Честный человек

Шериф Эд Карсон и я завершали чуть теплым кофе не слишком изысканный ленч, когда я заметил в открытой галерее, соединявшей ресторан «Гранд отеля» с вестибюлем, Дорса Пендера. Позже я понял, что Пендер просто всплескивал руками в сильном возбуждении, но издалека могло показаться, что он пытается на ходу скрутить некое подобие веревки. Когда Пендер увидел нас, он продрался к нашему столику через толпу, заполняющую в полдень ресторан «Гранд отеля», с живостью, неожиданной для его отнюдь не хрупкой комплекции.

– Наверх, – выпалил он, задыхаясь и тыча в потолок трясущимся пальцем. – Скорее наверх, прошу вас.

Эд Карсон откинулся назад в своем кресле и удивленно нахмурил брови.

– Что с вами, Дорс?

Толстяк – управляющий «Гранд отеля» затряс головой.

– Пойдемте наверх. Прошу вас.

Мне не удалось избежать его страдальческого взгляда.

– Вас тоже, мистер Гейтс.

Не дожидаясь ответа, управляющий ринулся через толпу обратно в направлении вестибюля. Карсон и я едва поспевали за ним.

– А может, это к лучшему, – пробормотал Карсон.

– Во всяком случае, он вытащил нас из этой вонючей забегаловки, – отозвался я.

Пендер ждал нас в вестибюле возле допотопного лифта. Он втолкнул нас в кабину и нервно нажал кнопку. Старенький механизм громко заскрипел несмазанными шестеренками, поднимая нас наверх.

– Что у вас там стряслось, Дорс? – спросил я.

– Мертвец в номере, – ответил Дорс. При этом его лицо перекосилось, как от зубной боли. – Я обнаружил его две минуты назад и чуть не потерял сознание.

– Как это произошло?

– Не знаю. Все, что мне известно, – это то, что он лежит у себя в номере поперек кровати и в груди у него нож.

Он облизнул пересохшие губы и добавил:

– Он приехал вчера поздно вечером и записался в книге регистрации под именем Джеймса Томаса.

Лифт с глухим скрежетом остановился на площадке третьего этажа. По темному, пахнущему плесенью проходу мы прошли до приоткрытой двери в дальнем конце коридора.

– Здесь, – сказал Пендер.

Мы вошли в номер. На мятой постели в неловкой позе лежал мужчина. Его рот был открыт, а в глазах, казалось, не успел погаснуть интерес к затянутому паутиной потолку. Из груди мужчины торчала рукоятка большого охотничьего ножа.

– Никогда не встречал его раньше.

Шериф подошел к кровати и склонился над лежащим человеком. Я тоже подошел на расстояние фута к кровати и смотрел, как Карсон проверил содержимое его карманов. Потом я повернулся к Пендеру, который стоял в дверном проеме, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну, Дорс, мы слушаем вас, – сказал я. – Кто он?

– Я не знаю, мистер Гейтс. Я уже говорил, что он приехал вчера поздно вечером. Записался в книге как Джеймс Томас, коммивояжер из Нэшвилла. Кому‑то позвонил, потом ушел к себе в номер.

– В карманах ничего интересного, одни медяки. Даже бумажника нет, – разочарованно протянул Карсон. Он выпрямился и посмотрел на Пендера. – Продолжайте, Дорс. Как вы обнаружили труп?

Управляющий снова облизнул губы.

– Около часа назад он спустился в столовую завтракать. Потом подошел к моему столику в вестибюле. Мы перекинулись с ним несколькими словами. Он сказал, что в полдень у него деловое свидание, и попросил меня принести в номер бутылку шотландского виски. Я согласился, и он дал мне десять долларов. Потом он поднялся на лифте, и я его больше не видел. До того самого момента, как принес в номер бутылку.

Пока Пендер рассказывал, я осмотрел комнату. Кровать, туалетный столик с зеркальцем, покосившийся стул. На стуле лежал небольшой чемоданчик. Я заглянул в него. Чистая сорочка, смена белья, носки, бритвенный набор. Как видно, Джеймс Томас предпочитал путешествовать налегке.

