Настойчивый шепот времени

1.

Рай. Просто рай.

Самый обычный истрепанный рай.

Ссохлись краски, сгорел камуфляж,

но мы - еще помним.

Помним, как начинался вояж

в пепельно-серую детскую Африку,

погоня за сладким на завтрак

и долгими летними радостями...

Помним нехотя, мешая в стакане

грусть со стыдом. Здесь так уютно,

но чей это дом?

Да, здесь действительно рай.

Но бывший. Чужой.

2.

В омуте слышишь

летучего времени шум?

Милая, слышишь

летучего времени шум?

Там тучные тучи

в прогулке девятого круга.

Но я не Данте, милая,

нет, я не Данте...

Снилось ли, мнилось,

стократно рассыпанное:

есть только стих

и Ты, моя милая,

и всегда - невозможность

остаться с тобой

навсегда.

И всегда в разлуке -

бессмертная жажда увидеть

тебя хоть на миг...

Девять кругов -

сдавленный крик,

и только лишь

девять надежд

на девять уздечек для тучных туч.

Цепь для церберов

нашего неба...

Милая, может быть,

нас просто не было.

Никогда. Нигде.

Лишь в омуте туч

летучего времени шум....

3.

В доме - пустота,

выть хочется!

Блёклая луна в гости к нам просится,

клятвенный бред в воздухе носится,

застревает ватой в ушах.

Здесь мы или нет - знать очень хочется,

но - застывают слова на губах...

Выбежать из дома, в неизвестность броситься -

но - невозможно – весь спутан в сетях...

4.

Что там, за дверью?

Скажете?...но нет,

ответ навряд ли нужен,

когда окончен первый слог.

Ответ солгать успеет в миг,

когда возникнет СЛОВО.

И кто, глухим сказавшись,

не заметив, крикнет снова:

«Что там, за дверью?»

И не приведи Господь

открыть.

Тогда, убив ответ,

мы навсегда теряем САД,

который ждал за дверью.

5.

Кто-то сказал, что мы живы.

Кто-то закрыл наши двери,

кто-то умножил потери,

припадая плечом к прикладу...

Кто-то шалит нашим миром,

проливая мёд на сугробы.

Я уношу гиацинты,

рассыпая их по дороге.

Я ухожу надолго,

я ухожу далеко,

чтобы проснуться завтра

и просить прощения у Бога.

ПЕСНЯ НОЧНОГО НЕБА

ТРАВА

Будет шторм…

радужные осколки весны

и песни черных птиц

плоть живой травы

…на коленях,

чтобы не идти

так быстро,

пробуешь её на вкус

губами

думаешь

о разных

вечных и мимолетных

словах,

лишь о словах,

ненужных траве,

ты,

такой чуждый

её корням,

ты,

неуклюжий

пред хрупкой её душёй

но

только шторм

видят её глаза,

глаза,

о которых

ты ничего не знал,

глаза

там, среди завитков её волос,

среди гладкой

зеленой шерстки

слабого существа,

помнящего

боль шагов твоих,

и пьющего воду дождей,

подаренных

штормом.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

На крыльях ветра, на снежных хлопьях,

на серых крышах, на дымных трубах,

судьба писала, да не поспела

до первой ночи зимою белой.

Зимою снежной, зимою вьюжной

простужен город оконным кружевом.

Мороз – что путник уснул убогий,

во сне он держит чашу с грогом.

Горячий грог – убийца грусти,

избавит мир от лишней мудрости,

от лишней боли, от личной злобы…

Во сне не так холодны сугробы.

Там странный малый летит над миром,

где праздник ёлок в теплых квартирах.

В день первый года он смотрит в окна

с той стороны, где очень холодно.

ПЕСНЯ НОЧНОГО НЕБА

Всё стихло,

устали моторы и люди,

и звёзды проснулись:

это ночь.

Неторопливо

в застывшем воздухе

кто-то над миром парит.

Странно, я видел

тебя этой ночью,

новую, яркую,

неожиданно близкую,

сотканную из звёзд

и лунного света.

И я поверил в реальность снов,

и я коснулся

твоей руки,

и ты улыбнулась мне.

Вдвоём

мы летели

над сонной Землёй,

рассыпая

звёзды горстями вокруг,

ступая, как по ступеням,

по перистым облакам,

глядя

на стаи птиц,

незнающих сна в пути.

Испив ледяного огня,

хранили тепло и снег,

и таяли в первых лучах

так рано всходящего

Солнца.

…и плакали,

словно близкую смерть,

предчувствуя пробужденье.

КИТАЙская акварель

Расколотый вечер.

Там - льётся тумана белок,

здесь - игры беспечные

темно-зелёных стрекоз…

Туда, где лежит

апельсиново-красный закат,

уходят все странники,

шаги их тихи и легки.

Печальной дорогой любви

к заветным холодным ручьям,

в край снов и забвенья,

в край призрачной песни ночной.

А я возвращаюсь домой

по тропинке вечерних теней.

Ушедших не слышу я -

ветер их песен стих…

Из сборника “ЦИТАДЕЛЬ” (1991)

ГРУСТНЫЙ ВЕЧЕР

Вечер водкой разбавил… не помогает…

Жизнь всё не та… Та жизнь – другая…

Из серебра соткана и из снега,

Из медленных рек и поющего крыльями неба.

Просил – послушать, молил – поплакать

Со мною вместе в жилетку звёздную,

И в Млечный путь, как в шаль цветастую,

Укутать ночь простоволосую.

Выхожу за порог с надеждой последней,

Протянув стакан – ну, кто пьёт со мной?

Но только лишь ночь – моя собутыльница.

Простуженным горлом делает глоток.

Осень рядом. А жизнь – только снится.

Ночь плачет дождём. Я насквозь промок…

РЫБЫ-ЗВЕЗДЫ

Где-то в сиренево-синих глубинах

как рыбы, звезды медленно плавают.

Ночью видны их блестящие спины,

а днем они в тишине отдыхают

у самого дна, там, где ил мироздания

лучами дневного светила не высвечен.

Где времени нет, и нет ожидания,

где смысла не ищут и нет бессмыслицы.

Ночью видны им открытые окна.

Они, пугливые, мало верят нам,

но ждут, и мы робко снимаем одежды

и голые души вверяем их снам.

ЗЕРКАЛО

Стена. Магический квадрат.

Сверкающий излом.

И утопает грустный взгляд

в безмолвии ночном.

С той стороны стекла пришли

двенадцать палачей,

ночные вестники зари,

двенадцать королей.

- Моя корона тяжела,

попробуй, поноси -

незваный гость бросает мне,

- как звать меня, спроси…

Но вдруг его я узнаю

и в ужасе ночном

стою двенадцатым в строю

безмолвным королем.

ЛЕТО БРЕДБЕРИ

Ночами бессонными, чёрными, чёрными,

Холодными далями деревья бредили…

Деревья росли за заборами дачными,

О вольных лесах деревья не ведали.

А утром, проснувшись и слёзы не высушив,

Птиц ими поили, и пили птицы,

И птицы пели утрами росными

О Лесном Короле в тополиной столице…

.

И в полдень июльский, средь лета жаркого

Всё падает снег, а земля всё не стынет…

Лишь в пурге тополиной шепчет птицам листва:

«Наш Лесной Король стеллит лету перину…»