Свадьба Алекса и Сонсон

Мы готовились к свадьбе. В Египте принято жениться по четвергам; Алекс заказал свадебный зал ресторана и разослал приглашения всем родственникам и друзьям. Он пригласил только самых близких – из Египта, Марокко и Франции. Вместе с друзьями получилось 78 человек.

Платье и костюм мы выбирали целый день.

Платье решили взять напрокат в «Джамиле», одном из лучших салонов Каира. Раньше от такой идеи мне бы поплохело: я представила бы себе калининградский салон проката свадебных платьев, ну и сами понимаете, хорошего настроения мне это не прибавило бы.

Войдя в каирский салон «Джамиля», я застыла от удивления. Это был большой, нет, просто огромный зал с высоким потолком и узкими длинными витражными окнами. Зеленый мраморный пол с мозаикой прекрасно гармонировал с бледно‑салатовыми стенами, расписанными золотом. Тихонько играла восточная музыка.

По всему залу стояли и сидели по меньшей мере сто симпатичных манекенов‑женщин, одетых в шикарные свадебные и вечерние наряды. Они выглядели настолько натурально и естественно, что у арабских мужчин буквально «срывало крышу», когда они попадали в этот «гарем».

Глядя на ошалевшего Алекса, я боялась, что он упадет в обморок. Да что мужчины! У меня самой мозги переклинило, когда я шла по этой выставке брюнеток и блондинок в потрясающих нарядах.

Выбрать что‑либо было неимоверно сложно, потому что нам нравилось все. Аренда платья на один день стоила от 200 до 1000 долларов и оговаривалась по часам.

После долгих раздумий я выбрала пятнадцать белых европейских платьев, в которых, как мне казалось, я буду выглядеть наиболее эффектно. Они стоили от 200 до 300 долларов в сутки. Затем нас с Алексом отвели в примерочный кабинет – просторное помещение с зеркальными стенами и маленькими диванчиками. Пятнадцать женщин‑манекенов выстроились друг за другом перед входом в примерочную.

Две ассистентки – молодые, темнокожие мусульманки в хиджабах – по очереди снимали платья с манекенов и надевали на меня.

Алекс сидел на диванчике, курил сигару и любовался мной. Кстати, примерять платья нужно было на голое тело – так что на мне были только трусики.

Восьмое платье, которое я примерила, было дорогим и стоило тысячу долларов в сутки. Но оно того стоило!

Оно было неимоверно тяжелым. Девушки поставили и раскрыли передо мной юбку, в которую я шагнула. Они ловко снизу вверх подняли платье, вдели в него мои руки, вложили грудь в лиф и заставили меня сделать глубокий выдох грудью и сильно прогнуться назад, сведя лопатки. Застегнув сорок крючков и молнию, помощницы отошли, а я так и осталась стоять с ровной спиной и четко зафиксированной грудью. Платье сидело на мне как влитое. Дышать я могла только верхушками легких.

Увидев свое отражение, я ахнула. Никогда не думала, что у меня такая фигура! «Да я просто королева!»

Алекс даже перестал курить, впервые осознав, каким богатством он обладает.

Чтобы почувствовать себя королевой, нужно хоть раз в жизни надеть такое платье. Юбка в пол была натянута на три обруча – как в исторических фильмах про королей и фрейлин. Под эту юбку запросто можно было спрятать мужчину, а может, и не одного. Сверху юбка была многослойной, расшитой узорами и сверкающими камешками. Жесткая основа лифа плотно облегала тело, фиксируя грудь и талию. Изумительное декольте подчеркивало мои прелести.

Теперь платье не казалось мне тяжелым. Я чувствовала себя изящной балериной, способной не только грациозно двигаться, но и летать. Корсет облегал меня плотно, как перчатка. Ни единой лишней складочки! Все было просто идеально!

«Наверное, именно такие платья носили все королевы мира, потому что в другом наряде править и царствовать просто невозможно», – подумала я, прохаживаясь по примерочной.

