Необыкновенная удача

Версаль, Франция – май 1678 года

– Вам, как всегда, чертовски везет, – проворчал маркиз, пододвигая мне кучку монет. – Клянусь, что перестану играть с вами. Вы меня разорите.

– Кому везет в картах, тому не везет в любви, – ответила я, пожав плечами.

– Дайте мне выиграть, и я докажу вам обратное, – тут же ответил он и подмигнул. – Вот уже неделю я пытаюсь выиграть у вас поцелуй, но все напрасно.

«Чтобы на моем месте сказала Атенаис?» – подумала я про себя и опустила ресницы, отводя глаза.

– Боюсь, что одним поцелуем дело не закончится.

– В самом деле? Что ж, в таком случае, мне не остается ничего иного, кроме как продолжать играть дальше. Должно же мне повезти когда‑нибудь.

– Я бы на это не рассчитывала.

Он рассмеялся и швырнул на стол еще несколько монет.

– Что ж, посмотрим.

Я выложила карты на стол.

– Признаюсь вам, месье, совесть моя неспокойна. Вы говорите, что мне чертовски везет. Видите ли, в чем дело – у меня есть счастливый талисман. Вы же знаете, мы, гасконцы, необычайно суеверны. Похоже, он работает.

Он поднял голову от карт.

– Счастливый талисман?

– Хотите, я покажу вам его?

Он улыбнулся.

– Конечно.

Я сунула пальцы в вырез платья и вытащила мешочек со снадобьем, который подвесила на шнурке.

– Я не могу расстаться с ним. Он должен все время находиться при мне. Если я сниму его, удача отвернется от меня. – С этими словами я поспешно сунула его обратно за пазуху.

Маркиз проводил его заинтересованным взглядом.

– Я ревную к этому маленькому атласному мешочку.

Я рассмеялась.

– Потому что он лежит у меня под сердцем, или потому, что вы хотите заполучить мое невероятное везение в картах?

– И то и другое, – с усмешкой ответил он.

Я вновь опустила ресницы.

– Я бы хотела… но нет, это решительно невозможно.

Я прижала ладонь к сердцу.

– Мне нужен мой талисман, потому что без карточных выигрышей я не могу позволить себе остаться при дворе. А если я уеду отсюда, то никогда не найду того, кто полюбил бы меня. А я очень хочу быть любимой.

Он метнул на меня быстрый взгляд, щелкая крышкой своей табакерки.

– Уверен, что вашей любви добиваются многие, мадемуазель. Вы – очень интересная женщина. Меня, например, вы уже заинтриговали.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но я должна думать о добром имени своей семьи.

Он окинул меня задумчивым взглядом, решая, вероятно, сколь правдивы слухи о том, что я флиртовала с актером Мишелем Бароном.

– Вы сами видите, почему я все время держу свой счастливый талисман при себе. – Я сунула руку в вырез платья, чтобы погладить атласный колдовской мешочек. – Итак, мы играем или нет?

Я выиграла вновь. Это оказалось легче, чем я ожидала, потому что он был невнимателен и бездумно сбрасывал карты. Маркиз больше не расспрашивал меня о моем счастливом талисмане, что встревожило и расстроило меня. Я была уверена, что он предложит мне сыграть еще раз, поставив на кон мешочек с заклинанием. А когда он поднялся из‑за стола, поклонился и сказал, что будет с нетерпением ждать возможности сыграть со мной снова, меня охватила паника. Мой план провалился. Колдовской мешочек не заинтересовал маркиза. Но я лишь улыбнулась и сделала вид, что меня это не волнует. Я была слишком опытным игроком, чтобы сразу же выложить все карты на стол.

– Все может быть, – беззаботно отозвалась я. – Но в следующий раз мы поднимем ставки. Я люблю рисковать.

Он улыбнулся, и сердце вдруг замерло у меня в груди.

– Только не завтра вечером. Я должен вернуться в Париж. Как насчет послезавтра? Игра наедине, скажем, в моих апартаментах.

– Вы забываете о добром имени моей семьи.

– Уверен, мы найдем укромный уголок где‑нибудь поблизости.

Я с любопытством уставилась на него.

