Диагноз — маньяк.

Одноместная палата, в которой отлеживался Антон, мало чем отличалась от обычных больничных мест, если, конечно, не считать решеток на окнах да нестерпимого тюремного запаха, который, казалось, проникал повсюду. Если посмотреть с четвертого этажа вниз, то можно было увидеть высокую стену, опоясывающую здание и одетую в густую колючую «егозу». Кроме того, по самому верху стены был пропущен ток, во всяком случае, так говорили, но вряд ли у кого возникало желание проверить это утверждение на собственной шкуре.

В палате у входа, почти упираясь спиной в дверь, сидел сержант и, подняв голову к потолку, высчитывал на нем мелкие трещинки. Присутствовать в камере он вообще-то не должен, но в силу важности клиента за ним решили присматривать и изнутри. И Чертанов, и администрация опасались, что маньяк способен наложить на себя руки. Собственно, сержант на службу не сетовал. Лучше находиться в обществе беспомощного серийного убийцы, чем мерзнуть где-нибудь в карауле или махать кайлом на улице. Грех жаловаться!

Кровать Антона стояла в углу. Операция прошла несколько часов назад и, как утверждали доктора, благополучно. Антон встретил появление Чертанова и Шатрова с довольной улыбкой. Он смотрел на них такими глазами, словно его навестили старинные приятели.

Чертанов расположился от Антона на расстоянии вытянутой руки, пытаясь отыскать на его лице растерянность или нечто похожее на смятение. Ровным счетом ничего! А может, ранение отняло у него массу душевных сил, что он даже не способен выражать эмоции?

— Знаешь, Антон, я не верю, что убивал ты, — сказал Чертанов.

На мгновение на лице Антона промелькнуло какое-то непонятное выражение, но он тут же собрался и сказал:

— А вы поверьте!

— Хм… Значит, все-таки ты?

В глазах всплеск удивления:

— А то кто же?! Я вам признался, рассказал все, как было. Так что же вам еще нужно?

— Зачем ты это делал? — спросил Чертанов.

Ненадолго задумавшись, бывший стажер ответил:

— Потребность такую испытывал… Что-то меня толкало. А потом, бабы такие дуры, стоит только их поманить, как они сами за тобой идут. А дальше остается только наброситься на нее, и все! Да, кстати, а того прапорщика нашли, что меня ножом ударил?

Чертанов нахмурился:

— Ищем!

— Думаю, ему кто-то приказал убрать меня. А так чего же рисковать?

— Возможно… И что, девушки вот так сразу тебе доверяли?

— По-разному выходило… Иногда доверяли, а иногда и нет. Тут ведь еще бабью психологию нужно понимать. Они ведь сочувствовать любят, на том их и брать нужно.

Чертанова не покидало ощущение, что Антон говорит чужими словами.

— Например?

— Однажды я сказал одной барышне, что у меня друг лежит в кустах, и попросил ее помочь перетащить его. И как только мы вошли в кусты, так я сразу на нее набросился.

— Почему же она не сопротивлялась? — сдерживая захлестывающий его гнев, спросил Чертанов.

Антон, казалось, выглядел удивленным:

— А чего ей сопротивляться-то? Я как навалился на нее, так она и не шевельнулась!

Шатров сидел поодаль, за спиной Чертанова, и не сводил с Антона внимательных, все подмечающих глаз.

— Что же ты чувствовал после того, когда уже убил свою жертву? — мягко спросил он.

Антон слегка пошевелился, и тотчас на его лице проявилось мученическое выражение. Больно стервецу, а подыхать никак не желает!

Некоторое время он молчал, как бы собираясь с мыслями, наконец заговорил:

— Это трудно объяснить. Понять можно после того, как убьешь… Вот вы убивали? — прищурившись, неожиданно спросил он. Чертанов промолчал. — Вот то-то и оно! — удовлетворенно сказал Антон. — В тебе происходит какой-то подъем. А потом хочется вновь пережить это чувство, и снова идешь убивать.

— И как ты себя после всего этого чувствуешь?

— Прекрасно чувствую! — счастливо улыбнулся Антон. — Я ведь теперь знаменитость! Тут до вас ко мне два специалиста приезжали. Один из Америки, а другой из Германии. Каким-то образом прознали, что я здесь лежу. Интересовались моими делами… С ними переводчица была. В моем вкусе барышня, — мечтательно протянул он. — Я бы ею занялся.

— И что же тебе говорили… эти доктора?

— Объясняли, что у меня не совсем типичный случай и что я их очень интересую. Сказали, что будут исследовать мой мозг. Пускай исследуют, — удовлетворенно сказал он. — Уверен, что там есть в чем покопаться! В последний раз они изучали в прошлом году какого-то Гарри Кендала. Негритоса. Он был геронтофил, интересовался белыми столетними старухами. Теперь вот я на очереди…

— Ты в этом списке займешь достойное место.

