Новелла об играх кардинала Ришелье 4 page

В моей комнате не только идеальный порядок, но даже и свежие цветы. Это льстит и радует. Значит, всё время ждали. Присаживаемся с Зубейдой на оттоманку и замираем в обнимку. Зубейда молчит и только тихо дышит мне в ухо и ласково трется своей щекой о мой висок. Потом отстраняется и начинает расстегивать и развязывать на себе всякие премудрости облачения… Часа через два слегка уставшая Зубейда уходит за обедом и возвращается с подносом, сопровождаемая Ахмедом, тоже вернувшимся домой.

– Честно говоря, я не ожидал тебя в ближайшее время увидеть. Думал, ты по уши в парижских делах.

– Дела‑то идут, но для меня там образовался небольшой перерывчик. Вот и решил заглянуть сюда. Есть тут в Багдаде одна особа, по которой я очень скучаю, – Зубейда стеснительно улыбнулась и скромно потупила глазки. – А у вас тут как?

– Аладдина женили, но что‑то он сразу погрустнел.

Синдбад уже загрузил свой корабль товарами для Китая и хочет отплыть дня через три. Думали опять собраться у него завтра, но поскольку ты ненадолго, то переиграем на сегодняшний вечер. Зубейда, пойдешь с нами?

– Не знаю, как Сержи‑сахеб скажет.

– Ну вот, опять всё та же песня. А свои‑то желания у тебя есть?

– Пойду.

Корабль Синдбада, подновленный и подкрашенный, по его словам, готов к отплытию хоть сейчас.

– Эх, Синдбад, как интересно было бы отправиться с тобой в таинственные дальние страны или на колдовские острова. Ну, хотя бы на остров циклопов.

Синдбад с восторгом принял свой новый компас и теперь вертит в руках бинокль, стараясь понять, для чего эта штука.

– Так в чём же дело? Поплыли. Циклопов уже не обещаю – всех истребили, но в мире еще много чего не менее удивительного, – он пытается одним глазом заглянуть в объектив бинокля. – Что‑то не пойму: для чего нужна уменьшающая всё штука?

– Ты не туда смотришь. Маленькие стеклышки прикладываешь к глазам сразу оба, а вот это колесико крутишь, чтобы всё стало четко видно.

– Ага, попробуем, – соглашается Синдбад, направляя прибор на дворец халифа. – Чёрт, вот так штука! В жизни подобного не видел.

Убирает от глаз бинокль, всматривается в дворец и снова подносит оптику к глазам.

– Никак Гарун гуляет по стене? Точно он! Это же надо! Даже видно, что он сегодня небрит. Смотрит в нашу сторону. Или только так кажется. Темнеет уже.

Синдбад, не отрывая бинокля от глаз, медленно поворачивается, обозревая окрестности, и, покручивая колесико настройки фокуса, вглядывается в речную даль.

– Серж, твоему подарку цены нет! Небывалая вещь.

Я навеки твой должник и не расплачусь, даже если весь фарфор Китая тебе привезу. А зачем там видны какие‑то черточки и циферки?

– Эта штука называется бинокль, а циферки и черточки на стекле внутри него называются шкалой. По этой шкале можно примерно измерить расстояние до рассматриваемых предметов и их размер, – и я объясняю, как.

– Здорово! Другие капитаны сдохнут от зависти.

– Конечно же, сдохнут, – согласился стоящий с нами на капитанском мостике Ахмед. – Но уже после нас. Пока ты рассматриваешь дали, мы погибнем от голода и жажды.

– Так давайте вниз. Все уже собрались и ждут только вас.

Чёрта два ждут! Уже вовсю питаются и пьют вино. Присоединяемся. Зубейда всё еще не очень уверенно чувствует себя в нашей компании. С некоторым удивлением вглядывается в сотрапезников и старается всё время чувствовать меня локтем. Через некоторое время со вздохом облегчения и удовлетворения Шехерезада отстраняется от стола и заводит приличествующий разговор.

– Что вам сегодня рассказать? О вреде чревоугодия, – и тут она с улыбкой взглянула на Зубейду, – или о вреде чрезмерной красоты?

