Fel‑x: Дату пока не скажу. В столицу и, возможно, к вам в городе. Детали скажу позже. Но ты должна знать: я очень хочу с тобой встретиться еще раз. 4 page

‑ Для тебя ‑ чересчур лакомыми, ‑ ухмыльнулся Саша и посоветовал другу поменьше смотреть определенную разновидность видео для взрослых, на что получил вполне веское замечание, что кому‑то иногда следует общаться с определенной категорией девушек в дорогих ресторанах и ВИП‑барах.

‑ Так что ты там забыл? ‑ еще раз поинтересовался водитель "Джип".

‑ Вещь одну отдать надо, Миха. ‑ Отозвался Саша, закуривая. Он хорошо запомнил, до скольки будет сегодня учиться смешная девочка Марта. Мобильник ей все же стоит отдать. Современные девочки без него, как без рук. Начнет еще где‑нибудь рыдать и стенать. А Ника, узнав, что сестренку обидели, может рассердится, и тогда отношения с ней уладить будет труднее.

Совершенно не вовремя наслаждающемуся дымом Александру вспомнился и отец. Нет, на современную девочку он похож не был и даже и бровью бы не повел, узнав, что лишился мобильной игрушки. Просто долгое время он почему‑то не признавал сотовую связь, и никак не соглашался купить телефон, как и до этого пейджер. Все вокруг ходили с собственными мобилами: и его многочисленные студенты‑физики, и аспиранты, и коллеги, и родственники, постоянно звонили друг другу, во многом упрощая жизнь, а он уперто не желал приобретать персональный телефон. Вячеслав Сергеевич Дионов, доктор физико‑математических наук, был человек чересчур консервативным, и принятие чего‑либо нового было для него невероятно сложным делом. Если, конечно, это дело не казалось физики ‑ тут он был первооткрывателем, и лаборатория молекулярной спектроскопии, которой он успешно заведовал уже несколько лет, слыла поистине инновационной.

Собственным мобильником Вячеслав Сергеевич обзавёлся только тогда, когда пару лет на собственном юбилее назад директор закрытого научно‑исследовательского института, где работал отец Саши, лично не преподнес ему сотовый телефон. Директора Вячеслав Сергеевич уважал, а потому подарок принял и даже начал пользоваться.

Какой у отца сейчас телефон ‑ все тот же или какой‑то другой, новый, Александр не знал. С отцом они не виделись уже года четыре, не меньше. С тех самых пор, как Саша покинул родной город. Мать, брат и даже тетка с двоюродной сестрой приезжали к нему, а вот отец вычеркнул его из собственной памяти ‑ так же быстро, как сейчас затушил сигарету Саша.

‑ Почти приехали, амиго, ‑ бросил ему Михаил, заворачивая к горделиво возвышающейся консерватории, чью крышу и стекла огромных нарядных окон освещало вечернее солнце, и чей строгий, элегантный облик наводил на Сашу ненужные размышления по поводу того, что сам‑то он свой универ так и не закончил ‑ корпус физмата, в котором парень когда‑то учился, как раз находился неподалеку от этого славного местечка. Помнится, когда их поток оставался на пятые и шестые пары, начинающее заходить за горизонт осеннее солнце всегда светило им всем в глаза и мешало сосредоточиться на объяснении преподавателя. Наверное, и в консерватории, этой пафосной обители малолетних любителей искусства, сейчас кто‑то сидит на последнем издыхании в душной аудитории и закрывает ладонью глаза, чтобы солнце не лезло в них.

Подумав об этом мимолетом, Саша позволил себе усмехнуться.

Водитель в это время резко затормозил у обочины, разглядывая идущих мимо многочисленных студенток.

‑ Девочки‑то тут ничего. ‑ Он с ухмылочкой, делающей его лицо с глубоким шрамом еще более зловещим, уставился на длинные загорелые ножки девчонки, шагающей по тротуару вдоль дороги всего лишь в паре метров от машины. Обладательница красивых конечностей Александра заинтересовала мало, зато ее спутница вызвала куда больший интерес ‑ потому что ею оказалась Марта.

"Как вовремя, и искать не надо", ‑ отстраненно подумал Саша, гладя на сестру Ники, идущую прямо навстречу к их тачке.