Шериф Карсон сказал:

– Продолжайте, Пендер.

Пендер сидел, сжав голову руками.

– Он уехал на лифте к себе в номер около двенадцати часов. Минут через пятнадцать я вышел на улицу за виски. Вернулся назад уже с бутылкой, поднялся на лифте на третий этаж и постучал в дверь. Ответа не последовало, я открыл дверь – она была незаперта – и увидел его.

– Что вы делали потом? – спросил я.

– Вылетел из номера, как пробка. Побежал вниз искать вас и шерифа. Я знал, что вы сегодня в ресторане.

Я посмотрел на часы.

– Сейчас двенадцать тридцать. Получается, что вы обнаружили Томаса мертвым около двенадцати двадцати.

Пендер кивнул.

– Я думаю, так примерно и было.

– Остается около двадцати минут, – сказал шериф. – Я не уверен, что дело обстояло именно так. Слишком мало времени… Пойду вниз и позвоню доктору.

Он взглянул на меня.

– Лу, можно попросить вас…

Я кивнул.

– Хорошо, Эд. Я останусь здесь.

Карсон, тяжело ступая, вышел из комнаты.

Пендер задержался в номере. Он насухо вытер руки и одарил меня тем, что сам, наверное, принимал за лучезарную улыбку.

– За всеми этими неприятностями я чуть не забыл сказать вам, что в следующий вторник я буду голосовать за вас, мистер Гейтс. Вы самый лучший прокурор, который когда‑либо был в округе Покочоби. Без всякого преувеличения.

– Я очень тронут, Дорс, – сказал я, а когда он, видимо, посчитав свою миссию выполненной, повернулся к выходу, добавил. – Тем не менее я очень скоро прикрою вашу лавочку, если вы снова будете заманивать к себе хорошеньких девушек.

Он ответил мне взглядом, полным оскорбленного достоинства, но комментировать мое последнее высказывание не стал и предпочел ретироваться.

Дожидаясь возвращения Карсона, я успел обшарить вдоль и поперек всю комнату и подумать о Дорсе Пендере. Потом я подошел к кровати и внимательно осмотрел убитого. Он был со вкусом одет и, даже будучи мертвым, производил впечатление человека аккуратного и неравнодушного к своей внешности. Слишком аккуратного для такой грязной дыры, как «Гранд отель».

Сколько денег могло быть в его кошельке? Если достаточно приличная сумма и о ней первым узнал. Дорс Пендер, это меняло многое. Пендер пользовался в округе сомнительной репутацией, но хватит ли у него мужества всадить нож в человека, обчистить его карманы и после этого хладнокровно пойти к шерифу и окружному прокурору, добровольно взвалив на себя бремя первого свидетеля? Я затруднялся однозначно ответить на этот вопрос.

Мое внимание привлекло золотое кольцо на левой руке убитого. Я наклонился, чтобы получше разглядеть его. Это было обыкновенное кольцо, которое прямо свидетельствовало о том, что его обладатель в 1950 году закончил государственный университет, а косвенно – о том, что ему уже за тридцать и что его внешность на этот счет не обманывает.

Тут я услышал в коридоре приближающиеся шаги. Через несколько секунд в дверном проеме показалось лицо Карсона с характерным, крупно очерченным подбородком.

– Доктор прибудет, как только освободится, – сказал шериф. – Он снял шляпу и вытер пот с лица. – Жарко.

Он подошел к окну и вдохнул в себя дуновение свежего ветерка.

– Что вы думаете обо всей этой истории? – спросил я.

Карсон повернулся ко мне.

– Что я мог узнать за это время? Я позвонил в контору и велел своему помощнику связаться с Нэшвиллом. Узнать, не помогут ли нам ребята из местной полиции и что за фрукт этот Томас. Но я все же предпочел бы увидеть человека, которому Томас назначил сегодня встречу в полдень. У вас есть какие‑нибудь предположения?

Я поделился с ним своими сомнениями насчет Дорса Пендера.

Карсон немного пожевал свою длинную нижнюю губу.