– В Версале? Вы не шутите?

Он рассмеялся.

– В этом мире нет ничего невозможного.

– Очень хорошо… Только не рассчитывайте, что ваши тайные намерения осуществятся.

– Посмотрим.

Он склонился над моей рукой и повернул ее ладонью вверх, чтобы запечатлеть поцелуй в самой ее серединке. Я вдруг ощутила в животе острый укол желания. Должно быть, он почувствовал, как забилось мое сердце, ведь пальцы его лежали на моем запястье. Одарив меня долгой улыбкой, он поклонился и вышел из комнаты.

Ровно через день, вечером, он привел меня от дворца к небольшому гроту в саду. На ветках дерева были развешаны крошечные фонарики. На столе стоял изящный фарфоровый сервиз со столовым серебром и канделябр на три свечи. По обеим его сторонам высились два кресла с высокими спинками, изогнутыми резными подлокотниками и шитыми золотом бархатными подушечками для сидения. На лужайке был расстелен прелестный персидский ковер, и на нем стоял обитый золотой тканью диван с разбросанными по нему золотистыми бархатными подушечками.

– У меня нет слов, – сказала я, оглядываясь по сторонам.

Маркиз улыбнулся.

– Обычно вы за словом в карман не лезете.

Я сделала вид, что обиделась.

– Знаю, знаю. Незамужним девушкам полагается быть покорными и скромными, больше слушать и меньше говорить. Какая досада, что я – совсем не такая. Вы это хотели сказать?

– Какая досада, что вы – не покорная и скромная, или что вы более не девственница?

Я склонила голову к плечу.

– Вам не кажется, что вы задаете неподобающие вопросы?

– Почему бы вам не называть меня Людовик?

Я внутренне содрогнулась. Нет, я не смогу заставить себя называть его так. Людовиком звали короля, и мне казалось, что это имя несет в себе тень зловещей угрозы.

– Это чересчур уж фамильярно, вы не находите? Мы с вами знакомы всего несколько дней.

– А у меня такое ощущение, что намного дольше.

Я подавила улыбку.

– Это – комплимент или оскорбление?

– Что вы, конечно же, комплимент.

– Быть может, вы сумеете выразить это изящнее? – предложила я.

– Прошу прощения. В следующий раз я приложу все усилия.

– Сподобитесь на рондо[155]в честь моих глаз?

– Я даже не знаю, что такое «рондо». Полагаю, это какая‑то разновидность стихотворения?

– Ах вы, невежа. Это стихотворение в пятнадцать строф с двухстрочной рифмой. Кроме того, слово «глаза» очень легко рифмуется. Например, «гроза» или «небеса»…

– Как насчет «слеза»?

– Или «бирюза»? – быстро парировала я.

– Быть может, «стрекоза»?

– Видите, у вас получается очень недурно. Так что во время нашей следующей встречи я совершенно определенно рассчитываю услышать рондо о своих глазах.

Я позволила ему отодвинуть от стола кресло для меня. Маркиз вынул бутылку шампанского из серебряного ведерка со льдом и ловко откупорил ее. Я удивленно приподняла брови.

– Слуг не будет?

– Я решил, что нынче вечером буду прислуживать вам сам.

– Очень необычно, – заметила я. – А готовить вы тоже умеете?

– Это было бы чересчур уж необычно. Мне бы не хотелось причинить вред вашему здоровью.

– Восхитительно, – сказала я, осторожно пробуя суп из устриц.

– У меня очень хороший повар, – похвастался он.

Я вспомнила историю о его кузене, Великом Конде, и его поваре. Однажды короля пригласили в Шантильи, загородное имение Конде. Когда рыба не прибыла вовремя, повар зарезался разделочным ножом. Его тело обнаружил лакей, прибежавший сообщить, что рыбу все‑таки доставили.

Меня охватил легкий озноб, и маркиз тут же поднялся со своего кресла и подал мне шаль, накинув ее на плечи. Большими пальцами он словно бы невзначай провел мне по ключицам, и я вновь вздрогнула. Он плотнее подоткнул шаль, укутав мне горло.

– Вы подумали обо всем, – заметила я.

– Еще шампанского?