— Вы мне льстите, — скривились губы Антона.

— У вас есть вопросы? — повернулся Чертанов к Шатрову.

Дмитрий Степанович отрицательно покачал головой:

— Нет. Мне все ясно!

Чертанов не без внутреннего содрогания переступал порог тюрьмы. Кое-какой опыт сидельца у него все-таки имелся, а потому его не оставляла одна и та же дурная мысль: а что, если это надолго? Вот захлопнутся сейчас врата, и придется тогда куковать здесь неопределенно долгое время. Но надзиратели всякий раз оказывали ему почтение, и ворота немедленно отворялись по первому же требованию.

Уже через несколько минут они шли по Новослободской улице, слившись с праздной толпой. Бутырский следственный изолятор остался позади. Точнее, он существовал совершенно в другом измерении.

Шатров выглядел угрюмым, если не сказать, подавленным. Собственно, настроения не было и у Чертанова. Для веселья должен присутствовать повод, а его-то как раз и не наблюдалось.

Не сговариваясь, они направились в небольшой сквер. Было о чем порассуждать. Недалеко от входа стояла скамейка, на которой, прижавшись друг к другу, сидели парень с девушкой. Обоим лет по восемнадцать, не более. Самое время для любви. Неожиданному соседству молодежь не обрадовалась, парень скосил недобрый взгляд на подсевших старичков, что-то шепнул девушке на ухо, и они, взявшись за руки, направились к выходу.

— Что вы на это скажете?

Шатров пожал плечами:

— Что я могу сказать? Любовь! Им так хотелось посидеть вдвоем, а тут пришли два каких-то мужика и нарушили их уединение.

Михаил улыбнулся:

— Я не о том. Что вы скажете о маньяке?

Шатров махнул рукой:

— Да бросьте вы! На маньяка этот парень не тянет. Уж поверьте мне, я на них насмотрелся предостаточно. Совершенно не тот тип.

— Вы так считаете? А что вы скажете тогда на это? — Чертанов положил на колени кейс и вытащил из него несколько бумаг. — Протянув их Шатрову, произнес: — Взгляните!

Дмитрий Степанович взял листочки, отпечатанные на принтере, и, нахмурившись, внимательно принялся вникать в них.

Изучив, он поднял голову и удивленно спросил:

— Вы проводили ему электроэнцефалографию?

— Да.

Взмахнув листком, Шатров воскликнул:

— Ничего не понимаю! Здесь отмечается, что у него имеется повреждение гипоталамуса. Знаете, при общении с ним я этого не заметил. Вы знаете, что это такое?

— Разъясните, доктор.

— У него была какая-то травма головы в височной области. Думаю, что тупым предметом. В этом случае происходит поражение больших областей головного мозга. Кости в этой части головы очень тонкие, и значительная травма может возникнуть даже при слабом ударе. В этом случае травма способна повлиять на организм самым серьезным образом. Нарушаются функции надпочечников и щитовидной железы, а они, как известно, являются основой эмоциональных реакций организма на различные раздражители. У человека проявляется импульсивная жестокость. Он перестает себя контролировать, способен дойти до критического уровня и, как следствие, становится серийным убийцей!

— Доктор, вы сами себе противоречите! — удивился Чертанов. — Получается, что он все-таки маньяк?

— Этого не может быть! — махнул рукой Шатров. — Я не верю этим исследованиям, этот диагноз принадлежит кому-то другому. Хотите знать мое мнение?

— Для этого мы с вами и встретились.

— В этих бумагах описано физическое состояние настоящего маньяка, серийного убийцы, которого мы разыскиваем и на счету у которого не один десяток жертв! Если мы раскопаем, откуда взялись эти исследования и где они проводились, то мы сумеем добраться до настоящего убийцы!

— Полноте вам! — отмахнулся Чертанов. — Вы преувеличиваете. Кстати, эти исследования проводились в вашем институте. Не хотите же вы сказать, что кто-то подменил результаты! Вы лучше почитайте дальше.

Дмитрий Степанович вновь углубился в чтение.

— Вы провели токсикологические тесты? — поднял взгляд Шатров.

— Да, Дмитрий Степанович. Что вы скажете о них?

— Этот анализ лишь подтверждает результаты электроэнцефалографии. Здесь показано повышенное содержание свинца и кадмия. Вы знаете, что это означает?

Чертанов пожал плечами:

— В общих чертах.

— Люди, у которых обнаруживается повышенное содержание свинца и кадмия, склонны к патологической жестокости. Иначе говоря, здесь нарисован идеальный портрет убийцы! Что хотите со мной делайте, но я ни за что не поверю в то, что человек, с которым мы разговаривали, убийца!