– Вряд ли это Дорс. А впрочем, все может быть.

Я согласился.

– Что мы имеем? Показания Дорса о том, что Томас вчера поздно ночью звонил кому‑то в городе. Потом это таинственное свидание в полдень, прямо в номере.

– Да, – с сомнением протянул Карсон. – Но…

Тут мы услышали голоса в коридоре, и три человека вошли в номер. Первым был доктор Джонсон, судебно‑медицинский эксперт округа Покочоби. Он кивнул нам и направился сразу к кровати. Не обращая больше внимания на нас, он начал осмотр тела.

Я подавил стон, когда увидел, кто были два других посетителя – последние два человека, которых я хотел бы видеть в этом городе – сейчас и в будущем: Джеремия Уолтон, редактор единственной городской газеты, и Эдгар Фаррис, мой главный противник на предстоящих выборах окружного прокурора.

– Как делишки? – пророкотал Джеремия Уолтон. Его маленькие поросячьи глазки рыскали по комнате.

Карсон холодно спросил:

– Как вы оказались здесь, Уолтон?

– Разумеется, не по вашему приглашению, – отпарировал редактор. – Чтобы вы не забывали, что вам не удастся скрыть от всех это гнусное преступление. Пока судебную власть в округе олицетворяют такие некомпетентные люди…

– Приберегите эту тираду для передовицы в своем бульварном листке, – сказал я устало.

– М‑да, – подал голос из своего угла доктор Джонсон. – Ему уже ничем не помочь. Удар прямо в сердце.

Он осторожно держал в руках охотничий нож, семидюймовое лезвие которого было все перепачкано кровью.

– Я не нашел на теле следов борьбы. Ни других ножевых ран, ни ссадин, ни кровоподтеков – ничего. Очень похоже, что смерть наступила не больше часа назад.

Карсон кивнул.

– Ваш вывод совпадает с нашими данными.

– Не много же вы успели, – вставил Джеремия Уолтон. – Что вы сделали, чтобы найти убийцу? Расскажите нам.

В этот момент мне показалось, что Карсон готов проверить своим прямым прочность скул Уолтона. Однако, к моему удивлению, Карсон не только терпеливо снес развязный тон редактора, но и начал рассказывать.

Пока он излагал подробности, я изучал Эдгара Фарриса, который внимательно слушал его рассказ. Он был примерно моего возраста – мужчина лет тридцати шести, худой и высокий, с седыми висками и крупным, резко выдающимся вперед квадратным подбородком.

Фаррис считался в округе лучшим законоведом и знатоком криминалистики. Несколько раз нам доводилось соперничать с ним в суде, и мы поделили поровну наши победы.

Он был одним из наиболее вероятных претендентов на место окружного прокурора на предстоящих на будущей неделе выборах. Если мы не распутаем в самые короткие сроки это убийство, наша неудача наверняка склонит чашу весов в пользу Эдгара Фарриса.

Шериф закончил свой рассказ.

– Это все, что мы знаем. Я надеюсь, что нэшвиллская полиция поможет нам определить, с какими целями и к кому приехал в Монро Джеймс Томас. Мы спросим служащих отеля. Один из моих помощников сейчас занимается этим. И…

– И тем не менее вы с Гейтсом скорее похожи на каменные статуи в парке, в то время как маньяк убийца преспокойно разгуливает по городу, – редактора словно прорвало.

– Полегче, Джерри, – сказал Эдгар Фаррис.

Он произнес эти слова очень тихо, но Уолтон послушно заткнулся.

Установившееся молчание нарушил доктор Джонсон.

– Я пойду вниз и вызову машину.

– Нам тоже пора, – сказал Фаррис Уолтону.

– Пожалуй, – согласился редактор. – Не будем мешать храбрым защитникам закона и общественного порядка.

– Идите к черту, – огрызнулся Карсон.

Фаррис проигнорировал это предложение. Он сказал неожиданно дружелюбным тоном:

– До встречи, Лу, Эд.

Они вышли из номера.

Мы с Карсоном обменялись взглядами.