– Нет, нет, – возразил Абу – Багдадский вор, – только не о вреде. Давай лучше о пользе.

– Тогда о пользе чревоугодия или о пользе чрезмерной красоты?

– О пользе красоты мы и так всё знаем, – со вздохом утраченных иллюзий и обретенного печального опыта произнес Аладдин. – Давай о пользе чревоугодия. О таком чуде еще слышать не приходилось.

– Ладно, внимайте и думайте. Однажды один очень богатый и очень тучный купец из Басры предпринял по своим делам путешествие по морю. Из торговых людей не только он оказался на корабле. Был и еще один торговец из Багдада, отличавшийся необыкновенной худобой. Во время трапезы худой торговец всё время смеялся и подшучивал над тучностью своего попутчика и его способностью поглощать неимоверное количество всякой еды. Худой торговец всё время допытывался, какую пользу может приносить обжорство. Толстый купец очень обижался, но ничего остроумного ответить нахалу не мог. Разыгралась буря, корабль не выдержал ее натиска и развалился. Торговцы встретились в воде. "Вот видишь, – сказал толстый тонкому, – какая польза от тучности. Тебе всё время нужно грести, чтобы не утонуть, а меня вода сама держит как поплавок. У тебя не хватит сил, чтобы доплыть до берега, а меня течение и ветер сами донесут до суши". И толстый оказался прав. Шутки худого за трапезой на корабле оказались преждевременными. Худой торговец вскоре утонул.

– И в чём же мудрость этой истории, Шехи?

– Во вроде бы плохом и вредном вдруг может обнаружиться хорошее и полезное. Всё зависит от обстоятельств.

– Так толстый купец всё‑таки добрался до берега?

– Нет, его проглотила акула.

– Вот тебе и раз! Скажешь, что и в этом есть какая‑то мудрость?

– Конечно. Никогда не радуйся раньше времени. Вы просто не представляете, ребята, какая скука сейчас во дворце. Бунт в гареме и то был хоть каким‑то развлечением. Гарун с тоски по ночам, переодевшись, тайком ходит в город. По его словам, чтобы посмотреть, как живет народ. А зачем на самом деле, то чёрт его знает. У меня же единственная радость – посидеть или пошалить вместе с вами. Может быть, устроим какое‑нибудь приключение?

Только она это произнесла, как на палубе раздался какой‑то подозрительный шум, крики.

– Вот, пожалуйста, накликала, – заметил Синдбад.

– Приключение само нагрянуло к нам на ночь глядя. Не к добру это.

В каюту вваливается вахтенный матрос.

– Капитан, там какой‑то человек шумит, требует вас. Говорим, чтобы приходил утром, – не хочет. Воображает что‑то о себе, драться пытается.

– Ладно, ведите его сюда.

Двое матросов вталкивают в каюту какого‑то небогато одетого человека в нахлобученной на глаза чалме.

– Оставьте его, – распоряжается Синдбад, и матросы уходят. – Что вам потребовалось на моем корабле, почтеннейший?

Незваный гость поправляет чалму.

– Гарун! – восклицает Синдбад. – Как это тебя к нам занесло? Мы вроде о встрече не договаривались. Только что себе на беспокойство тебя упомянули.

– Да вот, вышел в город погулять…

– Ага, – добавил Абу, – посмотреть, как народ живет.

– Хотя бы и так.

– Только вот народ не живет на корабле у Синдбада.

– Ну и что, вы тоже мои подданные. Причем такие, за которыми нужен глаз да глаз.

– Присаживайся, Гарун, раз пришел.

– Халиф Багдада Гарун‑аль‑Рашид, – представляю я гостя Зубейде. – Зубейда. Дочь Бахтияра‑хаджи из медресе Акбара. Слышали о нем, Гарун?

– Не только слышал, но и знаком. Прелестная дочь у него, – вожделенно сверкнув глазами, признал Гарун. А Зубейда испуганно прижалась ко мне плечом.

– Только глазами, Гарун, – предостерег я его. – Ни о чём другом даже не мечтайте.