‑ И ее подружка ‑ милашка. Такие волосы круто наматывать на кулак, ‑ продолжал нескромно разглядывать студенток водитель, добавив, в каких именно ситуация ему нравится это делать. ‑ Может, познакомимся? На твою морду телки клюют здраво. Съездим, отдохнем, выпьем, развлечемся. А, черт, ты же улетаешь. Засада.

‑ Закрой пасть. И не пускай слюни, ‑ велел ему Александр.

‑ Чего так? Сам глаз положил? ‑ заржал накаченный парень.

‑ Нет, ‑ без доли улыбки ответил Саша. ‑ Это моя сестренка.

‑ У тебя же типа только братишка был? ‑ не понял его друг, почесав коротко стриженый ёжик, продолжая разглядывать юных представительниц женского пола. Студентки в консерватории были разные ‑ вот только что мимо уверенно прошагала красноволосая девица, которую он принял за парня‑неформальчика, а следом пропорхала фея с осиной талией и большой грудью, и это разнообразие Михе нравилось.

‑ Посигналь им, ‑ не отвечая на вопрос, распорядился брюнет. ‑ Отдам и гони в аэропорт.

‑ Командир хренов. Сестренками обзавёлся. Ты точно не ширяешься? Или там с ханкой не дружишь, нет? ‑ поморщился Миха, но выполнил просьбу‑требование Саши, а после громко засмеялся, видя испуг девушек, не ожидающих громкого звука клаксона.

У Марты только что закончилась последняя пара, и она со своей скрипкой наперевес, упакованной в прочный черный футляр, выходила из здания консерватории вместе с одногруппницами. Они, конечно же, приставали к Карловой с расспросами о таинственном брюнете, но Марта ограничилась словами о том, что Саша ‑ ее знакомый и не более. О том, что это бывший парень кузины, она сказала только Наде.

Девушки остановились около лавочек, нагретых осенним, мягким и все еще старающимся быть теплым солнцем, немного потрещали и разошлись в разные стороны. Марта и ее подруга Надежда, оживленно болтая, пересекли дворик и побрели вдоль оживленной дороги, чтобы по светофору перейти ее и оказаться около остановки. Надя все никак не могла успокоиться и пытала приятельницу по поводу Саши и того, куда они вдвоем ездили. Она не хотела верить, что этот черноволосый стройный высокий тип ‑ всего лишь друг ее кузины.

‑ Он ведь даже тебе цветы подарил!

‑ Не мне, а Нике! ‑ перебила ее Марта, но Надя, не слушая ее, продолжала дальше:

‑ Красивые! Нет, шикарные! Знаешь, как наш Порфирьич обалдел, когда тебя увидел в окне? Наш старик на тебя обиделся даже. Хотя, ему, кажется, даже завидно стало.

‑ Блин! ‑ взвыла возмущенная Карлова, ‑ теперь еще и с ним проблемы будут из‑за этого неудачника! Таких ненормальных впервые в жизни вижу и...

Ее возмущенный голос утонул в мощных и резких автомобильных гудках черного "Джипа Рэнглер", лихо затормозившего неподалеку. Неожиданные звуки едва ли не напугали обеих девушек до колик в том месте, о котором обычно не говорит в приличном обществе. Надя от неожиданности даже вскрикнула, а плечи Марты явственно вздрогнули.

Затемненное окно машины отползло вниз, и на светловолосую девушку уставились уже знакомые ей зеленые глаза.

‑ Еще раз привет, ‑ произнес их обладатель ‑ Саша. Девушка слегка опешила, не понимая, зачем он опять решил ее навестить. А Надя в предчувствии чего‑то необычного, замерла в предвкушении. Она очень любила неординарные события, жаль только, что с ней они происходили редко.

‑ Ну, здравствуй, ‑ поздоровался Александр.

‑ Ага. Привет. Что... что ты тут делаешь? ‑ проговорила она не без труда и почему‑то опять застеснялась его, а потом вдруг подумала, может что‑то случилось с Никой?!

‑ К тебе приехал.

‑ Зачем?

‑ Влюбился и хочу забрать к себе, ‑ серьёзно произнес Саша, как будто бы и не шутил вовсе. На лице Нади расплылась улыбочка.

‑ Чего?

‑ Того. Держи, забыла в моей тачке, ‑ протянул Марте мобильник Александр. Ее светлые глаза расширились от удивления. Она, такая растяпа, так и не хватилась своего мобильника!

‑ А‑а‑а... Спасибо! ‑ потянулась за телефоном девушка, касаясь своими пальцами холодных, не смотря на теплую погоду, пальцев Саши и поспешно одергивая руку.