– Ну и ну, – пробормотал он.

– Теперь мне остается уповать, что я смогу прокормиться частной практикой, – подыграл я.

– Выборы еще не закончились, – возразил Карсон, задумчиво дергая себя за ус. – Однако пора бы моим помощникам дать о себе знать.

Я посмотрел на часы. Было начало второго. Меньше часа назад мы еще сидели внизу, жестоко терзая свои желудки с помощью поваров «Гранд отеля».

Словно вняв словам шерифа, Бак Мауллинз, один из двух помощников Карсона, широким шагом вошел в комнату. В правой руке он бережно нес кожаный бумажник.

– Найден в конце коридора в уборной, – сказал он. – Был спрятан за унитазом.

Карсон открыл бумажник.

– Шагреневая кожа, – сказал он. – Бесполезно пытаться снять отпечатки пальцев.

Я заглянул через плечо Карсона и увидел, что он держит в руках визитные карточки. Он прочитал одну из них:

– Джеймс Аарон Томас. Нэшвилл, штат Теннесси. Водительское удостоверение, чековая книжка… А это что такое? Коммерческий представитель цементной компании «Ло‑Мак»? Гм. И ни цента наличными. Странно, очень странно.

– Послушайте, Эд, – сказал Бак Мауллинз. – Том пытается хоть что‑нибудь вытрясти из этих олухов в гостинице. Никто ничего не видел и ничего не знает. Или не хочет говорить.

Карсон вздохнул.

– Я не ждал ничего другого. Это было бы слишком легко и просто. Но вы хорошо поработали, Бак.

Помощник Карсона просиял от удовольствия. Потом он заметил охотничий нож, который лежал на свернутом вчетверо полотенце на туалетном столике – там, куда его положил доктор Джонсон.

– Это орудие убийства?

– Да.

– Отпечатки пальцев?

Шерифу пришлось терпеливо объяснять, что со своей резной костяной ручкой нож полезен для следствия еще меньше, чем шагренированная поверхность бумажника убитого.

– Вы оставайтесь здесь, Бак, и не пускайте никого, кроме ребят из похоронного бюро, когда они придут за телом. Всех остальных отсылайте ко мне в контору. Я скоро буду там.

Карсон и я вышли. В коридоре второй помощник Карсона допрашивал, двух мужчин. Карсон кивком подозвал его к себе.

– Ничего нового?

– К сожалению, ничего. Все глухи и слепы, как бревна. Мне продолжать работу?

– Да, еще немного. Я буду в конторе.

Мы вышли на улицу.

– Цементная компания? – задумчиво сказал Карсон. – В округе нет крупного строительства. Большим компаниям не резон проявлять к нам любопытство.

– И тем не менее у Томаса, по словам Дорса Пендера, было в полдень деловое свидание. Впрочем, под деловым свиданием он вполне мог подразумевать встречу с женщиной.

Карсон иронично фыркнул.

– Стоило ехать сюда из Теннесси, чтобы просто затащить в номер женщину.

– Эд, вы плохо представляете себе работу коммивояжера.

– Не спорю. Поэтому я не верю в версию с женщиной.

Мы вошли в – старое здание суда, которое встретило нас после яркого полуденного света улиц внезапной и сумрачной темнотой. Ведомство Карсона размещалось на первом этаже. Когда мы открыли дверь в его кабинет, за одним из столов у окна мы увидели молодую женщину. Я признал в ней одну из сотрудниц контрольной комиссии округа, помещение которой соседствовало с кабинетом Эда.

При нашем появлении она встала.

– Бак Мауллинз попросил меня посидеть у телефона.

– Да, я в курсе, – сказал Карсон. – Очень признателен вам. Никаких звонков?

– Ни одного.

Она была явно разочарована. Карсон держал дверь открытой перед ней, и ей пришлось выйти, что она и сделала с видимой неохотой.

Карсон вошел в кабинет, впустил меня и закрыл дверь. Я опустился в одно из кресел и спросил:

– Ну, что теперь?

– Будем ждать звонка из Нэшвилла. Это все, что мы можем сделать для Джеймса Томаса.