Этот наряд изменил меня. В нем моя фигура, походка, жесты и даже дыхание – все стало другим. Мне хотелось всецело и навсегда обладать этой вещью, и я спросила:

– А сколько стоит это платье, если купить его в собственность?

Алекс пошел к директору салона, узнать о цене, и вскоре вернулся. За ним, шаркая сандалиями по мраморному полу, семенил пожилой египтянин с отвисшим животом и бесформенным задом. Увидев меня, стоящей посреди зала в этом платье, он замер от удивления и восхищения, а затем обратился ко мне по‑английски:

– Мадам хочет купить это платье?! О, мадам, у Вас хороший вкус! Поверьте мне, в мире не так много женщин, которым бы подошло это платье. Вы помните сказку про «Золушку»? Вот‑вот – это платье, так же, как тот башмачок, подходит только к одной‑единственной женщине. Это платье, мадам, украшение всей нашей коллекции. Я всего лишь директор этого салона, мадам, но я позвоню хозяину в Лос‑Анджелес и вымолю скидку для вас, мадам. Вы очаровательны, мадам!

Он волновался, тяжело дышал, суетился, крутился вокруг нас с Алексом и заглядывал нам в глаза.

– Мы возьмем это платье на четверг с полудня, – обратился мой муж к директору. – Предоплата в три тысячи фунтов, это пятьсот долларов по курсу на сегодня, вас устроит?

– О, да, конечно, – улыбался директор. – Я жду вас в четверг с десяти до одиннадцати с деньгами и документами, чтобы оформить гарантийные обязательства.

Девушки помогли мне разоблачиться; я натянула привычные джинсы, вздохнула о королевской осанке, и мы поехали в салон мужской одежды – выбрать костюм для Алекса. Радость моя была столь велика, что мне хотелось петь, а тело само пританцовывало на ходу.

– Милый, так мы купим это платье? Я так и не поняла, сколько оно стоит. Директор говорил с тобой о цене по‑арабски.

– Любовь моя, это платье стоит пятьсот тысяч долларов.

– Сколько?! – Я чуть сознание не потеряла. – Полмиллиона? – радость покинула меня, оставив удивление и растерянность. Тело остановилось.

– Вот именно! Полмиллиона долларов! Ты хоть поняла, что это за платье? Ты видела, сколько бриллиантов на нем?

– К такому платью нужна охрана на свадьбе.

– А оно предусматривает охрану. Это входит в стоимость аренды платья. Из‑за этих камушков тебя могут похитить, убить и все, что угодно.

Мы молчали, не в силах что‑либо говорить. В конце концов, мы могли думать до четверга.

* * *

Салон мужской одежды тоже был богато убран и отлично декорирован, но толпа мужских манекенов не произвела на меня особенного впечатления.

Алекс деловито общался с менеджерами, объясняя, что он хочет. Ему принесли на выбор двадцать костюмов его размера, из которых он выбрал три. В примерочной, где мне не положено было быть, он надел с помощью ассистентов костюм, а также рубашку и галстук и вышел в зал показаться мне.

Увидев своего мужа таким элегантным и красивым, я замерла. Мое сердце забилось так сильно, что я испугалась и, кажется, напугала и Алекса: он ринулся ко мне, обнял и спросил:

– Милая! Что с тобой? Тебе плохо? Тебе не нравится этот костюм?

– Алекс, я так люблю тебя! Ты такой красивый! Я тебя обожаю! – прошептала я и поцеловала его нежно и страстно.

– Вау! Вот это реакция! Я беру этот костюм! – победно произнес он и пошел к менеджерам.

Через полчаса Алекс вышел из салона с большой коробкой, где было все – костюм, рубашка и галстук.

Садясь в машину, мы говорили о маме, и я предложила:

– А не купить ли нам красивую галабию для Зейнаб? А то мы себя нарядили, а маму забыли.