— Та-ак, — Чертанов глубоко задумался. — Что же тогда получается. Значит, по-вашему, он все-таки не убивал?

— Получается, что так.

— А как же все эти анализы?

— Их могли просто подменить. Они ведь проходили через регистратуру, а доступ к ней имеется у многих. Сами по себе они не являются какой-то ценностью.

— Возможно. Что ж, ничего более не остается, как побеседовать с ним еще раз! Пойдемте… Что же вы сидите? — поторопил Чертанов.

* * *

Антон почувствовал немалое облегчение, когда Чертанов с Шатровым наконец ушли. Чертанов, в силу какой-то своей врожденной интуиции, топтался у самых уязвимых мест, и одно время Антону даже казалось, что сейчас его вранье рухнет под натиском неопровержимых доказательств и правда выйдет на свет. Однако ничего подобного не произошло, потоптавшись у опасной черты, Чертанов неожиданно отступил. Влияние Великого Магистра в стенах Бутырки ослабевало, и если Антон пролежит в лазарете хотя бы пару дней, то сумеет освободиться от его чар.

В палату вошел дежурный по этажу и, обратившись к сержанту, уныло сидящему на стуле, сказал:

— Зайди к заместителю начальника по оперативной части, он что-то хотел узнать у тебя.

— А этот как же? — показал сержант на Антона.

— Да никуда он не денется! — махнул рукой прапорщик. — Пошевеливайся!

Сержант вскочил и, поправляя на ходу китель, направился к двери. Антон вдруг почувствовал себя неуютно. Коридорный уверенно шагнул к его кровати и, протянув плотный жесткий конверт, небрежно сказал:

— Это тебе передали!

— Что здесь? — удивился Антон.

Прапорщик уже направился к двери. Повернувшись, он небрежно обронил:

— А мне-то откуда знать? Вскроешь, узнаешь.

Дверь неслышно закрылась. Антон не сразу распечатал конверт, кожей ощущая таящуюся в нем опасность. Прощупав плотную бумагу, он убедился, что в конверте лежал какой-то узкий предмет, а еще сложенный лист бумаги. Терять было нечего! Отринув последние сомнения, Антон уверенно надорвал край конверта и, к своему удивлению, вытащил из него обыкновенный шелковый шнур. Хм… К чему бы это? Сунув пальцы внутрь конверта, он извлек из него плотный лист бумаги, на котором была нарисована корона, в которую ударяет молния. По углам картона были проставлены три точки. Содержание послания Антон понял мгновенно.

Великий Магистр еще раз доказал, что он всемогущ и от его пристального взгляда не способна укрыться ни одна божья тварь.

Вот оно, значит, как получается. Скоренько! Антон был разочарован. Он-то надеялся, что еще послужит Великому Магистру, но рисунок обрубил последнюю нить, связывающую его с прошлой жизнью. Он вдруг осознал, что еще не готов к уходу. Антон нервно проглотил слюну, как будто шелковый шнур уже стянул его горло.

Приказу Магистра могло помешать возвращение сержанта. Неожиданно в коридоре гулко зазвучал чей-то быстрый размеренный шаг. Антон с надеждой повернулся к двери. Не замедляя шагов, человек прошел мимо двери, и уже через несколько секунд его удаляющиеся шаги раздавались в конце коридора.

Рассчитывать больше не на что. Интуиция подсказывала Антону, что сержант отлучился не случайно.

Взяв шнур, Антон намотал его на спинку кровати, крепко дернул, проверяя на прочность. Приготовления закончены. Повернувшись на бок, он невольно скорчился от боли — внутри нестерпимо заболело, словно кто-то пошуровал в животе раскаленным железом. Приподняв одеяло, Антон увидел, как через бинты проступила кровь. «Разошлись швы, — догадался он. — Впрочем, теперь уже все равно!»

Он сунул голову в петлю и свесился с кровати.

Шелковый тонкий шнур мгновенно врезался в горло и перекрыл дыхание. Белый свет расплылся цветами радуги, а потом его закрыла тьма.

* * *

Как выяснилось, попасть в Бутырскую тюрьму труднее, чем выйти из нее. Прежний пропуск уже не действовал, а потому предстояло позаботиться о новом. И только после звонка к полковнику Крылову в бесчувственных лицах надзирателей обнаружились слабые признаки вежливости, и после положенных процедур с оформлением пропуска они вновь попали на охраняемую территорию.

Поднявшись на этаж, где размещалась палата Антона, Чертанов с Шатровым сообразили, что здесь было что-то не так. В коридорах энергично сновали офицеры из оперативной части. А из палаты в растерянной задумчивости вышел Радик Ахметович, хозяин Бутырки. Дверь палаты была распахнута настежь, чего прежде случиться не могло.

