Голос крови 4 page. В четверть восьмого он ехал на стоянку лимузина «мерседес», в гараж, предоставленный в пользование руководящего состава «ИмВака»

В четверть восьмого он ехал на стоянку лимузина «мерседес», в гараж, предоставленный в пользование руководящего состава «ИмВака». Там он осматривал основные узлы механизма, невзирая на то что в этом не было никакой необходимости, проверял, не ковырялся ли кто‑то в машине, и еще до восьми отправлялся на ней в Дарем к дому Чандлер‑Литтона. Там он ждал, а ровно в половине девятого тот бодро выскакивал из двери. Забросив на заднее сиденье портфель, Чандлер усаживался сам, а Бен снова залезал на водительское сиденье, чтобы везти его в фирму. Бена никогда не приглашали зайти в дом.

Около девяти они заезжали в гараж. Бен должен был каждый день выбирать новый маршрут. Чандлер‑Литтон боялся покушений со стороны «сверхамбициозных защитников животных», как он сам называл этих людей. Иногда он употреблял слово «экотеррористы». На лимузине, как и в окнах его кабинета, стояли пуленепробиваемые стекла. В здание можно было попасть только после предъявления кодовой карточки в комбинации с отпечатками пальцев. Вход на этаж, на котором находился кабинет Чандлер‑Литтона, был также по пропускам, доступ туда имели считаные единицы. На нем Бен тоже ни разу не побывал. Время ожидания он проводил у дежурного в швейцарской. Там всегда имелся свежезаваренный чай, а еду им в любом количестве доставляли из столовой. Все портье на самом деле были работниками службы безопасности и при помощи мониторов держали под наблюдением не только главный вход, но и все запасные, черные и подвальные двери. Бену удалось узнать, что где‑то в здании была еще одна комната с мониторами. Там сидели три охранника из службы безопасности и, не отрывая глаз, следили как минимум за тремя десятками мониторов. По крайней мере, так утверждал Брэди, с которым Бен убивал время в первую неделю своей работы в фирме. Здание находилось под круглосуточной охраной. Многие отделы были оснащены такой системой безопасности, какие стоят в тюрьмах строгого режима, к подопытным биглям имели доступ лишь немногие избранные, а на каждого сотрудника заводилось толстое досье, куда заносились данные всесторонней тщательной проверки. Узнав об этом, Бен немедленно позвонил из Изингтона Седрику.

– Мне это известно, – сказал Седрик. – Я знаю охранную фирму, которая на него работает, и знаю, как они проводят свою тщательную проверку. Не беспокойтесь. Вас считают тем, кем вы представились.

Бен засмеялся:

– Зачем я вам тогда еще нужен?

Седрик ответил:

– Затем, что меня Чандлер‑Литтон знает. И потому, что без вас мне пришлось бы выходить из дому.

Вот вам результат, если ваш наниматель страдает агорафобией! Он – мастер расследований, но из дома выходит только в случае крайней необходимости.

Вечером около половины седьмого Бен отвез Чандлер‑Литтона домой. Затем вернул машину в гараж и уже на своей поехал к родителям, прогулялся по обычному маршруту на случай, если его проверяют более тщательно, чем остальных, и рано удалился в свою комнату. Там он перечитал все, что нашлось в сети, на тему исследований в области эмбриологии и оплодотворения in vitro, об «ИмВак» и опытах на животных.

Бена очень устраивала эта рутинная служба. При таком распорядке у него было достаточно времени, чтобы подробно ознакомиться с планами комплекса, в котором располагался «ИмВак», и наладить приятельские отношения с Брэди. Об охранной системе, установленной в здании фирмы (и в доме Чандлер‑Литтона), он узнал больше, чем мог записать, не привлекая к себе внимания, но результат наблюдений был нулевой. В душе он надеялся, что так будет продолжаться еще долго. Вдобавок он был рад немного отдохнуть от Нины, вечно требовавшей ответа на вопрос, как он представляет себе свое и ее будущее. В денежном отношении он был хорошо обеспечен благодаря двойной зарплате: одну он получал на руки в виде шоферского жалованья от Чандлер‑Литтона (причем оно было больше того, что он зарабатывал как редактор), вторую – от Седрика Дарни, который переводил ему деньги на отдельный счет. Они рассчитывали, что Бен пробудет на этой работе не меньше двух месяцев. За это время он отложит достаточно денег, чтобы месяцев девять прожить без постоянной работы. У него не было определенных планов, что он будет делать потом, и только Нина то и дело пыталась прижать его к стенке своими вопросами о дате будущей свадьбы. А он… он вел себя как трус.

