Игра в Золушку

Однажды – Питер был в этом уверен – у него появится собственное тайное убежище, такое же, как эта закрытая комната его отчима на самом верхнем этаже, с кожаными диванами, со стереосистемой и колонками размером со школьный шкафчик, с телевизором во всю стену и таким количеством фильмов ужасов, что целый год по вечерам можно смотреть новый. Фильм, который поставил Питер, оказался на иностранном языке, но все равно он был достаточно страшный, и к тому же про оборотней.

– Что ты делаешь? – раздалось за его спиной, и Питер просыпал попкорн на диван.

У двери на лестницу стояла его новоявленная сводная сестра Дарси. С колтунами в немытых черных волосах и конечно же в одном из принцессиных платьев, которых у нее было не меньше дюжины. Когда‑то это платье было розовым и расшитым блестками. Сейчас – напоминало маскарадный костюм зомби.

– Что тебе здесь надо? – рявкнул Питер, смахивая попкорн обратно в стакан и с отчаянием глядя на вонючие жирные пятна, оставшиеся на кожаной обивке. – Уходи. Почему ты не спишь?

– Папа говорит, что мне нельзя смотреть страшные фильмы, – ответила его сводная сестра.

В кармане платья у нее была спрятана волшебная палочка. Из диадемы, украшавшей ее голову, выпали почти все фальшивые бриллианты.

«Ты сама ходячий ужастик», – подумал Питер.

– И давно ты тут торчишь?

– Не очень. Я видела, как оборотень укусил ту женщину. И как ты ковырял в носу.

«Чем дальше, тем больше».

– Если тебе нельзя смотреть ужастики, что ты тут делаешь?

– А ты? – не отступалась Дарси. – Мы не должны смотреть здесь телевизор без взрослых. Почему ты не в кровати? Где миссис Дэйли?

– Ей пришлось уйти домой. Ей позвонили и сказали, что ее муж попал в больницу. Мама еще не вернулась, – ответил Питер. – Так что я за старшего, пока их нет дома. Моя мама и твой папа все еще на своем особом свидании. «У нас не будет медового месяца, мы просто будем устраивать себе мини‑медовый месяц каждый понедельник до конца наших дней». Похоже, в ресторане было много народу, ля‑ля‑ля, так что они пошли в кино на более поздний сеанс. Они позвонили, и я сказал, что миссис Дэйли в ванной. Так что возвращайся в постель.

– Ты мне не нянька, – возразила его сводная сестра. – Ты всего лишь на три года меня старше.

– На четыре с половиной, – ответил он. – Так что ты должна меня слушаться. Если я скажу тебе прыгнуть в огонь, ты должна прыгнуть. Сечешь?

– Я не маленькая, – буркнула Дарси.

Но она была маленькой. Ей было всего лишь восемь.

Оборотень на экране бродил по дому, словно играя в прятки. Повсюду виднелись пятна крови. Он зашел в комнату с попугаем, протянул руку, так похожую на человеческую, и открыл клетку. С минуту Питер и Дарси смотрели на экран, затем Питер повторил:

– Ты маленькая. У тебя больше сотни мягких игрушек. Ты знаешь наизусть все песни из «Русалочки». И моя мама говорит, что ты до сих пор писаешься в постель.

– Почему ты такой злой? – спросила она, будто ей действительно было любопытно.

Питер повернулся к оборотням.

– Как мне объяснить это такой малышке, как ты? Я не злой. Я просто честный. Я не твой родной брат. Просто так случилось, что мы живем в одном доме, потому что твоему отцу нужен был кто‑то, кто бы считал за него налоги, а моя мама – профессиональный бухгалтер. Все остальное я даже не пытаюсь понять. – Хотя он понимал. Ее отец был богат. В отличие от его матери. – Идет? А сейчас марш спать.

– Нет. – Дарси покружилась на носочках, словно показывая, что она может делать что хочет.

– Отлично, – ответил он. – Тогда оставайся здесь и смотри этот фильм про оборотней.

– Не хочу.

– Тогда иди играй в принцессу, или чем ты там обычно занимаешься.

У Дарси был целый шкаф с принцессиными платьями. И диадемами. И волшебными палочками. И эльфийскими крыльями.

– Поиграй со мной, – заныла она. – Или я всем расскажу, что ты ковыряешься в носу.