За супом из устриц последовала confi de canard,[156]поданная с салатом из груш и грецких орехов.

– Я знаю, что вы, гасконцы, любите уток, – заявил маркиз.

– В Гаскони больше уток, нежели людей, – с деланным сожалением заметила я.

Маркиз подлил мне игристого вина, после чего убрал со стола, попросту свалив грязную посуду в корзину для пикника. Затем он откуда‑то извлек большое блюдо, доверху наполненное клубникой со сливками, и две ложки с длинными ручками. Поначалу я скромно брала ягодки с самого края, но уже скоро, смеясь, сражалась с ним за оставшуюся последнюю клубничку, отталкивая его ложку в сторону.

– Ну вот, теперь можно и поиграть, – сказал маркиз.

Я с любопытством уставилась на него. Он рассмеялся и выложил на стол колоду карт.

– В пикет, я имею в виду. Хотя меня можно и переубедить…

– Пусть будет пикет.

Он снял[157]колоду и быстро перетасовал ее.

– Вы уверяете, что вам везет в картах и не везет в любви. Хотите, чтобы все было по‑другому? Предлагаю вам поставить ваш счастливый талисман против духов, от запаха которых мужчины будут штабелями валиться к вашим ногам, изнывая от любви.

Я была заинтригована.

– И как вы намерены доказать их действенность?

– Я готов предложить себя в качестве испытуемого.

Я рассмеялась.

– Сначала я хотела бы понюхать ваши духи.

Он показал мне красивый хрустальный флакон со стеклянной пробкой.

– Дайте мне свое запястье.

Я послушно протянула ему руку. Он вытащил пробку из флакона и медленно провел ею по коже моего запястья.

– Они сделаны специального для Шарлотты‑Розы из масла роз, редкого жасмина, базилика, бузины и других цветов, названий которых я не запомнил. Духи очень дорогие.

– И аромат у них просто божественный. – Я поднесла запястье к носу и осторожно понюхала.

– А теперь вы должны снять свой счастливый талисман. Играем честно, идет? Если я выиграю, то получу не только ваш талисман, но и поцелуй, в котором вы отказываете мне вот уже неделю.

Сердце мое учащенно забилось. Я вдруг ощутила легкое головокружение. Медленно опустив пальцы в вырез платья, я извлекла оттуда атласный мешочек и с коротким смешком бросила его на стол. Маркиз поставил флакончик рядом с ним и ловко сдал карты.

Я была намерена не дать ему выиграть слишком легко, но, к своему удивлению, обнаружила, что сражаюсь изо всех сил просто за то, чтобы остаться в игре. Маркиз играл чрезвычайно сосредоточенно, первым делом сняв парик и отшвырнув его на диванчик.

– Без него мне легче думается, – пояснил он. Его собственные волосы оказались темными и очень коротко подстриженными. Еще через некоторое время он ослабил узел своего галстука. – Сдавливает кровеносные сосуды, питающие мозг, – изрек он в свое оправдание.

– Вам нужно попробовать походить в корсете, – сказала я.

– Я с радостью развяжу ваш, – с готовностью предложил он.

– Довольно, – прервала я его и кивнула карты на стол. – Вернемся к игре.

К моему удивлению, он легко выиграл первую партию.

– Вам следует почаще снимать парик перед игрой, – заметила я.

– Боюсь, король прогонит меня с глаз долой. На прошлой неделе ему чрезвычайно не понравился мой камзол. Он смотрел на меня весь вечер, а после прислал лакея, чтобы передать мне, что я должен больше никогда не надевать его вновь.

– Недостаточно кружев? – поинтересовалась я.

– Их не было вообще.

– Вам следует помнить, что король зарабатывает кучу денег на налогах на кружева.

– Они дьявольски неудобны. Терпеть не могу, как они постоянно закрывают мне руки.

– Украсьте ими свой галстук.

Он недовольно скривился.

– Вы так думаете? Пожалуй, я так и сделаю. Ну что, сыграем еще раз? Если я выиграю и эту партию, то поцелуй за вами. Должен признаться, я с нетерпением жду этого.