– Я и не мечтаю. Опоздал, так опоздал. Всё понимаю. Налейте мне вина. Спасибо. Я вот почему к вам забрел. Со стен дворца порт как на ладони. Смотрю, сегодня вы тут зачем‑то собираетесь…

– Со стен, говоришь, видно, – прервал его Абу, – а не врешь? Может, опять через Око Света за нами подглядывал?

– Какая разница! Важно, что вы все в сборе. И даже Сержи‑сахеб здесь, а у меня как раз для вас интересная задача появилась. Награжу. Правда, еще не знаю, за что, но хотя бы даже за известие, что опасности нет.

– А ты уверен, что мы возьмемся? – поинтересовался Ахмед.

– Уверен. Вы такое любите.

– Ну, тогда выкладывай, халиф Багдадский. Мы слушаем.

– Пойдемте наверх. Там даже и видно будет.

Всей гурьбой выходим из каюты и поднимаемся к рулевому бревну.

– Сейчас полнолуние, ночь светлая, – продолжает Гарун. – Видите, на той стороне Тигра Шахтиярский лес. В нём запрещено охотиться и рубить деревья. Можно только собирать сушняк. Но вот уже два дня мне доносят, что в лесу завелась какая‑то нечисть. Ночью на поляне кто‑то разводит большой костер. Люди, которые ночью отважились зайти в лес и посмотреть, что‑то там лепечут о шайтанах, дэвах, сказочных гуриях. Неплохо, если бы кто‑то отважился узнать, что там происходит на самом деле и не опасно ли это для Багдада. Ведь совсем же рядом. Если нечисть, то стражу посылать туда бесполезно. А вот вы не боитесь никого и ничего, – и Гарун умолк.

Действительно, на той стороне реки, немного выше дворца халифа вверх по течению имеется небольшой, километра три‑четыре в поперечнике лесной массив. Под луной он темен и непроницаем. Кроме одного места. Шагах в трехстах от берега Тигра светлое пятно не такой уж большой поляны, деревья вокруг которой озарены красно‑розовым светом большого горящего костра. Синдбад рассматривает лес в бинокль.

– Там кто‑то есть, – и передает бинокль мне.

В самом деле. В свете костра движутся какие‑то неясные тени. Передаю бинокль дальше, и он, идя по рукам, не так уж скоро возвращается к владельцу.

– Ну, как, – спрашивает всех Синдбад, – пойдем? Ты с нами, Гарун?

– А возьмете?

– Не следовало бы. Ведь если там опасности нет и ты своими глазами в этом убедишься, то не видать нам твоей награды как своих ушей. Да ладно уж, иди с нами. Если будет опасность, то мы как раз тобой и пожертвуем, чтобы самим удрать.

– Ну и шутки у тебя, Синдбад!

Спускаемся с капитанского мостика. Синдбад как‑то незаметно для нас обвешался оружием. Большая лодка с гребцами уже у борта. Сначала с некоторыми трудностями опускаем в нее женщин, а потом по очереди забираемся сами. Спрашиваю у Зубейды:

– Может быть, останешься? Подождешь нас на корабле, или Синдбад даст провожатых до дома.

– Нет, я со всеми. Мне тоже интересно, – прозвенела своим голоском Зубейда и, чуть подумав, добавила: – И боязно.

– Не беспокойся, Серж, я за ней присмотрю, – пообещала Шехерезада.

Отлично! На нее можно положиться. Под плеск вёсел мы отправились навстречу какому‑то приключению. А может, и нет там никакого приключения? Какие‑то напуганные люди вроде есть, со слов Гаруна, а пострадавших‑то нет. Лес‑то почти рядом, и буквально через четверть часа пристаем к противоположному берегу и вступаем во тьму деревьев. Правда, лес тут – не то что северные дебри или тропические джунгли. Чист, редок и ровен. Ни одной веточки на земле не валяется. Любую мелочь мигом забирают на дрова. Но всё равно в мертвенном свете луны и пугающем шелесте от налетающего ветерка и этот лес мрачен и жуток. Скинув свой темный халат, впереди пробирается Багдадский вор со своим кошачьим зрением. Мы все за ним, ориентируясь на его белеющую под проблесками лунного света спину. Шагов через двести кое‑где между деревьев стали видны огни костра. Доносятся и какие‑то ритмичные звуки, почему‑то кажущиеся мне очень знакомыми. Абу останавливается и ждет, пока все соберутся вокруг него.