— Что стряслось? — спросил Чертанов, поздоровавшись с офицерами.

— Взгляни, — кивнул один из них в сторону палаты.

Чертанов, увлекая за собой Шатрова, вошел в палату и от неприятного зрелища невольно поморщился. На металлической спинке кровати висело безвольное тело Антона, тонкий шелковый шнур, безжалостно врезавшись в кожу, казалось, рассекал его шею. На полу натекла лужица крови. С чего бы это? Ах да, разошлись швы, вот и кровь.

Повернувшись, Михаил встретился взглядом с хозяином Бутырки.

— Он должен был кричать, когда переворачивался. Или, во всяком случае, громко стонать. Неужели никто не слышал? А потом, ведь здесь находился сержант. Куда же он смотрел?

Хозяин Бутырки чувствовал себя виноватым.

— Криков никаких не было. А то, что касается сержанта, то он сказал, что его вызвали к дежурному офицеру. Так что с этим делом еще предстоит серьезно разбираться.

Внимание Чертанова привлек листок плотной бумаги, который лежал под рукой покойного, словно тот не желал расставаться с ним даже после смерти.

Чертанов бережно вытащил бумагу. Нахмурившись, Михаил несколько секунд разглядывал рисунок, после чего, повернувшись к Шатрову, спросил:

— Не хотите ли взглянуть?

И протянул лист, на котором была нарисована корона, в которую ударила молния. По краям рисунка, будто бы очерчивая контур, обыкновенной шариковой ручкой были проставлены три точки.

— Значит, он проник и сюда? — вздохнул Шатров.

— Получается, что так, — задумчиво отозвался Чертанов. — А где тот сержант, что сидел здесь? — повернулся Чертанов к хозяину Бутырки.

— Подойди сюда, — поманил полковник пальцем сержанта.

Откуда-то из-за спин офицеров вышел краснощекий парень. И поди тут догадайся, откуда у него румянец: не то от обилия здоровья, не то потому, что начальство вставило по первое число. Лицо растерянное, если не сказать, испуганное.

— Почему ты ушел с поста?

— Коридорный сказал, чтобы я шел к заместителю начальника по оперативной части.

— Вот как. И что же он тебе сообщил? — спросил Чертанов нейтральным голосом.

Собственно, чего нагонять на парня страху? Ведь у него имеется свое начальство, оно с ним и разберется.

Сержант неопределенно пошевелил плечами.

— Ничего особенного не сказал… Сначала мне пришлось очень долго ждать, он говорил по телефону. Потом принялся расспрашивать, о чем мне пишут из дома… Я сначала даже подумал, а не случилось ли чего?

— И это все?

— Сказал, что завтра вместо меня в палате у маньяка будет дежурить другой человек, а я пойду в караул.

— Так ты знал, что охраняешь серийного убийцу?

— Конечно, знал.

— А где сейчас дежурный? — повернулся Чертанов к хозяину.

Тот слегка насупился.

— У него дома неприятности. Жена собрала вещи и ушла. Собираются разводиться. В общем, он попросил меня, чтобы я отпустил его немного пораньше. Я не возражал. Замену мы ему нашли.

Шатров с Чертановым невольно переглянулись.

* * *

Великий Магистр поймал себя на том, что опять направляется к дому своей очередной избранницы, которую он про себя назвал Сафо. Была такая поэтесса в Древней Греции. Удивительным образом эта женщина походила на изображения известной певицы любви.

Это была любовь с первого взгляда. Девушка была на редкость хороша, необыкновенно гармонична, насколько может быть совершенна сама природа.

Великий Магистр старался видеть ее как можно чаще и часами ожидал ее появления. Он узнал распорядок ее дня, провожал ее от дома к институту, умело прячась за спинами прохожих. Порой девушка чувствовала его взгляд и оборачивалась, но Великий Магистр всякий раз прятался, опережая ее на мгновение.

Девушка с такой неординарной внешностью должна обладать уникальными внутренними данными. Великому Магистру не терпелось убедиться в этом. А часть ее необыкновенного тела займет в его коллекции центральное место, он даже отвел для этого отдельную полку. Талисман будет храниться в храме, где обычно проходят обряды посвящения, и каждый новопосвященный обязан будет притронуться к нему губами, как к настоящей святыне.

Сафо ходила на занятия, встречалась с подругами, гуляла. О чем-то разговаривала и шутила. То есть жила обычной жизнью молодой девушки, совсем не подозревая о том, что судьба ее уже решена.

Единственное, что удерживало Великого Магистра от исполнения принятого решения, так это ее постоянный спутник. Весьма опасный тип! От него исходила скрытая угроза. Подсознание подсказывало Магистру, что приближение к этой девушке может обернуться для него крахом!