‑ Не за что. Передавай привет сестре. И сама не хворай.

Надежда в это время в изумлении всматривалась в открытое окно брутального "Джипа", дабы разглядеть черноволосого, но внезапно натолкнулась на взгляд водителя, парня внушительного и грозного. Он развязно подмигнул девушке, кивнув на заднее сидение, как будто приглая, и она поспешно отступила на пару шагов назад. Этот тип со шрамом показался ей похожим на какого‑то отпетого уголовника. Зато черноволосый Наде жутко понравился.

‑ Все, бывай, мы поехали. Не оставляй мобилку, где попало, ‑ дал на прощание наказ Марте Саша. Окно закрылось прежде, чем она сказала: "Пока" или "До свидания", и мощный черный автомобиль тронулся в путь.

Карлова только крепче сжала телефон, зато Надя от восторга чуть не завизжала. Она схватила подругу под руку и потащила к пешеходному переходу, около которого столпилось уже множество жаждущих уехать домой побыстрее студентов и студенток.

‑ Какой он классный, Марта!

‑ Кто?

‑ Этот твой Саша!

‑ Он не мой. Он Никин, ‑ проговорила сердито Марта, не понимая, как она могла проворонить пропажу любимого телефона. Как?!

‑ Но второй раз за день приезжает‑то он к тебе, а не к твоей Нике, ‑ заметила Надя лукаво и добавила. ‑ А вот друг у твоего Саши жуткий.

‑ Какой еще друг?

‑ Который за рулем сидел, ‑ пояснила девушка.

‑ Я не обратила на него внимания.

‑ И на что ты вообще внимание обращаешь? ‑ вздохнула Надежда. ‑ Как ты вообще живешь, несчастная?

‑ Хорошо живу, счастливо, ‑ огрызнулась Марта, проверяя мобильник на предмет звонков и смс‑сообщений. Она первой достигла светофора, который злорадно мигал пешеходам красным светом, не пропуская их вперед.

‑ О, Карлова, ‑ позвал ее радостно голос одной из сокурсниц, которая тоже, как оказалось, ждала зеленый свет, дабы перейти дорогу. ‑ А к тебе что, опять твой парень приезжал?

Надя захихикала ‑ о том, что Карлова вроде бы как нашла себе богатого парня, облетела едва ли не весь их поток, а еще одна однокурсница, рыженькая и очень симпатичная, та, которая слышала слова Саши о "теплоте и ласке", произнесенные им у витража шутки ради, добавила оживленно:

‑ У него что, две машины? Утром, когда тебе цветы дарил, он на черном "БМВ" был, вечером на джипарике. Шикарного мэна себе завела, Марта!

‑ Точно‑точно, шикарного!

Светловолосая скрипачка уже хотела гневно ответить, что никакой Саша ей не парень, а просто знакомый, и что не надо придумывать лишнее, как вдруг она почувствовала на себе чей‑то взгляд и повернула голову вправо. В толпе, совсем неподалеку от нее, стояла высокая и худая девушка с тонкими, даже чересчур тонкими, чертами лица и короткими, как у мальчишки, волосами, открывающими аккуратные уши, у которых проколоты были не мочки, как у всех прочих людей, а верхние части ушей и козелки. Кажется, такие пирсинги называют "хеликс" и "трагус". Об этом как‑то рассказывала Марте экспериментаторша Ника, которая года два или полтора назад отчего‑то вдруг решила проколоть себе хрящик на одном ухе, и до сих пор его украшало золотое изящное колечко. Правда на Нике этот прокол смотрелся элегантно, женственно, а на худой высокой девушке, которую встретила Марта, ‑ дерзко. Молчаливая дерзость и не выставляемая на показ смелость буквально пронизывали ее и придавали какую‑то свою изюминку. А еще особенную яркость девушке придавали ее волосы ‑ они с помощью геля были уложены в задорный творческий "ежик". Кстати, цвет их тоже был весьма примечательным ‑ пряди некогда темно‑русых волос были проколорированы в несколько цветов: черный, бордовый, фиолетовый, даже красный, и смотрелась прическа девушки экстравагантно, но красиво.

Со спины ее немудрено было принять за субтильного паренька ‑ одета девушка была в темную футболку, обычные чуть потертые на коленках джинсы и высокие черные кеды "Конверс" с толстой белой подошвой. Через плечо ее висела сумка с парой значков, среди которых выделялся большой белоснежный круглый значок с изображением клавиш фортепиано.

