Секрет дьявольского числа

В центре стола распласталась огромная карта Москвы с какими-то малопонятными значками. По соседству — колода карт Таро. Два открытых справочника по мистике были раскрыты и лежали друг на друге обложками вверх.

— Вы помните, какой символ был на теле последней девушки? — спросил Чертанов, взглянув на Шатрова.

— Разумеется, — ответил Шатров. — Пентаграмма. Точнее, круг, в котором находился человек.

— Все верно! — подтвердил Чертанов. — Пентаграмма. Но это не только пентаграмма, именно таким образом может обозначаться еще и храм. Знак древний. Он был известен еще в Месопотамии аж четыре тысячелетия назад! Пентаграмма стала шумерским и египетским знаком звезд. Но вы обратили внимание, как была расположена звезда?

Шатров недоуменно пожал плечами:

— Обыкновенно.

— Уважаемый коллега, я вам могу напомнить. Пентакль с одним концом вверх и двумя вниз является знаком белой магии, известным на Западе как «нога друида». С одним концом вниз и двумя вверх знак представляет так называемое «копыто дьявола» и «рога дьявола»! Так вот, следующее жертвоприношение должно будет состояться в храме дьявола.

— А вы, я смотрю, сильно поднаторели за это время, — одобрительно сказал Шатров.

— Воспользовался вашим советом, читаю соответствующую литературу.

— Вижу, что все это на пользу.

Посмотрев на разложенные символы, Чертанов невольно хмыкнул:

— Только как мне обнаружить этот храм? Обыскать каждый дом?

— Только не дом, а, скорее всего, храм! — поправил Шатров. — Мне кажется, что на нем должны быть какие-то знаки.

— И как же должны выглядеть эти знаки? Или один знак?

Доктор развел руками:

— Сложно сказать. Это не по моей части. Скорее всего, какой-то дьявольский знак.

— Взгляните сюда.

Шатров подался вперед. Все знаки Чертанов расположил в виде шестиугольника. Оставалось только одно незанятое место.

— Почему вы расположили знаки именно таким образом?

— Все просто, это дьявольская схема, ею пользовались еще жрецы Древнего Египта.

— Понятно. А почему здесь свободная клетка?

— Сейчас постараюсь объяснить. Каждый из этих знаков имеет свой смысл. Нож и кости указывают на то, что должно совершиться ритуальное убийство. А знаки кометы и летучей мыши демонстрируют, что убийство будет массовым. Единственное, что мы не знаем, так это точную дату. На этом месте должен быть знак, указывающий, когда состоится ритуал!

Глаза Шатрова блеснули:

— Значит, мы находимся всего лишь в шаге от разгадки?!

— Получается, что так, — спокойно кивнул Чертанов.

— Честно говоря, мне трудно поверить во все это. Хотя признаюсь, что-то в этом есть, — вздохнул Шатров.

— Знаете, Дмитрий Степанович, но я хотел поговорить с вами совершенно о другом.

Шатров невольно насторожился:

— О чем же?

— Я еще раз просмотрел дело вашего отца…

— И что? — сухо спросил Шатров.

— Признаюсь, получить эти материалы было нелегко. А ведь прошло столько лет! И тем не менее я их получил, — сказал Михаил почти торжественно. — Так вот, я могу со всей ответственностью заявить, что к смерти девушек он не имел никакого отношения.

Шатров застыл. На несколько минут воцарилась гнетущая пауза.

— С чего вы взяли? — хрипло спросил Дмитрий Степанович.

— Из материалов дела видно, что велось оно очень поверхностно. По-другому можно сказать так: произошла следственная ошибка. Дело в том, что после того, как приговорили вашего отца, подобные преступления не прекратились. Позже к высшей мере приговорили еще одного человека. Его также обвинили в том, что он серийный убийца. Но, скорее всего, к этому делу он тоже не имел никакого отношения. Убийства продолжались и дальше, просто в соседнем районе. Что тоже было отмечено в материалах дела. Но этот факт решили не обнародовать. Не хотели признавать судебной ошибки…

Губы Шатрова нервно дрогнули:

— Но почему же тогда… мой отец?

— Здесь произошла очень странная история. Такое впечатление, что его с самого начала преследовал какой-то рок. Он ведь у вас выступал с лекциями?

— Да… В то время существовало такое общество «Знание». Он был один из активных его участников и частенько разъезжал по России с лекциями.

