Метафора. Язык внутренних органов и идиомы

Язык внутренних органов и идиомы

Одна вещь, на которую нужно обращать особое внимание, работая с вопросами здоровья, – язык внутренних органов: метафорические утверждения, связанные с теми или иными органами или частями тела. Люди часто делают метафорические ссылки, связанные со своими физиологическими проблемами. Кажется, бессознательное часто буквально интерпретирует язык и подкрепляет симптомы, «предложенные» человеком в речи. Например, у одного человека, который активно занимался трансактным анализом (где есть теория о том, что люди «дают друг другу поглаживания»), были проблемы с кожей.

Чтобы использовать это в работе, обращайте внимание на язык внутренних органов, который так или иначе может коррелировать с проблемой клиента, и используйте язык внутренних органов в разговоре с ним. Наблюдайте за любыми физиологическими изменениями, которые показывают, что вы подходите к проблеме. Бессознательное клиента вам это покажет. Вот несколько примеров того, что можно исследовать; имейте в виду, что это только примеры.

• Проблемы с кожей: У вас руки чешутся что‑то сделать? Вы чувствуете, что кто‑то готов с вас кожу содрать? Вы считаете, что в жизни приходится продираться наверх?

• Язва/проблемы пищеварения: Что вас гложет? От чего вас тошнит? Вы не перевариваете что‑то или кого‑то? Что‑то выматывает вам кишки?

• Головные боли/проблемы с шеей: Кто доводит вас до головной боли? Вы все время утыкаетесь лбом в одну и ту же проблему? Кто‑то сидит у вас на шее? Вы несете на плечах всю тяжесть мира? Кто‑то сверлит вам дырку в голове?

• Лишний вес: Вы чем‑то «беременны»? У вас чего‑то слишком много? У вас есть какие‑то тяжелые проблемы?

• Зрение: Есть ли проблема, на которую вы не хотите смотреть? Чего вы не хотите видеть? Вам что‑то неясно? Вы не видите этому конца?

• Запор: Вы всегда сдерживаетесь? Вам нужно что‑то удержать в себе? Вы держитесь на свои проблемы? Кажется, что дела никогда не идут гладко?

• Сердце: Что‑то разбивает вам сердце? У вас – одна сердечная драма за другой? Ваше сердце о чем‑то тоскует? Вы бессердечны?

• Геморрой: Есть ли в вашей жизни что‑то, что как заноза в заднице?

Я использую метафоры и язык внутренних органов прежде всего как диагностический инструмент. Например, несколько лет назад я работал с клиентом, у которого был очень интересный симптом. Его кровь сгущалась, и в результате кровоток по всему телу замедлялся. Он сказал, что уже несколько лет «вязнет в болоте» из‑за своей болезни. Я ответил: «Ну, кровь более густая, чем вода». Он вдруг осознал, что этот симптом возник два года назад, когда ему сообщили, что его сын умирает от опухоли головного мозга. Он так не и не смог справиться с этой трагедией и «увяз в болоте».

Я не думаю, что метафора обязательно приводит к болезни; возможно, происходит наоборот: болезнь отражается в метафоре. Так или иначе, метафора может дать очень важную информацию в работе с клиентами.

Метафора как контекст для изменений

У меня был очень интересный опыт. Я помогал одной женщине, ей было немного за тридцать, и у нее была лейкемия с детства. Метафорически лейкемию можно представить себе как ситуацию, когда лейкоциты отказываются расти – они не хотят становиться зрелыми. Это значит, что они защищают вас так, как это делали бы дети. Они не знают, что делать, и поэтому просто делятся и делятся. В результате их становится слишком много и возникают всевозможные проблемы. Вдобавок у этой женщины обнаружили еще и рак кишечника.

В процессе лечения кишечника обострялась лейкемия, и наоборот, так что она оказалась в ситуации настоящего двойного послания. Мы с ней отправились в прошлое и поработали с ее желаниями. Я попросил ее особенно тщательно проверить, а хочет ли она на самом деле быть здоровой. Как оказалось, у нее были некоторые импринты, возникшие в отношениях с матерью, в результате которых она дала клятву никогда не вырасти. После реимпринтинга и рефрейминга мы перешли к методам визуализации, которые помогли бы ее иммунной системе адекватно реагировать.

