Просмотр рассказа В. М. Шукшина «Хозяин бани и огорода»

—Ну, что скажете? — обратился Георгий Алексадрович к режиссеру. — Вы недовольны? Чем?

—Не понимаю, в чем причина, но не высекается юмор, не выстраивается жизнь.

—Да, у меня такое же ощущение. А почему так получилось? Два хороших артиста, типажно шукшинские герои, могли бы прекрасно сыграть... Значит, беда... в вас.

Режиссер пожаловался на согласие исполнителей провести всего лишь четыре репетиции до сегодняшнего показа.

—Это меня не касается. Четыре, восемь, шестьдесят пять. Кстати, за четыре репетиции при условии вашей готовности можно сделать многое. В чем причина неудачи? Кто берется поставить диагноз? Почему безмолвствует курс?

Позовите исполнителей. Здравствуйте, еще раз. Присядьте, пожалуйста. Вот перед вами два интересных профессиональных артиста. Сыграли рассказ одного из лучших наших писателей. Разговаривали органично, но... если по существу правдиво ли? Вроде бы похоже на жизнь, а не жизнь. Читаем рассказ — смешно, смотрим — юмора нет. В чем дело? Почему все молчат? Случай-то типичный.

Встал один из студентов.

—Исполнители находятся в сфере текста. Вы сказали: органично играли, но не правдиво. Потому что нет обостренного процесса борьбы, а значит и подлинного общения. Вот поэтому отрывок мертвый.

Товстоногов спросил, что сделал бы студент, если бы он был режиссером рассказа, какие есть конкретные предложения.

—Прежде всего, выяснить, про что рассказ?

—Предполагается, что общий круг вопросов уже ясен. Исполнители — грамотные люди. Тема отрывка, сквозные действия персонажей угадываются сравнительно легко, они вытекают из словесной сферы. А театральное действо, тем не менее, не получается, и существование актеров, по сути, наигрыш, хотя вроде бы они внешне не наигрывают.

Студент сказал, что, прежде всего, он бы погрузил артистов в физическую жизнь.

—А у Шукшина, — возразил Товстоногов, — вся физическая жизнь в том, что сидят два человека и разговаривают, сидят и разговаривают, а кончается все скандалом.

—Можно я скажу? — Второй студент, несмотря на пожелание оставить общие вопросы за скобками, начал с уточнения большого и среднего кругов обстоятельств, считая, что без предварительных верных рассуждений не подойти к микромиру отношений. — Шукшин через диалог по существу описал борьбу мировоззрений. С одной стороны — работяга, всю жизнь вкалывал, добывал себе хлеб горбом, знает цену копейке. С другой — птичка божья, живет впроголодь, своего ничего не имеет, а вот на тебе, сыну гармонь купил, хочет его в люди вывести, И почему-то первого в деревне не любят, а второго считают родным. Почему? Потому что добрый! Последнюю краюху отдаст — поэтому? Так легко ему живется, своей бани нет, ко мне пришел, — думает хозяин бани и огорода...

Студенты вмешались, попросили не пересказывать содержание, оно всем известно.

—Одну минуту! Это не содержание. Это логика построения рассказа. Причем, это не моя логика. Я был на репетициях и знаю их логику. Если я ее не выскажу, мне ничего не доказать.

—Доказывай, но нормальным языком. Определи сквозное хозяина.

—Я определю, но ты мне не поверишь, если я не подведу тебя к сквозному обстоятельствами!

—Да не нужны мне обстоятельства, я их помню.

—Ты слушать умеешь? Георгий Александрович, спасите меня от него.

—Не надо спасать, я слушаю, — сказал товарищ и сел на место.

—Значит, пришел он ко мне, любимец деревни, сидит себе рядом, слушает гармошку сына, но ему мало, мыться у меня хочет, а я ему еще и коли дрова? Ну почему я должен кому-то топить свою баню своими дровами? Накипело, и решил отвадить его отсюда раз и навсегда. Вот сквозное.

