Арвидас Сабонис

Узнал я о нем в 1979 году. Тогда выдающийся литовский баскетболист Модестас Паулаускас готовил к юношескому чемпионату Европы сборную страны и привлек к тренировкам 14-летнего Сабониса. Это был чудо- мальчик, многое обещавший уже в недалеком будущем. Правда, тогда он не попал на чемпионат, не рискнули все же везти юнца, так что был он вынужден довольствоваться участием и победой в традиционном юношеском турнире команд социалистических стран «Дружба». Потом кривая его успехов резко взметнулась вверх. В 17 лет Арвидас стал чемпионом мира—обычное явление для плавания, гимнастики, прыжков в воду, нас- тольного тенниса, где процесс омоложения давно уже идет полным ходом, но для баскетбола — редчайшее. Лишь годом раньше Сабонис начал играть в чемпионате СССР против взрослых соперников и тем самым побил своеобразный рекорд своих предшественников — Саши Белова, Володи Ткаченко, которые появились среди сильнейших наших мастеров в возрасте 16 лет... Мы почему-то боимся добрых слов в адрес людей, этих слов достойных. Причем высказываемых тогда, когда эти люди в расцвете сил и дарования, когда они перед нами, с нами, украшают собою наше бытие. И произносим хорошие слова уже тогда, когда человек ушел (зачастую, когда ушел не просто со сцены, с арены, со стадиона, а из жизни — не так ли было с Василием Макаровичем Шукшиным, с Владимиром Высоцким?). Не надо стесняться таких слов. Не надо осторожничать, коли всем ясно, что речь идет о незаурядной личности. И неважно, какую сферу деятельности имеем в виду. Арвидас Сабонис, безусловно, самая выдающаяся фигура из всех советских баскетболистов как прошлого, так и настоящего. И не только среди центровых. Он — уникальное явление в мировом баскетболе, в спорте вообще. Удивительно, как многое он успел за каких-то пять лет пребывания в большом баскетболе: трижды подряд признавался лучшим баскетболистом Европы, получал «бронзовую» и «серебряную» корзины как один из трех лучших баскетболистов мира, с 1982 по 1986 год успел стать чемпионом Европы и мира, есть в его активе «бронза» европейского чемпионата, «серебро» мирового, «золото» Универсиады.

Даже если бы Арвидас не вырос за 220 см, если бы не был таким прекрасным атлетом, он, я уверен, все равно стал бы ярким игроком, но — на другой позиции. Это мог быть блестящий защитник с отменным видением поля, выверенными передачами, изумительной интуицией. Техника владения мячом, широчайший кругозор позволили бы ему быть и конструктором, и дирижером игры, и зачинателем контратак.

Продолжая фантазировать, могу представить его и отличным крайним нападающим. Он бы и на этом месте выделялся поставленным средним броском, уверенным подбором, высокой координацией, техничным проходом к щиту. Так что не в одном росте Арвидаса дело. Будь в нем всего 190—200 см, он все равно оставался бы классным баскетболистом и игроком международного уровня.

Но — и это в какой-то мере парадокс — истинно вели- ким его все же действительно делает рост. Ибо если среди «маленьких» игроков такого плана и мастера все же найти можно, то среди «больших» Сабонис — исклю- чение из всех и всяческих правил, какое-то чудо, баскетболист XXI века. Такое же яркое и такое же редкое, как гениальный художник или композитор, писатель или ученый...