Голос Шатрова звучал хрипло и меняться не желал. Внешне он выглядел совершенно спокойным, его волнение выдавала лишь блуждающая улыбка.

— Хочу подчеркнуть — в какой бы город он ни приезжал, как там тут же происходили убийства. Прошло время, прежде чем эти преступления стали связывать с вашим отцом. Один из слушателей увидел вашего отца недалеко от места убийства. Довольно шаткое обвинение, но тем не менее его задержали. Правда, через сутки отпустили. Оказалось, что у него имелось очень серьезное алиби. Он был в гостях, когда совершалось убийство, и никак не мог быть на месте преступления.

— Почему же тогда его арестовали во второй раз?

В глазах Михаила мелькнуло сочувствие.

— Я уже сказал, что в этом деле много непонятного. Суд тоже не разобрался. Сразу же после освобождения ваш отец вернулся в Зеленоград. Пробыл дома около двух недель. За это время там было обнаружено четыре трупа с характерными ранениями. В двух случаях у него не было серьезного алиби. На месте преступления был обнаружен его блокнот. Собственно, на основании этого его и задержали. Потом предъявили обвинение, и вскоре состоялся суд. Но серьезных доказательств так и не было обнаружено. — Чертанов сцепил ладони в замок. Немного помолчал, после чего отважился на дальнейшее повествование: — Ваш отец отрицал все с самого начала. Утверждал, что к этим убийствам он не имеет никакого отношения. Говорил, что его просто подставляют. Что кому-то очень нужно, чтобы он оказался виновным. Но накануне суда он вдруг неожиданно поменял свои показания и полностью взял вину на себя.

— Почему? — в отчаянии произнес Шатров.

— Мне удалось узнать, что он встретился с каким-то человеком. После чего кардинально изменил свои показания.

— Вы хотите сказать, что мой отец покрывал этого человека? — невольно изумился Шатров.

Чертанов пожал плечами:

— Похоже, что так. Больше ничего не приходит в голову.

— Странно все это.

— Мне тоже так показалось. Притом ваш отец провалил все следственные эксперименты. С первого раза было видно, что он не был на месте преступления.

— А знаете, я всегда верил, что мой отец не преступник. — Шатров вдруг расстегнул халат и сунул руку во внутренний карман пиджака. — Хотите, я вам кое-что покажу?

— Покажите, — пожал плечами Чертанов, стараясь не выдать интерес.

Дмитрий Степанович вытащил из кармана паспорт и извлек из-под тонкой обложки узкую полоску бумаги, потрепанную по краям.

— Это коротенькое письмецо я получил от своего отца за месяц до его казни. Даже не знаю, какими путями оно попало ко мне. Однажды в дверь позвонили, и его мне отдал немолодой мужчина. Тогда я не задумывался над этим вопросом, но сейчас мне кажется, что он работал в тюрьме и был одним из тех, кто не верил, что отец был виновен. Просто судебная машина сделала свое дело. А может, здесь еще сработал обычный человеческий фактор — в обществе всегда особенное отношение к смертникам.

— Не могу с вами не согласиться.

Бережно развернув бумагу, Шатров усмехнулся:

— По-другому это называется ксива, так, кажется?

Чертанов улыбнулся в ответ:

— Верно, иногда еще называют малявой.

Листок был маленький, и Михаил даже не знал, что можно было написать на таком крошечном клочке.

— Хотите взглянуть? — протянул Шатров листочек.

— Если вы, конечно, настаиваете…

— Да, я настаиваю!

Михаил осторожно взял клочок бумаги и бережно развернул его. Малявка была написана химическим карандашом, и кое-где разводы влаги уже стерли буквы, но послание еще читалось. «Сынок, Дима, верь мне. Я ни в чем не виновен. Пройдет время, и ты обязательно узнаешь правду и, надеюсь, простишь меня. Твой папа». Вот, собственно, и все. Чертанов вернул записку.

Взяв ее, Дмитрий Степанович аккуратно свернул листочек вчетверо и вновь заложил за обложку паспорта.

— Это письмецо для меня было как молитва. Без него я бы не добился ничего! Оно мне помогло поверить в себя. Знаете, я ведь даже пытался заниматься этим делом, узнать, кто же настоящий маньяк, но неудачно. А кто вел дело отца?