– Не будьте столь самоуверенны. Я тоже хочу выиграть ваши духи. Мысль о том, что мужчины будут падать к моим ногам, пришлась мне по душе.

– Для этого вам не нужны духи, Шарлотта‑Роза.

– О, как мило. Хорошо сказано. Полагаю, теперь и сочинить рондо не составит для вас большого труда.

– Духи вам и впрямь не нужны, а вот мне поцелуй просто необходим. У вас самый очаровательный ротик, какой я когда‑либо видел.

– В самом деле? Полагаю, он всегда пребывает в действии.

– М‑м, – пробормотал он, уставившись на мои губы.

Я залпом допила остатки шампанского, отчасти для того, чтобы скрыть их от его взгляда. Еще никто и никогда не называл мой рот очаровательным. Чересчур большим, чересчур смелым, чересчур полногубым, чересчур алым, чересчур громогласным, чересчур язвительным и чересчур разговорчивым – это да! Но очаровательным – никогда.

Маркиз умело снял и перетасовал колоду, раздал карты и улыбаясь наполнил наши кубки арманьяком. Я машинально сделала большой глоток, не отрывая взгляда от своих карт.

– Вы меня заинтриговали, мадемуазель. Вы ездите верхом, как мужчина, вы пьете, как мужчина, и в карты вы играете, как мужчина. Сдается мне, вам просто неведом страх.

Я метнула на него раздраженный взгляд.

– А чего здесь пугаться?

– Как чего? А падения, например?

– Последний раз я падала с лошади, еще когда была маленькой. А если упаду, то встану и вновь поднимусь в седло.

– Вот это я и имею в виду.

– На самом деле женщины вовсе не такие слабые и нервные, какими вы, мужчины, их считаете. На самом деле, дай нам волю, мы вполне можем делать то же, что и вы.

Он изумился.

– Вы действительно так полагаете?

– Конечно. Мы можем быть великими писателями, художниками или учеными. Из нас могут получиться врачи, изобретатели и богословы. При необходимости мы могли бы править королевствами.

– Тогда почему в истории не сохранилось упоминания о том, что женщины проделывали нечто подобное?

– Потому что нам не дают такой возможности. Женщинам не разрешается учиться, поступить в университет или иметь собственность. Думаю, мужчины просто боятся того, чего мы могли бы достичь, если бы нам позволили развиваться.

Маркиз подался вперед, с преувеличенным вниманием разглядывая свои карты.

– Признайтесь, вы и сами понимаете, что хозяин может быть только один. Итак, мы играем или разговариваем?

Я настолько разозлилась, что выиграла следующую партию с большим отрывом, что заставило его нахмуриться и вновь сосредоточиться на картах.

Третья партия получилась очень упорной. Возьми я себя в руки, то, наверное, выиграла бы и ее. Однако более чем когда‑либо я намеревалась отстоять свою независимость. В том, что для этого предстояло надеть на себя кандалы брачных обетов, заключалась горькая ирония, которую я с болью признавала. Но в качестве супруги маркиза де Несля мое положение при дворе упрочится. Я смогу ездить в Париж, когда пожелаю. Быть может, у меня даже появится время писать, чего я жаждала всей душой. Не исключено, я открою собственный салон, в котором будут собираться поэты и философы. Я прославлюсь благодаря своему язвительному язычку, остроумию и захватывающим рассказам, которые покорят читательскую аудиторию…

– Я объявляю шесть, – сказал маркиз.

Я с трудом переключила внимание обратно на игру и поняла, что только что сбросила карту, которую должна была сохранить. В общем, хотя я сопротивлялась из последних сил, было уже слишком поздно. Когда мы подсчитали очки, выяснилось, что эта партия осталась за маркизом.

Он широко улыбнулся, сгреб со стола атласный мешочек и подкинул его на ладони. Надев шнурок на шею, он спрятал его в вырезе сорочки.

– А теперь, – объявил он, – мой поцелуй.

Поднявшись, он быстро подошел ко мне. Инстинктивно отпрянув, я вжалась в спинку кресла, но он упал на одно колено, обхватил меня рукой за шею и притянул к себе. Я обеими руками уперлась ему в грудь, но он оказался слишком быстр и закрыл мне рот поцелуем. Кажется, я даже ахнула от изумления, чем он мгновенно и воспользовался. Его язык скользнул мне в рот и принялся за дело.