Гении рождаются не каждый день... Отдавая должное гению, мы не забываем и о том, что это — дань его вкладу в сокровищницу нашей культуры (а физическая культура — неотъемлемая часть общечеловеческой культуры). Гений ведь творит для нас с вами, для ценителей красоты и гармонии. Сабонис не просто играет. Он — творит. Творит для зрителей. В век телевидения уже не любят ходить люди на стадионы и во Дворцы спорта, если не ожидают увидеть настоящее спортивное зрелище. С появле- нием Сабониса популярность баскетбола и у нас в стране, и за рубежом неимоверно возросла. Маленький, но характерный пример. В конце лета 1986 года «Жаль- гирис» играл в небольшом западногерманском городе Хагене в не слишком престижном международном турнире. Первый матч турнира собрал лишь... 300 болельщиков. Но когда газеты вышли с заголовками «И Сабонис тоже есть», билеты пришлось брать с боем. У нас же теперь даже рядовые матчи собирают полные трибуны. Приход Сабониса в «Жальгирис», обострение борьбы во всесоюзном чемпионате — ЦСКА стало значительно труднее завоевывать медали — привлекли публику. В универсальном спортзале армейцев в ложе для почетных гостей пестро от генеральских мундиров, лишние билетики спрашивают уже около станции метро «Аэропорт». И это естественно. С развитием цивилизации, с интеллектуаьным прогрессом приоритет получают игры сложные, быстрые, мужественные, красивые. К таковым в первую очередь относится баскетбол, где есть главное — результативность, непредсказуемость и зрелищность.
Сабонис — явление, которое притягивает. На него хо- дят, как ходят на звезду театра или эстрады. Люди, еще недавно далекие от спорта, от баскетбола, спешат увидеть, как играет «Жальгирис» или сборная СССР с Сабонисом.

В 1982 году я повез его, 17-летнего, на чемпионат мира в Колумбию. Многие недоумевали, спрашивали: «Зачем взял пацана? Не сможет он там сыграть, не выдержит».

Да, и по сознанию, по восприятию жизни, и чисто физически это был еще ребенок. Но я видел, что мужает Арвидас чрезвычайно быстро, буквально от матча к матчу, а перспективность его сомнений, естественно, не вызывала.

Многих и до него брал в сборную с далеким прицелом. И знаю, что некоторые специалисты меня не одобряли. Да, я рисковал, вводя в состав неоперившихся игроков, многие из которых зачастую не находили себе места даже в своих клубах (как это было, например, с Хомичюсом). Но в случае с Сабонисом я не рисковал ничем. С ним было значительно проще: такой талант разглядеть нетрудно.

Арвидасу повезло, что на первых порах рядом с ним оказался умный тренер. Повезло, конечно, и Юрию Федорову, начинающему педагогу из Каунаса, открывшему Сабониса. Все же не каждый день (да что там день — год, десятилетие, а может, и раз в жизни) попадаются такие самородки. Заслуга Федорова не только в том, что он разглядел в обычном сначала пареньке будущую звезду. Ведь Арвидас, начав заниматься баскетболом, скоро тренировки бросил, не хотел ходить в секцию, предпочтя уроки музыки. И тогда Федоров шел к нему домой, разговаривал с родителями, убеждал их и самого мальчика, что его дело — баскетбол. И убедил, чем помог всему советскому баскетболу.

Парень развивался очень необычно. Рос нормально, даже не был самым высоким в группе, в классе. А потом как-то вдруг вымахал за 2 м. Федоров успел научить его играть на всех матчах — и защитником, и крайним, и вспо- могательным центром и только затем уже — чистым центровым. И везде Арвидас выделялся интересными, нестандартными действиями. И поэтому же ему сейчас значительно проще, чем всем другим центровым, которых сразу готовили на определенное амплуа. По широте диапазона Сабонис значительно превосходит всех.

Конечно, как и у любого другого игрока, у Сабониса есть любимые и хорошо получающиеся приемы, а есть и такие, в исполнении которых — даже при такой отменной школе, какую он прошел, — Арвидас чувствует себя не слишком уверенно. Но это не страшно. Я вообще сторонник не подтягивания отстающих качеств, а шлифования главных. И вот Сабонис овладел отличным крюком, у него блестящая первая длинная передача, он стал спокойно бросать из-за трехочковой дуги, что раньше было прерогативой единиц американских центровых-«профи». Много занимаясь с отягощениями (это было необходимо, если он не хотел больше уступать физически более мощным противникам — ведь на первых порах от того же Ткаченко он буквально отлетал), в том числе со штангой (и не надо обращать внимания на его уверения, будто он, дескать, штангой не занимался — это явное кокетство), Арвидас стал настоящим атлетом, обрел вес (120 кг с лишним), силу, мощь, а значит, и благодаря этому мог расширить свои действия. Учитывая, что в детстве и юности он получил хорошее баскетбольное образование, что его не надо было учить азам баскетбола, работать с ним в сборной было сплошным удовольствием.