– Если придется ждать долго, в такой жаре горло совсем пересохнет, – сказал я.

Карсон понял намек. Он выдвинул из своего стола нижний ящик и достал из него бутылку «бурбона» и два бумажных стаканчика. Он наполнил их почти до краев и протянул один мне.

Мы поудобнее устроились в наших креслах, потягивая виски. Мой стаканчик был почти пуст, когда телефон зазвонил. Карсон снял трубку:

– Алло.

Он несколько секунд слушал, потом кивнул мне. Звонок из Нэшвилла. Разговор продолжался несколько минут. Когда Карсон повесил трубку, он снова сел в кресло и взял в руки свой стаканчик.

– Убей бог, если я что‑нибудь понимаю.

– Что случилось, Эд? – нетерпеливо спросил я.

– А? Ах, да. Джеймс Томас. Парни из Нэшвилла охарактеризовали его как темную лошадку. Одна из самых заметных фигур в цементной компании. Специализируется на общественном строительстве. Может пойти на все: шантаж, подкуп, угрозы. Ему часто удавалось добыть для компании крупные заказы.

Я пожал плечами. Никакой видимой связи между цементной компанией Томаса и округом Покочоби не прослеживалось. До сих пор в округе не планировалось начинать крупное общественное строительство. Если бы было наоборот, я бы знал об этом. Как один из ответственных функционеров округа, я имел далеко не последний голос при заключении контрактов на строительные работы с оплатой из казны округа.

Очевидно, мысли Карсона двигались в том же направлении. Он сказал:

– Я пока не вижу, чем это может помочь нам. Ребята из Нэшвилла обещали копнуть поглубже связи Томаса и позвонить нам еще раз.

Я допил виски, скомкал стаканчик и бросил его в корзину за столом.

– Выходит, рано отбрасывать ограбление как основной мотив убийства?

– Пожалуй, рано. Хотя, по‑моему, более вероятно, что его убили из‑за каких‑то личных связей в прошлом. Может быть, он попытался шантажировать кого‑нибудь из администрации округа. Все возможно.

– Я все‑таки склоняюсь в сторону Дорса Пендера, – сказал я. – По нему давно веревка плачет.

Карсон пожал плечами.

– Благодарите бога, что вас не слышат ваши избиратели.

Я сказал ему, куда могут отправляться мои избиратели.

Прошло время. Я курил одну сигарету за другой. Сведения, которые приносили помощники Карсона, не стоили пустой ореховой скорлупы.

Машина Томаса, на которой он приехал из Нэшвилла, была обнаружена на автомобильной стоянке перед отелем, но ничего, что бы заслуживало внимания, в ней найдено не было. Томас приехал в отель немногим позже полуночи. Телефонная компания сообщила, что вчера примерно в пятнадцать минут первого ночи зарегистрировала местный телефонный звонок из вестибюля «Гранд отеля». Но выяснить, кто и кому звонил, нам не удалось.

Все это усиливало наше внимание к фигуре Дорса Пендера.

Мы сидели в кабинете Карсона, разглядывая перепачканные краской стены. Потом выпили еще по стаканчику. Снова позвонили из Нэшвилла. И то, что они сообщили в этот раз, озадачило нас еще больше.

За день до отъезда, в пятницу, Томас разоткровенничался с одним из служащих цементной компании. Согласно показаниям последнего, Томас утверждал, что в этот раз сумеет организовать крупный заказ без обычных интриг и взяток.

Правда, Томас не называл ни имен, ни городов.

Он уехал из Нэшвилла вчера около полудня.

– Отсюда до Теннесси часов восемь‑девять быстрой езды, – сказал шериф. Он помолчал. В разговоре он обронил еще одну фразу, которую собеседник запомнил, потому‑что не понял ее.

– Что за фраза? – спросил я.

– Прежде чем попрощаться с этим парнем из компании, он сказал: «Нет ничего лучше университетского образования». И захохотал, как сумасшедший.