С Ниной они были вместе уже три года. Почти четыре, если быть точным. Сначала ему казалось, что в этой женщине он нашел воплощение своей идеальной мечты. Потом он понял, что Нина воплощала в его глазах тот тип женщин, которых такие, как он, совершенно не интересуют. Нина была приятная, хорошенькая и очень образованная девушка из весьма обеспеченной семьи. Она защитила диссертацию по философии и преподавала в университете. Ему было лестно, что она обратила внимание на него, парня из рабочей среды, окончившего гораздо менее престижный университет и пытающегося пробиться в журналистике. Он наслаждался этим чувством и принял его за любовь. С тех пор как она завела речь о женитьбе и детях, он посмотрел на все другими глазами. Но никак не решался с ней расстаться. Он тянул резину из боязни, что потом будет об этом жалеть.

И тут вдруг Фиона! Такая непохожая на Нину. Нина – женщина, олицетворяющая спокойное, обеспеченное будущее, интеллектуальные разговоры. Этого он искал, к этому стремился. Выбрав ее, он сделал бы решительный шаг прочь от своего прошлого, от Изингтона, пресловутого Изингтона. Знаменитого тем, что в нем больше тучных людей, чем во всех других городах Англии. Знаменитого тем, что в нем безнадежно высок уровень безработицы, а также процент больных людей. Знаменитого тем, что это самый злополучный город в стране, и тем, что здесь снимался «Билли Элиот».

Бен, которому дома с ранних лет внушали, что он странный мальчик, потому что еще до школы научился читать и писать, которого считали не совсем нормальным, потому что в двенадцать лет он ездил на велосипеде в Питерли или Дарем не за сигаретами, а за книжками… Одним словом, Бен поклялся, что никогда не станет таким, как его братья. И не стал. Нина всегда была для него живым подтверждением этого факта. С каждым днем он все яснее чувствовал, что дальше так продолжаться не может. Между жизнью в Изингтоне и жизнью с Ниной было столько всего другого. Но таким уж он уродился трусом. Иногда он звонил ей вечером и рассказывал всякую полуправду о своей работе («Ассистент в руководстве фирмы») и о своем семействе («Я сейчас нужен дома родителям»), говорил, что пока, мол, придется подождать. В нынешний уик‑энд ему ну никак невозможно приехать из Англии. Наверное, на той неделе. Наверно.

Не исключено, что он потянет с этим делом и больше двух месяцев. А что? Время не поджимает. Отец Седрика лорд Дарни исчез при загадочных обстоятельствах. Лорд был владельцем нескольких издательств и телевизионных станций. Человек с таким солидным имиджем, что даже второй брак с женщиной значительно моложе его почти не поколебал отношение к нему в обществе. Пока не всплыло, что за этим фасадом лорд Дарни занимался криминальной деятельностью, не останавливаясь даже перед убийством. Едва полиция напала на след, как он тут же исчез. Одновременно с ним скрылся еще один опасный преступник. И не потому, что они были добрыми приятелями, совсем напротив. Пресса долго пережевывала эти события, перебрав все возможные сценарии. Например: Дарни убит своим врагом. Или: Дарни убил его, а сам скрылся. Или: эти двое объединились и скрылись вместе. Или: они убили друг друга, и теперь их едят рыбы в Северном море. Все это произошло два года тому назад, следовательно, должно пройти еще пять лет, прежде чем Дарни будет официально объявлен умершим. И только после этого завещание вступит в силу.