И все-таки Сафо неодолимо тянула его к себе. Причем с неимоверной силой. Великий Магистр ничего не мог поделать с поглощающим его чувством. Точно так притягивает к себе Солнце планеты или одиноко стоящее дерево роковую молнию. Совсем скоро их судьбы должны будут пересечься. При мысли об этом по телу Великого Магистра проходила теплая приятная волна.

Приблизившись к дому Сафо, Великий Магистр посмотрел на часы. Через две минуты Сафо должна выйти из дома. Кроме того, что она была необыкновенно хороша собой, еще ее отличала редкая для женщины пунктуальность. За те три недели, что он следил за Сафо, он успел не только выучить ее расписание, узнать ее подруг и приятелей, но и понять ее вкусы. Он изучил даже ее гардероб, подмечая малейшую обнову. И сейчас, притаившись за углом, он гадал, каким нарядом в этот раз она украсит свое роскошное тело.

Погода была теплой, но облачной. Следовательно, девушка отдаст предпочтение красной коротенькой юбчонке и белой длиной кофте. Что же будет у нее на ногах? Конечно же, под цвет юбки она наденет такие же ярко-красные туфли на высоких каблуках. За то время, пока Великий Магистр вел за ней наблюдение, эти туфли она надела всего лишь дважды, и оба раза по конкретному случаю. Первый раз она отправилась к подруге на какое-то веселье. А во второй — для того, чтобы прогуляться со своим другом по набережной Москвы-реки. Наблюдая издалека за влюбленными, Великий Магистр поймал себя на том, что мучается ревностью. Какая пошлость! Сафо стремится к тому, чтобы прожить свою жизнь совершенно заурядно: выйти замуж, нарожать кучу детей, дождаться внуков и тихо умереть. И совсем не ведает о том, какое исключительное предназначение готовит ей судьба.

Великий Магистр загадал: если она оденется так, как он и предположил, следовательно, получится то, что он задумал. Если она будет одета по-другому, следовательно, от нее стоит отступиться. Это будет знак судьбы, а к подобным вещам Великий Магистр относился особенно трепетно.

Дверь распахнулась, и, выпрямив спину, из подъезда легко выпорхнула Сафо. Великий Магистр довольно улыбнулся: девушка была одета точно так, как он и предполагал. Это еще раз доказывало, что он не только успел изучить ее привычки и проникнуть в ее сознание, но и то, что он находится на верном пути.

Некоторое время Великий Магистр следовал за Сафо, любуясь ее походкой. Короткая юбочка, словно в каком-то мексиканском танце, приходила в неистовое движение, при каждом шаге оголяя крепкие бедра. Великий Магистр невольно сглатывал слюну, наблюдая за такой грацией.

Взглянув на часы, Великий Магистр нахмурился. К сожалению, созерцание прекрасного приходилось отложить до более удачного времени. Через полчаса у него должна состояться встреча.

Он не однажды обращал внимание на то, что его взгляд имеет едва ли не материальную силу. Конечно, он не был способен при помощи взгляда двигать какие-то инородные предметы, разгонять облака или переворачивать столы. Но стоило ему сосредоточить взгляд на затылке человека, как тот невольно трогал руками виски, пытаясь справиться с головной болью.

Что же будет на этот раз?

Великий Магистр на несколько секунд закрыл глаза. Сконцентрировался. И, выбрав на спине Сафо точку между лопаток, принялся смотреть на нее. Затем он представил, как именно в эту точку с заметным усилием входит штопор. Девушка вдруг приостановилась и зябко поежилась. Включив воображение, он металлическим жалом мысленно пробуравил девушку насквозь, после чего с силой выдернул бур. Сафо вдруг слегка прогнулась и сделала неровный шаг.

Получилось как всегда! Удовлетворенно хмыкнув, Великий Магистр направился на встречу.

* * *

Четыре года назад Великий Магистр попал в автомобильную аварию и с травмой головы был доставлен в больницу. Как выяснилось, череп не был поврежден — рваное железо только расцарапало кожу. Однако после этого случая он почувствовал, что внутренне переменился. Для своего окружения он оставался прежним, и только один дьявол мог знать, какого небывалого внутреннего напряжения стоило ему это внешнее спокойствие. В голове у него поселилась нечистая сила, которая без конца вступала с ним в диалог, требуя от него жертвоприношения. Поначалу ему удавалось отделаться от лукавого простыми обещаниями, Великий Магистр даже пытался шутить со своим страшным гостем. Уловка действовала недолго, но потом дьявол, распознав хитрость, стал более настойчивым, наказывая Великого Магистра за непослушание невыносимой головной болью.