Алекс благодарно улыбнулся, и мы поехали в мусульманский магазин женской одежды, где купили шелковую темно‑вишневую галабию с эффектной черной вышивкой по краям. Мы не забыли ни про хиджаб, ни про вуаль; покупки нам сложили в большую красивую коробку, которую перевязали лентой с бантом. Вечер близился к ночи, и мы, усталые, но довольные, тащились домой по каирским пробкам.

* * *

Наступил четверг – день нашей свадьбы.

– Саусан! Саусан! – услышала я сквозь сон приглушенный голос свекрови.

Посмотрела на часы – шесть утра. «Что это она в такую рань?» – подумала я, поднимаясь с постели. Алекс спал, похрапывая во сне. Выйдя из спальни в прихожую, я вопросительно посмотрела на Зейнаб.

Она взяла меня за руку и молча повела в ванну. Приложив все свои старания, старушка объяснила мне, что к свадьбе хочет сама вымыть мне голову и заплести волосы. Я ужасно хотела спать, но не стала ни перечить, ни сопротивляться.

Зейнаб склонила мою голову над тазом и начала намазывать волосы кашицей хны. Она массировала мою голову, разглаживая бурую массу по моим длинным волосам, а я покорно стояла, пытаясь дремать.

Через тридцать минут моя неутомимая свекровь полила мне голову теплой водой, продолжая возиться с волосами. Вода в тазу была бурого цвета, и я поняла, что из блондинки превратилась в шатенку. Но кто меня спрашивает?

Дальше – больше. Отжав волосы, Зейнаб заставила меня раздеться. Я сначала не поняла, чего она хочет, потом разделась и встала перед ней абсолютно голая и беззащитная, прикрывая руками выступающий животик. Но когда я увидела опасную бритву в руках Зейнаб, мне стало страшно. Я вскрикнула от ужаса и, оттолкнув ее, выбежала из ванны.

– Алекс! Алекс! – громко закричала я, вбегая в спальню.

Он моментально проснулся и, увидев меня голую, с текущими с головы ручейками хны, кинулся из комнаты. Навстречу ему шла мама с опасной бритвой в руках.

Я не знала языка, но понимала, о чем они говорили. Вернее, Алекс кричал, громко и тревожно, а мама отвечала ему спокойно и убедительно. Я стояла в стороне, накинув на себя халат с капюшоном, который тут же пропитался хной. Меня трясло от страха.

Алекс подошел ко мне, обнял и прижал к себе. Я чувствовала, что он тоже дрожит от волнения. Алекс объяснил мне, что по древней традиции девушку перед свадьбой должны полностью обрить. На теле невесты не должно быть ни одного волоска. Только брови и прическа.

Раньше для этого варили плотную карамель с медом и лимоном, обмазывали ею девушкины ноги и лобок, затем обертывали сверху марлей или специальной бумагой, а когда это все подсыхало, резко отдирали вместе с волосами. Девушки кричали от боли, но кожа после этой процедуры становилась гладкой и нежной, как у младенца. В египетских деревнях так делали до сих пор; городские девушки предпочитали станки и специальные средства для депиляции волос, импортируемые из Европы.

Волосы обязательно красили хной, придавая им красивый золотистый оттенок. Ну, с волосами было все ясно: что сделано, то сделано. А побриться я предпочла сама, собственным английским станочком.

Через час волосы высохли. Они были очень пышными и блестели, как настоящее золото. Мне самой очень понравился результат, а мама и Алекс были просто в восторге.

Ногти я накрасила ярким, красным лаком, тоже по настоянию Зейнаб.

* * *

Свадьба была назначена на шесть часов вечера. Впереди у нас был еще целый день. «Что еще ждет меня сегодня?» – волновалась я, и не напрасно.

К десяти часам Алекс поехал в салон за платьем. Оформив все гарантийные документы и заплатив три тысячи фунтов наличными, он ждал охраны. Тем временем платье упаковали в огромную круглую коробку из несгораемого пластика и дополнили его белыми ажурными перчатками, белыми шелковыми чулками на силиконовой резинке, белой же вуалью и тончайшим белым покрывалом из органзы.