— Некто Виктор Валерьевич Утекеев.

— Он еще жив? — с надеждой спросил Шатров.

— Да. Сейчас ему шестьдесят пять лет. Еще крепкий мужчина.

— Мне бы хотелось с ним встретиться. Это возможно?

Чертанов улыбнулся:

— Я уже договорился по телефону о встрече. Он будет ждать нас завтра в семь часов вечера. Вас устроит это время?

— Да, — с готовностью кивнул Шатров.

— У меня к вам будет просьба.

— Все, что в моих силах. Вы для меня такое сделали!

— У вас есть фотографии вашего отца?

— Отец рос в детдоме, фотографий осталось совсем мало. Но несколько есть. А зачем? — удивленно спросил он.

— Вы не могли бы мне дать такие, где он больше всего похож на себя, каким он был в жизни.

— Хорошо, дам. Особенно удачно получилась одна, где он сфотографирован с каким-то мальцом и с девушкой. Только, сами понимаете…

— Не беспокойтесь, они не пропадут, — отмел его опасения Чертанов. Посмотрев на часы, добавил: — А теперь давайте съездим на квартиру к доктору Феоктистову, который проводил электроэнцефалографию Антона. Вы знаете, этот доктор бесследно пропал. И это меня очень настораживает.

* * *

Доктор жил недалеко от Волгоградского проспекта, в желтом пятиэтажном доме. Двор вокруг дома был просторным и зеленым, а это по нынешним временам большой плюс.

Квартира Феоктистова находилась на четвертом этаже, ее окна выходили на тихую улочку.

На короткий звонок откликнулась женщина, судя по голосу, молодая. Объяснив причину своего появления, Чертанов стал ждать. Некоторое время в квартире было тихо. Наконец язычок замка дважды сухо щелкнул, и в дверном проеме Чертанов увидел совсем юное лицо.

— Вы и есть майор Чертанов? — спросила девушка.

Михаил достал удостоверение и, развернув его, показал девушке.

— Пожалуйста… Взгляните!

— Что вы, — испугано произнесла она. — Я и так вам верю. Вы проходите!

Распахнув дверь, девушка отступила в сторону. Поблагодарив ее кивком головы, Чертанов прошел в квартиру. Смущенно улыбнувшись, вслед за ним вошел и Шатров.

Девушка предложила им сесть и сама неловко устроилась на стуле. В ее больших глазах плескались тревога и смятение. — Вы не нашли Пашу? — с робкой надеждой спросила она.

Чертанов вздохнул и отрицательно покачал головой. Затем спросил:

— Вас зовут Гуля?

— Да.

— Вы знаете, чем занимался ваш муж?

— Он ученый… Занимался исследованием человеческого мозга. В последнее время он был очень загружен. Проводил какие-то серьезные исследования.

— А вы не знаете, с чем были связаны эти исследования?

— Я совершенно не разбираюсь во всех этих вопросах. Знаю только, что он занимался проблемами человеческого мозга. И очень любил свою работу.

— Вы ничего не заметили в нем странного в тот день, когда он уходил?

Девушка неопределенно пожала плечами. Похоже, что она даже не понимала, о чем ее спрашивают.

— Все было как обычно. Перед уходом он поцеловал меня, — губы ее слегка поджались. Нет, слез не было, вполне волевая натура, так что предлагать платочка не пришлось. — Так он делал всегда. Без этого просто не уходил на работу. Но тот день действительно был особенным, он был заметно возбужден и сказал, что сейчас занимается весьма важными научными исследованиями, которые позволят ему хорошо заработать. — Отвернувшись, она добавила: — Мы мечтали о новой квартире.

— А вы не знаете человека, с которым он работал? С которым вместе проводил свои исследования?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Нет, он мне никогда ничего не рассказывал о нем. Правда, я однажды спросила у него, что это за человек, с которым он работает. Он вдруг почему-то изменился в лице, сказал, что это просто ужасная личность. В тот день я за него очень переживала. Он меня успокоил и сказал, что сделает для этого человека кое-какую работу и, как только тот расплатится с ним, обязательно уйдет от него. — Гуля с надеждой посмотрела на Чертанова. — Как вы считаете, он вернется?

Михаил печально улыбнулся:

— Вернется. Надо просто ждать.

— Я иногда даже думаю, пускай он уйдет к какой-нибудь другой женщине, лишь бы был живой.