После этой работы произошла интересная вещь. Она поехала в больницу, чтобы пройти несколько специальных анализов. У нее взяли анализ крови, и количество лейкоцитов составляло около 53 000 на единицу объема (нормальный уровень – 6000 – 10 000). Врачи переполошились. Она сказала: «Одну минуту. Я устала с дороги. Дайте мне немного времени, и я это изменю». Врачи ей не поверили, но она продолжала делать свою визуализацию. Примерно через двадцать минут она попросила снова взять у нее анализ крови, и на сей раз он показал 12 000 лейкоцитов на единицу объема. Врачи подумали, что неправильно сделали анализ, и сказали ей, что его нужно взять еще раз. «Хорошо», – сказала она и прекратила визуализацию. Через двадцать минут врачи снова взяли анализ крови, и количество лейкоцитов снова было 53 000. Тогда они решили, что что‑то сделали не так. Она опять стала делать свою визуализацию, и через двадцать минут количество лейкоцитов вернулось к 12 000. У нее пять раз взяли анализ крови и, наконец, пришли к выводу, что это, должно быть, эффект плацебо. Но моя клиентка знала, что сделала это сама. Она нашла процедуру, которая доказала ей, что визуализация работает.

После анализов хирург решил назначить операцию – ей должны были вырезать большую часть кишечника. Она отложила операцию и решила снова обратиться к психотерапии. Теперь она знала, чего хочет, и понимала, как этого достичь. Следующий шаг состоял в том, чтобы дать себе шанс. В работе с ее бессознательной частью, отвечавшей за ее здоровье, она спросила, сколько времени ей понадобится, чтобы выздороветь. Эта «часть», казалось, была очень конгруэнтной – она сказала, что ей нужно примерно шестнадцать дней.

Когда она сказала врачу, что хочет отложить операцию, он расстроился, но согласился дать ей шанс подождать, при условии, что она останется под постоянным наблюдением. Десять дней спустя он обследовал ее и не увидел никаких улучшений. Он стал беспокоиться, потому что ждать дальше было опасно. Она согласилась на операцию на 17‑й день, но при условии, что ее обследуют на 16‑й день, чтобы убедиться, что операция все еще нужна. На 16‑й день оказалось, что от опухоли не осталось и следа. Врач очень удивился и сказал, что у нее, должно быть, наступила ремиссия, но болезнь может вернуться в любой момент. Ремиссия – это забавное понятие; к примеру, моя простуда находятся в состоянии ремиссии уже пять лет. Все, что вызывает простуду, никуда не делось, но моя иммунная система не позволяет этому на меня воздействовать.

Недавно я получил письмо от этой женщины. Она усыновила ребенка, что означает, что она здорова и намерена жить долго и счастливо. Она сказала, что недавно ей делали анализы в течение шести часов. Врачи не обнаружили никаких симптомов рака кишечника и лейкемии и даже не нашли никаких признаков того, что она когда‑то страдала этими заболеваниями. Она сказала, что хочет поблагодарить меня за два важных убеждения, убеждения, которые я считаю самыми главными в этой книге. Во‑первых, она поблагодарила меня за то, что я помог ей создать убеждение о том, что болезнь несет в себе какое‑то послание, и когда мы адекватно ей отвечаем, то симптомы уходят сами по себе. Если мы остаемся в контакте с собой и своим телом, можно без особых усилий оставаться здоровым.

Второе убеждение состоит в том, что часто есть несколько посланий, как и несколько причин заболеваний. Если вы обращаете внимание только на одну из них, то, возможно, упускаете из виду всю проблему в целом. Если же продолжать реагировать на все послания, то вы в итоге выздоровеете. Я предложил этой женщине метафору о птице, у которой есть гнездо с птенцами. Они все пронзительно пищат, чтобы их накормили. Если птица накормит одного птенца, то другие будут продолжать пищать, и может показаться, что у вас ничего не получается. А если вы начнете кормить других, тот, которого только что накормили, снова начнет пищать. Но если поддерживать баланс в коммуникации со всеми этими «частями» (со всеми птенцами), то вам удастся накормить их всех. И все они вырастут и улетят на свободу.

Это была важная метафора, если вспомнить, что происходило с лейкозными клетками. Они не могли «повзрослеть», продолжали пищать и просить есть. Это стало не только метафорой, но и эффективной визуализацией.