Он сдался три с половиной года назад, ранней весной. Тогда он задушил семнадцатилетнюю девушку, нарядив ее в черное платье, как того требовал дьявол. Нечистый сообщил, что она его невеста. Великий Магистр долго не соглашался на смертоубийство, но дьявол пообещал, что больше не станет его тревожить, и боль, так досаждавшая ему последние полгода, отступит от него навсегда.

Облегчение и вправду наступило, но оно, как выяснилось, было кратковременным. Дьявол обманул и явился вновь, чтобы уже более никогда не покидать его. Он всецело забирал его существо. Демон высасывал из него все мысли и желания, насаждая вместо них собственные уродливые фантазии, от которых не существовало спасения. Дьявол, поселившийся внутри его, был подобен черной дыре, что поглощает термоядерную энергию, испускаемую звездами Галактики. Расширяясь, она захватывает все новые и новые формы материи, оставляя после себя лишь пространство абсолютного безмолвия. Так и его собственное «я» практически перестало существовать, как только в него вселился дьявол, а то немногое, что еще оставалось, забилось в такие отдаленные участки сознания, что его уже невозможно было отыскать.

Поначалу Великий Магистр пытался бороться со своей второй сущностью, затрачивая на борьбу бесконечное количество энергии. Невероятным усилием воли он оставался дома, чтобы избежать встреч с женщинами, чья судьба уже была предначертана. А когда осознал, что сделать это невозможно, смирился со своим новым состоянием. Совсем скоро он привык к нему и больше не представлял себе иного существования.

* * *

Встреча была назначена на десять часов вечера неподалеку от Казанского вокзала. К месту встречи Великий Магистр подошел не сразу, некоторое время он стоял в отдалении, наблюдая. А когда убедился, что мужчина стоит в полнейшем одиночестве, неспешно подошел.

Великому Магистру было известно, что человек этот прошел три степени посвящения и теперь готовился подняться на четвертую. Первая ступень заключалась в том, чтобы усомниться в общепризнанных идеях. Если верил в Христа, то, будь добр, поверь в Сатану! Вторая ступень заключалась в том, чтобы слепо поклоняться учителю. Даже если последствия окажутся самыми печальными. Третья ступень — обладание тайными знаками, благодаря которым члены общества способны узнавать своих и даже переговариваться с ними жестами.

Мужчина стоял спокойно, словно задумавшись. И только быстрый взгляд по сторонам указывал на то, что человек кого-то ждет. И еще один признак, совершенно незаметный со стороны, — его левая рука покоилась на правом плече. Этот знак означал: «Я жду тебя, Великий Магистр, и готов выполнить любой твой приказ».

Остановившись рядом, Великий Магистр скрестил руки на груди, положив ладони на плечи, что означало: «Я слушаю тебя».

Великий Магистр увидел, как по лицу посвященного промелькнуло нечто похожее на недоумение, которое сменилось откровенным разочарованием. Ясно, что тот представлял учителя совершенно другим. В рогатой маске зверя и с костью в руке, да еще под бой барабанов, Великий Магистр представлялся живым воплощением самого дьявола. Он способен был вводить в транс только одним движением руки, а каждое его слово звучало как откровение и одновременно вселяло почти животный ужас.

Великий Магистр с интересом наблюдал за растерянностью посвященного. По правилам ритуала, тот должен был склониться перед учителем и уткнуться лицом в его колени. Как же он поступит в этот раз? Посвященный с некоторым удивлением, снизу вверх, оглядывал слегка полноватую фигуру Великого Магистра, недоуменно взирал на его джинсовый костюм, и увиденное не вызывало у него благоговейного трепета. Джинсы были заметно поношенные, с пузырями на коленях, а внизу на брючинах отчетливо виднелись свежие капли грязи. Наверняка Великий Магистр добирался к месту встречи пешком, а потому перепачкал свое «дьявольское одеяние».

— Я пришел… учитель, — наконец произнес новообращенный.

Великий Магистр слегка улыбнулся. Посвященный сумел и здесь показать характер. Прежде чем произнести «учитель», он сделал небольшую паузу, словно собирался с мыслями. Интересно, как бы он повел себя, если бы Великий Магистр пришел на место встречи в одеянии нищего?

— Ты сделал все так, как я тебе приказал?

— Да. Я обрядил избранницу в черное платье.

— Замечательно, — кивнул Магистр.

— Я старался… учитель.

Он знал, что имеет влияние на этих людей, и понимал, что они боятся его взгляда не меньше, чем кролики взгляда удава. Даже не разговаривая с ними, Великий Магистр способен был внедрить в их сознание самую шальную мысль. Этим даром наградил его дьявол.

— Тебя уже ищут. Тебе не стоит возвращаться. Ты должен затаиться месяца на три. — Сунув руку в карман, он сказал: — А вот это то, о чем мы с тобой говорили.