— Значит, вы полагаете, что в день своего исчезновения ваш муж должен был встретиться с тем человеком, на которого работал?

— Да. Еще Паша сказал, что человек этот работает в другом институте. Что он очень талантливый исследователь. Но его мозги повернуты как-то по-другому. Извините, больше я вам ничего не могу сказать, — развела она руками.

— Что ж, мы пойдем, — поднялся Чертанов.

— Я вам хоть немного помогла? — спросила она уже у дверей.

— Да… До свидания! — закрыл Чертанов дверь.

— И что, вы думаете, с ним сталось? — спросил Шатров, когда они вышли во двор.

— Я думаю, что его следует искать там же, где мы нашли и коридорного. Оба они имели дело с очень опасным человеком. Он не оставляет после себя свидетелей. К нему вели две нити, и обе он обрубил! Он действует так, как будто бы смотрит через мое плечо. Вас подвезти?

— Да, если вам нетрудно.

Чертанов знал, что Шатров живет один. Точнее, женщины у него были, но особого постоянства за ним не наблюдалось.

Чертанову хотелось помолчать, собраться с мыслями. Он был уверен, что нечто подобное испытывает и Шатров, а потому расслабился. Чтобы на душе было полегче, включил радио, на котором как раз звучала какая-то приятная мелодия.

Был момент, когда Михаилу показалось, что их преследует какая-то машина, но вскоре автомобиль затерялся в потоке транспорта. «Показалось», — решил Чертанов. Выехали на проспект. До дома Шатрова оставалось минут пятнадцать, но неожиданно, повинуясь какому-то импульсу, Чертанов свернул на соседнюю улицу, заставив беспечных прохожих едва ли не выпрыгивать из-под колес автомобиля.

— Вы, наверное, подзабыли, где я живу. Мой дом совершенно в другой стороне, — напомнил Шатров.

— Нет, я не забыл, — сказал Чертанов. — Просто нужно кое-что проверить.

Через несколько минут Михаил выехал к церкви Благовещения на Красноармейской улице. Взглянул вверх. Высокие кроны деревьев напоминали паруса. Тихо. Воронья не видать, видно, улетели куда-то подкормиться. Он вдруг заметил, что уже стемнело.

Чертанов остановил машину и вышел. Его тревожило какое-то смутное предчувствие. Церковь эта странным образом притягивала его. Белесые облака медленно наползали на луну. Вот она вынырнула из облаков, чтобы через секунду вновь укрыться в них. И тут Чертанов понял, что его беспокоит. Обернувшись к стоявшему рядом Шатрову, он спросил:

— Вы ничего не замечаете?

Тот удивленно посмотрел по сторонам и спросил:

— А что?

— Посмотрите на вход в церковь, над ним выбита пентаграмма!

Шатров подошел поближе. Церковь была выложена из красного кирпича. В старину каждый кирпич помечался клеймом мастера. Такие строения делались на века, в раствор для крепости обычно замешивали сырые куриные яйца. А вот эти пять кирпичей, собранных в пентаграмму, отличались от прочих размерами и меньшей насыщенностью цвета. Этого можно было не заметить, если специально не обращать на это внимания. И тем не менее отличия были! Эта пентаграмма, перевернутая двумя остриями вверх, имела совершенно определенный смысл. За этим угадывался промысел дьявола.

— Господи! — выдохнул Шатров. — Как вы догадались?!

Чертанов печально улыбнулся:

— У меня были для этого причины.

— Теперь я не сомневаюсь, что жертвоприношение будет совершено именно в этом здании. Давайте войдем в него! — предложил Дмитрий Степанович.

Чертанов, не ожидавший от него такой горячности, улыбнулся:

— Дверь металлическая, закрыто надежно, не попасть. Хотя давайте попробуем обойти церковь.

Михаил Чертанов уверенным шагом направился за угол дома. Глухая кирпичная стена, только с восточной стороны, где-то на уровне второго этажа, имелось небольшое зарешеченное оконце.

— Нам нужно непременно попасть туда! — яростно нашептывал Шатров. — Иначе мы ничего не узнаем.

— Как вы себе это представляете? — раздраженно ответил Чертанов. — Я, по-вашему, ангел, что ли? И способен воспарить под самую крышу?

