Конец атлантической эпохи*: Святогор. После-атлантическая эпоха

1. Древне-индусская культура: Самсон Самойлович.

2. Древне-персидская культура: Микула Селянинович.

3. Халдейско-египетская культура: Вольга Всеславьич.

4. Греко-латинская культура: Илья Муромец.

* К более отдаленным периодам атлантической эпохи могут быть отнесены богатыри Дунай Иванович, Сухман и Колыван (былины нередко величают Святогора по отечеству Колывановичем). К сожалению, более детальное ознакомление с фигурами этих богатырей невозможно за недостатком места.

Эти же указания калик-перехожих были в свое время использованы изследователями для разделения богатырей на старших - до Ильи Муромца, и младших - после него. Можно сказать, что, подобно тому, как "история человечества распадается на дохристианское и христианское время", так и "история богатырей распадается на период до Ильи Муромца и после него". Тем более, что Илья Муромец, как первый христианский богатырь, представляет в своем лице и эпоху возникновения христианства, т. е. былины с удивительной точностью относят его к тому именно периоду в человеческой истории, когда

"... Сам Исус Христос, два апостола..."

действительно исторически впервые ходили по земле. К этому же периоду исторически относится и основание Руси. - Поднимаясь со своего ложа милостью калик-перехожих одновременно с зарождением русскаго государства, Илья Муромец тем самым оказывается представителем русскаго народа, просветляемаго импульсом Христа.

Встречи старших богатырей между собою являются отражением переходных стадий от одного культурнаго периода к другому. То, что происходит на протяжении веков, сгущается в былинах в кратковременную встречу. Народ противопоставляет в своем сознании различные культурные периоды, давая им соответствующую характеристику, поразительную по своей глубине и меткости.

"...Повернул бы землю краем вверх,

И смешал бы земных со небесными!.."

Встреча Святогора-Самсона с Микулой Селяниновичем противопоставляет древне-индусскую культуру древче-персидской.

Основное устремление древне-индусской культуры было направлено вверх, прочь от земли, от физическаго мира, представлявшаго собою для мировоззрения этой культуры лишь обманчивый мираж, иллюзию, Майю. Настроение это прекрасно передано в строках:

Следующая, древне-персидская культура была проникнута совершенно иными настроениями: не бежать нужно от земли, от физического мира, но преодолевать его, преображать его с помощью светлаго божества. Элемент этого начавшагося преодоления отразился в былинах в образе сумочки переметной заключавшей в себе тягу земную, которую свободно носит представитель древне-персидской культуры, но безсилен поднять представитель культуры древне-индусской, бежавшей от физическаго мира и, потому, остававшейся безсиль-ной в его пределах.

Встреча Микулы Селяниновича с Вольгой Всеславьичем изображает переход древне-персидской культуры в халдейско-египетскую. Древне-персидская культура одухотворяла физический мир, взрывала и вспахивала землю серебром и золотом, духовными импульсами преодолевала инертность материальной массы. Эта культура ощущала еще живое веяние духовности; в миросозерцании ея жило еще ясное переживание взаимодействия между духовным и физическим мирами.

Не то было уже во времена следующей, халдейско-египетской культуры, Процесс погружения в материальный мир безостановочно продолжался. Вместе с тем понемногу утрачивалось столь живое ощущение духовных реальностей, которое было еще возможно для предыдущей культуры. Древне-персидская культура еще только внедряла духовное в землю, стремилась одухотворить физический мир; для нея духовное было еще отдельно и отделимо от физическаго. Халдейско-египетская культура нашла уже это духовное глубоко в физическом; она ощущала, что дух глубоко проник в физический мир, что он неотделим от него, слит с ним, как бы прикован к нему 38.

Сошка у Микулы Селяниновича, с серебряными омешиками и с золотым присошком, изображает духовное начало, взрыхляющее, преодолевающее физическую материальность. Для эпохи Микулы еще не представляло никакой трудности разделить эти два начала: Микула свободно выдергивает сошку из земли, подбрасывает ее под облака и закидывает за ракитов куст. Представитель же следующей культуры, Вольга Всеславьич, со всей своей дружиной, не в силах уже сдвинуть ее с места.