Вытащив конверт, он протянул его посвященному. Тот осторожно взял его:

— Спасибо.

— Сунь его в карман. — Проследив за тем, как был исполнен его приказ, он продолжил: — В пакете паспорт, права, деньги. В общем, все то, что тебе пригодится в новой жизни. С завтрашнего дня ты поднимаешься на новую ступень посвящения, и я разрешаю тебе завести своего ученика.

— Спасибо, учитель, — проникновенно сказал посвященный.

— Куда ты хочешь направиться? — поинтересовался Великий Магистр.

— Я бы хотел уехать в Польшу, — уверенно ответил посвященный.

Великий Магистр кивнул:

— Хороший выбор. Там имеются наши люди, они помогут тебе. В общем, наши люди есть везде!

— Я в курсе… учитель, — склонился посвященный.

И вновь Великого Магистра покоробила пауза перед словом «учитель». Взгляд посвященного был направлен не в грудь, как приписывал ритуал, а значительно ниже, на ботинки. Великий Магистр догадался, что новопосвященный разглядывает темные пятна грязи на его обуви. Это не понравилось Великому Магистру. Неофиту следовало бы вести себя поделикатнее.

— Как доберешься, дашь знать.

— Хорошо. Можно задать вопрос, учитель?

Великий Магистр нахмурился — еще одна бестактность.

— Задавай.

— Этот человек в лазарете… которому я передал конверт с посланием, он посвященный? Прежде я его не встречал.

— Тебе не следовало бы этого знать, но я отвечу, — после некоторой паузы заговорил Великий Магистр. — Этого человека зовут Антон. А встретиться ты с ним не мог потому, что он прошел только вторую ступень посвящения, а ты уже поднимаешься на четвертую.

— Теперь понимаю.

Бывший прапорщик хотел сказать что-то еще, но Великий Магистр настороженно спросил, кивнув ему за спину:

— Что это за человек? Ты его знаешь? Он смотрит сюда.

— Где, учитель? — Посвященный повернулся, стараясь рассмотреть в глубине темных улиц постороннего.

Момент был благоприятный. Великий Магистр резко опустил вниз правую руку, и тотчас в его ладони оказался испанский стилет. Великий Магистр с заметным усилием, стараясь преодолеть сопротивление ребер, всадил острие в печень посвященного. Прапорщик дернулся и, теряя силы, стал медленно заваливаться назад. Великий Магистр, слегка нагнувшись, придержал тело и аккуратно положил его в тень ограды.

Великий Магистр осмотрелся. Никого. Сгустившаяся темнота скрыла это злодеяние. Зябко поежившись, он походкой праздного гуляки направился вдоль улицы.

* * *

Чертанов еще надеялся, что дежурный объявится. Как выяснилось, он и раньше пропадал, правда, подобное случалось редко, и исчезал он обычно ненадолго, на каких-то два-три дня. После чего возвращался на службу покаянный, с опухшей от нешуточного пьянства физиономией. И начальник Бутырской тюрьмы, приходившийся ему каким-то дальним родственником, периодически прощал ему эти мелкие шалости. Если коридорный объявится в этот раз, то ему уже не отделаться традиционным взысканием, каких за долгое время службы у него накопилось не один десяток. В этот раз будет нечто посерьезнее. Скорее всего, пнут под зад коленом на жалкий пенсион, а то и вовсе оставят безо всякого пособия. Единственное, что ему останется, так это идти куда-нибудь в охрану. Да и то еще большой вопрос, возьмут ли? Во-первых, подпирает возраст, а во-вторых, похмельный синдром наложил на его лицо такой серьезный отпечаток, что смыть его невозможно даже живой водой.

Однако с каждым днем становилось ясно, что прапорщик исчез. Исчезла последняя ниточка, которая могла привести к маньяку. Оставалось много вопросов, один из которых — каким это образом ему удается проникать за высокие стены и воздействовать на людей? Что это, магия? А может быть, гипноз?

Когда уже не осталось шансов увидеть коридорного живым, Чертанов взял сводки неопознанных трупов за последнюю неделю. Люди гибли на автомагистралях, умирали на вокзалах, горели, тонули, погибали в драках. Ему пришлось пролистать список в несколько десятков трупов.

Чтобы не тратить много времени на поиски, список следовало отсортировать — женщины, разумеется, отпадали сразу. Мужчин было много, притом того возраста, который интересовал Чертанова: от сорока до пятидесяти лет. Умирали они в своем большинстве как-то уж очень глупо. Так, например, трое купили с рук паленую водку и в приятном возбуждении расположились в тихом скверике. Выпив по сто граммов, уже более не поднялись, так и остались здесь до появления санитаров из морга.