Странное дело, они вполне могли бы разговаривать в полный голос, но почему-то не делали этого. Вокруг по-прежнему ни души. Ночь была темной и какой-то тягучей. Невольно хотелось приглушить голос.

— Надо что-то придумать! — настаивал Шатров. — Я уверен, что у нас получится!

Чертанов колебался. А этот Шатров отчаянный парень, однако!

Михаила не оставляло ощущение, что за ними кто-то подсматривает. Он даже попытался всмотреться в темноту, пытаясь заметить хоть какую-то тень. Но его встречало все такое же темное безмолвие.

— Не хватало, чтобы нас еще задержали за незаконное проникновение.

— Поймите, если мы не сделаем этого сейчас, то завтра, может, будет уже поздно! Тогда опять кровь! Может, даже много крови!

Последний аргумент пересилил сомнения.

— Ладно, давайте попытаемся, — махнул рукой Чертанов. — Видите дерево? — показал он на старый клен, ветки которого упирались в стену.

— И что?

— Я попробую взобраться на него. С его веток можно будет дотянуться до окна. А вы пока постойте здесь. Если заметите что-нибудь подозрительное, обязательно дайте мне знать.

— Хорошо, — согласился Шатров.

Поплевав на ладони, Чертанов обхватил ствол. Сегодня он надел новый костюм, который совсем не был предназначен для того, чтобы лазить в нем по деревьям. Господи, всю жизнь так! Стоит поприличнее одеться, как обязательно подворачивается какая-нибудь срочная работенка, где обязательно нужно рвать штаны и пачкаться в мазуте.

Над головой неожиданно раздалось шипение. Чертанов не сразу сообразил, что это был кот, устроившийся на ветке клена. Кот был весь черный, большие глаза полыхали каким-то сатанинским зеленым огнем.

— Брысь, зараза! — шикнул Чертанов, встав ногой на нижнюю ветку.

Кот недовольно дернул лапой и достойно, без особой спешки, перебрался на соседнюю ветку, повыше.

Чертанов уверенно взбирался по стволу. До стены было далековато, сразу не дотянуться. Оставалось выбрать подходящую ветку, чтобы добраться по ней к окну. Михаил попробовал ногой одну ветку на крепость и, хватаясь руками за сучья, направился к окошку. Еще несколько шагов, и он уперся ладонями в стену. Окно находилось на расстоянии вытянутой руки. Осторожно подвинувшись, он ухватился за металлические прутья и попытался расшатать решетку, загораживающую оконный проем. Через несколько минут решетка начала понемногу качаться. Наконец ее нижний край вышел из паза, осыпав стоящего внизу Шатрова штукатуркой. Несколько яростных движений, и решетка слетела с креплений.

— Берегись! — негромко выкрикнул Чертанов, и решетка полетела вниз.

Дальше — проще. Чертанов вынул нож и аккуратно отделил от рамы штапики. Потом, взяв стекло за края, осторожно поставил его к стене внутрь помещения. Злобно звякнув, оно раскололось. Теперь путь был открыт.

Перегнувшись, Чертанов влез в оконный проем. Брюки зацепились за выступающий край подоконника и немилосердно затрещали. С этой работой — сплошные убытки!

Забравшись в темное помещение, Чертанов услышал какой-то грудной клокочущий звук. Он даже не сразу сообразил, что это голуби, устроившиеся на ночлег под крышу. Где-то наверху, наверное, есть еще одно окошко, через которое сюда проникали птицы.

Место, где оказался Чертанов, было похоже на чердак или на что-то вроде мансарды. Потревоженная пыль, поднявшись, забивалась в ноздри. Под ногами негромко потрескивала скорлупа голубиных яиц и ссохшийся птичий помет. Михаил чиркнул зажигалкой. Пламя осветило чердачное помещение. Голуби, сидевшие на могучих просмоленных балках, недовольно заворковав, засеменили в сторону. Где-то здесь должна быть лестница, ведущая в храм.

— Что-нибудь нашли? — раздавался снаружи голос Шатрова.

Чертанов невольно выругался. Не хватало, чтобы профессор переполошил всю округу. Даже здесь, в замкнутом помещение, Михаила не оставляло ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он даже остановился, пытаясь рассмотреть в темноте чужой взгляд. Вот сейчас распахнутся веки, и блеснут зрачки, наполненные зеленым сатанинским светом. Но ничего не происходило. Успокоились даже голуби. И все-таки по-прежнему продолжали держать его в прицеле своих крохотных глаз-бусинок, то и дело нелепо наклоняя маленькие головки с одной стороны на другую. Не доверяют. И правильно делают!