– Мне плевать, – ответил Питер. – Вали отсюда.

– Я тебе заплачу.

– Сколько? – спросил он из чистого любопытства.

– Десять долларов.

Он задумался на минуту. Бабушка с дедушкой подарили ей на день рождения чек. Малыши никогда не знают, что делать с деньгами, а отец всегда покупал ей все, что она хотела, насколько Питеру было известно. А еще ей давали деньги на карманные расходы.

Конечно, Питеру тоже давали, но он пролил стакан апельсинового сока на свой ноутбук, и мама сказала, что заплатит только половину суммы за новый.

– Пятьдесят.

– Двадцать, – отрезала Дарси.

Она подошла ближе и присела рядом с ним на диван. От нее плохо пахло. Отвратительно, как от дикого чудовища из пещеры.

Питер слышал, как отчим рассказывал его матери, что в половине случаев за закрытыми дверями ванной Дарси просто включала воду и руками разбрызгивала ее вокруг себя. Ванны понарошку были особенно забавны, учитывая, как она восхищалась Ариэль из «Русалочки». Когда Дарси мылась по‑настоящему, на ванне оставалось кольцо грязи. Он сам видел.

– И что именно ты предлагаешь? – спросил Питер.

– Мы можем поиграть в трех поросят. Или в Золушку. Ты будешь злой сводной сестрой.

Как будто все уже было решено. Только для того чтобы ее позлить, Питер сказал:

– За вшивые двадцать баксов я буду тем, кем захочу. Я буду Золушкой. А ты можешь быть злой сводной сестрой.

– Ты не можешь быть Золушкой!

– Почему нет?

– Потому что ты мальчик.

– И что?

Казалось, Дарси нечего на это ответить.

Она уставилась на подол своего платья. Сковырнула несколько оставшихся блесток, словно корку с болячки.

Наконец, она сказала:

– Папа говорит, что я должна быть милой с тобой. Потому что это мой дом, а ты гость, пусть даже я тебя и не приглашала, и ты теперь живешь здесь и никуда не денешься, пока не умрешь или пока тебя не отправят в военное училище либо еще куда‑нибудь.

– Даже не мечтай, – ответил Питер.

Теперь он по‑настоящему обеспокоился. Так вот что планировал его отчим. А может, и его мать, которая все еще дорабатывала детали своей новой, совершенной, жизни и переживала, что Питер может все испортить. Он сменил три школы за прошедшие два года. Если ты хочешь, чтобы тебя выгнали из школы, не так уж сложно это устроить. Пусть только отправят его учиться еще куда‑нибудь, и он вернется обратно.

– Может, мне тут нравится, – с вызовом добавил он.

Дарси посмотрела на него с недоверием. У нее тоже были проблемы. По вторникам она ходила к психологу, чтобы справиться с «синдромом покинутости», совершенно точно возникшим из‑за того, что ее родная мать сейчас жила на Гавайях.

– Я буду Золушкой. Смирись с этим, – сказал Питер.

Его сестра пожала плечами:

– Если я – злая сводная сестра, тогда ты должен меня слушаться. Сначала тебе придется опустить сиденье на унитазе в ванной комнате. И я заберу пульт от телевизора, а ты первым пойдешь спать. И ты должен будешь много плакать. И петь. И делать для меня бутерброды с арахисовым маслом и обрезать с них корочки. И приносить мне вазочку с шоколадным мороженым. И я заберу у тебя PlayStation, потому что у Золушки не может быть никаких игрушек.

– Я передумал, – произнес Питер, когда Дарси вроде как закончила. Он усмехнулся. «А вот зачем мне такие большие зубы». – Я буду злой Золушкой.

Она оскалилась в ответ:

– Это неправильно, Золушка не злая. Она пойдет на бал в платье, как у принцессы. И мыши ее любят.

– Золушка может быть злой, – настаивал Питер, пытаясь вспомнить, как разворачивались события в диснеевском мультике. Все обращались с Золушкой так, словно она ничего собой не представляла. «Разве она спала не в камине?» – Если ее злобная сводная сестра будет над ней смеяться и заберет у нее PlayStation, Золушка может сжечь дом дотла вместе со всеми, кто в нем живет.

– В сказке все по‑другому. Это глупо, – сказала Дарси, но уже не так уверенно.

