу этого.