– Лучше университетского образования? – Я медленно разглаживал у себя на голове то, что осталось от моих волос. – Черт возьми, Томас носил на руке университетское кольцо за тысяча девятьсот пятидесятый год. А что, если?..

Карсон уставился на меня. Я продолжал массировать свой скальп. Я видел, что Эд удивлен.

– Эд, – сказал я, резко встал и пошел к двери. – Эд, а не прогуляться ли нам в общественную библиотеку, а?

Шериф последовал за мной, бормоча себе под нос.

– Я знал, что не надо было наливать вам второй раз.

За то короткое время, что мы ехали от здания суда до библиотеки, я поделился с Эдом своей неожиданно возникшей версией. Он выслушал меня молча, а когда я закончил, с сожалением сказал:

– Теперь я просто уверен, что зря налил вам второй стакан.

Мы пробыли в библиотеке минут двадцать. Покинув ее, мы снова поехали в центр. Карсон не говорил ни слова. Молчал и я.

Здание, в котором размещалась «Монро хералд газетт», примыкало к площади с южной стороны. Карсон отыскал брешь между машинами и поставил туда свою.

– Приехали, – сказал он.

– Я хотел бы надеяться, что мы ошиблись.

Мы пересекли тротуар и вошли в здание «Хералд газетт».

Стол, за которым сидел Джеремия Уолтон, располагался в углублении, отгороженном от остальной комнаты деревянным барьером. Эдгар Фаррис примостился на краю стола. Оба задушевно беседовали. Со стороны внутреннего двора в комнату проникал приглушенный грохот типографских станков. Наконец Уолтон увидел нас, и его маленькие поросячьи глазки расширились от удовольствия.

Карсон и я открыли дверцу, прошли за деревянный барьер и уселись в кресло прямо напротив редакторского стола. Эдгар Фаррис наблюдал за нами, неуверенно улыбаясь.

– Мы установили личность убитого. Его зовут Джеймс Томас. Кстати, Уолтон, вы никогда не встречали его раньше?

Наш вопрос явно озадачил Уолтона.

– Томас? Я ничего не слышал об этом человеке. А что, собственно, произошло?

– А вы, Эдгар? – как бы невзначай спросил я. Но мое сердце колотилось в груди так громко, что оно, казалось, заглушало шум, производимый большой типографией. – Вы встречали когда‑нибудь раньше Джеймса Томаса?

Фаррис повернулся ко мне и нахмурился.

– Разумеется, нет. Если бы дело обстояло иначе, я непременно сказал бы об этом в отеле.

Я облегченно вздохнул. Это было все. Или почти все.

– Шериф и я можем рассказать вам, что мы узнали от коллег из Нэшвилла. Томас был очень темной личностью и занимался политическими махинациями. Он приехал сюда, чтобы встретиться с кем‑то. По делу. По его, Томаса, делу.

Джеремия Уолтон спросил:

– Ну и что дальше?

– Ничего, – сказал я. – Просто делимся с вами своими новостями. Кстати, Томас в тысяча девятьсот пятидесятом году закончил государственный университет. Нам с шерифом почему‑то взбрело в голову забежать ненадолго в библиотеку. У них все полки забиты университетскими ежегодниками. Том за тысяча девятьсот пятидесятый год содержал очень много интересного и неожиданного.

Эдгар Фаррис напрягся. Лицо его побледнело. Он медленно приподнялся со стула.

Я закурил сигарету.

– Очень странно, Эдгар, что вы не помните Томаса. Это тем более непонятно, если учесть, что вы учились с ним в одной группе и жили в одной комнате.

Уолтон издал сдавленный возглас. Он хотел что‑то сказать, но Фаррис сделал ему знак помолчать и сказал:

– Видите ли, людям свойственно забывать.

– Вы правы, – сказал Карсон. – Это самое обыкновенное совпадение. Джеймс Томас ехал сюда, чтобы устроить какое‑то очередное дельце. Его бывший однокашник и сосед по комнате вот‑вот займет место прокурора округа. Если на следующей неделе его выберут прокурором, он окажется в состоянии повернуть дело таким образом, чтобы не обделить компанию, в которой работает Томас. Да, без сомнения, это простое совпадение.