Как видно из вышеизложеннаго, большинство старших богатырей является представителями различных культурных периодов в их наиболее характерных и общих проявлениях. Не то Илья Муромец: возставая с ложа милостью калик-перехожих - самого Иисуса Христа и двух апостолов - одновременно с зарождением христианства и образованием русскаго государства, он является не столько представителем тогдашней греко-латинской эпохи, сколько носителем чисто русскаго народнаго христианскаго элемента. Также и следующие за ним младшие богатыри, сохраняя соответствие дальнейшим культурным периодам, приобретают все более и более русския национальныя черты.

Жизнь и подвиги Ильи Муромца и младших богатырей дают яркую картину духовнаго пути русскаго народа в прошлом и будущем. Особая трудность для понимания этих былин заключается в том, что оне изложены совершенно особым способом, свойственным творческому сознанию древняго времени: речь может идти о чисто внешних фактах и событиях, и незаметно переходить затем на внутренния душевныя переживания, без того, однако, чтобы тон изложения как-либо изменился или чтобы был какой-либо внешний намек на то, что подобный переход имеет место40. С другой стороны "для оккультиста не существует ничего только внешняго, только материальнаго. Все материальное является для него выражением душевно-духовного" 37... Поэтому многие события в жизни Ильи Муромца могут быть поняты лишь при одновременном изучении их с самых различных точек зрения.

Об Илье Муромце известно, что он тридцать три года "сиднем сидел" без рук и без ног, днем и ночью усердно молясь Богу, Но постоянно

"...и во сне и въявь

Соловей разбойник представлялся -

И молиться окаянный не давал ему!.."

Этими словами былина ясно указывает с первых же строк, какую значительную роль в жизни Ильи Муромца играл этот зловещий Соловей-Разбойник.

Затем появляются калики-перехожии, "Иисус Христос с двумя апостолами". Происходит исцеление Ильи. Он вскакивает, потчует калик пивом, отпивает затем сам, чувствует "здравие в себе великое", подносит каликам вторично, отпивает и сам опять, после чего чует в себе

"силушку великую:

Кабы столб был от земли до небушка,

Во столбу утверждено золото кольцо -

За кольцо бы взял-святорусску поворотил!"

Говорят калики промеж себя:

"Много силушки дано Илье!

Не снесет его мать-сыра земля,

Надо будет поубавить ему силушки...":

Илья потчует калик в третий раз и отпивает снова. Он чувствует при этом, что его сила

"...убавилась будто на половинушку..."

После этого калики дают ему указания, как достать богатырскаго коня, с какими богатырями бороться и кого избегать, открывают ему кое-что из его грядущей судьбы. Илья Муромец выполняет все сказанное, достает себе коня, берет благословенье у отца и отправляется в Киев

"...Заложиться за князя Владимира,

Послужить ему верою, правдою,

Постоять за веру христианскую..."

Дорогой он освобождает Чернигов и берет в плен Соловья-Разбойника, котораго убивает затем во дворе князя Владимира. После этого происходит его вышеописанная встреча со Святогором.

Как бы ни разсматривать тридцатитрехлетнее сиденье "сиднем" Ильи Муромца: с точки ли зрения физической - считая его больным паралитиком, с точки ли зрения духовной - в смысле его полной безпомощности и бездеятельности в духовном мире, или допуская одновременное сосуществование того и другого, параллелизм духовных и физических явлений, согласно принципу Тайноведения, что все материальное, физическое является лишь внешним выражением, внешним откровением духовнаго - то все же не подлежит никакому сомнению, что Илья поднимается со своего ложа для активной деятельности именно в силу изливающегося на него импульса Христова, воспринимает его всем своим существом - ибо импульс Христа пронизывает всего человека - и следует за ним. В чем заключается этот импульс?

