Пластиковый век

ПУТНИК ХОЛОДНОЙ ЛУННОЙ НОЧЬЮ

Ночь и луна.

В ночи столь странны звуки,

безмолвие пленит и согревает.

Пристойна тишина.

Лишь гулким эхом

ее упругость ветры разрывают

на тысячи шагов.

Дробится время,

и где-то в полнолунии все завязки.

Развязки нет.

Лишь вечное сплетение

теней и бликов,

вьюги, сна и сказки.

И колокольчик голоса не властен

над этим неизученным пространством.

Где стихнет он – там ветры обновляют

наш старый мир

с тревожным постоянством.

НОЧНЫЕ СТРОКИ

И сонный шорох ночной

расплывается в тихой комнате,

и мотылек, окрыленный луной,

летит на огонь, дрожащий в темноте.

И снова белый лист

не дает мне уйти безмолвно

в сна черный-пречерный лес,

в шепот ветвей немногословный.

Но бегства не скрыть стыда

словами, чернилами, книжицей

про радостные берега,

что ждут нас в немой неподвижности.

Не твой и не мой этот стих,

на лист пролитый небрежностью

тайных моих интриг,

чьей-то невидимой нежности.

НАПОМИНАНИЕ

В углу за шторкою, в тени сиреневой,

перчатка женская на стуле спит.

Дыханьем призрачным, неслышной тенью ли,

узор таинственный пространством свит.

И верю свято я, что где-то комнатах

хозяйка чуткая, в себе храня

и пламя жаркое, и ветер трепетный,

сквозь все вселенные глядит в меня.

И плакать хочется от неизбывности,

Средь сна разбуженный, стремлюсь назад,

к перчатке тоненькой, к изящной тайне,

мне б только чувствовать тот дальний взгляд.

REX (посвящение Чюрлёнису)

Кто знал, тот пел.

Кто мог не петь -

Искал себя в вине.

Наш век стонал,

Наш век летел

Навстречу белизне,

Что ослепление принесет

Освобожденьем став,

И кто-то древний допоет

Вчера не доиграв.

За здравие выпьет

Сотни чаш,

По облакам пройдет,

И звездный свет

С небес рукой

В котомку соберет.

Погаснет солнце.

Лекарь наш

Нас всех домой вернет.

ЕДИНСТВЕННЫЙ СВЕТ

Лампа в тысячу солнц освещает мой призрачный день.

Я ни где не найду моей брошенной милой судьбы.

В поле холодно. В доме – нет нас, нет встреч.

будет! будет! Только тень судьбы – на дыбы.

Надо бы скинуть хмурую дрожь,

целовать губы, не помня себя!

будет! будет! Ах, врешь, ты все врешь!

Было – не для тебя, будет – не для тебя.

Красивей красила сила огня души

солнце слепое. Не туши – я не умер еще,

я знаю – люблю, но не знаю какое

пламя называют любовью они…

будет! будет! навсегда, навсегда, навсегда –

они – не я, ты - не они, ты – или я, или ты.

Как искать, если нет за углом фонаря,

если на пустырях сторожа притаились,

если все веселились, когда иззябшим почтальоном в окно

ветер плакал вам все мои слова сокровенные…

Камнем в лампу кинь! Схлынь, схлынь, судьбы смута!

Смоем муть, будет суть видна. Может быть будет.

будет! будет! Где наше – твое и мое –

мы давно уже там, оглянуться бы нам…

Ты мне скажешь: - Смотри!

Я увижу и крикну в ответ: - Я люблю!

будь со мной, непечальный единственный свет!

ПЛАСТИКОВЫЙ ВЕК

В том бьется, как змея

Шипящий скользкий век,

Кто внемлет немоте

Сверкающей пластмассы.