Еще шестеро погибли на поминках. Как выяснилось немного погодя, у хозяйки не нашлось соли, и тогда кто-то додумался притащить с балкона банку с каким-то белым содержимым, очень напоминавшим по внешнему виду соль. Это оказалась какая-то серьезная отрава для тараканов. На поминках умерло шесть человек, двоих опознали сразу, они были родственниками покойного, а вот четверо оказались без документов. Не знали их и присутствующие. Но, судя по тому, как они держались, становилось ясно, что гости были залетные, специализировавшиеся на обедах во время поминок. Такие люди существовали всегда, при любой власти и при любом режиме. Но в последнее время их расплодилось особенно много. Кроме обыкновенного любопытства, что гложет каждого из них — послушать да посочувствовать, — предоставлялась возможность плотно поесть. Вот, правда, хлебушек оказался ядовитый.

Про бомжей и говорить нечего. Они умирали каждый день: на вокзалах и запасных путях, в переулках и подъездах. Но эта категория не в счет! Из всего списка покойников по описанию никто не походил на коридорного.

Ага! Вот человек, которого нашли у забора заброшенной стройки, неподалеку от Казанского. Дудыкин Федор Григорьевич. Хм… Странно. Почему же тогда он числится в списке неопознанных трупов? Напротив его фамилии стоял большой вопросительный знак. Интересно, что бы это могло значить?

Чертанов поднял трубку телефона и набрал номер отдела регистрации несчастных случаев.

— Пахомыч? Это Чертанов звонит. Я тут к тебе по поводу списка, который ты мне прислал.

— Что-нибудь нашел? — в голосе Пахомыча послышалась заинтересованность.

— Пока ничего определенного… Ты вот мне что скажи, каким образом в список неопознанных попал некто Дудыкин?

— А-а, — понимающе протянул Пахомыч. — Считай, что его в этом списке нет. Труп криминальный… А потом, не все понятно с его фамилией. Я тут ради любопытства попробовал пробить тот адресок, что у него в паспорте значится, так оказалось, что эта деревенька уже лет двадцать как снесена! А Дудыкин этот вовсе и не Дудыкин. Настоящий-то уже года три как с перепоя помер. Теперь вот и этот.

— Да-а, невезучая фамилия, — сдержанно согласился Чертанов. — А как его убили?

— Ножом в печень. Одного раза хватило, работал специалист.

— Где он лежит?

— В морге Первой градской больницы, — без запинки сообщил Пахомыч.

Пахомыч был личностью уникальной. В своей небольшой голове, очень похожей на высохшую дыню, он держал едва ли не всю картотеку бюро регистрации несчастных случаев.

— Ладно, спасибо, — поблагодарил Михаил и положил трубку.

Через полтора часа Чертанов был у здания морга. Неприветливое одноэтажное здание. От него веяло холодом, и это несмотря на летнюю жару. На территории морга было по-кладбищенски тихо.

Заведующий отделением был предупрежден о его визите, а потому, когда он распахнул дверь, дюжий санитар поинтересовался:

— Вы майор Чертанов?

— Да.

— Заведующий отделением велел мне показать вам… прибывших.

Михаил обратил внимание, что санитар постарался избежать слова «мертвецы». Подобрал словечко поделикатнее. Похоже, что в храме мертвых не принято было говорить о смерти.

— Что ж, пойдемте, — согласился Чертанов.

Прошли в зал морга. Помещение удивило Чертанова какой-то помпезностью. В три ряда, будто жертвенники, расставлены мраморные столы, на которых, скорбно сложив руки на груди, лежало шесть покойников. Двое из них были укрыты куцыми белыми простынями с серыми пятнами грязи. Над ними уже изрядно поколдовали местные жрецы, а вот четверо еще оставались в своей одежде, нетронутыми, и терпеливо дожидались своей очереди.

Руководствуясь каким-то внутренним чувством, Чертанов направился к самому дальнему столу, где лежал мужчина в темных брюках и в рубашке с короткими рукавами. Под голову вместо мягкого валика подложен обыкновенный кирпич. Лица не рассмотреть, виден только нос, строптиво торчащий кверху. Это был коридорный. Чертанов узнал его с первого взгляда, едва приблизившись, хотя видел этого человека всего лишь пару раз, да и то мельком. Санитар уныло, будто по принуждению, плелся следом и остановился в шаге от Чертанова.

— Да. Это он, — признал наконец Чертанов.

— Я сообщу заведующему отделением, — тут же откликнулся санитар.

Развернувшись, Михаил направился к выходу. Его взгляд упал на ванну, стоящую в углу комнаты. Чертанов невольно поежился. Из ванны торчали острые синие коленки. Такое впечатление, что кто-то собрался помыться. Вот только место было выбрано не самое подходящее.

Оборвался еще один след…

Date: 2015-10-21; view: 287; Нарушение авторских прав