Пагубность оград, навязанных нашим обществом

Выше мы говорили о тех скрытых установках в отношении мальчиков и девочек, которые до сих пор сохраняются в нашей культуре, пропагандируются средствами массовой информации, системой образования и тому подобное. Ниже приводится рассказ Рут, государственного социального работника. Эта история прекрасно иллюстрирует, как ограды и последствия помогают нам избежать ловушки культурного стереотипа «хорошая девочка/плохой мальчик», ибо этот стереотип держит и мальчиков и девочек в рамках строго ограниченных половых ролей, чего они явно не заслуживают.

«Я оставалась с Дебби и Джимми в течение двух месяцев, пока их мама лежала в больнице. Дженнифер особо предостерегла меня насчёт семилетнего Джимми и похвалила восьмилетнюю Дебби. Она была права. Джимми с самого начала вёл себя, как дьяволёнок. Но поскольку мне пришлось работать в колонии для малолетних, я знала, как обращаться с такими упрямыми мальчиками, как он. Я сразу дала ему понять, что здесь я главная и что, если он нарушит установленные мной правила и переступит черту, его ждут определённые последствия. Я уделяла ему как можно больше внимания, стараясь отметить то хорошее, что он делал, и он расцвёл, как цветок.

С Дебби всё было по-другому. Будучи семейным „ангелом", она не привыкла соблюдать какие-либо правила и обычно делала что ей вздумается. Но тут она наткнулась на прочный барьер. Я считаю, что и девочки должны нести ответственность за свои поступки. Ну так вот, в первый вечер я уделяла Джимми максимум внимания, будучи предельно доброжелательной с ним, а Дебби, когда я отвернулась, потянулась и стукнула Джимми, забрав у него бутерброд. Когда я подошла, Дебби начала плакать и кричать, что Джимми её ударил. Я встала рядом с ней и сказала: „Нет, Дебби, это ты его ударила. Верни ему его бутерброд". Милая маленькая Дебби взвилась, как фурия. Я преступила главное правило этого дома: Джимми плохой, а Дебби хорошая. Она была ангелом, Джимми был дьяволенком. Джимми всегда наказывали, а Дебби всегда оставалась чистой.

В течение двух недель Дебби делала всё, что в её силах, чтобы восстановить статус-кво — она всегда хорошая, Джимми всегда плохой. Она устраивала сцены, игнорировала моё присутствие, отказывалась со мной разговаривать. Она стойко придерживалась своей позиции — быть выше ответственности за свои поступки — даже тогда, когда ей хотелось уже бросить всё это и присоединиться ко мне. Из-за той ограниченной роли, которая была отведена ей в этой семье, Дебби не видела другого способа действовать. Я продолжала требовать от неё ответственности, беседовала с ней о её чувствах, определяла меру последствий, которые логически вытекали из её поступков, чтобы показать ей, чего я от неё хочу, и быть по возможности справедливой.

На третьей неделе я сказала ей, что, если она хочет, я научу её пользоваться своим маленьким компьютером. Дебби быстро откликнулась: „Хорошо!" Она уселась ко мне на колени, и мы вместе поиграли в компьютерную игру, потом она вдруг откинулась назад и горько заплакала. Это был поворотный момент. Она всё ещё проверяла, буду ли я последовательна в своих действиях, но каждый раз получала своё, при этом громко заявляя о недовольстве. К концу срока моей работы мне с Дебби было легко и приятно, она стала уверенной в себе, честной и радовалась обретённой силе. Когда мать вернулась домой, Дебби встретила её словами: „Мама, Рут говорит, что я такая же плохая, как и Джимми!" Мать страшно испугалась».

Убеждение в том, что девочки должны быть хорошими, мешает нам зачастую увидеть, как они проверяют установленные пределы допустимого. Девочкам нужны границы жёсткие, но достаточно гибкие, чтобы можно было экспериментировать дабы выяснить: а что будет, если... Что будет если я скажу о том, что чувствую? Что будет, если я скажу «нет»? Что будет, если я не сделаю то, что мне велено? Для девочки опасно узнать, что всегда найдётся кто-нибудь, кто сделает всё вместо неё. Чтобы расцвести пышным цветом, ей нужна уверенность в себе и компетентность. Эти приобретения тяжело достаются в повседневной борьбе за осознание существующих преград и возможных последствий, за умение сделать выбор и посмотреть, что из этого получится. В этой борьбе девочки учатся брать на себя личную ответственность, которая требует от нас здравого смысла и этики поведения.

Когда другие (брат или сестра) делают что-либо вместо неё, девочка привыкает думать, что либо она одна за всё отвечает, а другие не в состоянии нести ответственность, либо что ответственность лежит на ком угодно, только не на ней. Обе эти позиции одинаково несовместимы с понятием личной ответственности. Привыкая отвечать за своё поведение, мы учимся прислушиваться к своей внутренней системе управления, понимать, что хорошо, а что плохо, доверять своей способности действовать, добиваться выполнения задуманного. Мы начинаем верить в свои силы и возможности и можем постоять за то, во что по-настоящему верим. Не располагая такими ресурсами, мы становимся похожи на Дебби. Привыкшая смотреть на себя, как на ангелочка, Дебби была ограничена в своих возможностях сделать выбор, вести себя так, как ей хочется, и поэтому чувствовала себя в большинстве ситуаций бессильной, неспособной наладить контакт с окружающими.

В отроческие годы девочка подвергается ещё большему риску, если ей кажется, что она вправе нарушать личностные границы и правила. Ложное сознание собственной силы или (другая крайность!) ложное чувство своего полного бессилия лишают девочку здравого смысла перед необходимостью сделать трудный выбор, с которой она сталкивается в отрочестве: пользоваться ли наркотиками, к какой группе сверстников примкнуть, с кем пойти на свидание, начинать ли половую жизнь, нужны ли успехи в школе и так далее.

Ограды, позволяющие девочке хорошо осознать, за что она несёт ответственность, а за что — нет, обеспечивают девичьей душе возможность развиваться. Очень горько встречать в психотерапевтической практике взрослых женщин, подвергшихся в детстве сексуальным посягательствам. «Сексуальные посягательства, которые пришлось пережить девочке, оставляют тяжёлый след в её душе, — замечает доктор философии врач Франсин Шапиро. — Искажается нечто очень личное и тайное, причём делает это взрослый, который, казалось бы, должен показывать пример соблюдения границ личной свободы каждого и достойного поведения. Одной из наиболее сложных задач, с которыми сталкиваются жертвы сексуальных посягательств, является восстановление границ между собой и окружающими. При этом неизбежно задаётся вопрос: „Кто в этом виноват?" Жертва почти всегда берёт на себя ответственность за событие, которое было ей неподвластно. Она продолжает это делать и - потом, став взрослой, всегда готовая принять на свои плечи ответственность за внешние события, и так до тех пор, пока травма не зарубцуется и у женщины не сформируются здоровые личностные границы».