Ровно в одиннадцать прибыли двое охранников в штатских костюмах на бронированном джипе. Алекс отдал им коробку с платьем, и они уехали по указанному адресу.

Сам он отправился в ресторан, где к вечеру должны были собраться гости. Там уже все было готово: уютный зал на сто персон был украшен живыми алыми розами, которые на золотом фоне выглядели очень изысканно. Круглые столики, расставленные по периметру, были накрыты шелковыми золотистыми скатертями. На всех столах стояли цветы. Стулья были задрапированы золотистым шелком и украшены алыми бантами. В зале было два подиума: один – для музыкантов, другой – для молодоженов. Вот этот второй был настоящим райским уголком. Там стоял потрясающей красоты диванчик, а все остальное утопало в белых и алых розах.

Порадовавшись роскоши зала, Алекс зашел на кухню и переговорил с главным поваром: ведь угощение на свадьбе всегда было самым главным у египтян, после платья невесты. Шеф заверил его, что все блюда будут приготовлены и поданы по высшему разряду, и беспокоиться за угощения не надо.

* * *

Я была уже красиво причесана и накрашена, когда приехал Алекс. Оставалось надеть платье, пока дожидающееся своего часа в бронированном джипе во дворе дома под охраной двух крепких парней.

Охранники занесли коробку с платьем в дом ровно за два часа до начала торжества. Алекс помог мне надеть чулки, туфли, платье, застегнув его на все сорок крючков и молнию. Затем он пригласил в гостиную маму, которая уже облачилась в новую галабию и заколола хиджаб золотыми булавками. Увидев меня в свадебном наряде, свекровь ахнула и схватилась за сердце. Алекс принес ей воды, смеялся, говорил что‑то по‑арабски, целовал и обнимал растроганную мать, а потом преподнес мне свадебный подарок – тонкое бриллиантовое ожерелье. Вынув его из синей бархатной коробки, муж застегнул ожерелье на моей шее.

Золотые кольца мне и Алексу подарила моя мама еще в Калининграде, когда мы регистрировались в ЗАГСе. Казалось, это было очень давно, в другой жизни, хотя прошло всего два месяца.

На меня надели вуаль, а сверху набросили тонкое покрывало из органзы.

Когда все успокоились, Алекс позвонил охранникам, и мы все вместе вышли из квартиры.

Запланированного часа на дорогу до ресторана оказалось недостаточно, так как Каир по четвергам не справлялся со свадебными кортежами. Благополучно доехав до ресторана, мы с Алексом через специальную дверь поднялись на второй этаж. Мать проводили в зал, на ее почетное место. Охранники остались у дверей. Зал уже был полон гостей.

Раздалась барабанная дробь. Я задрожала и почувствовала, что из моих ног куда‑то делись все кости. Как мне было идти? А ведь нам с Алексом предстояло спуститься в зал к гостям по лестнице, укрытой великолепным ковром и увешанной гирляндами. Их огоньки бежали сверху вниз, и создавалось впечатление, будто это не лестница, а волшебный огненный поток, из которого должны были выйти мы. Барабаны играли все громче, и внимание гостей было приковано к лестнице.

– Алекс, я боюсь, – выдавила я.

– Too late, baby [4], – улыбнулся муж.

– Алекс! – в отчаянии воскликнула я.

В ответ муж скорчил такую смешную гримасу, что я сразу справилась с волнением и, взяв его под руку, решительно скомандовала: «Come on! [5]»

Мы медленно спускались по лестнице под барабанную дробь, аплодисменты и восторженные крики гостей. Я подумала: «Хорошо, что мое лицо закрыто вуалью. А покрывало, облаком, колышется вокруг меня – как оберег, от сотни чужих взглядов». Дойдя до нижней ступеньки, я уже чувствовала себя уверенней. К барабанной дроби добавилась красивая, арабская музыка, и Алекс под руку повел меня по залу. Все гости шествовали за нами. Женщины голосили и улюлюкали, приставляя ладонь ко рту. Таким свадебным конвоем мы два раза прошлись по залу ресторана.