Многогранность Арвидаса, его артистизм иногда ему даже мешают. Так и видишь, как подчас ему хочется сыграть покрасивее, поэффектнее, ради красоты как таковой. Отсюда участившиеся потери мяча, за что его справедливо поругивают партнеры: мячом надо дорожить. Но так ли уж плохо его желание всегда играть красиво?

Когда-то мы недооценивали фактора красоты. Лет десять еще назад и я сам, наверное, кричал бы Арвидасу: «Отдай мяч наверняка! Сыграй проще! Не рискуй!» Но ведь мы выросли, мы ушли от примитивизма, сейчас мы не имеем права играть сухо, по стандарту, без импровизации. Лучшие мастера потому и были лучшими, что вносили в каждый эпизод что-то индивидуальное, какую- то свою изюминку. И нам тем более необходимо играть красиво. Рискованно — да, но — раскованно и эффектно, Поэтому на тренировках у меня ребята проводили дриблинг двумя мячами, жонглировали тремя-четырьмя, а то и пятью мячами, поэтому отрабатывали броски сверху с поворотом, причем в игровой ситуации, поскольку мастер обязан постоянно что-то придумывать, искать, пробовать. Сабонис в желании удивить, поразить особо изыскан- ным финтом или пасом иногда перегибает палку. Но это чисто возрастное. Арвидас взрослеет и играет все продуктивнее. Если раньше партнеры ворчали на него за любовь к эффектам, то теперь не противятся такой манере своего центрового. И это понятно: ведь ошибок он допускает все меньше и меньше, хотя турнир на турнир, понятно, не приходится и, скажем, на чемпионате мира-86 в Испании процент брака у Арвидаса был необычайно (для него необычайно) высок. Но почему Сабонис был там сам не свой, я еще скажу.

В предисловии к этой книге я уже писал, почему люблю работать именно с центровыми. Сабонис лишний раз убедил меня в том, что я не зря акцентировал свое внимание на центровых, что это действительно очень неординарные и любопытные люди. Ну а в чисто игровом плане Сабонис заставил меня вновь и вновь задуматься о том, как бы неинтереснее, поэффективнее использо- вать талант этого уникального баскетболиста, при этом не отказываясь от других центровых, старожилов сборной.

И меня стали одолевать думы: как бы соединить в составе Арвидаса с Володей Ткаченко? И не от раза к разу, не экспромтом, не как палочку-выручалочку в безвыход- ном положении, как жест отчаяния при неудачно складывающемся матче. А сделать из сдвоенного центра наконец-то (помните мои мечты прошлых лет, на претворение в жизнь которых я не имел нужных мне для этого исполнителей?) стержень нашей тактики. Ведь это действительно было бы новым словом в баскетболе. Сегодня с двумя центрами играют уже почти все ведущие команды и сборные (если имеют в своем распоряжении достойные кандидатуры). А тогда я уже видел, какой грозной силой станут наши гиганты, какое давление — и физическое, и психологическое — они смогут оказывать на соперников.

И все же сомнения не оставляли меня. Да и не меня одного. Критически сначала восприняли создание такого тандема остальные ребята, прежде всего «маленькие», реактивные, играющие в сверхбыстрый баскетбол, какой я и проповедовал, в какой учил играть сборную, — такие, как Хомичюс, Валтерс, Еремин. И их можно было понять. Они опасались, что двое больших замедлят игру, сломают ее привычный ритм, погасят скорость. И безусловно, с центровыми прежней формации я бы не рискнул пойти на такой шаг в качестве постоянного средства усиления нашей игры. Даже на сочетание Ткаченко — Белостенный я бы тогда не пошел (хотя, убедившись в том, каким потенциалом обладает сдвоенный центр, именно эти ребята — я уже писал об этом — объединились и разбили сборную Москвы в спартакиадном турнире 1983 года). Но ведь теперь у меня был Сабонис...

Арвидас не только не замедляет темп, но и сам задает его, даже увеличивает скорость всей команды. Заметили, он часто вводит мяч из-под кольца, он чаще «маленьких» делает первый ход, дает первый пас? И в такой игре Сабонис остается самой значимой фигурой.