Миссия Христа состоит в том, говорит Рудольф Штейнер, чтобы "принести человеку в душу внутреннюю самостоятельность, полную силу "Я"*. Отдельное "Я" должно почувствовать себя вполне самостоятельным и обособленным, вполне само-в-себе-стоящим, и сближать человека с человеком должна только любовь, приносимая в виде свободнаго дара. Через Христов принцип должна войти в земную миссию любовь, Есе более и более возвышающаяся над материальностью и все более возносящаяся в духовное. Любовь произошла из низших форм, связанных с чувственностью. В первыя времена человечества те любили друг друга, кто были связаны кровными узами**, и считалось чрезвычайно важным, чтобы любовь имела этот базис кровнаго родства. Христос пришел, чтобы одухотворить любовь - чтобы, с одной стороны, вырвать ее из уз, коими стягивает ее кровное родство, с другой - чтобы дать силу, импульс для духовной любви. В среде последователей Ветхаго Завета мы видим в полной мере выраженным то, что можно назвать: принадлежность к групповой душе, как основа отдельных "Я" в коллективном "Я". Мы видели, что выражение "я и отец Авраам- одно" имеет большое значение для последователя Ветхаго Завета; оно обозначает погруженность в сознание, что та же кровь, которая текла в жилах отца Авраама, течет и в нем, последователе Ветхаго Завета; он чувствовал себя погруженным в целое" 37.

* По приведенным здесь отрывкам, освещающим с известной точки зрения миссию Христа, применительно к пониманию былин, - нельзя, конечно, создать себе полного представления о Христософии в свете Тайноведения.

** В этом смысле нужно понимать кн. Левит, XIX, 18: "Не имей злобы на сынов народа твоего; но люби б л и ж и я г о твоего, как самого себя".

Эту характерную принадлежность древнего сознания к коллективному "Я", к общей групповой душе, с замечательной прозорливостью уловил А. Котляревский. "В эпоху юности народов", говорит он, "когда они не перешагнули еще своего природнаго состояния, человек почти на сознает себя, как отдельную личность, но спокойно и без намерения, без истиннаго знания и воли - действует, как член великаго целаго и живет только им, только в нем и с ним. Личность совпадает с совокупностью всего народа, исчезает в ней, а потому - как сознание человека, так и сами чувствования его являются не в особенной единичной форме, а коллективно: что сознает и чувствует он, то сознают и чувствуют все его соплеменники" 23.

Это пребывание в лоне групповой души особенно скреплялось и углублялось недопущением в сферу ея пришельцев, т. е. людей, не принадлежавших к ней по своему происхождению. Эта сопринадлежность выражалась в принадлежности к одному племени, в наличности общей крови в жилах каждаго соплеменника; отсюда- строгое соблюдение чистоты крови, браки в пределах узкаго круга. - В самом начале человеческаго развития на земле браки совершались, вообще, лишь в самых узких кругах, в кровородственных семьях. "Близкий брак был тем, чего придерживались в начале человеческого развития" 37.

Но приносимая в виде свободнаго дара, чисто-христианская любовь человека к человеку, развитие которой является миссией Земли, могла возникнуть лишь при условии полнаго отрыва человека от коллективнаго "Я"... "Там нет истинной любви, где различныя "Я" связаны друг с другом рамками групповой души. Лишь после разъединения, имевшаго место в человечестве, после котораго одно "Я" предстоит перед другими "Я", как самостоятельная единица, лишь после него сделалась возможной любовь, как свободный дар одного "Я" другому "Я". Таким образом на земле должен был начаться все более усиливающийся индивидуализм..." 38.

"В силу этого", указывает Рудольф Штайнер в другом месте, "единичное человеческое "Я" высвобождалось понемногу из групповой души, из группового "Я"; человек постепенно подходил к осознанию своего индивидуального "Я"... Дать людям то, в чем они нуждались, чтобы чувствовать себя уверенно и твердо в этом единичном индивидуальном "Я" - вот в чем состояла миссия Христа. В этом смысле должны быть приняты слова, которыя так легко понять превратно: "Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот недостоин Меня"*. Это следует понять в том смысле, что древнее кровное родство должно, благодаря принятию Христова импульса, перейти в новыя формы человеческих взаимоотношений, распространяющихся независимо от материальной основы от души к душе, от человека к человеку" 38.

* Мф. X, 37.

Эта борьба за индивидуальное "Я", - борьба, ибо импульс дается Христом, но "Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" равно как и борьба за преображение, посредством сил одухотвореннаго индивидуальнаго "Я", низшей человеческой природы - составляет содержание былин об Илье Муромце и о младших богатырях. Хотя эта борьба, ведущаяся с чередующимися победами и поражениями, происходит, главным образом, в душевно-духовном мире - тон повествования в былинах не меняется при переходе от описания событий физического мира к внутренним переживаниям, и лишь данныя Тайноведения помогают провести грань между теми и другими.