Затем музыка стихла, барабаны замолчали, и в центр круга вышел религиозный служитель в белом длинном одеянии и большой чалме. Он показал гостям документ о заключении брака по шариату с нашими фотографиями, отпечатками пальцев, с множеством подписей и внушительных печатей. Затем в течение получаса он читал Коран, благословляя наш брак. Все это время я чувствовала любопытные взгляды гостей. Они не слушали молитву – они пожирали глазами меня и мое платье. Сквозь вуаль я отчетливо видела восхищенные и завистливые взгляды женщин и мужчин, выражения их лиц.

Краем глаза я наблюдала за Алексом. Мне казалось, его сейчас разорвет на части от гордости и важности происходящего. Вены на его шее пульсировали, пот струйками стекал за ворот рубашки. После чтения Корана опять заиграла музыка, а женщины заулюлюкали с новой силой. Мы снова обошли зал. Алекс завел меня на подиум и усадил на диванчик. Юбка моего платья была огромной, а нижний каркас подола не желал сгибаться, поэтому, усевшись, я удерживала край платья двумя руками, чтобы оно не поднималось, открывая ноги и все остальное.

Усадив нас, гости еще минут десять стояли вокруг, радуясь и аплодируя. Затем все расселись за столики, которые были уже сервированы. Официанты бегали с подносами, обслуживая наших гостей. Все принялись за еду. Зал гудел – играла музыка, все разговаривали, звенели столовыми приборами, смеялись...

Мы с Алексом сидели на возвышении одни, как изгои. Нас обслуживал сам шеф ресторана. Это считалось очень престижным и почетным. Повар был симпатичным турком лет пятидесяти в белом льняном костюме и с высоким колпаком на голове. Он лично готовил нам и сервировал стол на колесиках, который постоянно укатывал, меняя блюда. Алекс был голоден, поэтому он ел с аппетитом и много. Я тоже была голодна и очень хотела есть, но не могла расслабиться, так как двумя руками держала подол своего дорогущего платья. Да и корсет так туго облегал меня, что есть было просто некуда. Иногда я съедала виноградинку или миндальный орех, но и все.

Алекс заранее рассказал, что потом мне можно будет подняться наверх, где я смогу отдохнуть, расслабиться и наконец‑то поесть. Терпеть мне пришлось полтора часа.

После обильного пиршества, сопровождаемого пылкими речами специально приглашенного «массовика‑затейника», всех гостей пригласили выйти в сад, к фонтанам и фламинго в маленьком озере. Пока гости прогуливались, курили кальян, обменивались впечатлениями и посещали туалетные комнаты, мы с Алексом поднялись наверх в комнату для молодоженов. Охранники постоянно следовали за нами.

Алекс предложил мне расстегнуть платье, но я категорически отказалась, так как боялась не влезть в него после еды. Вот это был бы позор! Повар привез нам наш столик с едой – на тарелках и в вазочках красовалась свежайшая малосоленая семга, лосось, большие тигровые креветки, дальневосточная русская икра, перепелиные яйца под горчичным соусом, маленькие тарталетки с нежным салатом. Специально для жениха повар приготовил молодого барашка. Мясо было в глиняных горшочках с душистыми специями и пряностями. Я съела ровно столько, сколько позволяло платье.

А видели бы вы туалетную комнату невесты! Большая, отделанная конечно же мрамором – и с крошечным, почти детским унитазом в центре. Ни труб, ни бачков. Рядом с унитазом на полу – педаль для спрея‑биде и кнопка спуска воды. И пустота вокруг. Я сразу сообразила, что это сделано специально под огромные свадебные платья. Со стороны никто не догадался бы, что я сижу на унитазе. Огромный подол, как домик, окружал меня. Нижний обруч подола ровным кругом лежал на мраморном полу. Мои ноги, половина тела и сам унитаз находились внутри этого «домика». Я нажала ногой на педальку, и вода из спрея‑биде приятно охладила меня. Мне понравилось, и я нажала ее несколько раз. А потом, поднявшись, спустила воду. Я опять подумала: «Вот арабы молодцы – даже унитаз так поставили, чтобы невесте было удобно!»