Была, правда, и другая проблема: а как-то примет Сабониса Володя Ткаченко. Ведь своего первенствующего положения он так просто не уступит. И потом он физически сильнее, опытнее и свое место главного центрового сборной занял давно и заслуженно. Да и нужен он был, хорош был как раз под щитами, где и «положено» находиться основным центровым. Все правильно. Однако ведь и Арвидас по-хорошему амбициозен, тоже быстро привык к роли лидера. И тоже играет чистым центровым. И при всей любви и умении играть на любой позиции, все же наиболее полезен тоже в трехсекундной зоне. Как же совместить их?
Следовательно, нужно было все же отодвинуть Сабониса в поле. Он мобильнее, подвижнее, быстрее, легче, чем Ткаченко, да ему и не привыкать играть подальше от кольца, и перестроиться проще. Дело это было не слишком сложное, ибо Сабонис, как я уже писал, может играть повсюду и грозен в такой же манере. К тому уж он оказался умницей и воспринял совершенно без обид и ненужных амбиций предложенную ему «должность».

Как жаль, что, пожалуй, только на одном турнире тандем Ткаченко — Сабонис сработал в полную силу. Предолимпийский турнир 1984 года в Париже превратился в бенефис этих центровых. Пара Ткаченко — Сабонис произвела фурор, причем в основном благо- даря удивительной игре Арвидаса. Скажем, мы проводи- ли коронную, так называемую пятую комбинацию с уходом Арвидаса вбок под углом 45 градусов к щиту, откуда он либо бросал по кольцу сам (расстояние-то для него не помеха, с его-то броском — мягким и точным, в прыжке и с места, прямо и с поворотом), либо скидывал — изящно, скрытно, вовремя — мяч Ткаченко (почти всегда это был результативный пас, после которого Володе оставалось только заложить мяч в корзину), либо выходил на крюк, а Ткаченко ставил для него заслон.

В том турнире Сабонис часто и классно пасовал Ткаченко, от чего выигрывала команда. Я ведь уже писал, что Ткаченко тем лучше действует, чем больше участвует в игре, чем большая нагрузка и ответственность ложится на него. Поэтому он вошел во вкус и много забивал. А Арвидасу понравилась его роль. Получилось так: команда играла на Сабониса он — на Ткаченко, а счет неудержимо рос в нашу пользу. Тот турнир мы выиграли так убедительно, что после Олимпиады 1984 года в Лос-Анджелесе многие специалисты (да и сами американские игроки и тренеры, в том числе обладатель «золотой» корзины Пэтрик Эвинг — именно он чуть-чуть обошел Сабониса по итогам голосования журналистов в конкурсе на лучшего баскетболиста мира, в котором прежде всего учитывались результаты Олимпиады) поставили под сомнение полноценность золотых медалей, завоеванных сборной США. Дескать, советской- то команды на Играх не было...
Такой мощный, слаженный и разнообразно действующий дуэт разгрузил и остальных игроков. Они смелее и резче шли в контратаку, поскольку не опасались за свой щит, не боялись «провалиться»: ведь Сабонис всегда успевал вернуться, позволяя Ткаченко даже не торопиться. Больше того, Арвидас тут же сам несся в атаку. Быстрый, легконогий, выносливый, азартный, он успевал всюду.