Высвобождение Ильи Муромца, под влиянием Христова импульса, от уз кровнаго родства обрисовано в былинах с необычайной точностью и с сохранением всех деталей. В физическом мире оно выражается в том, что, получив силу от калик-перехожих, Илья покидает родительский дом, дорогою переступает данные им обеты и отцовскую заповедь и тем самым окончательно порывает с прошлым:

"...Не хотелось бы отцу быть супротивником,

Не хотелось бы и заповедь переступить;

Да хоть всякий заповеди кладывал,

А не всякий заповеди сдерживал..."

Но главное поле борьбы отнюдь не лежит в физическом мире. Первоисточник кровнаго родства, заключающийся в принадлежности к групповому "Я" (групповой душе), находится в ином месте. Наиболее ярко выраженным представителем группового "Я" является в настоящее время животное царство, с его групповыми душами, заключенными во внефизическом мире 37; человеческое же индивидуальное "Я" находится в мире физическом. Процесс развития самосознания у отдельных индивидуальностей состоит в вылущивании своего самосознающаго зачатка из преодолеваемой групповой души и врастания его в физический мир. Процесс этот происходит медленно и постепенно; но уже древние народы чувствуют свою принадлежность к групповой душе отнюдь не столь интенсивно, сколь это имеет место в животном царстве; они ощущают начинающееся разслоение и распадение связывающих их уз и поддерживают свою групповую связанность кровородственными браками. - В большей или меньшей глубине погружения в материю индивидуализированнаго человеческаго "Я" и заключалась степень отличия человека от живот-наго. Но еще до окончательнаго отрыва от групповой души и полнаго нисхождения в материю зачаток индивидуальнаго "Я" должен был быть пронизан Христовым импульсом, дабы не погибнуть в ней окончательно.

Где должен был произойти решительный бой между Ильей Муромцем и сковывавшими его кровородственными силами? Где проявляются оне с наибольшей интенсивностью и полнотой? - В той области, где человек вырывается из группового "Я", на границе физическаго и сверхфизическаго мира, где животное царство перекрещивается с человеческим.

Тайноведение указывает на характерное отличие в пространственном взаимоположении человека, животнаго и растения. Растение получает питание, главным образом, через корни. "Этот орган оно направляет к центру земли; к солнцу поднимает оно свои органы оплодотворения, вбирая целомудренный солнечный луч. Представим себе теперь человека: в нем нетрудно видеть перевернутое растение - вообразите себе растение в перевернутом положении и вы получите человека. Органы оплодотворения обращены у него к центру земли, а корни - в мировое пространство. Животное находится посредине..Таким образом, возникает к р е с т"38.

Этот знаменательный крест, стоящий на границе двух миров, неоднократно встречается в былинах в виде "креста Леванидова". Возле него "обыкновенно братаются богатыри, и от него начинаются их богатырския поездки. Затем он оказывается вообще повсюду, где начинается какое-нибудь знаменательное действие" 1. Нередко именно это значение Леванидова креста еще более подчеркивается тем, что былины помещают его на берегу "реки Смородины" (Самородины), представляющей собою, как и многия другия былинныя реки, границу между физическим и духовным мирами.*

* Подобно этому, В образе гор отражаются представления о возвышенных сферах духовнаго мира. Не опустившись па твердую почву, Святогор жил в воздушно-водном окружении земли. Вместе с тем, сознание его находилось в духовном мире.

Какая опасность подстерегает Илью Муромца у реки Смородины, возле креста Леванидова? Былина ясно говорит об этом:

"...У той славной речки у Смородиной,

У того креста у Леванидова,

Вор сидит на трех дубах да на семи суках,

Соловей Разбойник сын Рахманович;

Как засвищет он по-соловьиному,

Зашипит, разбойник, по-змеиному,

Закричит, собака, по-звериному -

От того от посвисту соловьяго,

От того от пошипу змеинаго,

От того от покрику зверинаго

Все то травушки-муравы уплетаются,

Все лазуревы цветочки отсыпаются,

Темны лесушки к земле все приклоняются,

А что есть людей - то все мертвы лежат..."