– Я немного знаю этот лес, – тихо говорит он. – Видите, он совсем голый. Нет ни подлеска, ни кустов. Молодая поросль и кусты есть только по краю поляны и при этом только с одной стороны. Там, где не жжет дневное солнце. Мы подойдем оттуда и растянемся за кустами на расстоянии вытянутой друг от друга руки. Группой не стоять, не разговаривать, не топать и головы над кустами не поднимать. Смотреть сквозь листву. Тогда, может быть, нас и не заметят. Если там что‑то опасное, то не срываться с места и не бежать. Тихо отползаем и быстро уходим, скрываясь за деревьями. При этом – не теряя друг друга из вида. Шехи, Зубейда, вы идите вслед за Синдбадом, а отступать, если что, будете впереди него. Пошли!

Абу повел нас, по дуге огибая поляну, к подходу к ней с кустами. Звуки всё слышнее, и я уже точно узнаю их. Не верю своим ушам. Откуда? Осторожно рассеиваемся за кустами. За ними взгляду открывается фантастическая картина.

В свете костра на поляне под музыку танцуют почти полностью обнаженные нимфы[17]из античных мифов. Не одни. Кавалерами при них самые что ни наесть натуральные фавны[18]. И это далеко не вся публика на поляне. Просто глаза разбегаются. Одни мне знакомы, а другие нет. Вот на винной бочке сидит явно захмелевший джинн из лампы Аладдина и трясет бородой в беззвучном смехе. Видно, что‑то очень потешное рассказывает ему на ухо огромный рыжий кот. Вон у столов с закусками и бочонками что‑то промышляет Баба‑Яга. Ступа с помелом пристроена у ближайшего дерева. Хлопает в ладоши танцующим писаная красавица, о которой у Пушкина сказано: "…Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит". Слава Богу, ее братьев тут не видно. Интересно, как они там устроились на Буяне‑то?

В общем, вся поляна заполнена самым разным, от души веселящимся сказочным народом. Большим и маленьким, христианским и нет, добрым и не очень, но сейчас воинственных просто не может быть – большой общий праздник. Оглядываюсь на своих спутников. Все, затаив дыхание, увлеченно наблюдают за небывалым зрелищем. Тихонько пихаю Ахмеда пальцем в бок.

– Передай всем, чтобы сидели тихо и не трогались с места, пока не подам знак.

Ахмед кивает и передает директиву дальше. Отползаю назад, за деревьями на всякий случай перемещаюсь подальше от кустов, которые скрывают моих спутников, и только тогда выхожу на поляну. Поначалу на мое появление никто и внимания не обратил. Может быть, из‑за синих шальвар приняли еще за одного джинна? Только Баба‑Яга, икнув от неожиданности, когда я поздоровался, проходя мимо, проскрипела мне вслед:

– Ну вот, русским духом запахло. Нигде от наших спасу нет!

– Здравствуй, Арзон!

Старый гном раскрыл было рот, но, увидев меня, слегка опешил и только машинально кивнул головой, не прекращая крутить ручку подаренного лесному народу граммофона.

– Везер тоже тут?

– Там, – и Арзон мотнул головой направо.

Старший эльф занят очень важным делом. Охмуряет какую‑то полненькую дриаду не из своего леса. Но меня заметил и мгновенно оказался рядом с приветливо протянутой для рукопожатия рукой.

– Никак не ожидал вас встретить здесь, Серж.

– Взаимно. Я не мог и подозревать, что лесной народ Верна выбирает для веселья такие отдаленные места.

– Нас пригласили сюда в этом году. Праздник октября волшебных народов каждый год проводится в новом месте. На будущий год такое веселье будет в нашем лесу. Приходите.

– Непременно. А кто здесь приглашающий?

– Вон тот джинн, – и Везер указал на нашего подвыпившего пожилого знакомца, который по идее должен бы сидеть в своей лампе, в шкафу у Синдбада.