– Это новая, улучшенная, версия. Никакой крестной‑феи. Никакого принца. Никакой хрустальной туфельки. Никакого счастливого конца. Лучше бы тебе убежать подальше, Дарси. Злая Золушка идет за тобой. – Питер поднялся и навис над своей сводной сестрой, надеясь, что выглядит это угрожающе.

В телевизоре выли оборотни.

Дарси вжалась в спинку дивана и подняла свою волшебную палочку, будто та смогла бы ее защитить.

– Нет, подожди! Ты должен сначала досчитать до ста. А я должна спрятаться.

Питер схватил ее дурацкую дешевую палочку. Ткнул ей Дарси в шею. Постучал по ее груди, а когда она опустила взгляд, стукнул ее по носу.

– Я буду считать до десяти. Если ты, конечно, не хочешь заплатить мне еще десять баксов. Тогда я посчитаю подольше.

– У меня осталось только пять долларов! – запротестовала Дарси.

– Бабушка с дедушкой дали тебе пятьдесят баксов на прошлых выходных.

– Твоя мама заставила меня положить половину на сберегательный счет.

– Ладно. Я буду считать до двадцати трех. – Он поставил фильм про оборотней на паузу. – Один.

* * *

Он проверил все спальни на втором этаже, щелкая выключателями, зажигая и гася свет. Дарси не было под кроватями. И в шкафах. И за шторкой душа в показушной хозяйской спальне. И в двух других ванных комнатах на втором этаже. Он не мог поверить, что в этом доме столько ванных. Вернувшись в темный коридор, он заметил нечто и остановился. Это было зеркало, и в нем – его отражение. Он замер, глядя на себя. Не Золушка точно. Кто‑то опасный. Удивительно неуместный. Он чувствовал, как внутри у него зарождаются желания, низкие, дикие, волчьи. Иногда мать смотрела на него так, будто не была уверена, кто он на самом деле. Он и сам не был уверен. Он не мог отвести взгляд от липа, отражающегося в зеркале.

Или это было в какой‑то другой сказке? «А не то я так дуну, что весь твой дом разлетится!» Он был бы не против. Ему вспомнилось, как он впервые попал сюда. Мать решила взять его с собой на ужин, и когда они ехали по подъездной дорожке к дому, она спросила: «Ну, что ты думаешь?» Он думал, что все это как в телевизоре. Он никогда не видел таких домов, кроме как по телику. Во время ужина на столе перед ним лежали две вилки и белая льняная салфетка, до которой он боялся дотронуться. Овощи, названия которых он не знал, и пирожные макарони, и совершенно непривычный на вкус сыр. Он специально жевал, не закрывая рот, и маленькая девочка, сидевшая напротив, весь вечер не сводила с него взгляда.

На него всегда все смотрели. Ждали, что он все испортит. Даже друзья из его прошлой школы иногда вели себя так, будто думали, что он сумасшедший. Подстрекали его на что‑нибудь, а когда он не трусил, пугались. Никаких новых друзей в новой школе. Никакого дурного влияния, сказала его мать. Жизнь с чистого листа. Но если кто и изменился, так только она одна. Она говорила вещи вроде: «Мне всегда хотелось иметь маленькую девочку, и теперь она у меня есть!» И: «Хорошо, что у тебя появилась младшая сестра. Это пойдет тебе на пользу. Теперь, Питер, как ни трудно в это поверить, ты – образец для подражания, так что постарайся соответствовать».

Дарси многое позволялось. Она забиралась в постель, которую его мать делила со своим новым мужем. Лежала на полу в гостиной, уткнувшись головой в колени своему отцу. Сворачивалась клубочком рядом с ними. Они притворялись семьей, но Питер был не настолько глуп. Он видел, как Дарси морщит нос, когда его мать обнимает ее. Как будто от его матери плохо пахло, что, учитывая обстоятельства, было смешно.

Питер сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Радость черной волной поднималась у него в груди – так было всегда, когда он собирался сделать что‑то совершенно недопустимое. Как будто он умрет, если не сделает этого, и не важно, в какое чудовище он в этот момент превратится.