* * *

Перекусив, мы спустились в зал, где нас уже ждали гости. Я была без вуали и без покрывала, демонстрируя всем бриллиантовое колье и великолепие свадебного платья.

Наступило время представить молодоженам гостей. Мама Зейнаб уселась на подиуме рядом с нами.

Первыми подошли самые близкие родственники Алекса: Феруза, Саид и Фадила с Далией. Они поздравили нас, восхитились моим платьем и всей церемонией, а потом поставили рядом с нами большую коробку с подарком. Следом подходили друзья и сослуживцы Алекса с презентами и говорили, а мой муж переводил. Всех их я видела впервые и, конечно, почти никого не запомнила.

С особым вниманием Алекс представил мне своего близкого друга Камиса и его жену Эльхам – тогда я еще не знала, какую роль в моей жизни сыграет эта пара.

Карину тоже позвали, и она, конечно, согласилась, решив затмить невесту своей красотой. Ей так хотелось, чтобы Алекс пожалел, что выбрал не ее! Но результат оказался совершенно противоположным.

Пытаться одеться лучше, чем невеста, – это не только дурной тон, но и большая глупость. Тем более неразумно было стараться затмить меня – королеву в платье за полмиллиона долларов.

У невысокой Карины была типичная фигура египтянки: широкие бедра, полные ноги, красивая грудь и очень тонкая талия. Одета она была в шифоновый костюм цвета моря под Александрией: широкие развевающиеся брюки, туника и хиджаб. Глаза Карина нарисовала себе такие, что на лице только их и было видно, и еще – пухлые губы. Смуглое лицо оттеняла золотая кайма хиджаба. Девушка надела все свои золотые украшения – и золото сверкало на ее шее, в ушах, на запястьях, на всех пальцах рук.

Карина тоже подошла к подиуму поздравить нас и преподнести свой подарок. Дотронувшись до подола моего платья, она медленно провела по нему рукой, улыбаясь и что‑то тихо говоря по‑арабски.

– Что она говорит, Алекс? – спросила я мужа.

– Она сказала, что никогда в жизни не видела невесты прекрасней, чем ты, – ответил мне Алекс, строго смотря в глаза Карине.

На самом же деле она сказала: «Это платье погубит тебя».

Заиграла веселая арабская музыка, и начались танцы.

По традиции первый танец должна танцевать невеста для своего жениха, но я не умела, да и стеснялась своей беременности. Так что, когда заиграла нежная музыка для невесты, в круг внезапно вышла Карина. Она глазами показала мне, что как бы выручает меня и танцует вместо меня – и тогда я была благодарна ей за это. А как красиво она двигалась! Вначале Карина прошла вдоль гостей, а потом, танцуя, приблизилась к подиуму, где сидели мы с Алексом. Она плавно перебирала руками, обвитыми золотыми кольцами, изгибалась всем телом и эротично крутила бедрами, смотря прямо в глаза Алексу...

– О, змеюка! – делано засмеялась я, понимая, что чувствует Алекс, глядя на Карину, такую красивую, сексуальную и зовущую...

Хотите верьте, хотите нет, но тогда я впервые почувствовала ревность – сразу даже не поняла, что это такое. Сердце будто сжала чужая ледяная рука, и я ощутила опасность. «Спокойно, Натали, спокойно. Кто их знает, арабов, с их обычаями – может, это нормально. И потом, он же твой муж», – постаралась я себя успокоить.

А Алекс все смотрел на Карину.

Потом «невесту» сменили профессиональные танцовщицы, которые исполняли танец живота. Это было потрясающе! Их костюмы, их плавные эротичные движения, красивая музыка... Такое я видела впервые.

К танцорам присоединились племянницы Алекса, а затем и все гости.