‑ Привет, ‑ негромко и хмуро поздоровалась она с Мартой, не спеша оглядев ее с ног до головы. Та с очень хмурым выражением лица, нехотя, кивнула девушке в ответ. Коротковолосую звали Юлей, училась она в консерватории на одном курсе с Мартой, но по классу фортепиано, и негласно считалась одной из талантливейших студенток. Юля часто бывала на всевозможных музыкальных конкурсах, занимала там первые места, и ее фото частенько висело на доске почета на первом этаже. Многие преподаватели пророчили девушке славное будущее, хотя зачастую не понимали, почему девушка решила не поступать в Московскую консерваторию имени П.И. Чайковского, а осталась в родном городе.

Марта же Юлю не любила ‑ нет, скорее даже ненавидела, и на это у нее были свои причины. Веские, как она считала. И даже одно‑единственное "привет" умудрилось взбесить ее, хотя внешне, конечно, Марта оставалась спокойной, как застрявший в болоте танк.

Уголки тонких губ Юли тронула улыбка, когда она услышала еще одно восклицание сокурсниц Марты о том, какой у нее прикольный парень, как будто бы она очень сомневалась в том, что Карлова может кого‑то себе найти.

‑ У тебя кто‑то появился? ‑ спросила обладательница ярких волос.

‑ Ну...

"Да ладно?", ‑ говорили ее орехово‑зеленые глаза. Вмиг разозленная Карлова вместо того, чтобы заявить, что никакой Саша ей не парень, открыла рот и выдавила:

‑ Да, появился. Эй! ‑ прикрикнула она на разговорчивых однокурсниц. ‑ Эй, хватит обсуждать моего парня.

Юля еще раз оглядела длинноволосую девушку, чьими прядями беспечно играл ветерок.

‑ Она стесняется, девочки, ‑ рассмеялась Надя. ‑ Что вы к ней привязались?

‑ Нашла себе кого‑то? ‑ спросила между тем Марту Юля. У Марты голос был звонкий, как весенняя капель, а у Юли, наоборот, приглушенный и тихий.

‑ Нашла, ‑ как можно более равнодушно отозвалась девушка, в глубине душе злорадствуя, что у нее, Юли Крестовой, никого нет, а она, Марта Карлова, обзавелась классным поклонником. Ну как будто бы обзавелась. Понарошку.

‑ Поздравляю. Надеюсь, он достойный парень.

"На что она намекает?", ‑ подумала про себя Марта, вспыхивая.

‑ Спасибо. Безумно приятно. От твоих поздравлений я просто таю, ‑ негромко отозвалась Марта, в голосе которой все же прорезалось зло, и отвернулась от пианистки, в чьих глазах застыло недовольство, а после прокричала на ухо Наде:

‑ Смотри, а вот и наш малыш! ‑ светловолосая ткнула пальцем в подъезжающий к остановке бело‑зеленый на удивление полупустой автобус. Одногруппницы жили на соседних улицах, а потому ездили по одному и тому же маршруту.

В это время, наконец, зажег долгожданный зеленый свет, и Марта, потянув за собой Надежду и на бегу прощаясь с однокурсницами, одной из первых помчалась к остановке.

Домой Марта приехала достаточно быстро и, чтобы не вспоминать Александра, да и вообще того, что с ней произошло, долго, почти до ночи, играла на любимой скрипке, прижав ее подбородком к плечу, повторяя старое и разучивая новое. Ее быстрые пальцы левой руки ловко и быстро бегали по четырем струнам грифа, а пальцы правой ‑ удерживали смычок, который, казалось, вырывается из них, чтобы жить своей какой‑то волшебной жизнью. Девушка глядя вперед, в недоступные никому сердца своих собственных миров, стояла посредине комнаты, излучая каждым своим движением любовь к создаваемой ею самой музыке, а руки ее, казалось, танцевали в воздухе.

Звуки непрерывного легкого, как йогуртное предгрозовое облако в детском раю, легато разлетались по комнате, взмахивая невидимыми нотными крыльями и, словно птицы кружились вокруг юной скрипачки, изредка задевая ее светлую кожу. И как только они касались кожи девушки, по ней начинали бежать мурашки, и Марте казалось, что тело ее ‑ самая настоящая река, по которой бегут волны музыки, а душа ‑ на четверть заполненный нотный стан, и каждый знак на ней ‑ это отображение ее жизни и ситуаций, возникающих на ее пути. Наверное, и появление Саши было зафиксировано на стане, как, наверное, и дальнейшие случайные встречи с ним, которые происходили еще при более интересных обстоятельствах.