Б прачечной Дарси тоже не было. И в гостиной. Затем Питер прошел на кухню и тут же понял, что она здесь. Он чувствовал, что она где‑то сидит, сдерживает дыхание, зажмуривает глаза, перебирает блестки на своем платье. Он подумал об их няньке, миссис Дэйли, о том, какой испуганной она выглядела, когда уходила. В какой‑то момент ему даже захотелось, чтобы она сейчас была здесь или чтобы мать и отчим не пошли в кино и вернулись домой. Почему он не сказал матери про миссис Дэйли? Это поубавило бы радости в ее голосе, и он не звучал бы так, будто она хорошо проводит время. Будто она счастлива.

Он пнул стул, стоявший у кухонного стола, и вздрогнул всем телом, услышав, как тот грохнулся об пол. Он протопал по кухне, распахивая дверцы шкафов и протяжно воя. И не только чтобы попугать Дарси. Он наслаждался. В какой‑то момент ему вообще расхотелось искать свою сводную сестру. Может быть, никто и никогда ее больше не увидит.

Дарси скрючилась под кухонной раковиной. Она вылезла, когда дверца распахнулась, и шлепнула Питера по ноге, когда он попытался схватить ее. А затем на четвереньках поползла по полу. Он почувствовал, как что‑то воткнулось ему в ногу, и, опустив взгляд, увидел торчащую чуть выше лодыжки вилку. Это выглядело так странно. Зубцы вошли неглубоко, но на его джинсах появились четыре маленькие дырочки. Вокруг этих дырочек джинсовая ткань становилась все темнее. А потом стало больно.

– Ты ткнула меня вилкой! – крикнул Питер. Он почти смеялся.

– Я злая сводная сестра, – ответила она, подняв на него глаза. – Конечно, я тебя уколола. Я снова тебя уколю, если ты не будешь делать, что я скажу.

– Чем? Ложкой? – спросил он и добавил: – Я устрою тебе веселую жизнь!

– Мне все равно, – заявила Дарси. – Злая сводная сестра не думает о неприятностях.

Она поднялась на ноги и поправила свое розовое платье. Потом подошла к Питеру и злобно пихнула его. Не так уж слабо.

Он качнулся, взмахнул рукой, чтобы сохранить равновесие, и угодил Дарси по спине. Может быть, он сделал это и специально. Как бы то ни было, результат был ужасным. Сломай свой дом. Дарси пролетела через комнату, словно была не девочкой, а клочком бумаги.

«Вот я это и сделал, – подумал Питер. – Теперь они точно ушлют меню куда‑нибудь». Его охватила ярость, такая безудержная и непереносимая, что он громко выдохнул и снова бросился к Дарси. Наклонился, схватил ее за плечо. Стал трясти. Ее голова откинулась и ударилась о дверцу холодильника. Дарси вздохнула.

– Ты заставила меня, – начал он. – Я не виноват. Если ты им скажешь… – И замолчал. – Моя мама собирается, – начал он и снова остановился.

Он отпустил Дарси. Он и представить себе не мог, что сделает его мама.

Он встал на колени. Взглянул на пятна собственной крови на ткани. Не такие уж большие. Кровь стекала у него по ноге теплой струйкой. Дарси подняла на него взгляд, жирные волосы спускались ей на лицо. Под платьем у нее были надеты пижамные штаны. Она придерживала одну руку другой, словно он сломал ее. Она не плакала и не кричала, только смотрела на него расширившимися, потемневшими глазами. Возможно, у нее сотрясение мозга. Может быть, они наткнутся на миссис Дэйли и ее мужа, когда доберутся до больницы. Питеру казалось, что его сейчас стошнит.

– Я не знаю, что мне делать! – выпалил он. Слова смешивались с рычанием. Он даже не знал, что хотел сказать. – Я не знаю, что я тут делаю! Скажи мне, что я тут делаю.

Дарси вперила в него взгляд. Казалось, она была поражена.

– Ты Питер, – ответила она. – Ты мой сводный брат.

– Твоя злая сводная сестра, – поправил он ее и натужно рассмеялся, пытаясь представить все шуткой. Но смех вышел диким, злым.

Дарси поднялась с пола, потирая голову. Повертела рукой так, что стало понятно, что та не сломана. Питер попытался порадоваться этому, но, наоборот, стал чувствовать себя еще более виноватым. Он не мог придумать ни одного способа, как все исправить, и поэтому ничего не предпринимал. Он смотрел, как Дарси прошла по кухне и подняла отброшенную им вилку, отнесла ее к раковине и встала на скамеечку для ног, чтобы включить воду. Она оглянулась на него и дернула плечом:

– Они дома.

