Быть сытым некрасиво

Что теряешь с появлением денег? Журнал «Начало» перечисляет следующие блага жизни: дневной сон, дневной секс, одиночество, свобода общения, вера в людей, широкий кругозор. Ну, допустим, если стоишь у станка, у тебя тоже немного шансов на дневной сон и секс, да и возможность расширить кругозор не так уж велика. Единственное, что остается, – вера в людей.

Задолго до социалистов, со стародавних времен богатые на Руси стыдились того, что они богаты. Конечно, некоторые решали эту проблему: уходили в монастырь, а имущество нищим раздавали. Пожалуй, это слишком радикально. Другие просто помогали беднякам, богадельни строили. Интересно, что даже купцы не считали деньги главной ценностью. В современной России статус денег выше, чем во времена расцвета русского купечества. Деньги стали равняться силе, власти, независимости, ограниченной конечно же непредсказуемостью русской судьбы.

Режиссер Андрей Кончаловский справедливо считает, что столь значительной роли денег, как сегодня, в России не наблюдалось никогда: «При советской власти этого не было, и при царе не было. Деньги в России играют пока разрушающую роль в сознании людей. Поскольку у нас нет буржуазии, нет и этического отношения к деньгам. Несмотря на небоскребы, нефтепроводы и торговые центры, русские люди на самом деле все еще живут в эпоху глубокого феодализма, если говорить о культуре устройства общества».

Слово «буржуй» мы привыкли считать ругательным. Как и «мещанин». Хотя, в общем, что в этих словах плохого? «Мещанство подразумевало спокойное следование большинству – для ведения средней, умеренной жизни, – оно пытается осесть посредине между крайностями, в умеренной и здоровой зоне, без яростных бурь и гроз», – писал Герман Гессе. Русской душе «умеренность» представлялась чем‑то постыдным. Вот как герою бунинской «Жизни Арсеньева». Он вспоминает свой детский разговор с братом, который говорил: «Ты куда‑нибудь поступишь, когда подрастешь, будешь служить, женишься, заведешь детей, кое‑что скопишь, купишь домик, – и я вдруг так живо почувствовал весь ужас и всю низость подобного будущего, что разрыдался...»

«Страшнее Врангеля обывательский быт», – уверял Маяковский. Ну он‑то, понятное дело, коммунист, и его позиция ясна.

Куда сильнее удивляет мнение капиталиста, одного из очень богатых людей современной России, владельца ресторанов «Пушкин» и «Турандот», Андрея Деллоса, который говорит о том, что мы все живем в невероятно скучное время и никто не поднимается выше мечты о собственном доме и автомобиле. Такие бескрылые мечты могут лишь удручать: разве это ценности? Бизнесмена огорчает «чудовищная мещанская сытость», приводит в отчаяние «время эгоистов».

«Очевидно, что человечество мельчает со страшной силой. Противно смотреть. Как‑то без огонька, некрасиво загниваем», – сетует Деллос. Идейный упадок нашего времени он считает наказанием за сытость и предсказывает: рано или поздно будет взрыв. «И вот тогда... Ох, погуляем!» – восклицает бизнесмен. Смело, паренек, смело. А мы‑то думали, что лишь тем, кому нечего терять, нужны великие потрясения... Сыты не все. Совсем не все.

Прямо скажем, русской душе кажется привлекательной эта тоска богатого человека по высшим идеалам, она напоминает нам о традициях русского купечества, которое финансировало искусство, в том числе и авангардное, в том числе и явно убыточное. Умные, просвещенные богачи мечтали о том, как бы облагородить человечество. Некоторые в своих мечтаниях доходили даже до того, что давали деньги на революцию. Не понимали, наверное, что из этого получится. Но очень хотели, чтобы скорее грянули взрыв и буря.

Date: 2015-10-18; view: 285; Нарушение авторских прав