– Фея Роза тоже здесь?

– Конечно. Да вон, она уже вас заметила и летит сюда.

– Здравствуйте, Серж. Как вы нас нашли? Это просто сюрприз.

– Здравствуйте, фея Роза. Совершенно случайно. Сам не ожидал увидеть всех вас здесь, да еще в такой обширной и интересной компании. У меня тут возникла небольшая трудность. Не смогли бы вы чем‑то помочь?

– Что за трудность?

– Праздник вы устроили слишком близко к людям, и их беспокоит что‑то странное, появившееся в лесу. Сами понимаете, что непонятное всегда пугает. Нас с друзьями попросили разузнать, что тут происходит и не опасно ли это.

– И где же ваши друзья?

– Наблюдают из леса.

– И что же вы хотите?

– Раз уж мы здесь и всё видели, то нельзя ли нам всем присоединиться к вашему празднику?

– Мне не приходилось слышать, чтобы людей приглашали на праздники волшебных народов. Но такие праздники обычно проходят в недоступных людям местах. А сейчас вы нас обнаружили. Какой смысл теперь вас прогонять или держать в лесу? Никакого. Но я не распоряжаюсь здесь. Спросим у хозяина праздника.

Поддатый джинн сразу меня признал, а тоже окосевший рыжий кот что‑то с сожалением мяукнул и медленно растворился в воздухе.

– А‑а, Сержи‑сахеб. Как это тебя сюда занесло? Бери стакан. Можешь не отвечать – и так ясно, что тебя послали. Кто‑то что‑то заметил? Подозрительно, что ты один. Или не один? Когда я уходил с корабля, Синдбад ждал каких‑то гостей.

– Его друзья тут рядом, за деревьями. Серж просит разрешить им присоединиться к празднику, – сообщила фея Роза.

– Раз уж пришли и увидели, то пусть выходят. Всё равно последний день праздника. Только не болтать о том, что видели. Я эту компанию знаю, фея Роза. Они не злые и не вредные. Правда, есть среди них один глупый вор, но это не опасно. Предупредите всех, что будут люди. Чтобы не удивлялись и не пугались. Разрешено. Так ты будешь вино пить, Сержи‑сахеб?

– А после тебя еще что‑нибудь осталось?

– Полбочки еще есть. Изумительное на вкус вино, а запах потрясающий! Попробуй.

– Можешь не расхваливать. Я знаю это вино и где его делают. Сейчас позову друзей, а ты пока приготовь посуду. Вот им стоит попробовать, – и я отправился в кусты.

– Дело вот какое, – сообщил я, собрав всех своих спутников в кучу. – Нам разрешили выйти на поляну и принять участие в празднике. Всё равно это последний день веселья. Условие одно – не болтать о том, что видели. Сначала угостимся вином, которого вы никогда не встречали и, наверное, больше никогда не встретите. Потом делайте что хотите. Пошли!

– У тебя, Сержи‑сахеб, мы поняли, есть знакомые среди этих существ, – заинтересованно произнес Гарун.

– Есть. Идем. Только не хулиганить. Есть там знакомые или нет, но с безобразниками расправляются быстро и круто. Это я для вас, Абу и Гарун. У Абу тяга спереть что‑нибудь, а Гарун может попытаться утащить какое‑нибудь существо себе во дворец. Даже не пытайтесь!

Вечные враги переглянулись и в один голос заявили, что будут вести себя очень благообразно. С тем мы вышли на поляну и под заинтересованными взглядами публики проследовали к нашему джинну с бочкой.

От вина из Верна все оказались в восторге, как и ожидалось.

– У меня в погребах такого не найдешь, – посетовал Гарун.

– Не теряйте надежды, Гарун, – если в бочке что‑то останется, то попросим у джинна по бутылочке с собой. Может и даст. Дашь?

– Если останется. Я подумываю, что и себе неплохо бы захватить.

– Тогда уж очень‑то не налегай на него.

– Не надо ли вам чем‑нибудь помочь, Серж? – послышался голос эльфа Везера. Я обернулся, и мы отошли в сторону.