Я почувствовала, как внизу живота у меня разгорается желание. Одна часть меня желала сдаться ему и пасть, как пшеница перед косарем; но другая отчаянно сопротивлялась. Он ослабил хватку, и рука его легла мне на плечо. За нею последовали и его губы. На мгновение я ощутила, как мое тело бурно реагирует на ласку. Он нашел мою грудь и сильно сжал, прямо через шелк. Я вспомнила о подкладке и оттолкнула его руку.

– Мне казалось, что вы выиграли всего лишь поцелуй, месье, – хриплым, срывающимся голосом пробормотала я.

– Вы не можете быть так жестоки, – взмолился маркиз. – Еще один поцелуй! Совсем маленький и невинный?

С этими словами он вновь прижался к моим губам своими. Поцелуй вышел неизъяснимо сладостным. Губы его были мягкими и нежными, а его рука медленно перебирала волосы у меня на затылке. Кажется, я вздохнула и почувствовала, что таю в его объятиях. И вновь он моментально воспользовался моей слабостью. Раздвинув мои губы языком, он прижал меня к себе, обхватил за талию, а потом я ощутила, как его руки скользнули ниже, обнимая меня за ягодицы, и он прижал ногу к моему животу. Мы зашли намного дальше, чем я намеревалась позволить ему, и горячее тепло уже растекалось по моему лону, а кровь зашумела у меня в ушах.

Я с трудом оторвалась от его губ.

– Прекратите. Пожалуйста.

Еще несколько мгновений он пожирал меня голодными глазами, часто и хрипло дыша.

– Простите меня. Это наваждение… Кажется, я не могу устоять перед вами. Еще никогда я не встречал такой девушки, как вы.

– Во мне нет ничего необычного.

Он бережно провел пальцем по моим губам.

– Еще один поцелуй?

Я покачала головой.

– Вы уже и так получили намного больше того, на что мы играли.

Он задумчиво покусывал губу, глядя на меня и теребя ленту у ворота. Ту самую ленту, на которой висел мешочек. Я спросила себя, а не начал ли уже действовать на него любовный приворот. Быть может, он уже вдохнул слабый неприятный запах, исходящий от него. Быть может, это потому, что там лежал пепел его волос, смешанный с моею кровью.

– Еще партию? – предложил он.

– На что будем играть?

Он закусил губу.

– На еще один поцелуй? Пожалуй… но только не в губы. Куда‑нибудь еще.

– Куда?

Маркиз прижал палец к моему соску, который сразу же набух и затвердел. Я понадеялась, что подкладка моего корсета скроет от него этот факт, но, боюсь, он обо всем догадался.

Я шагнула назад и покачала головой.

– Нет.

– Тогда как насчет… вот сюда. – И он коснулся пальцем впадинки у меня над ключицей.

– Хорошо… Но вы обещаете поставить флакончик с духами, благодаря которым мужчины будут без ума от меня.

Я уже не понимала, что делаю. Похоже, мой план соблазнения маркиза трещал по всем швам. На меня пахнуло опасностью. Но одно я знала точно: я не поддамся ему с такой же легкостью, как Мишелю. Тому было достаточно поцеловать меня и сказать, что он меня хочет, и я с радостью принесла себя в жертву. Но на сей раз я играла по высоким ставкам.

Первую партию выиграла я. Маркиз нахмурился, подлил нам арманьяка и, прищурившись, принялся разглядывать свои карты. Следующая партия осталась за ним, но с перевесом всего в несколько очков. Последняя партия получилась очень напряженной. Мы оба играли чрезвычайно сосредоточенно, почти не обращая внимания на то, что свечи догорели и оплыли в подсвечниках, и что нам светила лишь висевшая над горизонтом луна.

Выиграл маркиз. Он бросил карты на стол, и лицо его осветилось ликованием.

– Ага! Еще один поцелуй. Идите ко мне, Шарлотта‑Роза. Подойдите и поцелуйте меня.