Теперь девушка играла уже не знаменитые этюды ‑ она плавно перешла к импровизированному исполнению песен своих любимых рок‑групп, глядя все в те же свои миры, вспоминая Феликса и Лондон и мечтая, чтобы он приехал или чтобы она приехала к нему. Правда, в эти мысли вновь каким‑то образом вклинился Саша, но Марта не без труда сумела выгнать его образ из своей головы ‑ исполнила упругий рикошет и сделала это так, словно отбросила от себя мяч, который, весело подпрыгивая, обрисовал красивый, но резкий отрывок из "Каприса N 5" Поганини, а после снова вернулась к исполнению современных песен в скрипичном варианте.

Правда потом, резко прервав саму себя и обозвав идиоткой, Марта вытащила из стола листки с партитурой, которую нужно было знать, и принялась за их разучивание. Энтузиазма, конечно, стало меньше, но ноты, как впрочем, и всегда, запоминались влет.

А после, уже засыпая в своей уютной кроватке аж с тремя подушками, Марта, обнимающая одну из них, неожиданно подумала, что Саша, наверное, тип вредный и упрямый, раз она с трудом прогнала его из своих мыслей даже с помощью музыки. Почти сразу после этого она провалилась в мир Морфея.

Кстати, Карлова‑младшая была права. Александр Дионов, действительно, был человеком настойчивым и очень упорным, а потому Нику в покое оставлять не собирался. В течение почти двух недель, пока его не было в городе, Саша пару раз звонил своей бывшей девушке, аж дважды послал ей цветы домой, приведя в восторг ее маму, а также приглашал в лучшие заведения города, но все‑таки так и не добился согласия Ники на свидание. Ей, конечно, его интерес импонировал ‑ если честно, Карлова любила находиться в центре внимания, но ее врожденная мстительность никак не соглашалась делать приятное тому, кто однажды предал ее. Сделал раз ‑ без особенных угрызений совести сделает и второй. И вообще, почему она должна плясать под его дудочку? Он ей кто? Никто. Призрак из юношеского прошлого. По крайней мере, так со смехом говорила девушка кузине и своим подругам, которые, конечно же, были в курсе всего того, что с ней происходило. "Я боюсь иметь отношений с этим человеком", ‑ объясняла она приятельницам, сидя в выходной день с ними в шумном кафе, делая маленькие глотки "Текилы" через пеструю оранжевую соломинку и одновременно убавляя звук трезвонящего мобильника ‑ бывший вновь ей звонил, а Нике не очень хотелось отвечать ему.

К тому же она интуитивно знала ‑ Саша еще и еще раз перезвонит ей, и будет делать это до тех пор, пока она не ответит ему, поэтому девушка не боялась, что он вдруг пропадет, и вообще ей нравилось его мучить. К тому же Александр хоть и очень изменился и стал взрослее, но вот это упрямство в следовании своих целей в нем осталось прежнее. Пока не добьется своего, точно никуда не денется.

Он из тех, кто будет стучать в дверь до тех пор, пока ему не откроют. А если открывать не станут, то Александр вполне может и выбить свое временное препятствие. Сил ему на это будет не занимать.

‑ Что, опять звонит твой бывший кент? ‑ со смехом спросила одна из подружек‑сокурсниц Нику. Та кивнула и состроила рожицу, говорящую о том, как сильно надоел ей Саша.

‑ У тебя всегда такие парни прикольные попадаются, ‑ заметила еще одна девушка, покачивая головой в такт громкой музыки. ‑ Помните, мы на шашлыках были пару лет назад, за городом, и за Никой парень приезжал?

‑ А, тот высокий, светленький, миленький, ‑ вспомнилось третьей Никиной подружке, сидящей с ней за столиком, ‑ мрачный и крутой?

‑ Да‑да‑да, тот самый! Он приехал к нам на своей машине, нам так небрежно сказал: "Привет и пока", взял Нику за руку и потащил за собой.

‑ А за Никой еще тип кудрявый ухаживал, ‑ подхватил вторая подруга, ‑ помните? Так мне казалось, что светленький ему вмажет!

‑ Точно‑точно! Это так забавно смотрелось!