С этим страшным врагом придется сразиться Илье Муромцу у реки Смородины, возле креста Леванидова.

Соловей-Разбойник представляет собою могучую силу групповой души, кровородственных уз, преграждающих человеку прямую дорогу к его высшему "Я" (стольному Киеву - князю Владимиру - Забаве Путятичне). Дерево, на котором сидит Соловей-Разбойник, есть ничто иное, как родословное, генеалогическое древо; он концентрирует свою силу на древовидных разветвлениях кровеносной системы, в крови.

На это особенно могучее проявление его силы именно в крови ясно указывает имя одной из его дочерей - Невея: этим словом называли лихорадку "в старинных заговорах на трясавицы, или лихорадки" 25; последняя же имеет в крови свою основную точку проявления. Самое обозначение жилища Соловья-Разбойника словом "гнездо" очень характерно для родового, се-мейнаго гнезда. Былина указывает также вполне определенно на кровородственную связь:

"...Он сынка то выростит, за него дочь отдает.

Дочь то выростит, отдает за сына,

Чтоб Соловейкин род не переводился..."

Поэтому былины называют его дочерей "вещими" 11 и разсказывают, что "сыновья или зятья его (т. к. они женаты на своих родных сестрах), оборачиваются в воронов с железными клювами" 22.

По позоду близких браков у Рудольфа Штайнера можно найти следующее замечание 41: "Чем дальше возвращаемся мы в глубь времен, тем более мы находим, что люди состоят под сильным влиянием этого кровнаго родства. Благодаря тому, что в жилах людей текла однородная кровь, в древния времена возможны были большия магическия силы. Человек, который жил в те времена и мог далеко проследить ряд своих предков, находя в их жилах лишь родственную кровь, имел в своей собственной крови магически действующий силы*".

* Приобретение подобных сил путем кровородственных браков невозможно уже в наше время.

Этим объясняется чародейски-магический элемент, характерный для Соловья-Разбойника и всей его семьи. Страшная сила его магическаго действия пронизывает все существо человека: соловий сзист - материальные элементы физическаго тела; звериный рев - всю систему жизненных процессов (эфирн. тело); змеиный шип - весь комплекс сознательных и подсознательных ощущений (астральн. тело). Поэтому, борьба с ним оказывается столь опасной, а победа над ним столь трудной. Но Илья Муромец, силою воспринятаго Христова импульса и собственной твердости, одолевает Соловья-Разбойника и убивает его перед лицом своего высшаго "Я" - во дворе князя Владимира, тем самым сознательно делая первый решительный шаг на своем христианском духовном Пути.

Этот трудный Путь изобилует соблазнами и опасностями, коренящимися как в душе самого человека, так и в окружающих его сферах духовнаго мира. Все то, что затаенно таится и неслышно дремлет в глубочайших пластах душевной организации, лишь изредка отдаленным эхом отдаваясь в сознании, внезапно просыпается и встает во всей своей величине перед человеком, вступающим на духовный Путь. Все то, что окружает человека в духовном мире, недоступное прежде его восприятию и враждебное его духовному развитию - внезапно обрушивается на него со всей своей силой, устрашая, соблазняя, уничтожая плоды его усилий.

На первых ступенях духовнаго Пути, когда импульс Христов еще недостаточно полно и глубоко воспринят человеком, его молодое и неокрепшее индивидуальное "Я", вылупившееся из групповой души, чувствует себя болезненно одиноким в холодной пустыне окружающего мира. И первым порывом его бывает желание бежать из этого мира, вернуться в покинутое им привычное лоно, возвратиться вспять к древним временам Свято-гора, чего так жаждала в свое время древне-индусская культура. Это настроение прорывается также у Ильи Муромца, в виде перваго же импульса после чудеснаго исцеления. В его восклицании о желании "поворотить Святорусску" нетрудно узнать отголосок Святогоровых слов о повороте "земли краем вверх и смешении земных с небесными". Это устремление, как в корне противоречащае правильному пути человечеекой эволюции, является особенно соблазнительным и опасным.