Он развалился на диване и протянул ко мне руки. Я поднялась и медленно пошла к нему, вглядываясь в его лицо и чувствуя, как засосало у меня под ложечкой. Лицо его смягчилось.

– Я не причиню вам зла, cheri. [158]– Он потянул меня к себе, и губы наши встретились.

Поцелуй получился долгим. Очень долгим. Я вдруг поняла, что лежу на подушках, а маркиз навалился на меня сверху, и его рука перебирает мои волосы, а обнаженное плечо холодит ночной ветерок. Он оторвался от моих губ, улыбнулся и передвинулся так, чтобы поцеловать меня во впадинку над ключицей, и принялся медленно выводить круги языком. Я вздохнула. Кожу покалывали тысячи искрящихся звездочек, а внутри у меня все пело и таяло.

Он передвинулся еще ниже, и кончик его языка скользнул в ложбинку между моих грудей. Я запустила обе руки в его коротко стриженые кудрявые волосы, останавливая его медленное продвижение вниз.

– Не помню, чтобы мы об этом договаривались.

Он простонал:

– Вы неимоверно жестоки, Шарлотта‑Роза. Очаровательны и жестоки. Умоляю, позвольте… всего лишь попробовать на вкус…

Я покачала головой.

– Еще партию? – Он приподнялся на локте, перебирая темные локоны, рассыпавшиеся по моему плечу.

– Не стоит. Не забывайте о добром имени моей семьи.

– Всего одну партию? Мои духи против… – Он умолк и быстрым движением провел рукой от плеча к моей груди.

Я вновь отрицательно покачала головой. Он склонился надо мной, покрывая поцелуями мои губы, щеки, шею и нежно покусывая мочку уха. Я попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и вновь жадно поцеловал. На мгновение я поддалась ему, отвечая на его ласки, впустив его язык себе в рот, посасывая и покусывая его. Он всунул колено мне между ног, и я выгнулась, так что он почувствовал, как я прильнула к нему всем телом, и груди мои едва не выпрыгнули из тесной клетки корсета. А потом я оттолкнула его.

– Нет.

Он уронил голову мне на плечо.

– Пожалуйста, Шарлотта‑Роза. Еще одна партия.

– Ну хорошо, – согласилась я. – Последняя. Если выиграю я, то забираю духи, которые заставят мужчин безумно любить меня. А потом я воспользуюсь ими, чтобы найти человека, который будет любить меня, заботиться обо мне, и женится на мне. Понимаете?

Он кивнул. Свечи оплыли и погасли, так что лицо его освещал лишь слабый свет китайских фонариков, покачивающихся на ветках дерева. Я не могла сказать, о чем он думает, но его частое дыхание внушало мне надежду, что я основательно зацепила его.

– Очень хорошо. Вот что ставите вы. Если я выиграю, я увижу вашу грудь. Я должен увидеть вас и потрогать.

Он провел пальцем вниз по моей обнаженной коже, направляясь к ложбинке между грудей. Тело мое вздрогнуло от его прикосновения, как скаковая лошадь от удара хлыстом. Я едва сумела протолкнуть глоток воздуха в легкие.

Но все‑таки я отрицательно покачала головой.

– Ставки слишком высоки. Я не верю в эти ваши духи.

– Поверьте мне, они работают. На меня они, во всяком случае, подействовали.

– Правда?

Он кивнул.

– Обещаю, что не сделаю ничего, о чем бы вы пожалели. Я… не стану брать вас силой. Я просто хочу взглянуть… и потрогать… и, может быть… попробовать на вкус.

Тело мое горело и таяло, как свечной воск. Если бы он захотел, то мог бы взять меня прямо здесь и сейчас, и я раскрылась бы для него, словно цветок перед голодной пчелой.

– Если вы выиграете, то сможете посмотреть, – хрипло прошептала я. – Но никаких прикосновений… и никаких… – Я не могла заставить себя выговорить это слово.

Маркиз улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать меня, будучи уверенным в том, что я отвечу. Он не ошибся. Голова моя откинулась на подушки, и он принялся нежно посасывать мой язык.

– Вы очень вкусная, – пробормотал он. – Сладкая как мед. Мне хочется испробовать вас всю, узнать, какая вы на вкус везде.