Ника внутренне напряглась. Воспоминания о дяде Укропе ‑ надо же, какую дурацкую кличку придумала она Кларскому тогда ‑ ее нервировали. Она пришла в кафе расслабиться, забыть о прошлом, которое и так решительным образом надоедало ее памяти и мешало жить так же беззаботно, как и ее веселые беззаботные подруги.

‑ Ник, а куда тот парень‑то светленький делся?

‑ Мы расстались, потому что не подходили друг другу, ‑ стараясь улыбаться, ответила Ника, все больше раздражаясь. Правды о Никите она никому не говорила.

‑ Жа‑а‑алко, вы хорошо вместе смотрелись, ‑ вздохнула одна из подруг. ‑ А к бывшему своему, к Саше, ты возвращаться не хочешь?

‑ Чтобы он опять меня кинул? Пятый раз говорю ‑ не хочу. Он мне не нужен. ‑ Отрезала Карлова и залпом, уже без помощи трубочки, допила "Текилу". Она была в растерянности и не совсем понимала, что вообще происходит и что ей делать. И никак не могла взять толк, почему вдруг Сашка вновь обратил на нее свое драгоценное внимание? Случайно увидел и понял, что не разлюбил, так что ли? Это бред.

И что бы ни говорила Ника другим, однако сама себе все же отдавала отчет в том, что больше боится отнюдь не повторного предательства Саши и не настоящих причин, сподвигших его чувства к ней, а того, что она вновь начнет испытывать к нему симпатию ‑ или, не дай Боже, любовь. И если все опять закончится так же печально, как и с Никитой, она, наверное, навсегда будет обречена остаться в гулком трусливом одиночестве.

"Какого фига я мучаюсь непонятно из‑за чего?! ‑ прокричала про себя девушка. ‑ Мне 23, я свободна и симпатична, почему я должна быть одна?! Да еще и страдать из‑за каких‑то козлов! Я буду веселиться".

‑ Виски с колой, пожалуйста, ‑ сказала она бармену ‑ молодому, симпатичному парнишке, подозвав его. ‑ А лучше сразу двойную порцию.

‑ Ты что, решила напиться? ‑ поинтересовалась одна из подруг, та самая, что первой вспомнила Никиту.

‑ Немного выпить, чтобы взбодриться, ‑ отвечала ей Ника, решившая, что в тот вечер она должна повеселиться. Да и музыка с небольшого танцпола доносилась заводная.

Виски подействовали бодряще. Настроение девушки улучшилось, в крови закипела энергия позитива, в голове появилась долгожданная легкость, смешанная со струйками радости, а на ресницах осел туман смеха ‑ его в большом количестве выпускали на клубной площадке танцпола, куда Ника и одна из ее подруг ‑ Дарья, перебрались после кафе ‑ другие девушки ехать туда с ними отказались. Одна сослалась на то, что ее дома ждет новоиспеченный и, скорее всего, голодный супруг, а вторая со вздохом призналась, что молодой человек, с которым она сейчас встречается, крайней отрицательно относится к каким‑либо ночным вылазкам. Услышав это, Ника заявила:

‑ А одной быть все же лучше. Вот она, свобода! Никаких ограничений.

Даша была с Никой согласна, а вот занятые девушки, переглянувшись, синхронно и с некоторой ноткой превосходства подумали, что никакая это не свобода, а простое женское одиночество. Впрочем, до их мыслей Нике не было никакого дела. Она разошлась и жаждала веселья, а потому и поехала в ночной клуб "Эскадра", на танцполе которого двигалась так энергично, словно это был последний танец в ее жизни. Правда, Даша сначала уговаривала Карлову двинуть в знаменитый "Алигьери", но у Ники слишком много было воспоминаний, связанных с этим заведением и Ником (чего только стоит идиотский наркотически коктейль, который она случайно выпила в кабинете управляющего "Алигьери"!). Поэтому она выбрала другой клуб, где еще ни разу в жизни не была, и уговорила, нет, даже почти заставила Дарью ехать именно туда, пообещав угостить коктейлем "Б2". Кстати, именно после того, как подруги попробовали этот горящий напиток, они и направились на уже разгоряченный народом танцпол.