Над твердою землей

Текучий лунный свет

В падении обретает

Свойство массы

Безжалостных машин

Чьи фары в темноте,

Как тысячи

Фонариков Китая…

И пластиковый век

В вечерней наготе

В твоих объятиях

Страхом замирает…

РЕКАРУСЕЛЬ

ПТИЦА

Почему так холодно?

Город за околицей

Льдом сухим щетинится,

Ветром в окна бьет...

А Она - по городу,

В ночь, навстречу холоду,

Сердце - птаху жаркую

Любимому несет.

А придет - согреется,

Будет вновь надеяться,

словно в хрупкой лодочке

по шальной реке...

Лишь душа хмелела бы,

Только б птаха пела бы,

Да не околела бы

В ледяной руке...

ВЕРНЕМСЯ

Вопрос без ответа.

Кто-то где-то…

Кто ты? Где ты?

Не слышно. Нету.

По свежему снегу,

мало-помалу,

в ботинках старых…

Тебе не до бега.

А лес – красивый…

Зима. Сугробы.

На все – без злобы,

с улыбкой стылой

остановившись,

смотри, чаруйся.

Сорок слетевшихся

не чурайся.

Ледочек тонок.

Не надо! Топко.

Тебе бы лодку…

Большой ребенок.

Брось, не печалься,

я тут, в сторонке.

Назад по тропке

пора возвращаться.

И без вопросов

(кто мы? где мы?)

рады, но немы,

вернемся просто…

* * *

Ох, как колышутся сочные травы!

Ой, как стучит безоглядное сердце!

Ах, как летается нынче - как в детстве.

Ух, не найти на любовь управы.

Ох, у тебя какие глазища!

Ах, огоньки сверкают, играют.

Ой, не поверю, так не бывает!

Ух, я хитрющий бесстыдный котища!

Ох, этот пламень нас съест без остатка!

Ой, у тебя ведь где-то семья.

Ух, если б раньше тебя встретил я...

Ах, на плече ты уснула сладко...

МЕЖА ВРЕМЕН

Не в чем нас упрекнуть. Но заслуг – не назвать.

Будто не было нас на бескровной и голой земле.

Голос нем. Волос – цвета соломы, ни черен, ни бел.

Позади – ни шиша, впереди – ни намека на достойные судьбы.

Мы молча спускались в канавы, зарывая друг друга.

Не в битве, а так, ненароком, уходили друзья,

проживая недолгие сроки в стылом царстве безвременья.

Быстро о них забывали,

забываясь в надсадном молчании жующих машин.

Дом. Работа. Дорога домой. Магазин.

И опять – вроде жив. И вины нашей нет.

Здесь иного порядка причины.

Не Печорины где-то, когда-то – мы – здесь.

Нет нам места и нет нам судьбы, кроме этой.

Ты не знал? Знал, конечно же, знал. Так зачем притворяться,

что дорогу нашел, когда в общем строю

месишь грязь сапогами, да в Лету всё, в Лету…

РАЗГОВОР

На берег той реки придем с тобой однажды.

Озябшей песней ветер не соврёт.

Нам нужен костерок, ветла и хрупкий лед

по краю, над водой, и призрачный полет

клинового листа, сгоревшего от жажды.

Корабликом лист к морю уплывет,

а мы останемся. И разговор негромкий

вольется в перекат осенних вод.

Тут, стоя на камнях, у самой кромки

октябрьского нестойкого ледка,

мы будем говорить про ездока

по времени (его зовут Судьбой).

И лес шатры вояки-старика,

истрепанные в схватке роковой,

над этой мимолетностью сомкнет,

на время задержав победу ветра...

РЕКАРУСЕЛЬ

В этот вечер все было, как прежде...

Написав эту фразу, задумался.

В этот вечер...

Все было...

Как прежде...

Прежде где?

Было все? Или не было?

В этот вечер... а где продолжение?

Мы плывем, и не видно конца реке,

словно кто-то позвал,

да не слышно - где.

А вода - всегда новая,

как и вчера...

В этот вечер не видно конца реке.