Чертанов сделал несколько шагов в центр помещения, подняв еще большую пыль. И тут он увидел в полу небольшое прямоугольное отверстие, к которому была приставлена узенькая лестница. Чертанов заглянул в проем. Отражение красного фитилька, нелепо танцуя, падало на стены и освещало пол нижнего этажа.

У Михаила от природы было обостренное чутье, которое в результате оперативной работы только усилилось. Он всегда безошибочно оборачивался в тот самый момент, когда к нему подкрадывались сзади. А интуиция охотника позволяла ему на сотую долю секунды выхватить пистолет раньше противника, что не раз спасало ему жизнь. В нем всегда жил охотник, способный в одиночестве идти десятки километров по нехоженому снегу, где домом может послужить нора в сугробе, выложенная изнутри лапником. Природа обостряет все чувства, тем более тогда, когда от неверного шага может зависеть собственная жизнь.

Застыв, Чертанов простоял несколько минут, ожидая нападения. Но по-прежнему ничего не происходило. Птицы, уверовав в свою безопасность, уже спрятали головы под крылья и спали.

Стараясь не шуметь, Чертанов начал осторожно спускаться вниз. Лестница под каждым его шагом негромко поскрипывала. И тут Михаил отчетливо услышал звук повернувшейся щеколды. Поглядев вниз, он увидел в проеме двери нечто двуногое в звериной шкуре. На голове двуногого была маска какого-то животного. Спрыгнув, Чертанов быстро рванулся к двери. Ряженый на секунду замешкался, озираясь, и Чертанов, ухватив его за плечи, рывком опрокинул на пол. Прижав его к полу, он закричал в волосатую харю:

— Кто ты?! Дьявол или человек?!

В ответ раздалось неясное мычание. Михаил протянул руку, чтобы сорвать с лица ряженого отвратительную личину. И тут услышал за спиной легкий скрип половицы. Развернувшись, он увидел вынырнувшую из темноты палку с металлическим набалдашником, которая стремительно падала на его переносицу. Странное дело, время вдруг как будто растянулось до состояния вечности. Чертанов видел, как приближается металлический конец палки, увеличиваясь до размеров пушечного ядра. Тренированное тело среагировало раньше, чем он успел о чем-нибудь подумать. Подавшись в сторону, он поднял предплечье и сумел смягчить обрушившийся удар. Неожиданно время, представлявшее собой длинную ленту, уходящую в бесконечность, оборвалось, и он провалился на дно бездонного колодца. Он с тоской успел подумать о том, что следующий удар придется в грудь, а это уже конец.

Очнулся Чертанов от того, что кто-то теребил его. Ощущение до крайности неприятное, ведь ему так уютно лежать на дне пропасти. Михаил попытался выразить неудовольствие, но вместо этого из груди раздался глухой стон. Послышался облегченный возглас:

— Живой!

Чертанов открыл глаза. Не сказать чтобы темень, скорее полумрак. Через открытую дверь в помещение падал бледный свет. Рядом с ним сидел Дмитрий Шатров.

— Что произошло? — приподнявшись, спросил Чертанов.

Шатров только пожал плечами:

— Я бы это хотел узнать от вас… — Чертанов непонимающе молчал. — Я вас ждал внизу, а вы все не появлялись. Потом завернул за угол. Смотрю, дверь в церковь открыта. Вошел… А вы лежите здесь.

Голова гудела и раскалывалась, словно ею накануне поиграли в футбол. Ой, скверное ощущение! Чертанов аккуратно потрогал голову. Кровь была, но немного. Ободрана кожа, хотя при таком ударе все должно было быть значительно хуже.

— Вам бы надо в больницу, — посоветовал Шатров.

— К дьяволу! — отмахнулся Чертанов. — Со мной все в порядке. Вы не видели, кто выходил отсюда?

Дмитрий Степанович отрицательно покачал головой:

— Я же был за углом… Хотя постойте! Когда я подходил к двери, в сторону улицы направлялся мужчина. Но я видел его со спины.

— Где моя зажигалка? — нервно оглянулся Чертанов. — Никак не могу ее найти. Видно, я ее обронил. У вас есть?