На какое‑то время все замолчали. Потом Джеремия Уолтон устало вздохнул. Сейчас он выглядел на десяток лет старше, чем десять минут назад. Он снял с рычага телефонную трубку и нажал на кнопку.

– Джек? Остановите машины. Уберите с первой полосы тот материал, что я дал вам, и подготовьте ему замену.

Через несколько секунд грохот станков за окном внезапно оборвался.

– Вы тупицы, – сказал Эдгар Фаррис. – Вы и Гейтс. Оба. Кретины и ослы.

Он открыл дверцу и вышел в коридор. Его шаги громко раздавались в тишине.

– Я ничего не знал, – промямлил Уолтон. – Можете поверить мне на слово.

Я повернулся в своем кресле так, чтобы видеть Фарриса. Он продолжал измерять своими шагами узкое пространство коридора. Его никто не останавливал. У нас с Карсоном не было неопровержимых доказательств, что это он убил Джеймса Томаса. Наконец он нова подошел к дверце, открыл ее и медленно вошел к нам.

– Не вижу никакого смысла, – произнес он.

Уолтон сказал:

– Эдгар, я бы посоветовал вам…

– Держите при себе свои советы. Я сыт ими по горло. – Фаррис криво усмехнулся. – Не думаю, чтобы у меня когда‑нибудь снова возникло желание заняться политикой. Это обходится очень дорого.

– Это вы убили Джеймса Томаса? – спросил я.

– Да. Он вынудил меня к этому.

– Позвольте, его же убили позже полудня, – оторопело пробормотал Уолтон. – Все это время до того момента, как Дорс Пендер нашел нас, вы были у меня на виду.

– Позвольте мне рассказать все самому, – прервал его Фаррис. – Томас вцепился в меня мертвой хваткой. Когда мы учились в университете, мы жили в одной комнате и были хорошими друзьями. В то время я был близок с одной девушкой. Джимми уже тогда знал ответ на любой вопрос. Когда у нее случилась неприятность, он пообещал устроить ей хирургическую операцию. Операция прошла успешно, но пациент не выжил.

Фаррис замолчал и закрыл лицо руками. Потом он все‑таки продолжил:

– После того как я получил диплом, я приехал сюда, где меня никто не знал, и принял адвокатуру. Прошло достаточно много лет, чтобы я забыл все неприятности. Тяжело помнить о своей вине в убийстве глупой девушки. Разумеется, по вполне понятным причинам я держался подальше от Джимми Томаса. До тех пор, пока не выставил свою кандидатуру на выборах окружного прокурора. Тогда я снова услышал о Джимми. Письма, звонки, тысячедолларовые подарки от его компании.

– Потом Томас закрутил гайку покрепче? – понимающе спросил Карсон.

– Да. Он позвонил мне вчера ночью, сказал, что он уже в городе и хочет поговорить со мной. Я знал, чего он добивается. Но я назначил ему встречу на сегодня в его номере. Я поднялся по пожарной лестнице. Постучал к нему в номер и, как только он открыл дверь, ударил его ножом. Он зашатался и упал на постель. Я забрал у него бумажник, чтобы было похоже на ограбление. Знаете, сколько у него было денег? Всего четыре доллара.

– Что было потом? – спросил я.

– Я взял деньги – все четыре доллара, спрятал бумажник за унитазом в уборной в конце коридора и спустился опять по пожарной лестнице. Было около десяти минут первого. Оттуда я прошел прямо в редакцию. Остальное вы знаете. Кроме…

– Кроме чего?

Фаррис посмотрел на меня. Он нетерпеливо повысил голос.

– Неужели вы не понимаете? Этот подонок шантажировал меня, добиваясь крупных заказов на цемент для компании, если я стану окружным прокурором.

– Я все понимаю, – сказал я.

Фаррис яростно тряхнул головой:

– Черт побери, теперь вы видите, что я должен был убить его?

– Почему?

Фаррис с достоинством выпрямился.

– Потому что я честный человек!

Перевод: С. Белостоцких