Свет автомобильных фар ударил по окнам.

Его сводная сестра спустилась со скамеечки. В руке у нее была мокрая губка. Она молча наклонилась и начала тереть испачканный кровью пол. Разок промокнула кровь с его джинсов, но потом бросила это бесполезное занятие. Закончив с полом и поставив на место стул, который он опрокинул, Дарси вернулась к раковине и стала смывать кровь с губки. Все это время он просто сидел и наблюдал.

Первой вошла его мать. Она смеялась, вероятно, над очередной шуткой его отчима. Тот всегда шутил. Именно за то, что ему так легко удавалось рассмешить его мать, Питер особенно ненавидел отчима. Но она тут же перестала смеяться и изменилась в лице, увидев Дарси у раковины и Питера на полу. Отчим шел следом и все еще рассказывал что‑то смешное; его рот прикрывала медвежья иссиня‑черная борода. Он держал в руках пакет с едой из ресторана.

– Питер, – спросила мать, уже сделав собственные выводы, как это было всегда, – что происходит?

Он открыл рот, чтобы все объяснить, но Дарси его опередила. Она пробежала через кухню и обхватила ноги его матери. Той повезло, что у Дарси в руках не было вилки. И тогда он начался, конец всего.

– Мамочка, – начала Дарси.

И Питер увидел, какой волшебный эффект оказывает это слово даже на бухгалтеров. Его мать замерла от удивления, а затем ее взгляд смягчился, будто Дарси вколола ей что‑то расслабляющее.

Дарси повернула голову, все еще сжимая его мать в чудовищном любовном объятии, и одарила Питера взглядом, которого он не понял, пока Дарси не начала торопливо говорить.

– Мамочка, это из‑за Золушки я не могла заснуть, и миссис Дэйли пришлось уйти домой, и я проснулась, и мы ждали, когда вы вернетесь домой, и я испугалась. Не сердись. Мы с Питером просто играли. Я была злой сводной сестрой. – Она снова посмотрела на Питера.

– А я был Золушкой, – вступил Питер.

Нога под штаниной покрылась кровью, но он мог придумать объяснение этому завтра, если только Дарси продолжит отвлекать его мать. Ему нужно было подняться наверх до того, как кто‑нибудь что‑нибудь заметит. Ему нужно было переодеться в пижаму. Убраться в запретной комнате, где в темноте оборотни терпеливо ждали, когда же их история продолжится. Чтобы снова начать игру. Никто, кроме него, не видел этого выражения на лице Дарси. Ему хотелось, чтобы она отвернулась. Он заметил, что у нее на руке остались пятна его крови, накапавшей с губки; она опустила взгляд и тоже их увидела. Медленно, по‑прежнему глядя на Питера, она стала тереть руку о принцессино платье, пока та не стала чистой.

* * *

Келли Линк – автор трех сборников: «Чародейство для начинающих», «Случаются и более странные вещи» и «Симпатичные чудовища». Ее короткие рассказы публиковались в сборниках «Волк за дверью и другие пересказы волшебных сказок», «Шумные изгои», «Недружелюбные пузыри и кое‑что другое», «Восстание жар‑птиц», «Трещина, через которую лился звездный свет», «Путь койота», «Сказки Джокера» и «Неупокоенные мертвецы». Когда у нее пропадает вдохновение, она идет к Холли Блэк за советом. Келли с мужем, Гэвином Дж. Грантом, живет в Нортхемптоне, штат Массачусетс, недалеко от музея Эрика Карла.

Келли рассказывает: «Когда я начала писать этот рассказ, я очень скоро поняла, что любой герой в нем может оказаться злодеем. Все зависит от того, какая сказка вам вспомнится. Мои любимые сказочные злодеи – волк из „Красной Шапочки“ и девочка‑служанка, которая занимает место принцессы в „Гусопаске“. Еще мне нравится мистер Лис со своими советами. Один из них нареченная мистера Лиса находит на табличке над дверью его дома: „Будь смелой. Будь смелой“. Она, конечно, заходит внутрь и видит еще один совет: „Будь смелой, будь смелой, но не безрассудно смелой“. Но она заходит и в следующую дверь. И снова видит совет: „Будь смелой, будь смелой, но не безрассудно смелой, или кровь застынет у тебя в жилах“. Готова спорить, вы знаете, что она сделает, несмотря на советы».