Вопросы

Джордж: Какова статистика успешных случаев, когда люди работали с убеждениями, используя модели НЛП, разработанные для вопросов здоровья? Я знаю, что вы сотрудничали с врачами, – имеет ли эта работа какое‑то продолжение?

Роберт: Я не могу предложить вам никаких статистических данных. Одна из трудностей измерения – что наша работа обычно направлена только на один аспект состояния здоровья клиента. Но оно зависит также и от многих других элементов.

После работы с убеждениями обычно возникает множество разных реакций и разных результатов. В некоторых случаях изменение ограничивающих убеждений – как соломинка, сломавшая спину верблюда; последний фрагмент пазла; последний элемент в критической массе изменений, необходимых для того, чтобы клиент выздоровел.

Иногда я получаю отчеты от людей, которые пережили поистине чудесное исцеление, когда просто наблюдали демонстрацию на семинаре.

У одной участницы моего семинара была киста яичника, о которой она никому не сказала (и мне тоже). Она вернулась домой с семинара и обнаружила, что киста исчезла. Однажды я делал демонстрацию для участника с лишним весом. Оператор, который вел видеосъемку, изменил некоторые убеждения о себе и после семинара похудел на 30 фунтов. На том же семинаре другой оператор захотел поработать над тем, чтобы улучшить зрение, но я не смог поработать с ним индивидуально. Через три недели после семинара его зрение улучшилось на 60 процентов, а год спустя он вообще перестал носить очки – они были ему больше не нужны. Это примеры существенных изменений, хотя с человеком даже не работали индивидуально. Вот что мне нравится в убеждениях – они заразительны.

Позвольте мне привести несколько примеров результатов индивидуальной работы с убеждениями. Результаты часто зависят от типа и серьезности проблемы, с которой мы работаем. На семинаре несколько месяцев назад я работал с мужчиной, у которого было тяжелое онкологическое заболевание, и с тех пор у него были подъемы и спады. Сейчас состояние его здоровья не слишком хорошее. С другой стороны, мне приходилось работать с людьми с очень серьезными проблемами, например с рассеянным склерозом, и у них наступали значительные улучшения. Часто после одного сеанса наступают какие‑то изменения, а потом процесс выздоровления замедляется. Недавно на семинаре я делал демонстрацию – я работал с женщиной, у которой был тяжелый артрит. Год спустя организаторы этого семинара связались с ней и хотели назначить встречу, чтобы обсудить, какие изменения произошли в ее жизни. Она сказала, что не может с ними встретиться, потому что на это время у нее запланированы занятия виндсерфингом и верховая прогулка, – отличный признак изменений!

Я часто получаю обратную связь от своих клиентов, у которых были проблемы лишнего веса. Изменения, о которых они сообщают, – стабильны, долгосрочны и оказывают позитивное влияние на всю их жизнь. Часто, чтобы человек достиг желаемого веса, достаточно изменить какое‑то убеждение.

Я несколько раз работал с клиентами, у которых была волчанка, – это заболевание, при котором ваша иммунная система атакует саму себя. Первой женщине, с которой я работал, только что поставили этот диагноз. Ее симптомы были не слишком тяжелыми. После нашей работы ее анализ крови вернулся к норме. Через полтора года я получил от нее известие, что она все еще здорова. Другая женщина с тем же диагнозом уже потеряла обе почки и была на диализе. Позже она написала мне, что ее отношение к себе изменилось к лучшему, улучшились отношения в семье, и у нее все в порядке. Конечно, она не отрастила себе новые почки.

Когда Тим только познакомился с моделью убеждений, он работал с одной женщиной. Ее проблемы были связаны с самооценкой и отношениями. У нее диагностировали вирус СПИДа, которым ее заразил бывший муж. Примерно через три месяца после окончания терапии она снова сделала анализы, они показали отрицательный результат, и так остается до сих пор.

У меня есть много примеров, что эти методы хорошо работают, когда их применяют те, кого я им обучал. К Тиму и Сьюзи пришла клиентка, у которой диагностировали злокачественную опухоль щитовидной железы. Она была уверена, что НЛП может ей помочь. Поэтому она на месяц отложила операцию, хотя врач убеждал ее сделать операцию немедленно. После двух сеансов, на которых мы работали с ее убеждениями, она решила все же сделать операцию, несмотря на то что опухоль начала уменьшаться. После операции врачи провели биопсию удаленной опухоли и обнаружили, что она уже не является злокачественной.