Бен вовсе не собирался пять лет работать шофером. Но почему не потянуть подольше? Вот только под отчим кровом он долго не выдержит, это уже было ясно. Тут он снова почувствовал себя как в четырнадцать лет. А это был для него нехороший период. Придется еще немножко потерпеть на случай проверки, чтобы и впредь никто не мог к нему подкопаться.

Лежа на узком тощем матрасе, он просматривал на айфоне странички различных организаций по защите животных. Он слишком долго занимался их изучением, чтобы еще реагировать на фотоснимки животных. В мозгу сама включалась какая‑то защита. В области эмбриональных исследований он тоже чувствовал себя почти специалистом. Но в деле расследования ни то ни другое не поможет ему сегодня продвинуться ни на шаг.

Бен занялся планом комплекса строений «ИмВака», который он незаметно переснял на свой айфон. Квадратный четырехэтажный главный корпус. Рядом гараж. По бокам четыре прямоугольных флигеля. Это – лабораторные корпуса, три из них обеспечены системой охраны наивысшего уровня. Эти здания имеют только по два наземных этажа и скрытые под ними подвальные помещения. Строительство подземной части громадного здания на песчаном грунте, причем так близко к прибрежной полосе, было дорогостоящим предприятием. Еще тогда, когда строительные работы только начались, Бен задавался вопросом, каким образом «ИмВаку» удалось получить на них разрешение. Ответом были деньги.

Бен вызвал на экране айфона спутниковую карту «ИмВака». Он жалел, что под рукой не было принтера, тогда бы ему легче было сравнивать ее с чертежными планами. Но ничего особенного не бросилось ему в глаза. Спутниковая карта совпадала с чертежами. Бен отложил айфон в сторону. Каждое помещение использовалось по назначению. Каждый сотрудник работал над теми задачами, для выполнения которых его взяли на должность. Каждый месяц производилась, порой с предуведомлением, порой без предупреждения, проверка представителями контролирующей организации, во время которой особое внимание уделялось требованиям, установленным для опытов над животными. Либо Чандлер‑Литтон платит большие деньги за то, чтобы эти посещения неизменно проходили без осложнений, либо ему действительно нечего скрывать. Может быть, для начала за это как раз и стоит уцепиться – присмотреться повнимательней к представителям контролирующей организации.

Бен решил, что на сегодня, пожалуй, хватит. Впереди были ничем не занятые выходные, так что у него будет достаточно времени подумать о дальнейших действиях. Он перевернулся на бок, закрыл глаза и почти тотчас же погрузился в сон.

Пока не проснулся от звонка айфона.

– Мы можем встретиться? – спросил Седрик.

– Что? Сейчас? – пробормотал еще сонный Бен.

Он посмотрел на часы. Было половина третьего.

– Да.

Судя по голосу, Седрик предлагал это всерьез.

– Э‑э… А это не может подождать до утра? Ну… Сегодня, только немного попозже?

Бен знал, что Седрик иногда превращает ночь в день. Но обыкновенно он все же старался найти время для сна, чтобы худо‑бедно как‑то продержаться в течение дня. Так почему же он сегодня решил не ложиться?

– Откладывать нельзя.

– Надеюсь, это действительно что‑то важное, – буркнул Бен, поднимаясь и спуская ноги с кровати.

– Важное. Они нашли моего отца. – С этим Седрик положил трубку.

Частная клиника доктора Бенгарца, кантон Цуг. Март 1980 года

После того как состоялось наше знакомство в больнице, я ожидала, что мы встретимся гораздо раньше. Когда раздался твой звонок, я сразу поняла, что ты звонишь мне только потому, что я зачем‑то тебе понадобилась. А ты еще и деньги предложила. Я почувствовала себя чем‑то вроде прислуги. Но я испытывала к тебе симпатию и надеялась, что со временем между нами установится дружба. Если бы только ты то и дело не заговаривала о деньгах… Я была рада тебя услышать. Как было бы хорошо, если бы ты могла относиться ко мне как к подруге.

тут

Берлин. Апрель 1980 года

Date: 2015-10-18; view: 254; Нарушение авторских прав