– Был бы очень признателен, Везер. Видите вот того мужчину? Его зовут Гарун. Очень любвеобилен. Опасаюсь, что он, выпив вина, начнет проявлять страсть к моей девушке, которую вы видите вон там вместе с другой женщиной.

– Ничего удивительного в страсти любого мужчины к такому чуду.

– Натравите на Гаруна нимф. Пусть они его чем‑нибудь займут.

– Хорошо. Сделаю. Что‑нибудь еще?

– Зубейда! Подойди, пожалуйста, к нам. Знакомьтесь, Везер, – моя Зубейда.

– Очень приятно, Везер, с вами познакомиться, – пропела девушка.

– Я хочу вас попросить поухаживать за ней, пока я занят. Я тут увидел некоторых интересных существ, и мне нужно поговорить с ними. Может быть, потанцуете? Покажете Зубейде, что такое танго и фокстрот? А может быть, вальс? Она способная ученица.

– С удовольствием. Можете быть спокойны, Серж, за свою подругу, – и они удалились к танцевальному кругу.

Я заметил одно интересное обстоятельство во всём этом веселящемся обществе. Почти все существа принадлежат к мирам, в которых я побывал. Или могут принадлежать, если я там с ними еще не встречался. Все, кроме нимф и фавнов. Вероятно, они оттуда, где я еще не был. Чей это мир? Еще один мир Анны Петровны или мир Александра? Греция или Рим? В Греции есть бог лесов и полей Пан, и он один. В Римской мифологии ему соответствует бог Фавн. Но в Риме существуют и представления о множественности фавнов. Значит, Древний Рим. У Анны Петровны слабости к этой эпохе вроде не наблюдается. Скорее всего, именно Александр культивирует это время. Сейчас попробуем узнать. Группка фавнов живописно разлеглась на траве и отдыхает после утомительных танцев. Подхожу и обращаюсь сразу ко всем.

– Мы не очень огорчили вас своим появлением?

– Нет, отчего же. Раз хозяин праздника разрешил, то почему бы нам расстраиваться? Вовсе нет. Даже как‑то разнообразнее на этот раз.

– Я хотел спросить: а не известен ли кому‑нибудь из вас человек по имени Александр?

– Это который то появится, то исчезнет неизвестно куда? – оживился один из фавнов.

– Наверное. Очень похоже на него.

– Интересный, довольно известный в Риме молодой человек. Богатый и одновременно не злой. Это редкость. Мы с ним дружим. Когда никто не видит, я даже заглядываю к нему на загородную виллу. Но чаще он приходит к нам в лес.

– А вас как зовут?

– Габор.

– Очень приятно – Серж. Габор, я, наверное, на днях увижу Александра. Передать ему от вас привет?

– Буду очень признателен.

– Я вот о чём хотел бы попросить вас, Габор. Видите вон ту скучающую женщину? Ее зовут Шехерезада. Не смогли бы вы ее чем‑нибудь развлечь? Скажем, беседой, танцами.

– Женщины – наша слабость, но они пугаются фавнов.

– Эту трудно чем‑то удивить и напугать.

– Тогда я пошел.

Я отделился от фавнов и оглядел поляну. Гаруна нет. Все ли нимфы здесь, непонятно. Я их не считал. Ахмед стоит у бочки и о чём‑то беседует с джинном. Али‑Баба сидит у танцевального круга и смотрит, как Везер и Зубейда уже кружатся в вальсе. И не он один. Множество существ завороженно следят за парой. Аладдин нашел терпеливую слушательницу – фею Розу – и на что‑то уныло жалуется ей. Гном Арзон взял в плен Синдбада, отнял у него саблю, и теперь оба сидят и бурно обсуждают, наверное, достоинства дамасской стали. Бросают травинки на сабельное лезвие и наблюдают, как некоторые под своим весом распадаются надвое. Потешно смотреть на эту пару со стороны! Баба‑Яга о чем‑то то ли торгуется, то ли просто спорит с Абу. Наверное, хочет всучить ему что‑то спёртое у проезжих богатырей или делится опытом ворожбы.

Подхожу к той красотке, которая со звездой во лбу.

