Янис Круминьш

Ян Янович Круминьш, или, как его звали в Латвии, «гарайс Ян», что означает «большой Ян», мне по-особому дорог. Так уж сложилась моя тренерская жизнь, что в основном приходилось работать с уже сформировавшимися спортсменами. От меня требовалось лишь шлифовать их мастерство доводить до самой высокой кондиции.

И только Круминьш — мой ученик в полном смысле слова. Я нашел его, уговорил заниматься баскетболом, научил азам игры, сделал из него классного спортсмена, получившего звание заслуженного мастера спорта. Он прошел у меня весь путь — от новичка до самого популярного спортсмена Латвии, одного из сильнейших центровых мира. Да, именно Круминьш стал первым советским центровым истинно международного уровня.

Он рано потерял отца, в которого вышел ростом и статью. Так что уже в 13 лет Яну пришлось работать. Жизнь заставила его быть самостоятельным, к тому же на его плечи легла забота о матери. В 14 лет в нем было ровно два метра, и поэтому в лесничестве, где он трудился на сборе смолы, Яну не составляло труда перевыполнять две-три нормы: ведь он мог поставить стаканчики для смолы выше других. Впоследствии именно это долго мешало ему поддаться на мои уговоры попробовать себя в баскетболе. «Зачем мне это? — искренне недоумевал он. — Я хорошо зарабатываю, я свыкся с лесом, мне и здесь хорошо». И ни в какую не соглашался приехать на тренировку.

Действительно, среди стройных, высоченных сосен он при своем росте 218 см чувствовал себя как дома. Общества других людей Ян не искал, наоборот, сторонился их, предпочитая всему другому работу и тихую, размеренную жизнь с мамой в деревне. Да и амбиций, тщеславия, желания как-то выделиться, показать себя у него никогда не было. В общем, баскетбол, спорт были ему чужды и неинтересны.

Кстати, не я один обратил на него внимание. Как по- том выяснилось, наш выдающийся тренер по легкой атлетике Виктор Ильич Алексеев по чьей-то подсказке нашел Яниса и вытащил со своими учениками на сбор в Нальчик, где пытался сделать из Яниса метателя. До этого другие спортивные специалисты, очарованные его сложением и си- лищей, пытались заинтересовать Яна рингом, борцовским ковром, но и у них ничего из этого не вышло. Попробовав и бокс, и борьбу, Янис быстро остывал и бросал эти затеи. До сих пор не знаю, почему именно мне повезло.

Наверное, все же я был более настойчив, к тому же Латвия — баскетбольная республика, а значит, рост Круминьша как главный аргумент в моих рассуждениях о его спортивном будущем сыграл свою роль. В общем, удалосьтаки увлечь его баскетболом. И началась наша поистине адова работа.
Янису нужно было пройти всю азбуку игры, от А до Я. И если физически он оказался на удивление подготовленным к занятиям спортом, то для освоения технических приемов потребовался каторжный труд.

Сухой, крепкий, без грамма лишнего веса (хотя в нем было 140 кг), с широченной спиной, мощный (помощнее, пожалуй, Ткаченко), он был к тому же хорошо координированным, правда медлительным. Научить его бегать и прыгать без мяча было делом не особенно трудным. Но то, что касалось технической стороны (ловля мяча, передачи, броски), давалось Яну очень нелегко. Нервов и сил мы потратили немало. Подчас Янису все надоедало, и он даже пытался бросить баскетбол: «Зачем мне все это надо? Для чего я так мучаюсь?..» Потрясающее качество Круминьша, как любого другого истинно талантливого спортсмена, — восприимчивость. Из центровых такого класса, пожалуй, один Сабонис впоследствии выделялся в этом плане. Яну не нужно было по два, по три раза повторять задание, показывать прием. Он все запоминал моментально и старался сделать на максимуме своих возможностей. Поэтому и прогрессировал он, может быть, и медленно, но неуклонно.

Когда я привел Яна к Маршалу Советского Союза Ивану Христофоровичу Баграмяну, маршал, сам довольно крупный мужчина и с симпатией относящийся к высоким людям, вышел из-за стола, протянул Яну руку и сказал: «Вот это достойный мужчина. Все, что для него нужно, сделаем...» И сразу завертелась карусель. Для Яна за пару дней сделали специальную кровать-топчан длиной три метра. Пригласили самого знатного мастера- портного, который, взобравшись на стремянку, обмерил Яниса и сшил ему подходящий костюм. Лучший сапож- ник сделал первую в жизни Круминьша колодку: раньше он обходился самодельной обувью, в которой ходил в любое время года. Действительно, для «большого Яна» делалось все, хотя он еще не был никому известен.