... Как жаль, что больше Ткаченко и Сабонис по-настоящему нигде не сыграли. А я считал и считаю, что этому дуэту принадлежало будущее, хотя бы бли- жайшее. И, повторю, во многом из-за того, что дуэт по непонятным причинам не сыграл в Испании, мы уступили не самой сильной американской сборной... Сабонис велик не только и не столько потому, что индивидуально очень сильный баскетболист. Сабонис велик прежде всего потому, что это блестящий коллек- тивист, человек, для которого команда — все. Вообще центровой должен больше всего играть на команду, на партнеров. Тогда и команде легче играть на него, использовать его бомбардирские качества. Сабонис это понял и умеет лучше всех других. Ко всему прочему Арвидас — стержневая фигура во всех тактических построениях. Например, позиционное нападение идет через него. Но, как уже говорилось, и контратака начинается с него. в «Жальгирисе» без него контратак вообще не было бы. А как же Хомичюс, спросят меня в желании опровергнуть последнюю мысль? Вальдемарас — выдающийся баскетболист. Я-то знаю это лучше других. Как я уже писал, у себя в клубе он нередко сидел в запасе, играя за сборную, стал чемпионом Европы. Так что мне давно было ясно, каким он станет игроком, Знаю я, что представляет собой и Сергеюс Йовайша, хитрец и умница (лиса, как я его называю), боец до мозга костей. Они и до прихода Сабониса выделялись, на них держался «Жальгирис», они были (и остаются) его главным действующими лицами. И все же даже эти замечательные ребята и классные мастера по-настоящему раскрылись только рядом с Сабонисом. Больше того, убери сейчас Арвидаса из «Жальгириса» — и не будет той яркой, самобытной команды, которой мы все восхищаемся.

Коллективизм Сабониса создает игру всем. В команду пришел не просто индивидуально сильный баскетболист, звезда, пришел коллективист. Это Арвидас ставит непроходимые заслоны, это он освобождает партнеров от опеки, это он грамотными действиями расширяет им поле деятельности, это он трудится за двоих. Сабониса подчас упрекают: мало забивает. Во всяком случае, меньше, чем мог бы. И это действительно так. И, в общем-то, справедливое нарекание: центровой такого класса, такого уровня меньше тридцати очков набирать не должен, какие бы другие функции он ни выполнял. Да, Сабонис не торопится забивать. Он бросает, когда у ребят уже нет шансов. Зато он выдает им пасы- конфетки, пасы-сюрпризы, пасы на любой вкус — острые, быстрые (это очень важно — чтобы не успели перехватить), неожиданные для соперников и удобные для партнеров и почти всегда результативные. Пасы из-за спины, через ноги, скрытые (или, как пишут на Западе, «слепые»).

Пасы Сабониса... Сегодня это квинтэссенция баскетбола, баскетбольного спектакля. Они и делают игру спектаклем. Они красивы и элегантны, парадоксальны и в то же время закономерны, они поражают кажущейся алогичностью, а на самом деле всегда подсказаны логикой собы- тия. Как опытный шахматист, Арвидас видит игру на много ходов вперед, он просчитывает варианты атаки значительно дальше, чем другие, даже «маленькие», он все делает вовремя и точно.
И эти пасы — не самоцель, хотя иногда кажется, что Арвидас пасует в ущерб собственному броску, что иной пас был лишним. Но через секунду ты уже видишь: нет, все было правильно, даже необходимо, а иначе поступить было просто нельзя. И если тот или другой пас Сабониса не достигает партнера, чаще всего виноват не Арвидас: это его товарищ не сумел предугадать развитие игрового момента и поэтому оказался не на том месте, где нужно.

Да, Сабонис забивает меньше, чем американские профессионалы, выступающие в его амплуа. Но, во-первых, центровых высокого класса среди «профи» больше, чем у нас, а значит, они играют в несколько иной баскетбол. Во-вторых, у них более ограниченный круг действий и задач, нежели у Сабониса. Чаще всего их обязанности только в том и заключаются: оборонять свой щит и забивать. В-третьих, матчи профессионалов длятся дольше, а на площадке центровые времени проводят меньше (дублеры могут показать равноценную игру), у них сохраняется больше сил.

Сабонис же в игре практически все сорок минут чис- того времени (меняют его только тогда, когда он уже двигаться не может, когда передышка необходима). И не просто в игре — он ее главное действующее лицо. И задачи, как мы знаем, у него более широкие. Самый коллективный баскетболист среди центровых, он еще и трудяга, каких мало: мощный, ширококостный, сильный, прыгучий, умный, техничный.

Его и опекают лучшие игроки соперников. Чаще всего даже двое. Жестко. Иногда просто грубо. Его бьют. Ему не дают играть. И если бы Сабонис играл только за себя, для себя и сам, это не был бы тот Сабонис, которого я называю великим. Он все делает правильно, я бы даже сказал, мудро.