– Здравствуйте, Маня. Меня зовут Сергей. Как там Спиридон поживает и другие ваши братья?

– Спасибо, вашими молитвами. Совсем было от меня отбились. Город свой взялись строить. Да какие из них строители! Опять за них самой приходится думать, а у меня ведь еще и семья. Это вы их подучили про город‑то?

– Было такое, – виновато признался я.

– Вроде и хорошо. Они наконец хоть постоянно при деле. Не пьянствуют и не буйствуют незнамо где. Только теперь все разговоры о том, что туча баб вдруг появится откуда‑то и поселится в их городе. Ждите! Опять придется их выручать, а после замужества я почти ничего большого наколдовать уже не могу. Так на роду написано. Попрошу Гвидона, чтобы он дал переселенцев в их город. Братья всё‑таки.

– Передавайте привет Спиридону.

– Передам.

Я обернулся к поляне. Откуда‑то нарисовался Гарун. Слегка помятый, но чем‑то очень довольный. Небо слегка посветлело. Подхожу к бочке.

– Пожалуй, пора собираться.

Джинн взглядывает на небо.

– Сейчас сделаем.

На бочке из ниоткуда возникают несколько бутылок. Джинн что‑то шепчет. Из бочки вырывается фонтан вина в несколько струй и мигом заполняет бутылки. Прилетают с неба пробки и втыкаются в горлышки.

– Вот, по справедливости всем по одной, а мне две – и бочка пуста.

Ахмед пошел собирать наших, а из тьмы деревьев какой‑то неуверенной походкой выходит Шехерезада и подходит ко мне.

– Серж, это ты натравил на меня фавна?

– Да ты что! Как это натравил? Смотрю, ты скучаешь. Вот и попросил одного из них развлечь тебя разговорами, танцами.

– Правда?

– Истинная правда!

– Вот скотина! Ни слова про танцы я от него не услышала. Хотя, с другой стороны, энергичная порода. Несмотря на волосатость, рогатость и копытость, уболтает до обморока кого угодно так, что покажется сказочным красавцем.

Мы попрощались с волшебным народом, забрали свои бутылки и двинулись к лодке. Утренний полумрак рассеял ночную жуть леса. Просыпаются птицы, а шелест листьев уже не навевает панического страха. Воздух свеж, легок и влажен. Идем молча и не спеша. Смотри‑ка – Шехерезада и Зубейда идут, держась за руки. Подружились. Действительно, волшебная была ночь… Молча карабкаемся на корабль. Молча Гарун потопал в свой дворец. Окликаю его:

– Гарун!

– Что? – он останавливается.

– Возьмите и мою бутылку. Я себе еще достану.

– Спасибо, а обещанная награда за мной.

– Бросьте, какая там награда! Если на самом деле хотите наградить нас, то пообещайте больше за нами не подглядывать.

Гарун задумался.

– Хорошо, обещаю. Там, на поляне, я многое понял про вас всех. Счастливого плавания, Синдбад!

Тихо сидим в каюте. Просто сидим. Зубейда прижалась ко мне и с блаженством улыбается.

– Чарующая ночь, – нарушила молчание Шехерезада. – Давно мне не было так хорошо! Кстати, Синдбад, а где твоя сабля? Ты же был при ней.

– Бородатый коротышка выпросил, а я не смог отказать. Не страшно. У меня их куча.

– Арзон большой мастер по железу, – сказал я. – Так что твоя сабля попала в хорошие руки. Видно, он вознамерился превзойти дамасских оружейников.

За дверью послышались шаркающие шаги. Дверь скрипнула, и нарисовался наш джинн.

– Задержался вот немного. Поляну прибирал. Славно повеселились!

Он подошел к шкафу, в котором спрятана его лампа, и быстро исчез, втянувшись дымчатой струйкой вместе со своими бутылками в щелочку под дверцей. Расходиться как‑то не очень хочется. Словно эта волшебная ночь из компании друзей превратила нас еще и в какую‑то странную, но крепкую семью. Однако пора. Желаем Синдбаду счастливого плавания и тихо разбредаемся по домам. Шехи на прощанье заговорщицки шепнула мне на ухо:

– Ты хорошо сделал, что подослал ко мне фавна, – а отстранившись и сделав невинные глаза, произнесла во весь голос: – Какое все‑таки чудное приключение досталось нам сегодня!