— Да, — с готовностью сказал Шатров и чиркнул колесиком.

От порывистого дыхания Шатрова крохотный огонек яростно забился, отбрасывая уродливые кривые тени на стены и дверь. В углу тень вдруг натолкнулась на преграду, расплылась неправильным овалом. Так лежать мог только человек. Вот только положение его было неестественным и пребывать в таком положении было крайне неудобно. Следовательно, человек был ранен или мертв.

Чертанов взял у Шатрова зажигалку и подошел поближе. Лежащий был одет в козьи шкуры, на голове маска с рогами. Сдвинувшись, она открыла часть головы. Волосы у виска слиплись от крови в тонкие сосульки. На жилистой шее рваная рана. Чертанов не мог оторвать взгляда от тонкой запекшейся струйки, которая стекала под самый ворот. Здесь же рядом лежала массивная палка с металлическим наконечником. Нетрудно предположить, что было бы с ним, если бы у нападавшего хватило времени для второго удара. Что же получается в таком случае? Вместо него неизвестный убил шута в козлиных шкурах!

Наклонившись, Чертанов приподнял маску и невольно вскрикнул от удивления.

— Бог ты мой, это же Мучаев!

— Вы его знаете? — удивленно спросил Шатров.

— Да. Он известный журналист.

Лицо Дмитрия Степановича как-то болезненно перекосилось.

— С вами все в порядке? — спросил в свою очередь Чертанов.

— Да, — глухо отозвался Шатров.

Присев на корточки, Шатров принялся внимательно изучать лицо покойника. Чертанова внутренне невольно передернуло. Он не пытался вникать в тонкости профессии Дмитрия Степановича, но, с его точки зрения, это было странно. Все мертвецы похожи друг на друга, и вряд ли с их застывших лиц возможно считать какую-то полезную информацию. Разумеется, если нет пулевого ранения во лбу.

Наконец Шатров выпрямился. На лице печать озабоченности. Вытащив из кармана платок, он как-то по-особому картинно принялся вытирать руки. Михаила раздражала подобная медлительность, но торопить врача он не посмел. И только когда платок был аккуратно сложен и упрятан в кармашек, он спросил:

— И что вы об этом думаете?

— Жаль, что мне не удалось пообщаться с ним, когда он был жив.

— По-вашему, он мог быть маньяком? — невольно удивился Чертанов.

— В его внешности я обнаружил четыре физические аномалии. А это указывает на большую вероятность того, что у него могут быть аномалии и в мозгу. Человек с подобными нарушениями склонен к жестокости.

— С чего вы это взяли? — удивился Чертанов.

— Все это научно объяснимо. Дело в том, что мозг плода развивается одновременно с кожей, и любые аномалии кожи или хрящей указывают на то, что мозг недоразвит.

— И какие же аномалии вы увидели у него? — с некоторой иронией спросил Чертанов.

— А вы зря ухмыляетесь, — пожурил его Дмитрий Степанович. — Посмотрите на волосы. Весьма необычная структура, они очень тонкие и чем-то напоминают проволоку. Их трудно причесать, такие волосы совершенно не слушаются расчески. Наблюдается гипертелиоризм…

— А это еще что такое? — удивленно спросил Михаил.

— Расстояние между слезными железами очень узкое… Потом у Мучаева низко посажены уши, да к тому же еще они и неправильной формы. Вот вам уже и четыре признака! Если его раздеть и более внимательно осмотреть конечности, то, уверяю вас, я отыскал бы еще не менее десятка аномалий! — твердо заверил Дмитрий Степанович.

— Я, конечно, преклоняюсь перед наукой, но извините меня, доктор, все это весьма субъективно. Масса людей имеют аномалии во внешности. Их всех надо тоже записывать в преступники?

Шатров отрицательно покачал головой:

— Вы неправильно меня поняли. Это некий предварительный тест… если хотите. Хочу все-таки заметить, если число физических аномалий превышает некоторый порог, то существует вероятность, что такой человек склонен к насилию.

— Значит, это и есть тот самый серийный убийца, которого мы так долго разыскивали?

Чертанов не спрашивал, скорее отвечал на собственный вопрос.

— Похоже на то… Но я всего лишь врач и могу предположить, кто мог быть серийным убийцей. Выводы делать вам.