Становлению Яниса как баскетболиста очень мешали его врожденные черты характера, вообще-то очень и очень привлекательные, но в спорте подчас лишние — скромность, деликатность, терпимость, застенчивость. Он не пе- реносил повышенного внимания к своей персоне, тут же замыкался, уходил в себя, не хотел, да и не мог работать в полную силу. А его появление в нашей команде конечно же не могло остаться незамеченным. И даже латыши, эти спокойные, а главное, интеллигентные люди, не сумели сдержать своих чувств, не хватило их на то, чтобы тактично отнестись к Янису. Как только он заходил в магазин, в кафе, садился в автобус или трамвай, туда тут же набивались толпы. Ян буквально бежал от зевак, но его настигали повсюду. Поэтому первым в рижском СКА он купил «Москвич», получив возможность укрываться от любопытных взглядов, спокойно ездить из дому на тренировки и обратно, не пользуясь общественным транспортом. Правда, и этот «Москвич», и затем «Победа» стали шокировать уже наших игроков. Им казалось, что не к лицу такой заметной и большой личности, как Круминьш, ездить на маленьких машинах. И они чуть ли не силком заставили Яна приобрести «Волгу» 21-й модели. На этой «Волге» он ездит до сих пор, даже не пытаясь пойти к кому-то и попросить сменить ее на более современную. Нет, это не в правилах Яна — пользоваться своей популярностью. Тогда же из-за назойливых болельщиков нам приходилось запирать вход на нашу площадку (я ее построил своими руками, с деревянным настилом), чтобы публика не мешала Янису тренироваться. Мы с ним приходили часа за два до основной тренировки и вдвоем трудились над освоением азов баскетбола. Потом Янис признавался, что «лучше Саши мне никто не пасовал, удобнее всего мне было играть с Сашей». И это действительно так. Ведь я был одно время играющим тренером, у меня и вправду был неплохой пас (я в юности упорно копировал Лысова), к тому же моей главной задачей было побыстрее наиграть Круминьша. Если остальные ребята играли на себя, то я должен был думать о будущем, о становлении Круминьша. Зимой 1953 года мы уступили рижскому «Спартаку» и в первенстве Риги, и в чемпионате Латвии. То была сильная команда (Карнитис, Остроухо, Каугурс, Теммерс, Калхерт, Лиепкалнс), с которой нам сражаться было еще трудновато. Но уже летом в 1954 году мы замахнулись на титул лучшей команды республики. Однако ставить Яна я еще не рисковал, он был пока наблюдателем: вдумчивым, старательным, усидчивым. Все стремился понять, уразуметь, до всего дойти, во все вникнуть. Трудолюбие его было поразительным. Добавьте вообще характерные для латышей дисциплинированность и исполнительность, и станет ясно, почему он довольно быстро вырос как игрок.

Тренеры поверили в него. Больше того, они наконец поняли, что Круминьш — это сила, это их главный козырь, это он поможет побеждать всей команде. И если до того Янис был малоразговорчивым, трудным в общении человеком, то после матчей в Каунасе в 1955 году, где он уже играл основным центровым и был важнейшей фигурой в рижском СКА, Круминьш словно сбросил тяжелый груз проблем. Из бирюка он на глазах превращался в остроумного, интересного собеседника, имевшего по любому вопросу свое мнение, серьезное и обдуманное суждение. Его замечания были немногословны, но метки. Вдобавок у него обнаружилось тонкое чувство юмора, ценное тем более, что он мог подшутить не только над товарищами, но и над самим собой.