Спиртного на свадьбе не было, а мне так хотелось шампанского! На столах стояла вода со льдом, кувшины с соками, морсами, отварами трав, официанты подавали все новые и новые блюда...

* * *

В Египте вообще еда – национальный вид спорта. Ей придается огромное значение. Ради еды египтяне работают, ходят на праздники и торжества, с ней отдыхают. О еде говорят, поют, пишут книги, сочиняют поэмы. Еде посвящают выставки и ярмарки. Еда в Египте везде. Она готовится в ресторанах, продается в супермаркетах и всевозможных лавках, она растет на деревьях повсюду, она валяется в мусорных баках, где пируют бродячие коты и собаки.

Свадьбу в Египте оценивают по двум критериям: платье невесты и обилие и вкус еды.

Наша свадьба понравилась и запомнилась всем гостям.

Мое платье было мечтой всех присутствующих женщин. Когда Эльхам спросила своего мужа, почему русскую невесту охраняют как принцессу, Камис ответил: «Это не ее охраняют, а платье». Эльхам моментально разнесла эту весть по залу. Не было ни одного гостя, кто не подошел бы ко мне и не прикоснулся к подолу сверкающего бриллиантами платья. Охранников это, конечно, напрягло, а меня – только порадовало.

Торжество в ресторане заканчивалось, и гости должны были провожать молодых.

– Алекс, милый, я хочу ехать домой в карете, запряженной белыми лошадьми, – капризно протянула я.

– Любовь моя, ты сегодня королева и вольна делать все, что захочешь! Только пойдут ли на это охранники?

Алекс был очень доволен тем, как прошла свадьба, и был готов на любой подвиг. Он попытался уговорить охранников поехать из ресторана не на машине, а на лошади, но те были неумолимы. Все, что удалось выторговать Алексу – выезд из ресторана до конца парка.

Карета была подана к главному входу ресторана.

Я не забуду этого до конца жизни: как в шикарном полумиллионном платье и в развевающемся покрывале грациозно села не в карету, а на место кучера, и взяла вожжи в руки. Все наши гости просто обалдели! Все высыпали на улицу, хлопали в ладоши и улюлюкали.

Такого в Каире еще не видели! Красивая белокожая невеста управляет лошадью и громко поет русскую песню. Вау! Прохожие останавливались и с удивлением, и восхищением смотрели на это зрелище. Алекс стоял рядом со мной, а возница и охранник сидели у нас за спиной в карете.

– Пусть все веселятся сегодня! – орала я во весь голос по‑русски. – Я – жена Алекса! Почему вы не кричите нам «Горько»? Дураки! – хохоча, кричала я прохожим. – Ура‑а‑а!

Я знала, что меня все равно никто не понимает, поэтому мне было абсолютно все равно, что кричать.

– Расцветали яблони и груши! Поплыли туманы над рекой!

Я дергала вожжами, пытаясь заставить лошадь ускориться, но она меня не слушала, продолжая равномерно везти карету.

– Выходила на берег Катюша! На высокий! Берег! На крутой!

Водители проезжавших машин останавливались и пялились на прелестную невесту.

– Выходила! Песню заводила! Про степного сизого орла! – Я орала, как оглашенная. – Про того, которого любила! Про того, чьи письма берегла!

У нас в Калининграде, увидев такое, подумали бы: «Во, баба напилась на своей свадьбе! В хлам! А платье у нее какое дешевое – все в стразах...»

У главных ворот парка нас ждала машина, в которой сидел второй охранник и мама Зейнаб.

Вскоре мы подъехали к дому. Швейцар Абдурахман с женой ждал нас у входа с огромным букетом цветов.

Алекс помог мне и маме выйти из машины. Мы поднялись в квартиру, муж снял с меня волшебное платье и аккуратно уложил его в коробку. Через десять минут его уже увозили обратно в салон. У меня осталась вуаль, покрывало, чулки и перчатки. Сказка закончилась. Прощай, королева! Продолжалась обычная семейная жизнь.