А Мишотт

ВОСПРИЯТИЕ ПРИЧИННОСТИ^[2]

(Резюме)

Бельгийский психолог А.Мишотт¹ провел серию лабораторных экс­периментов с целью выяснить условия восприятия физической причин­ности при движения.

На картонный диск наносятся две толстые кривые линии: одна черная, другая серая (рис. 1, А). Диск закрепляется на горизонтальной оси. Перед ним помещается большая ширма со щелью, обозначенной на рисунке пунктирной линией. Таким образом, испытуемый может видеть только два маленьких квадратика: один — черный, другой — серый. Медленно вращая диск против часовой стрелки, экспериментатор за­ставляет двигаться два квадрата вдоль щели; характер движения опре­деляется особенностями кривизны линий, нанесенных на диск. Пунк­тирные линии и буквы от а до е по краям диска указывают на шесть различных фаз движения квадратов при повороте диска. На рис. 1,Б по­казана последовательность событий, воспринимаемых испытуемым. Сна­чала (фаза а) оба квадрата неподвижны; черный находится на некотором расстоянии слева от серого. Затем черный квадрат начинает двигаться по направлению к серому (фаза Ь). Затем в течение секунды (фаза с) оба квадрата, соединившись, остаются неподвижными. После этого (фаза d) серый квадрат движется вправо, а черный остается на месте. Наконец, серый квадрат останавливается на некотором расстоянии от черного (фаза е).

В этом основном эксперименте испытуемые говорят о том, что они ясно видят, как черный объект толкает серый, т.е. является причиной его

А Б В

Рис 1. В. 1—«толкание», 2 —«торможение», 8—«высвобожде­ние»; 1+2 — «толкание» + «торможение» ось ординат — количество ответов каждой категории, ось абсцисс — отношение скоростей (черный, серый)

движения. Это впечатление носит характер не умозаключения, а непос­редственного восприятия.

Мишотт систематически варьировал стимульные условии, меняя ха­рактер линий, нанесенных на диске. Таким образом, он мог изучать влия­ние изменений скорости движения черного квадрата, расстояния, проходи­мого до столкновения с серым квадратом, длительности контакта между обоими квадратами, последующей скорости серого квадрата и т.п.

Основываясь на отчетах испытуемых в этих различных условиях, Мишотт обнаружил два четко различных типа видимой причинности. К первому типу — «толканию» — он отнес случаи, когда испытуемым ка­залось, что черный объект приводит в движение серый, передавая ему свою энергию. Ко второму — «высвобождению» — случаи, когда черный объект вызывает движение серого, как бы высвобождая или включая скрытую энергию, уже имевшуюся у него; здесь не было впечатления пе­редачи энергии черного объекта серому.

Переход от «толкания» к «высвобождению» зависит прежде всего от соотношения скоростей двух объектов. Когда скорость черного значи­тельно больше последующей скорости серого, испытуемые почти всегда видят «толкание»; наоборот, когда скорость серого меньше скорости чер­ного, воспринимается «высвобождение». Если скорости приблизительно одинаковы, испытуемые примерно с одинаковой частотой дают оба типа ответов.

Нацулас^[3] считает, что когда сообщенная скорость меньше предше­ствующей, может восприниматься «торможение» как результат некоторой дополнительной силы. Мишотт, чьи испытуемые спонтанно сообщали о своих впечатлениях, не упоминал о такой категории. Нацулас же ставил своих испытуемых перед выбором между «толканием», «высвобождени­ем» и «торможением». Он обнаружил, что последний ответ чаще выби­рается при увеличении отношения скоростей (см. рис. 1, В). Очевидно, что «торможение» является частным видом более общего ответа «толкание», по Мишотту. Таким образом, объединяя эти два типа ответов с данными Нацуласа, мы можем дать количественную картину относительной час­тоты эффектов «высвобождения» и «толкания» в зависимости от про­порции скоростей.

В.Олум* провел аналогичные эксперименты с детьми и нашел, что семилетки при уменьшении пропорции скоростей также переходят в сво­их ответах от «толкания» к «высвобождению», однако «толкание» они воспринимают гораздо дольше, т.е. при значительном увеличении отно­сительной скорости второго объекта. Эффект «высвобождения» является более сложным, чем «толкание» (так как предполагает присутствие неко­торой скрытой силы). Таким образом, результаты Олума показывают, что дети предпочитают сводить к минимуму изменения в перцептивной орга­низации: они сохраняют образ «толкания» так долго, как только могут.

Это убеждение глубоко ошибочно. Если различие между практичес­ким и теоретическим умами понимать так, как это сделано выше, то нет ни малейшего основания считать работу практического ума более простой и элементарной, чем работу ума теоретического. Да и фактически выс­шие проявления человеческого ума мы наблюдаем в одинаковой мере и у великих «практиков», и у великих «теоретиков». Ум Петра Первого ничем не ниже, не проще и не элементарнее, чем ум Ломоносова.

Мало того. Если уж устанавливать градации деятельностей по труд­ности и сложности требований, предъявляемых ими к уму, то придется признать, что с точки зрения многообразия, а иногда и внутренней проти­воречивости интеллектуальных задач, а также жесткости условий, в ко­торых протекает умственная работа, первые места должны занять высшие формы практической деятельности. Умственная работа ученого, строго говоря, проще, яснее, спокойнее (это не значит обязательно «легче»), чем умственная работа политического деятеля или полководца. Но, конечно, установление такого рода градаций — дело в значительной мере искус­ственное. Главное не в них, а в том, чтобы полностью осознать психоло­гическое своеобразие и огромную сложность и важность проблемы прак­тического мышления.

Вопрос о практическом уме только еще ставится в психологии, и путь к его разрешению лежит через деятельное изучение особенностей умственной работы человека в различных конкретных областях практической деятельности.