Уважение к Янису все росло. Особенно привлекали в нем бойцовский характер, корректность, всегдашнее стремление не дать в обиду слабого. Играл Круминьш осторожно, стараясь ненароком не задеть кого-то, не сделать больно. Сам же стоически выдерживал наскоки не брезговавших грубыми приемами соперников. И так незаметно и довольно быстро из начинающего баскетболиста Янис превратился в мастера высочайшего класса. Безусловно, становлению Круминьша помогло то, что рядом с ним у нас в СКА играли такие яркие баскетболисты, как Майгонис Валдманис, Владис Муйж- ниекс, Ольгерд Хехт, Гуннар Силиньш, Айвар Леончик и другие великолепные спортсмены, а в сборной СССР, куда Янис был приглашен уже в 1956 году, — Влади- мир Торбан, Виктор Зубков, Аркадий Бочкарев, Александр Травин, Юрий Корнеев. Он рос в окружении созвездия игроков и сам стал звездой.

После 1 Спартакиады народов СССР на Яниса вновь навалились психологические перегрузки. Если до того он лишь однажды в составе рижского СКА выезжал за границу (в Польшу), то теперь отправился в Австралию. И сразу на Олимпийские игры. Из провинциального латышского городка Цесис — в Океанию... Можно было бы и растеряться. А ведь предстояло ему сражаться с американцами...

Я поехал в Мельбурн судьей и первым увидел на тренировках баскетболистов США, в том числе изуми- тельного центрового Рассела — легкого, стройного, худощавого, внешне совсем мальчика, Рассел впечатлял, но не настолько, чтобы следовало его очень уж опасаться. И мне тогда по наивности казалось, что ему против Круминьша не устоять. Но это был обман зрения: я ведь не видел еще Билла в игре.

Победив канадцев, наши уступили французам, за ко- торых играл очень сильный центровой Беньо (207 см). Наши же тренеры на тот матч Круминьша не поставили, а играли два других центровых — Лауритенас и Бочкарев. Трудно далась победа над сильнейшей за всю историю сборной Болгарии с такими мастерами, как Мирчев, братья Пановы, Радев, Борчовский. В полуфинале мы вновь встретились с французами. На этот раз Круминьш играл, и его слово оказалось решающим. 26 очков Яниса были той немалой лептой, которую он вложил в победу. К тому же он начисто выключил из игры Беньо.

Американцы, узнав, что я — тренер Круминьша, все время утверждали, что он им не страшен, что Рассел легко переиграет, просто перепрыгает нашего великана. И показывали на пальцах, как он это сделает. Я же недоверчиво покачивал головой. Мне все еще казалось, что у Яниса хватит умения в противоборстве с Расселом. Но действительность оказалась обескураживающей. Ровно 30 очков выиграли у нас американцы, причем Рассел просто не давал никому бросать из-под щита. Он выпрыги- вал так высоко (на тренировках доставал верхний край щита), что легко пресекал все передачи на Круминьша. Янис почти весь матч оставался отрезанным от партнеров, они не могли питать его мячами, поскольку и сами были зажаты в тисках жесткого прессинга. Поражение было безоговорочным.
Тем значительнее успехи, которых наш баскетбол добился впоследствии. В США эта игра по-прежнему чрезвычайно популярна, мастеров экстракласса там всегда было предостаточно, однако больше таких провалов, как в Мельбурне, мы не допускали. Больше того, на чемпионатах мира и олимпиадах преимущество постепенно перешло к советским баскетболистам. И в этом тоже огромная заслуга таких игроков, как Ахтаев и Круминьш, с приходом которых наш баскетбол сделал резкий качественный и коли- чественный (если иметь в виду сантиметры роста наших центровых) скачок. Они заставили тренеров выискивать и специально готовить гигантов, без которых прогресс был просто немыслим.

Чтобы соперничать с рижскими армейцами, чтобы добыть «противоядие» в борьбе с Круминьшем, в других советских клубах стали вводить в состав высокорослых центровых. Так, в тбилисском «Динамо» появился Лежава (209 см), в киевских «Строителе» и СКА Окипняк (210 см) и Сушак (213 'см), в алма-атинском «Буревест- нике»—Андреев (215 см), в рижском ВЭФе—Эглитис (208 см) и Драке (205 см), в бакинском СКИФе— Петров (211 см), в московском «Динамо»—Балабанов (207 см), я нашел дублера Янису—Давидса (208 см). Это уже были центровые в полном смысле слова. Не остались в стороне от современных тенденций и наши зарубежные конкуренты. Французы отыскали и даже отправили на стажировку в США гиганта Лефевра (218 см), у бразильцев появился великан Эль Рашид (226 см), были высокие игроки и в других странах. И всех центровых готовили специально для соперничества с Круминьшем, который в любительском баскетболе был, безусловно, сильнейшим центровым мира. Серебряная олимпийская медаль, слава классного игрока и связанные с этим шумиха, ажиотаж ничуть не повлияли на Яна, по-прежнему претили ему, и он старался спрятаться от людей. В игре тоже остался таким же щедрым, деликатным партнером, и с большой охотой отдавал мяч для заключительного броска товарищу. Он так и говорил, недоумевая: «Ну, что вы мне и мне? Стреляйте сами, бейте, я успею...» Я же настаивал, чтобы мои подопечные побольше играли на него. Чем активнее он играл, чем чаще Янис угрожал кольцу соперников, тем им становилось труднее. И я постоянно требовал от Круминьша энергичных и результативных действий в атаке.