Ника, облаченная в приталенное, с низким вырезом, платье из черного шифона, простое, но достаточно элегантное, чтобы подчеркнуть естественную красоту и достаточно открытое, чтобы выглядеть в клубе стильно и не теряться на фоне других любителей ночного веселья выглядела очень привлекательно, впрочем, и ее подруга Даша от светловолосой не отставала. Поэтому немудрено, что через пару часов танцевального безумия девушки познакомились с парнями. Их было тоже двое, и выглядели они вполне прилично. Красавчиками в прямом смысле их нельзя было назвать, но у одного из ребят была чудесная обаятельная улыбка и глаза человека, обожающего экстрим и приключения, а высокая подтянутая фигура второго ‑ кстати, профессионального боксера, так и заставляла глаза многих девушек обратить на нее внимание и восхищенно покачать головой.

По негласной договоренности Даше достался боксер Константин, парень очень вежливый и приятный в общении, а Нике ‑ харизматичный светлоглазый обояшка со звучным, как ей казалось, именем Стас, хотя первое время Карлову так и подмывало сказать вслух крутившуюся в уме рифму к его имени. И рифма эта была совсем не безобидной.

Ребята провели вместе несколько довольно веселых часов, то пропадая на танцполе, то куря кальян и расслабляясь, то просто болтая: ни о чем и о жизни одновременно. Кажется, они все четверо были довольны встречей и наслаждались временем, проведенным вместе. А Ника даже, спустя какое‑то время с восторгом подумала, что ее новый знакомый ничего так: веселый, умеющий поддержать беседу и в меру милый ‑ вобщем, гораздо лучше всех предыдущих парней, с которыми она знакомилась раньше, пытаясь заглушить боль постоянно ноющего как больной коренной зуб, одиночества. Она даже оставила Стасу номер своего телефона, что делала крайне редко, а обладатель обаятельной улыбки пообещал Нике, что пригласит ее в одно классное местечко ‑ он, как оказалось, занимался в свободное время скалолазанием, да и вообще имел кучу хобби ‑ например, играл на гитаре в собственной группе.

Правда, как чуть позднее оказалось, их гипотетическим свиданиям так и не суждено было произойти. Естественно, кое‑кто постарался ограничить Нику в контактах с другими молодыми людьми, и этого кого‑то звали Сашей.

‑ У тебя ведь девушки нет? ‑ спросила на всякий случай довольная Ника, сидя вдвоем со Стасом на диванчике за столиком. Даша со вторым парнем находились на танцполе.

‑ Естественно, нет. Стал бы я знакомиться с кем‑то, если бы у меня была подружка? ‑ пожал плечами тот. Конечно, Стас не был так накачан, как его друг‑боксер, но фигура его Нику полностью устраивала: достаточно широкие плечи и сильные руки, предплечье одной из которых обвивала замысловатая черная татуировка‑надпись, выглядывающая из‑под рукава футболки. Нику она очень заинтересовала ‑ так, что ей даже захотелось потрогать татушку. Она, кстати, и сама была не прочь сделать себе татуировку, даже уже присмотрела в Интернете то, что хотела бы видеть на себе, да все руки у нее до этого все никак не доходили.

‑ А почему ты задаешь этот вопрос? У тебя кто‑то есть? ‑ спросил Стас.

‑ Нет, я одинока, и в своем одиночестве несчастна, ‑ с улыбочкой отвечала ему Ника. Флиртовать она умела ‑ это даже как‑то само собой получалось порою, главное, чтобы нужное настроение было.

‑ Давно одна?

‑ Давно, ‑ кивнула Ника, покачивая черной лакированной туфелькой на высоком тонком каблучке в такт техно‑музыки, которая так и звала народ в свои жесткие электронные объятия, то и дело бьющие электрическими разрядов в чьи попало сердца. ‑ А ты?

‑ Не знаю, давно ли это для тебя или нет. Полгода, ‑ глядя на ее раскачивающуюся туфлю, отвечал Стас. ‑ Из‑за чего расстались? Или это секрет?

‑ Что тут секретного? Он просто уехал. Переехал в другой город. ‑ Думая о Нике, а не о Саше, отвечала Ника. Подумаешь, сказала немного неправду ‑ но ведь для нее придурок Кларский, правда, дорог, как самый... как самый настоящий жених!

‑ А‑а‑а, ‑ догадался Стас, ‑ любовь не выдержала расстояния?

‑ Что‑то типа того. А ты почему со своей расстался?

‑ Изменила, ‑ коротко отозвался парень, и в его голубых ‑ как и у самой Ники ‑ глазах, блеснула рассерженная молния, которая тут же скрылась в облачности из потерянности.