Что касается демонстраций с участниками семинаров, описанными в этой книге. Джуди и Мэри написали мне о том, что похудели. Тим и Сьюзи недавно видели Мэри и говорят, что ее фигура определенно не напоминает грушу! Иммунная система Билла вернулась в полностью функциональное состояние, где‑то через шесть месяцев его тест на СПИД дал негативный результат к большому удивлению его врачей. Результат остается негативным уже два года. После демонстрации интеграции конфликта с участием Ди она попросила принести в аудиторию двух кошек. Она держала их на руках и играла с ними без всяких симптомов аллергии.

Вы знаете, что очень трудно обнаружить стопроцентные показатели успешности для любого вмешательства в такую сложную систему, как человек. Обычно мы ищем то, что позволит нам успешнее помогать людям решать проблемы, связанные со здоровьем. Каких успехов добились вы сами, работая с этой моделью?

Кейт: Эта модель очень повлияла на мою работу, и я получаю удивительные результаты в работе с клиентами, но не в каждом случае. Именно поэтому я здесь; я хочу больше узнать о том, как работать с разными людьми. Где‑то месяц назад я работала со своей мамой, у которой была проблема с иммунной системой, связанная с функционированием мышц ног. На прошлой неделе ее состояние настолько улучшилось, что она снова стала водить машину (она не садилась за руль больше года).

Кен: Я впервые узнал об этой модели на семинаре полгода назад. После этого я применил ее в работе с одной клиенткой. Эта клиентка действительно изменилась. У нее была хроническая депрессия, с восьми лет, когда она потеряла мать. Кажется, она впервые почувствовала себя счастливой, когда я использовал в работе с ней модель изменения убеждений. Я могу привести десятки примеров, где этот метод приводил к прекрасным результатам.

Рассел: Вы сотрудничаете с какими‑нибудь университетами или институтами, работающими в сфере психосоматики?

Роберт: Здесь есть определенные переменные, из‑за которых статистика выглядит не слишком впечатляюще. В зависимости от природы того, что происходит с человеком, его экологии, его семейной системы, его детских воспоминаний и так далее единственного сеанса может хватить для проработки всех проблем, а может и не хватить.

Джордж: Понятие «рак» имеет разное значение для разных людей, – не могли бы вы рассказать об этом подробнее?

Роберт: Позвольте мне в качестве примера привести мою мать. Когда мы работали с ее рецидивом рака груди, нам пришлось проделать большую работу с некоторыми распространенными мнениями и некоторыми убеждениями врачей о том, что значит онкологическое заболевание. Например, некоторые считают, что рак приводит к смерти. К смерти приводит не рак, а расстройство иммунной системы; к смерти приводит реакция тела на рак. Обычно человек умирает не от рака, а из‑за того, что его иммунная система или другие органы тела имеют так много нарушений, что тело поражает инфекция или система больше не может функционировать.

Некоторые считают, что рак – иностранный захватчик и нужно сделать что‑то невероятное, чтобы его изгнать. Рак – не иностранный захватчик. Раковые клетки – часть вас. Нужно трансформировать себя, чтобы создать здоровье, а не избавляться от чего‑то.

Еще одно убеждение состоит в том, что многие заболевают раком в какой‑то момент, и вопрос в том, достаточно ли здорова иммунная система, чтобы с ним справиться. Есть множество примеров, когда у людей происходила спонтанная ремиссия. Это называется «спонтанной ремиссией», потому что никто не знает, как заметить поворотный момент.

Иногда убеждения врачей вступают в конфликт с психологическими методами работы со здоровьем. Например, в случае моей матери некоторые из ее врачей сначала были враждебно настроены по отношению к нашей работе. Когда она рассказала своему хирургу о том, как мы работали с ее внутренними конфликтами, он ответил, что это полная ерунда и это только сведет ее с ума. Когда я попытался объяснить ему, какие идеи и научные данные лежат в основе нашего подхода, он строго посмотрел на меня и сказал: «Это недопустимо! Ставить эксперименты на своей матери!» Но при этом врачи не могли предложить альтернативу. Так что здесь есть некоторые проблемы.