В 1958 году на турнире в честь открытия Всемирной выставки в Брюсселе мы играли с сильной американской сборной, выиграли 67:66, а Ян набрал 27 очков. Американцы искренне признавались, что так ничего и не смогли при- думать, чтобы нейтрализовать этого широкоплечего гиганта.
В 1959 году мы должны были выиграть чемпионат мира в Чили. Но превратности турнирной судьбы свели нас в одном из матчей с чанкайшистами. Конечно, мы не выш- ли на игру, и нас в итоге дисквалифицировали. А ведь до этого все складывалось очень здорово.

Дорога до городка Темука, где мы начинали чемпионат, была страшно тяжелой. Как вынес Янис все эти взлеты и посадки в десятках городов (40 раз повторялась эта процедура), как перетерпел 72 часа в воздухе (это и обычному человеку нелегко, а каково же было ему, великану, в туристическом салоне?), трудно сказать. Но Ян, как и обычно, все стоически выдержал, хотя конеч- но же для него это была просто мука. Мексиканцев мы в подгруппе одолели сравнительно без проблем, а вот матч с бразильцами выдался невероятно сложным. Естественно, почти все 4 тысячи зрителей болели за наших соперников. Команда у них была отличная. Возглавлял ее экспансивный тренер Канелла, не раз даже наказывавшийся за споры с судьями и драки с ними, однако блестящий знаток своего дела. А в составе были такие асы, как Вламир, Блаткаускас, Москито, Сантос, Амаури.

Основное внимание противник уделил Круминьшу. Че- го только не делали бразильцы, чтобы не дать Яну сыграть в полную силу: хватали за руки, щипали, наступали ему на ноги, сдергивали трусы, садились на него верхом, чуть ли не катались на нем — Ян все безропотно сносил, забивал сам и давал забивать партнерам. 73:64 — мы победили.

После этого популярность Яниса настолько возросла, что ему просто небезопасно стало появляться на улице. У чилийцев знаком выражения любви и признательности были удары по спине и похлопывания по щеке. И вот каждый, едва завидев Яна, пытался выразить свой восторг таким способом. Пришлось нам закрыть его в гостинице, а открывал Янис нам только на условный стук. Хватало и баек, и «уток» в прессе. Одна газета написала, что русские пока не смогут больше запускать «спутники», поскольку у них нет Круминьша. И поместила рисунок, на котором Янис раскручивает «спутник» наподобие метателя молота. А один предприимчивый торговец выдал такую новость: Круминьш каждый день съедает по три килограмма лука, поэтому он и стал таким высоким и здоровым. Наивная попытка сделать рекламу своему магазину...

Обыграв в финале чилийцев — 75:49 и вновь бразиль- цев — 66:63, мы жили ожиданием матча с американцами. Поединок состоялся на том самом Национальном ста- дионе в Сантьяго, где потом Пиночет устроил концлагерь для своих политических противников. 25 тысяч зрителей собралось на трибунах. Было немаловажно, за кого они будут болеть. Как потом выяснилось, болели за нас. Над ареной на протяжении всей встречи неслось: «Вива Совьетико! Вива Русия! Вива Круминьш!» Янис превзошел самого себя. Он был душой матча, душой команды. Никогда еще я не видел его таким возбужденным, азартным. Он покрикивал на ребят, требовал мяч, носился (вот уж действительно трудно поверить) по всей площадке, даже успевал в контратаки. Чувствовалось, что он играет важнейший матч финала. 62:37 — таким был счет. Мы буквально положили на лопатки представителей родины баскетбола. Американцы были ошарашены и долго не могли понять, что же произошло.