Илья Муромец, после уничтожения Соловья Разбойника, должен занять определенное положение также по отношению к этим атавистическим зовам древности. В глубинах своей души он должен пережить встречу со Святогором и его женой, - древним, атавистическим, ночным ясновидением. Илья Муромец оказывается слишком слабым, чтобы противоборствовать ей; она даже не соблазняет, а насильно заставляет его подчиниться. Правда, вскоре она погибает; но плоды этой слабости сказываются затем в виде страшной, смертельной опасности в лице Сокольника, продукта этой насильственной, мимолетной связи, возросшаго незаметно для самого Ильи Муромца в глубочайших тайниках его души**. Лишь при помощи пронизанных Христовым импульсом сил земли ("...Лежа силы у Ильюши втрое прибыло...") удалось ему справиться с этим страшным врагом.

** В этом месте следует еще раз напомнить, что Илья Муромец является представителем русскаго народа.

Что касается самого Святогора, то его кончина была предуготована самим ходом нормальной земной эволюции. Поэтому он и находит построенный по нем гроб. Но Илья Муромец не убивает его; наоборот, он пытается даже освободить Святогора. Но силы его окрепшего "Я" (мечь-кладенец) начинают уже проявляться и действовать независимо от его низшей воли и сковывают заключающий Святогора гроб. И настолько глубока заложенная в былинах скрытая духовная мудрость, что и в этом драматическом месте подчеркивается победа не мечом, но крестом: сковавшие гроб железные обручи образовали на нем очертание креста*.

* Просьба Святогора, заключенная уже в гробу, рубигь "вдоль по крышке по гробовоей", указывает на то, что первые удары Ильи Муромца были сделаны поперек. Сочетание продольнаго обруча с поперечными дает очертание креста.

Из борьбы с атавистическими зовами древности Илья Муромец вышел победителем, в значительной мере закаленным и укрепленным, в обладании меча-кладенца и переданной ему части Святогоровой силы. Отныне он поворачивается лицом к будущему, прокладывая себе дорогу к грядущему Свету и неся настречу ему

духовное наследие, полученное от Святогора**.

** Илья Муромец получает заложенный в атлантическую эпоху зачаток человеческаго "Я", чтобы одухотворить его, пронизать силами Христова импульса, высшего "Я". См. стр. 29.

В бранных подвигах и в хмельном разгуле коротали время русские богатыри при дворе ласкавого князя Владимира. В их среде находился также старый Илья Муромец, восприемник древних старших богатырей, "Двух главных старших богатырей, о которых имеются отдельныя былины, Вольги Всеславьевича и Микулы Селяниновича нет уже в живых; другие доживают кое-как свой век, не совершая никаких богатырских подвигов". Время их активной деятельности давным-давно миновало, и слабый голос их, как отдаленное эхо прошедших древних периодов, терялся в общем хоре живых богатырских голосов.

Главными представителями окружающей Илью Муромца плеяды младших богатырей являются Добрыня Никитич, Алеша Попович и Михайло Потык. Каждый из них идет собственным духовным Путем, самостоятельно ведя борьбу с противоборствующими силами, и лишь в особо важных случаях соединяются богатыри вместе, чаще всего под водительством Ильи Муромца, для совместной борьбы с особенно сильными врагами.

Наиболее важными подвигами младших богатырей являются победы их над демоническими существами: Добрыня Никитич убивает Змея Горынчища, а Алеша Попович - Тугарина Змеевича. Змеиное происхождение обеих враждебных сил ясно указывает на их истинную природу: это внутренния душевныя силы, препятст-вующия правильному развитию человека, вступившаго на духовный Путь (Змей Горынчищ похищает и держит в плену Забаву Путятичну - высшее духовное начало в человеке). Одно из ужасных проявлений мощи Соловья - Разбойника также заключалось в змеином шипении. Сверхфизический характер Этих сил подчеркивается еще тем, что былины помещают их за сферой физического мира: Тугарин Змеевич обретается за Сафат-рекой, Змей Горынчищ - за Пучай-рекой 1. Алеша Попович и Добрыня Никитич правильно распознали истинную природу этих чудовищ, смогли, поэтому, справиться с ними и дальше идти своей дорогой. Споткнулся на своем Пути Михайло Потык, не уничтоживший враждебной силы, которую он не распознал, а давший ей приют в своей душе (женитьбой на Авдотье Лиходеевне). Былина подробно разсказывает о жестоких испытаниях, явившихся результатом этой ошибки*.

