Алые паруса и Дальние страны

Выборг отстоит от Санкт‑Петербурга километров на сто тридцать. Эта цифра, конечно, обвалилась мне на голову с потолка вместе с больничным тараканом.

– Алексей Константинович, я вчера был в Выборге, – возбужденно рассказывал мне наш физиотерапевт. – Вы себе не представляете, как там замечательно! Все очень дешевое – и водка, и вино, бляди так и стоят, совершенно дешевые. Вообще бесплатные! Им там работы нет. Поедемте, Алексей Константинович! А что?

То же самое он, не в состоянии самостоятельно пережить Выборга, рассказал урологу.

– В Выборг, что ли, прокатиться? – задумчиво спросил уролог.

– Да он все врет, – сказал я.

Но червячок сомнения остался. Я никак не мог взять в толк, что же там такого хорошего в Выборге, чтобы там сумел отдохнуть даже маленький, хроменький, тихий физиотерапевт.

Оказалось, что это маска. Физиотерапевт почти не пил. Но как‑то раз урологу удалось это дело подкорректировать, и тот не вернулся ночевать в свой Зеленогорск, где жил с женой.

– Да он буйный зверь просто! – изумлялся уролог, живописуя мне физиотерапевта. – Надо же!

Физиотерапевт пришел на работу зеленый, с бегающими глазами, слабо отдуваясь. Взор не фиксировал. Вышло, что он и вправду зверь:

– Прихожу я домой утром. Жена посмотрела и говорит: Козел!

И я загорелся тихой, спиртовочного огня мечтой прокатиться в Выборг, где я не буду никогда в его тертых джинсах; в это волшебное место, где последний бумажный пароход с блядями отходит в круиз через каждые пять минут. Где все дешевле на пятьдесят копеек, где финские башенки, и местность вся помещается в табакерку, оборачиваясь не то городком, не то чертиком.

Но только денег на билет у меня никогда не было. Туда стал ходить комфортабельный поезд, портить роскошью неприхотливых блядей, и билет получался очень дорогой. И Выборг остался мечтой из сказки про Царское Село, где Максим и Федор, со всеми своими петушиными кремлями и курскими вокзалами.

А теперь выяснил, что мне – по секретной причине – можно поехать туда вообще бесплатно, на сколько захочу. Но я уже не хочу. Должна оставаться недосказанность. К тому же я уверен, что поезд по фамилии, по‑моему, «Репин» там всех избаловал. Останусь один на перроне, с чемоданом. И в тихом сумраке присвистну.

Date: 2015-10-21; view: 236; Нарушение авторских прав