Картина 16

Возвращается Пелайо. Из дома на встречу ему выходит Элисенда.

Элисенда. Ну как?

Пелайо. Наши кролики теперь продаются даже в устье! (Видит старика). Что это с ним?

Элисенда. Не знаю. Он уже несколько дней такой… Соседка сказала, что в это время года у ангелов всегда период меланхолии и неприкаянности духа. Это как-то связано с заговором на небесах, но я не поняла, честно говоря…

Пелайо. И что?

Элисенда. И ничего. Соседка посоветовала обкуривать его жжёным миндалём, и даже продала нам немного миндаля… (Входит Отец Гонсаго).

Отец Гонсаго. А, Пелайо, здравствуй. Как твои дела?

Пелайо. Благодаря богу, всё прекрасно.

Отец Гонсаго. Кролики?

Пелайо. Они самые…

Отец Гонсаго. Кролики это хорошо… (Вздыхает).

Элисенда. А ваши как дела, отец Гонсаго? Как ваша переписка с Римом?

Отец Гонсаго. Вот вчера пришло девятое письмо. Ещё кое-что нужно уточнить. Я даже купил словарь норвежского языка, чтобы кое-что проверить. (Смотрит на книгу). Чёрт бы побрал этих норвежцев, как они могут так говорить? Ничего же не понятно…

Элисенда. А мы вас так рады видеть, отец Гонсаго, вы единственный, кто ещё интересуется нашим ангелом.

Отец Гонсаго. Не доказано, что это ангел.

Элисенда. Простите, простите, нашим человеком.

Отец Гонсаго. Это не человек! Людей с крыльями не бывает.

Элисенда. Простите, ах да, я забыла… Нашим аномальным существом.

Отец Гонсаго. Вот, правильно. Правильно, — кто он, нам ещё предстоит выяснить…

Элисенда. Конечно, конечно…

Пелайо. А какая теперь вообще разница?

Отец Гонсаго. Ты не представляешь, Пелайо, честно говоря, я и сам не рад, что ввязался во всё это. Одни хлопоты… Только, что теперь поделаешь? Как говориться, человек полагает, а Рим располагает.

Пелайо. Это точно…

Элисенда. Настоечки? (Подаёт ему рюмочку).

Отец Гонсаго. Не откажусь… (Пьёт). Ох, как они замучили меня этими своими вопросами! Иногда мне кажется, что даже там все ополоумели. Все же факты на лицо! Вот и реши — кто он, человек или ангел! Так нет! Нельзя… Я вам это спьяну всё говорю, так и знайте…

Пелайо. Кто ж на трезвую голову правду скажет?

Отец Гонсаго. А он вам не мешает? Какой-то он активный.

Элисенда. И не говорите, отец Гонсаго. Иногда у меня такое впечатление, что здесь не один, а целый полк ангелов. Слоняется туда-сюда. Метлой выгонишь из спальни, через секунду он уже на кухне. Ах, отец Гонсаго, какое несчастье жить в аду полном ангелов.

Отец Гонсаго. Он как-то нездорово выглядит…

Пелайо. (Старику). Эй, дружище, давай я накину тебе на плечи одеяло. У него, кажется, озноб… (Накидывает одеяло).

Отец Гонсаго. У ангелов…

Элисенда. Анормальных существ…

Отец Гонсаго. Именно это я имел в виду, у анормальных существ ангельского не может быть озноба, если это действительно ангельский тип, конечно. Что ещё не признано папской энцикликой!

Соседка. (Входит). Может быть озноб у ангелов! Может, я-то уж точно знаю.

Отец Гонсаго. Что за народ?! Каждый тебе только и норовит против сказать! Никакого уважения к священному сану… Пойду, язык учить, будь он проклят. Норвежская грамматика это вам не шутки…

Элисенда. Заходите ещё, отец Гонсаго, вы всегда желанный гость в нашем доме.

Соседка. (Смотрит на больного старика). Не переживёт он эту зиму, точно вам говорю, не переживёт… Вот увидите.

Отец Гонсаго. Тогда мне надо поторопиться с норвежским… (Уходит).

Пелайо. А что нам делать?

Соседка. Готовьте агаву и миртовые пеньки для погребальных костров… (Тоже уходит. Элисенда и Пелайо подходят к старику. Тот в бреду, что-то бормочет, у него жар, он уже почти не может двигаться).

Элисенда. Нет, не протянет он эту зиму… Бедняжка, лучше б ты его забил тогда палкой! (Начинает плакать).

Пелайо. Да, наверное, не протянет. (Пауза). Я решил закупить новую породу кроликов. Гигантские, называются… Они вдвое больше обычных, и плодятся вшестеро быстрее. Вот увидишь, скоро всё побережье будет покупать только наших кроликов…

Элисенда. Да, наверное… (Плачет, он обнимает её).

Затемнение.