Мы тогда впервые применили личнозонную защиту, чтобы Круминьш всегда оставался под щитом, а остальные двигались за своими подопечными. Прекрасно сработали связки Круминьш — Муйжниекс — Торбан и Зубков — Бочкарев — Семенов. Наигранные пары защитни- ков Валдманис — Минашвили и более высокие Озеров — Кутузов как могли помогали Янису. Корнеев мог вообще выйти на любое место. Так что команда была блестящая, а возглавлял ее «большой Ян». Ярко сыграл Янис и на чемпионате Европы в Стамбуле, где ему противостоял вернувшийся после стажировки за океаном французский суперцентровой Лефевр. Круминьш, как я уже говорил, боялся задеть кого-то из маленьких опекунов, но уж если он встречал равного себе по росту, силе и массе соперника, то не щадил его. Лефевр был сломлен. Мы с большим преимуществом — и во многом за счет отличной игры Яниса — победили сборную Франции, несмотря на поддержку, которую ей оказывали моряки с военной эскадры, зашедшей в порт. Так что схваток Янис не пугался, ни перед кем из противников не робел. Как-то в Иране ему предложили побороться с охранником шахиншаха — огромным, толстым мужчиной ростом 225 см. Ян легонько поднял его и поставил на место, сняв все вопросы о воз- можном победителе: поединок на ковре не понадобился. Трудолюбие и целеустремленность Яниса проявились и тогда, когда он уже распрощался со спортом. Сегодня Круминьш известный художник-чеканщик, выполняющий прекрасные работы по эскизам своей жены Инессы. Любопытна, кстати, история их любви. Ян чурался общения с женщинами, ему казалось, что он отпугивает их. Но как-то в дни празднования 20-летия Советской Латвии к нему пришла маленькая, хрупкая Инесса, по профессии скульптор, и начала лепить бюст Яна. Их знакомство на протяжении долгого времени, пока длились сеансы позирования, переросло в большое чувство. Инесса открыла в Яне того замечательного парня, каким он и был всегда. Теперь у них два сына и дочка, Ян по-прежнему любит уединение в своем подвале-мастерской и семейный уют у домашнего очага. Когда я приезжаю в Ригу, всегда стараюсь пообщаться с ним, хотя вытащить его из круга семьи очень сложно. Он отрастил бороду, совсем поседел, но все еще силен. «В свете» он появляется изредка, и только тогда, когда в Риге проходят какие-то крупные баскетбольные турниры...

В нашем баскетболе всегда были игроки и быстрее Яна, и хитрее, и разностороннее, но Янис превосходил всех. Главная его черта, которой не хватает многим сегодняшним центровым, — надежность, абсолютная надежность в любой игре. В самые трудные моменты все надежды возлагались на него, и не было случая, чтобы Ян их не оправдал. А ведь это и есть основное качество центрового — уметь взять игру и ответственность на себя, быть вратарем под своим щитом и главным бомбардиром под чужим. Он не мог даже в стрессовых ситуациях промахнуться из-под щита, как это случается даже с лучшими современными центровыми. Он не мог сыграть плохо, если команде нужна была его помощь. Да, он был не эффектен, но его игра была полезна, точна, а временами и просто красива. Может быть, в какие-то моменты Круминьш и нервничал, и волновался, и переживал, но никогда не показывал этого, все держал внутри себя. Это был бескомпромиссный атлет с характером настоящего бойца, стойко переносивший все трудности. Он никогда не спорил с арбитрами, не строил гримас, не демонстрировал, как ему больно, а просто честно и как следует делал свое дело. Янис Круминьш был главной фигурой в советском баскетболе на протяжении почти целого десятилетия. Без Круминьша не было бы медалей трех Олимпиад, «золота» трех чемпионатов Европы, высших наград, завоеванных рижскими армейцами на чемпионатах страны и в трех подряд розыгрышах Кубка европейских чемпионов. Во всех этих турнирах роль Яниса была очень велика. Без него я не представляю себе и мировой баскетбол 50—60-х годов. И хотя в то время и у нас, и за рубежом блистали многие истинные звезды, Круминьш был одной из самых ярких.

Date: 2015-09-25; view: 503; Нарушение авторских прав