Его восприятием баскетбола можно только восторгаться. Арвидас все схватывает на лету. Одна из основ баскетбола — продуктивный жесткий заслон. Большая часть игро- ков и даже центровых его только обозначают. Сабонис овладел этим приемом блестяще. Акцентированные действия на щите, контратака, позиционное нападение, бросок, добавки — у него нет в этих важнейших аспектах игры слабых мест. Он везде хорош. И только когда видит, что ребят прихватили так, что и вздохнуть невозможно, он взрывается сам, атакует сам — и забивает, забивает, забивает... Три суперфинала (1985—1987), в которых «Жальгирису» достались золотые медали чемпионов страны, выиграл Сабонис. Особенно памятен второй, в котором Арвидас буквально забронировал щиты, у него оказался такой процент подбора, какого я в матчах любителей просто не помню...

Сабонис жаден до игры. Он — весь в игре. И, пожалуй, не скажешь, когда он более активен: когда находится на площадке или когда из-за пяти фолов вынужден уйти с поля. Он и на скамейке запасных горячится так, как иные не заводятся и на поле.

Это вообще характерная черта наших ребят, своим поведением олицетворяющих преимущество нашего воспитания. Зарубежные звезды на площадке бьются до последнего. Еще бы, они отрабатывают огромные гонорары. Но стоит их заменить, как создается впечатление, что они совершенно выключаются из игры, что их абсолютно не волнует, что происходит на площадке, как там дела у товарищей.

Вот запомнившийся момент, ЦСКА играл в четвертьфинале розыгрыша Кубка обладателей кубков 1985— 1986 годов с французским «Стад Франсэ». У гостей в игре выделялся знаменитый югослав Радованович. Но стоило ему получить пятый фол и усесться на «банку», как сразу стало видно: все происходящее ему безразлично. Свое дело он сделал отменно, а все остальное — не его забота.

Наш игрок так вести себя не может. Не может — и все. Сабонис отличается особенным настроем. Это боец за идею, за товарищество. Именно у Сабониса такое отношение к игре развито до высочайшего уровня. Он умеет биться так, как немногие. Конечно, это воспитано в нем командой, тренерами, комсомольской организацией, самим психологическим климатом, традиционной спайкой внутри коллектива. И в том наше огромное преимущество перед зарубежными соперниками в экстремальных ситуациях. Сабонис и в данном плане выделяется. И одной из причин нашего поражения на чемпионате мира-86 в Испании как раз было то, что индивидуализм занял место традиционного коллективизма, что оказалась утерянной идея товарищества, исчезла атмосфера доверия, был предан забвению классический принцип «один — за всех, все — за одного». К сожалению, и Сабонис изменил себе, что я объясняю издержками возраста. Молодость еще бродит в нем. Отсюда, кстати, и его невыдержанность. Игровая страсть, даже злость подчас мешают ему (как ужасно помешали в финале розыгрыша Кубка европейских чемпионов — турнире, где давно уже столь успешно не выступали советские клубы и где «Жальгирис» вполне мог выиграть, не поддайся команда на провокации югославских болельщиков и игроков загребской «Цибоны»). Сабонис не прощает чужих ошибок (но и чрезвычайно строг к самому себе), ругает ребят, даже стал покрикивать на них. Но делается это не со зла, не из-за каких-то там звездных замашек, а главное — не в ущерб общему делу. Сабонис объединяет всех в стремлении к победе, в борьбе за победу (тем более было странно видеть его таким несобранным, как бы даже равнодушным — в общем, совершенно непохожим на себя на чемпионате в Испании: там он не горел, не страдал, не бился, а лишь изредка сверкал, напоминая в редких эпизодах и какими-то черточками настоящего Сабониса). И сам не щадит себя. Он готов костьми лечь ради команды, ради общего выигрыша. Он кипит. Он рвет и мечет. Его нельзя представить себе спокойным, флегматичным, какими в большинстве своем и предстают перед нами высокорослые люди. Отличительная черта Арвидаса — необычный (тем более для прибалта), поистине южный, брызжущий через край темперамент. И меня, человека, ставящего всегда высокие цели, такая самозабвенная отдача, такое горение, такое искреннее участие в общем деле не могли не привлекать, не волновать, не восхищать.