Врачи могут оказывать очень сильное влияние на пациентов, и им легко воздействовать на их убеждения. Пациент очень уязвим – он серьезно болен. Мы с моей матерью понимали, что врачи руководствуются позитивными намерениями, и они не хотели, чтобы мы делали глупости или питали напрасные надежды. Поэтому мы не стали ссориться с врачами, мы реагировали на их намерения, а не на их слова. В результате работы, которую мы с моей матерью провели в 1982 году, она излечилась от рака. Те же самые врачи называют ее своей любимой пациенткой. Она до сих пор здорова и даже участвовала в телевизионной рекламе.

Когда вы будете работать с таким процессом, как рак, то, скорее всего, столкнетесь с разными видами сопротивления. На первом сеансе с клиентом не всегда возможно предсказать, какими будут сопротивления изменениям. Люди могут добиваться прекрасных результатов в какой‑то области, но из‑за сопротивления в своей внутренней экологии, в своей семейной системе, в системе своей работы и так далее в других сферах может быть гораздо труднее добиться изменений.

Анджела: Может ли отношение к болезни повлиять на ее исход? Есть ли у вас какой‑то опыт по этому поводу?

Роберт: Значение имеет не только какое‑то отношение или изменение убеждения. Убеждения – один, очень важный, уровень процессов. Человеку нужно изменить очень многое с точки зрения образа жизни, питания, отношений и так далее. Особенность позитивного отношения – что оно создает такие изменения.

Позитивное отношение не всегда стабильно. Даже активно работая над собой и добиваясь серьезных изменений, человек иногда сомневается. Это естественная человеческая реакция, и в такие моменты сомнения человеку нужна поддержка. Если же от близких людей он вместо поддержки видит неприятие и сопротивление, это может отбросить его назад. Позитивное отношение – это не слишком стабильное состояние. Если вы встали не с той ноги, сильно поссорились с супругом или у вас есть проблемы на работе, это может подпитывать ваши сомнения. С другой стороны, если человек меняет какое‑то важное убеждение, а потом открывается миру, создает новые отношения или улучшает старые, это укрепляет его позитивное отношение.

Он создает петлю позитивной обратной связи и будет постоянно получать положительное подкрепление. Я хочу подчеркнуть, что для победы над серьезной болезнью одного позитивного отношения мало. Если кто‑то говорит: «Я изменил свое убеждение и знаю, что могу выздороветь», но при этом не изменил привычек в питании, не стал заниматься спортом, не изменил отношений с окружающими, дома и на работе, я не очень верю, что он действительно изменил убеждение и что он выздоровеет. Когда человек действительно меняет убеждение, в его жизни происходят серьезные перемены.

Я хотел бы сделать здесь еще один важный комментарий. Изменение убеждений – не обязательно долгий, трудный и болезненный процесс. То, что когда мы впервые сделали это с моей матерью, нам потребовалось четыре дня, не означает, что на это всегда нужно четыре дня или что этого следует ожидать. Все люди разные с точки зрения их потребностей. Человеку, с которым вы работаете над серьезной проблемой здоровья, очень нужна система поддержки, а также ему нужно положительное подкрепление. Эти вещи очень важны в процессе работы, и от них очень многое зависит.

Фред: Где в этой модели место традиционной медицины?

Роберт: Работа с убеждениями не противоречит традиционным методам лечения и не является независимой от них. Работу с убеждениями можно сочетать с традиционными методами, и часто человеку все равно нужно продолжать лечение.

Ни один врач не станет утверждать, что позитивные убеждения о здоровье могут физически кому‑то навредить, хотя некоторых из них волнует вопрос «напрасных надежд». Я приведу пример, как я однажды сотрудничал с врачом в работе с клиенткой. Четыре или пять лет назад я работал с молодой женщиной, у которой был рак прямой кишки. У нее было много осложнений. Врач, поставивший ей диагноз, рекомендовал колэктомию. Это означало, что ее ректальное отверстие будет закрыто. Я сказал ей, что не случится ничего страшного, если она обратится к еще одному врачу.

Она пошла к другому врачу, а потом к третьему. Второй врач сказал: «Что? Колэктомия? Вам это не нужно. В вашем случае поможет химиотерапия». Третий врач сказал, что химиотерапия не поможет из‑за природы ее опухоли. Он считал, что ей нужна радиационная терапия. Она вернулась ко мне совершенно сбитая с толку, потому что получила совершенно разные рекомендации.