Я уже лежу, а полусонная Зубейда всё еще никак не может избавиться от своих одеяний.

– Как я устала, Сержи‑сахеб! Ваш остроухий друг в зеленой одежде совсем меня закружил. А как интересно было…

Зубейда уткнулась носиком мне в подмышку, еще что‑то неразличимое пробормотала и затихла, равномерно засопев в мгновенно наступившем сне. А мне не дает покоя одна мысль. Любопытная вещь открылась сегодняшней ночью. Все волшебные существа из наших разных миров собрались в одном месте. Значит, существует какой‑то, так сказать, канал перехода из мира в мир, минуя машину Швейцера в Питере. Очень интересно. А вдруг возможность прямого перехода из мира в мир существует не только для волшебных существ, а и для людей тоже? Классно было бы! Нужно разузнать, что тут и как.

Ладно, надо‑таки хорошенько вздремнуть. Вечером в Париж возвращаться…

В среду за обедом в графских чертогах Аманды подбиваем итоги прошедших дней.

– Вашего поэта благополучно доставили в мое поместье, – доложила Катрин, – а в понедельник утром прибыла и Сюзанна. Беглецы пока что только присматриваются друг к другу. Беспокоит то, что во вторник Ришелье не появился на Сен‑Сюльпис. А сегодня у него приют на улице Капуцинок, и в такой день он у Сюзанны никогда не появляется. Не похоже на кардинала, который всегда придерживается своих правил.

– После отъезда Сюзанны к ней кто‑нибудь приходил? – спросил я.

– Нет, ни визитеров, ни посыльных не было. За ее домом всё равно присматривают, и если что произойдет, то немедленно дадут знать, где бы я ни была.

– В заговорах все гладко не бывает. Причин отказываться от плана пока нет. Мы же за самим Ришелье не следим. Может что‑то стороннее нарушило его правила.

– На улице Капуцинок у нас всё готово, – вступил в разговор Гийом. – Королева Анна написала новой аббатисе для нас письмо. Втолковали привратнику, чту делать и чту говорить, когда явится ночной визитер. Если этот визитер проявит хоть малейшую настойчивость, привратник будет звонить в колокольчик. Под видом ночной стражи прибегут четверо наших слуг во главе со мной. А остальные появятся, как загулявшиеся до ночи гости из снятого нами дома наискосок от приюта. Хочешь – не хочешь, а кардиналу придется объясняться, чту он тут делает ночью в маске и зачем ломится в спящий приют. Всё должно получиться.

– К встрече Жозефа тоже вроде всё готово.

– Вроде или всё?

– Всё, – поправился Арман. – В дом и сад попали, нужное подготовили. Узнали, что у дома и сада один владелец и сейчас в городе его нет. Так что можем пользоваться домом и садом открыто. Соседи подумают, что их сдали в аренду. На всякий случай в доме оставили надежного человека следить за неожиданностями. Как и подумали с самого начала, ночью распахнем ворота сада и перегородим улицу. Нападем сразу с двух сторон. Из дома и из сада. Гийом с помощниками возьмет в оборот кучера и слугу, а мы с Пьером тем временем разделаемся с Жозефом. Если придется действовать днем, то изобразим, будто идет ремонт ворот. Наших лошадей и карету мы оставим на постоялом дворе через две улицы. Ночь, конечно, для нас самое удобное время, но Жозеф не всегда возвращается домой ночью. Бывает и засветло. Так что и нам на всякий случай нужно будет приготовиться пораньше. Для чего мы поставим двух наблюдателей с лошадьми у Пале‑Кардиналь. Как только Жозеф захочет выехать оттуда, один из наблюдателей нас предупредит. Другой наш человек последует за Жозефом и уведомит нас, если Жозеф поедет не к засаде. От дворца кардинала до засады езда не такая уж долгая. Так что после предупреждения о том, что Жозеф двинулся из Пале‑Кардиналь, у нас для готовности будет всего около пяти минут. Должно хватить.