Баскетбол — это игра. Игра очень и очень эмоцио- нальная. И подчас эмоции перехлестывают через край. И это неплохо (если все же эмоциональная волна не переливается через край, как это было в Будапеште в матче «Жальгирис» — «Цибона»). Я тоже старался воспитывать в своих ребятах такое сверхэмоциональное восприятие игры. Ведь если они не переживают так, как и я, если они не страдают и не радуются вместе со мной, не умирают вместе со мной, они не только обижаюг меня, их старшего товарища, наставника, соратника в конце концов, но и не могут быть моими единомышленниками. А только единомышленники добиваются побед. Если для моего игрока любое поражение не чрезвычайное происшествие, не большущее горе — это не мой игрок, я не хочу и не могу идти с ним в бой за всех нас, за наш спорт. Поэтому-то мне так дороги Ткаченко и Сабонис, что они очень близко к сердцу воспринимают любое баскетбольное действо, в котором заняты они и их това- рищи...

Сабониса иногда упрекают за гримасы боли, за слезы, за почти детскую обиду на судейские ошибки. Но такая реакция отнюдь не свидетельствует о духовной слабости Арвидаса, безволии, мягкотелости. Как раз наоборот. Он — боец, настоящий боец. Подчеркиваю это лишний раз, чтобы вновь отметить, как непохож он был на са- мого себя в Испании (здесь я добавлю, что он попал — молод еще — под влияние Валтерса, как мы уже говорили, игрока классного, но человека неуравновешенного и зачастую неуправляемого, что не могло не сказаться при слишком мягком руководстве командой). Поэтому я всегда прощал ему и слезы, и обиду. Ведь и мне порой бывало горько. Но мне годы не позволяли реагировать внешне так же открыто, как ему, молодому парню. А Сабонису такая реакция просто необходима, если он не черствый, не равнодушный, не себялюбивый, а искренний, честный, самоотверженный человек и спортсмен. И надеясь, что игра в Испании останется в его жизни только эпизодом.

Арвидас не умеет быть холодным, бесстрастным, успокоенным. Он сопереживает в каждом моменте. И без этого нельзя представить себе Сабониса. Уберите это — и не будет Сабониса. Вот и не было его в Испании... Когда мяч у Сабониса, мы постоянно ждем чего-то яркого, неповторимого, неожиданного и обязательно — эффектного. И хотим, чтобы он всегда играл так — и только так. Чтобы если пас — так откровение. Если финт, дриблинг, проход — так взрыв, скорость, интуиция. Если бросок — так одной или двумя руками сверху, да лучше еще спиной к кольцу. Но так, к сожалению, нельзя. К большому сожалению. Ведь Сабонис никогда не забывает о том, что он не солист, а один из нескольких, член команды, причем — и это он полностью осознает — игрок, на которого возлагаются максимальные надежды, на которого рассчитывают больше, чем на кого-либо другого. И он почти никогда не подводил. В Испании подвел как раз потому, что, видимо, почувствовал себя незаменимым, единственным, лучшим из лучших. Это так, но хорошо бы Арвидасу об этом поменьше думать. Тогда и не будет таких фиаско, как в Будапеште или Мадриде. А будет такая игра, как в том же Мадриде с «Реалом» в Кубке чемпионов, как с ЦСКА в суперфиналах, как в Буэнос-Айресе в Межконтинентальном кубке...

Сабонис играет много, здорово. Но вряд ли кто-то замечает, как много он работает. А это ведь, наверное, черта поистине великого человека — делать свою работу на совесть, но делать ее как бы играючи, легко, красиво. В этом — весь Сабонис.

Я смотрю на Арвидаса Сабониса и ловлю себя на мысли: ведь это играет не только мой подопечный в сборной Советского Союза, но и самый опасный баскетболист для моей родной команды, для ЦСКА. Но я не могу смотреть на него глазами тренера, и только. Я смотрю на него как зритель, как ценитель игры. И любуюсь его игрой как игрой великого актера.

Date: 2015-09-25; view: 510; Нарушение авторских прав