Я сказал, что лучше всего выбрать то, во что она верит. Я помог ей найти метод, в который она действительно поверила, и она выбрала облучение, хотя ее беспокоили побочные эффекты облучения для других органов ее тела.

Мы провели работу с убеждениями, и она быстро и легко вылечилась. На ее врачей произвело большое впечатление, что у нее не было никаких побочных эффектов от облучения. У нее не наступила преждевременная менопауза, у нее не было ни потери аппетита, ни депрессии, ни рубцов. Врачи попросили ее написать статью для других пациентов о том, как она избежала негативных побочных эффектов. Кстати, сейчас она абсолютно здорова.

Том: Могли бы вы подробнее рассказать о петле позитивной обратной связи, создающей положительное подкрепление, которую нужно создать для клиента?

Роберт: Очень важно для способности человека вылечиться от серьезной болезни иметь цель и причину или смысл для того, чтобы жить. Это не только отношения с самим собой или образы, связанные с его желанием выздороветь. Желание жить основано не только на том, чтобы ясно представить себе, как опухоль рассасывается, скорее оно связано со смыслом того, что опухоль исчезает. Если опухоль исчезнет, кем вы станете? Что вы сможете делать, когда выздоровеете? Я обнаружил, что очень полезно помочь человеку определить свою миссию в жизни; если у него нет причины жить, зачем беспокоиться об исцелении?

Майкл: Когда‑то я работал в больнице. Многие пациенты, с которыми я работал, весьма конгруэнтно говорили: «Моя жизнь закончена; я достиг всего, для чего меня сюда отправили, мне пора идти дальше». Меня беспокоит, что это заявление – функция какого‑то убеждения, и человек просто не видит будущего. Что вы об этом думаете?

Роберт: Вот что говорит Майкл: жизнь не может продолжаться вечно, и как узнать, когда человек конгруэнтно говорит: «Я достиг всего, чего хотел, и мое время закончилось»? Конечно, когда мы имеем дело со смертью и умиранием, бывают случаи, когда мы должны это уважать и признать, что желание человека умереть совершенно оправданно. Но бывает и так, что человек считает, что его жизнь закончена, из‑за ограничений в его системе верований или в его идентичности. Одна идентичность действительно закончилась, но это не обязательно означает, что жизнь на этом тоже должна закончиться. На самом деле я считаю, что термин «ремиссия» очень подходит для описания выздоровления от серьезной болезни.

Ремиссия часто происходит после того, как человек создал для себя новую миссию, или «ремиссию».

Невозможно принять решение за другого человека – должен ли он продолжать жить. Работа с НЛП и убеждениями позволяет нам выйти на другой уровень и сказать: «Я не знаю, что для вас лучше, жить или умереть, но что я сделаю, так это помогу вам быть конгруэнтным в ваших желаниях». Мы можем выяснить, что у человека, возможно, есть масса внутренних конфликтов о том, жить ему или нет. Мы можем помочь ему разобраться с какими‑то ситуациями или импринтами из прошлого, которые все еще создают ему проблемы. Чтобы принять решение – жить или умереть, – нужны ясность, открытость и гармония с миром и с самим собой. Когда человек по‑настоящему конгруэнтен, он может принимать обоснованные решения.

Участница: Отличается ли работа с убеждениями о здоровье от работы с убеждениями, связанными с другими сферами жизни?

Роберт: Методы идентификации убеждений и инструменты, которые мы используем, те же самые. Кажется, что часто проблемы в отношениях, внутренние конфликты, запрещающее поведение и так далее вызывают физические симптомы или усиливают их. Разные состояния и эмоции так или иначе меняют химический баланс в нашем теле и могут создать благоприятные условия для возникновения болезни. Когда мы помогаем человеку разрешить конфликт на уровне идентичности, то при этом часто исчезают внутренние условия, способствующие болезни.

Фред: Болезни всегда связаны с убеждениями?

Роберт: Болезнь – это функция взаимодействий в нашей биологической и неврологической системах. Это системный процесс, который всегда связан с несколькими причинами. Некоторые заболевания связаны с очень сложным системным взаимодействием; другие более просты. Фактически некоторые физические проблемы, например многие аллергические реакции, являются феноменами типа «стимул– реакция», и их можно изменить с помощью очень быстрой и простой техники, как мы увидим в следующей главе.