– Об этом… мы не договаривались, – выдавила я.

Каким‑то непостижимым образом ситуация вышла из‑под контроля, словно экипаж, увлекаемый лошадьми, которые понесли и уже не слушаются кнута.

Он улыбнулся.

– Значит, в следующий раз, – быстро произнес он, вставая. – Я сниму колоду? Нужен ли нам свет? Думаю, что нужен. Позвольте, я зажгу еще несколько свечей. Когда я выиграю, я хочу быть уверенным, что увижу… все.

Я проиграла и эту партию, что было неудивительно, поскольку я опьянела от шампанского, бренди и любовных игр. Маркиз заставил меня раздеться, сняв сначала мою украшенную лентами подвязку, затем – шелковые чулки, потом – верхнюю юбку, потом… очень медленно и робко… Я расстегнула корсаж и позволила ему упасть к моим ногам, оставшись в одном корсете и сорочке. Он испустил долгий прерывистый вздох.

– Вам придется расстегнуть мне корсет. Я не могу развязать его сама.

– С превеликим удовольствием, – отозвался он.

Он заставил меня присесть на краешек дивана, спиной к нему, между его расставленных ног. Я настолько остро ощущала его присутствие, что, казалось, воздух между нами искрил и дымился. Он убрал в сторону тяжелую гриву моих волос, чтобы она не мешала ему, поцеловав по очереди все позвонки у меня на спине. Затем маркиз медленно принялся расшнуровывать мой корсет, целуя обнаженную кожу и опускаясь все ниже. А потом он просунул руки вперед и накрыл мои груди ладонями, прижав меня к себе с такой силой, что я моментально ощутила, как в ягодицы мне впилась твердая выпуклость у него между ног.

– Пожалуй, самое время остановиться, – задумчиво протянул маркиз. – Просто позвольте мне… – Он медленно провел языком по моему плечу, а потом внезапно – настолько неожиданно, что я ахнула – повернул меня к себе и опрокинул на руку, и его губы нашли мою грудь. Он ласкал и покусывал ее, а я стонала и извивалась в его объятиях, будучи не в силах справиться с собой. Рука его задрала подол моей сорочки и безошибочно отыскала самое сокровенное местечко. Он погрузил в него палец и запрокинул голову, хватая воздух широко раскрытым ртом. Я застонала и попыталась отстраниться, прижимая расстегнутый корсет к груди.

– Простите меня. Я не мог удержаться. Просто вы такая… Шарлотта‑Роза, пожалуйста. Я должен…

– Нет. – Я подняла с земли свою одежду и попыталась завязать шнурки.

– Я… пожалуйста…

– Нет.

Он обхватил меня за талию и упал передо мной на колени.

– Кажется, я схожу с ума. Я должен получить вас. Есть ли у меня надежда, если я пообещаю жениться на вас?

Я взглянула на него сверху вниз.

– Прошу вас… Я не лгу.

– Вы говорите серьезно? Вы женитесь на мне?

– Да… Если только вы позволите мне…

Он обнажил мое плечо и стал ласкать его. Одной рукой он нашел мои ягодицы, а второй стал осторожно опускать на диван, прижавшись ко мне всем телом. Я легла на подушки и почувствовала, как он раздвигает мне бедра. Это было совсем нетрудно – откинуться и позволить ему вонзиться между моих ног, чтобы испытать освобождение.

Но я оттолкнула его и покачала головой.

– Сначала мы должны пожениться.

Он застонал.

– Но на это уйдут недели… Вы нужны мне сейчас.

Я сдвинула колени.

– Только когда мы поженимся.

Он уронил голову на руки и запустил пальцы в свою коротко стриженную шевелюру.

– Шарлотта‑Роза, вы меня убиваете.

– Значит, женитесь на мне поскорее, – сказала я и, подавшись вперед, укусила его за голое плечо.

Он застонал и приподнял мне подбородок, чтобы поцеловать.

– Мы всегда можем сделать новую ставку. Особенно теперь, когда дьявольская удача на моей стороне.

Date: 2015-10-21; view: 291; Нарушение авторских прав