Какой простор

Наш современник, французский писатель и путешественник Доминик Фернандез, издавший «Словарь влюбленного в Россию», относится к числу тех иноземцев, которые буквально околдованы русской душой и просторами. «Россия граничит лишь с Богом», – говорил Рильке. Не споря с этим утверждением, Фернандез считает, что духовная составляющая в нашей стране «все же выходит за рамки религии. Бесконечные леса, ледяная тундра, озера величиной с моря, великие реки, пронизанные светом белые ночи – все это говорит о присутствии чего‑то невидимого, незаметного на первый взгляд. Какую тайну скрывает в себе эта могучая природа?» – задается он вопросом. Тайна эта, на взгляд восторженного писателя, имеет божественное происхождение.

Европа разочаровывает глаз, привыкший к российским просторам: «Когда я возвращаюсь из России в Европу, все мне кажется маленьким, физически маленьким: четкие пейзажи, аккуратные холмы, короткие расстояния и ограниченные горизонты», – пишет Доминик Фернандез.

Его соотечественник из позапрошлого века, маркиз де Кюстин, относился к русским без восторга и не упускал возможности побольнее их уколоть: «Фанфароны от природы, они хвастают не только обществом, но и природой своей страны». Несмотря на скепсис, маркиз сам оказался под мистическим воздействием природы России: «Ландшафты отмечены возвышенной печалью и по глубине впечатления ничем не уступают самым знаменитым пейзажам на свете с их роскошью и разнообразием. Здесь – не парадное, искусственное произведение, какая‑нибудь приятная выдумка, здесь – глубины безлюдья, безлюдья грозного и прекрасного, как смерть. Вся Россия, от края до края своих равнин, от одного морского побережья до другого, внимает всемогущему Божьему гласу, который обращается к человеку, возгордившемуся ничтожным великолепием жалких своих городов, и говорит ему: тщетны твои труды, тебе не превзойти меня! Таков уж результат нашей тяги к бессмертию: более всего занимает жителя земли то, что рассказывает ему о чем‑то ином, нежели земля».

Отечественные авторы тоже не прочь порефлексировать на тему русских широт. «В Европе есть только одна страна, где можно понять по‑настоящему, что такое пространство, – это Россия» – уверяет Гайто Газданов. «Первый факт русской истории – это русская равнина и ее безудержный разлив, отсюда непереводимость самого слова "простор", окрашенного чувством, мало понятным иностранцу...» – пишет русский литературный критик и искусствовед Владимир Вейдле.

Широко известно высказывание Петра Чаадаева: «Мы лишь геологический продукт обширных пространств». А Николай Бердяев так назвал одну из своих статей: «О власти пространств над русской душой». Прав был философ. Власть эта поистине завораживает. Возьмись любой писатель изображать Русь – первые слова, которые придут на ум, будут «даль» и «ширь». Художники могут описывать самые застенчивые и скромные уголки русской природы, но как только задумают создать образ нашей страны – сразу явятся бескрайние просторы полей («Рожь» Шишкина») или же «разливы рек, подобные морям» («Над вечным покоем» Левитана).

Необозримое и непостижимое пространство становится своего рода вызовом русскому человеку, маня его в путь‑дорогу. «Широк русский человек, широк как русская земля, как русские поля», – восхищается Бердяев, а потом усиливает мысль: «В русском человеке нет узости европейского человека, концентрирующего свою энергию на небольшом пространстве души, нет этой расчетливости, экономии пространства и времени, интенсивности культуры. Власть шири над русской душой порождает целый ряд русских качеств и русских недостатков». О недостатках даже как‑то не хочется говорить, они кажутся мелкими и незначительными, когда речь идет о величии русских просторов.

Русский оседлый народ любит дорогу – вот сколько, к примеру, песен про ямщиков? Сотни и сотни! А уж песни самих ямщиков и вовсе становятся символом русской неизбывной кручины, согласно Блоку, они звенят «тоской острожной», но благодаря этим песням «дорога зимняя легка». Да что там ямщики. Вот и Пушкин «Еду, еду в чистом поле...» И Лермонтов: «Проселочным путем люблю скакать в телеге...» А уж Гоголь – автор вдохновенного гимна дороге: «Какое странное и манящее, и несущее, и чудесное в слове "дорога", и как чудна она сама, эта дорога!»

Да только дорога бывает разной – в зависимости от путника. У разбойника, паломника, бродяги, нищего, колодника или изгнанника – разные дороги, хотя из них вместе и складывается Великая Русская Дорога – не меньший по масштабу символ, чем Великая Китайская стена.

Date: 2015-10-18; view: 354; Нарушение авторских прав