— Вот оно как… Где-то я даже догадывался об этом журналисте. Слишком глубоко он влезал в тему. Ему было известно о таких вещах, о которых знать журналисту было просто не положено. Теперь мне ясно, что он был связан с Антоном. Тот просто снабжал его полезной информацией. — Чертанов бессильно взмахнул руками: — Господи! Как же я был наивен!

— Вы собираетесь вызывать милицию? — спросил Шатров.

— Я сам милиция… Но кто же его убил?

Чертанов осветил углы помещения. Полы были старыми, потемневшими от времени. Срубленные из дубовых досок, они были пригнаны настолько плотно, что между ними невозможно было просунуть даже бритвенное лезвие. Они хранили память о коленях и лбах многих тысяч молящихся.

А это что такое?

В углу помещения виднелась узкая дверь. Через небольшой проем робко заглядывал мерцающий свет. Надламываясь о порог, он длинной тенью ложился на пол. Чертанов вошел и осмотрелся. Помещение крохотное, что-то вроде кладовки. На вешалке висел пиджак, брюки. Ага! Здесь «дьявол» переодевался в свой шутовской наряд.

Чертанов осмотрел пиджак и брюки. Ровным счетом ничего! Оно и неудивительно, глупо было бы надеяться, что этот человек оставит в вещах свой паспорт. Подошел Шатров. Его лицо в мерцающем свете выглядело состарившимся. И вновь Чертанов не сумел отделаться от ощущения, что Дмитрий Степанович что-то от него скрывает.

Вышли на улицу. Свежо. Оно и понятно, как-никак ночь на дворе! Днем стояла раскаленная духота. Нечто подобное предвидится в наступающем дне. А потому набежавший ветер был особенно приятен и щекотал прохладой разгоряченную кожу.

— Вы что-нибудь нашли? — спросил Шатров, повернувшись к Чертанову.

Лицо его вдруг сделалось отстраненным, словно он думал о чем-то совершенно постороннем. Вновь в душе Чертанова шевельнулось подозрение, что Шатров ему что-то недоговаривает. Но тут же лицо Шатрова вновь стало сосредоточенно-заинтересованным.

— Ничего, — вздохнул Чертанов.

Лицо Шатрова как-то размякло, словно с его души спал груз. Возможно, так оно и было.

* * *

Полковник Крылов прямо-таки светился довольством.

— Главное, что маньяка больше нет. Кто его уделал, тому надо еще спасибо сказать, а не разыскивать его как убийцу. Но как ты догадался, что он может быть именно там?

— Даже сам не знаю, — честно признался Михаил. — Просто вспомнил, что видел где-то пентаграмму. Но где? А потом вдруг прямо осенило как-то. Да это же храм Благовещения! Ну, и сразу туда!

— Это называется интуицией. Тут тобой уже Машковский интересовался. Спросил, давно ли ты в майорах ходишь? Ну, я рассказал все как есть, — довольно сообщил Геннадий Васильевич. — Так что готовься к повышению.

— Спасибо, товарищ полковник!

— Да чего уж там! — весело отмахнулся Крылов. — Мне много не надо, стакан нальешь, да и хватит. Хе-хе! А все-таки жалко, что не удалось с этим маньяком поговорить. Хотелось бы услышать ответы на некоторые вопросы.

— Мне тоже очень жаль, товарищ полковник, — согласился Чертанов.

— Что-то ты сегодня какой-то не такой, — подозрительно всмотрелся Геннадий Васильевич в Чертанова. — Ведь такое дело раскрыл! Впереди у тебя блестящая перспектива, новые интересные дела, почет, уважение начальства. Я бы на твоем месте прыгал бы до потолка, а ты какой-то квелый!

Михаил невольно улыбнулся, представив, как круглый полковник будет подскакивать до потолка. Забавная получалась картина.

— Просто я устал.

— Я тебя прекрасно понимаю, — сочувственно сказал Крылов. — Ты неплохо поработал. Сделаем вот что, я тебе дам дней пять отдыха. Приди немного в себя, восстанови как следует силы, погусарь, что ли… Ты это умеешь. До посинения занимайся любовью… Хе-хе-хе! По собственному опыту знаю, что помогает. А то, чем черт не шутит, почитай какую-нибудь книгу. В общем, развейся! А потом с новыми силами за работу. И главное, не отчаивайся. Преступников на твой век еще хватит. А теперь иди. Встретимся через неделю.