* К сожалению, более глубокое изучение деталей невозможно за недостатком места.

Но время шло своим чередом, и процесс эволюции неизменно продолжался. Четвертая послеатлантическая культура - греко-латинская, должна была понемногу уступить свое место пятой, германо-англо-саксонской, теперешней. Надвигалось время рацио-материализма, с его полной духовной слепотой, с решительным игнорированием и отрицанием всего духовнаго, постепенно уходившаго на задний план; знание о нем стиралось, любовь к нему утрачивалась. В душах младших богатырей - представителей этого уходящаго культурнаго периода, равно как и в душе самого Ильи Муромца, этот процесс потускнения духовности развивался с полной силой. Характерные признаки его приведены в былине о ссоре Ильи Муромца с князем Владимиром, обидившим своего стараго богатыря.

"...Старому казаку Илье Муромцу

За досаду показалось то великую,

И он не знает что ведь сделати

Супротив тому князю Владимиру.

И он берет-то как свой тугой лук разрыватый,

А он стрелочки берет каленый,

Выходил Илья он да на Киев град,

И по граду Киеву стал он похаживать

И на матушки божьи церквы погуливать.

На церквах-то он кресты вcu да повыломал,

Маковки он золочены вcu повыстрелял.

Да кричал Илья он во всю голову,

Во всю голову кричал он громким голосом:

"Ай же пьяницы вы голюшки кабацкие!

Да и выходите с кабаков домой питейныих

И обирайте-тко вы маковки да золоченый,

То несите в кабаки в домы питейные,

Да вы пейте-тко да вина досыта" 19

Здесь Илья Муромец, этот поборник веры христианской, жертвователь и строитель храмов, настолько уже опускается, что выламывает кресты и обирает маковки золоченыя, чтобы пропить их с "голью кабацкой".** Но окончательное завершение вышеупомянутаго процесса описано в былине "Как перевелись богатыри на святой Руси".

** Потребление алкоголя усиливает процесс потускнения духовнаго мира для человеческаго сознания.

Семь богатырей, в числе которых находился и Илья Муромец, выехали на заставу на Сафат-реку и заметили через некоторое время полчища "Силы неверной":

"...Добру молодцу той силы не объехати,

Серу волку не обрыскати,

Черну ворону не облететь..."

Богатыри сполна уничтожили врагов и начали похваляться своей силой.

"...И возговорит Алешенька Попович млад:

"Подавай нам силу хоть небесную:

Мы и с тою силой, братцы, справимся!"

Только молвил слово неразумное,

Появились двое супротивников,

Крикнули им громким голосом:

"А давайте-ка вы с нами бой держать!

Не глядите, что нас двое, а вас семеро".

Не узнали супротивников богатыри*,

Разгорелся на слова их млад Алешенька,

Разгонял коня ретиваго,

Налетелна супротивников,

Разрубает пополам их со всего плеча:

Стало восьмеро - и живы все.

Налетел на них Добрынюшка Никитич млад,

Разрубает по-полам их со всего плеча:

Стало вдвое боле - и живы все.

Налетает старый Илья Муромец,

Разрубает по-полам их со всего плеча:

Стало вдвое боле - и живы все.

Бросились на силу все богатыри,

Стали силушку колоть - рубить -

А та сила все расте - растет,

На богатырей боем идет...

Билися три дня и три часа,

Намахалися их плечи молодецкия,

Притупились их мечи булатные -

Уходились их кони добрые.

А та сила все растет-растет,

На богатырей боем идет.

Испугалися могучие богатыри,

Побежали к каменным горам,

Ко пещерушкам ко темныим;

Первый только подбежал к горе,

Как на месте и окаменел;

Другой только подбежал к горе,

Как на месте и окаменел;

Третий только подбежал к горе,

Как на месте и окаменел.

С тех пор могучие богатыри

И перевелися на святой Руси!..".

* Очень характерное место, ясно указывающее, насколько духовное зрение было уже атрофировано в то время.