—У вас была такая логика? — обратился Товстоногов к режиссеру.

—Нет.

—А в чем расхождение? Как вы определили цель хозяина в рассказе?

—Хозяину ничего не стоит сказать: «Не дам мыться, уйди». Хозяину надо не просто отвадить, а проучить соседа.

—Ну, а я о чем говорю? — Студент, побывавший на репетициях, обиделся на режиссера. — Мы ни в чем не расходимся. Сквозное хозяина — не просто выгнать соседа, а сделать так, чтобы до него дошло: больше проситься сюда не буду! Он не может сказать «уйди», потому что прослывет кулаком. Он хочет привести соседа к этому выводу, к сознанию собственной мерзости. И вот он рассказывает байку про свою смерть, про поминки, на которые все сбегутся на дармовщинку, а сосед хозяина относится к этому рассказу, как к сказке, не воспринимая никаких намеков...

—Таким образом хозяин провоцирует весь отрывок соседа на скандал и добивается своего? — спросила студентка.

—В общем, да.

—Так вот, я уверена, что ты ничего нового не сказал, потому что твоя версия, которая отличается от того, что мы сегодня видели, твой вариант можно сыграть точно так же убийственно без юмора.

—Не вскрыта жанровая природа рассказа, — сказал студент, недавно показавший удачную работу. — Ситуация напоминает басню Крылова «Стрекоза и муравей». Я бы попросил актеров сыграть рассказ в зерне стрекозы и муравья, а потом вернуться непосредственно к шукшинскому материалу.

Актеры испуганно посмотрели на оратора, затем на Георгия Александровича, который тут же попытался успокоить исполнителей, сказав, что этюды нужны, но подробной пробы не будет.

—Что вы предлагаете? Мы же недавно показали рассказ, где органично существуют артисты.

—Теперь я задумываюсь, ваша ли это заслуга? Бог с вами, жанровая природа басни еще более далека от шукшинской, чем сегодняшний показ. Да и что значит в зерне муравья и стрекозы? Абстракция. Рассказ напоминает басню лишь по теме, но никак не по жанровой природе. Одна и та же тема может быть решена во всех жанрах.

—Мы говорим: «Нет юмора», — встал до сих пор молчавший студент. — А юмор высекается из точно найденной совместной борьбы. Ошибка в том, что действенные линии персонажей шли параллельно, не пересекаясь. Один играл одно, второй — другое, а точки соприкосновения не было. Не за чем было следить.

—А как ты считаешь, за чем надо было следить? Тут говорили, что хозяин раз и навсегда хочет отвадить соседа. Так вот: либо это должно быть в каждой клеточке действия выстроено, либо нечто иное, но при условии соприкосновения. Мне лично кажется, что конфликт глубже, глобальней. Сквозное «отвадить» дает мелкотемье, в философскую проблему из такого сквозно-

го не выйти. У Шукшина один обеспокоен судьбами мира, устои рушатся, а второго волнует, слышит ли хозяин гармонь.

—А как помочь артистам? — спросил Товстоногов.

—Начав строить.

—То, о чем вы сказали, построить нельзя. Это литературоведческий комментарий, А мы занимаемся поиском действенной природы поведения. И в то же время все, сказанное вами, было сегодня на площадке, угадывалось в диалоге, но мы же недовольны результатом?! Так в чем ошибка? Как помочь ее исправить?

—Можно еще раз, — вновь поднялся студент, взявший слово первым. — Диагноз: неверно разобран рассказ! Вы, Георгий Александрович, сказали: «Интуитивно ясно, про что написал Шукшин». А мне не ясно! По сегодняшнему показу я этого не понимаю! Рассказ либо разобран, но не построен, либо не разобран и не построен! Я все больше и больше убеждаюсь: рыба портится с головы. Поэтому задаю себе вопрос: о чем рассказ?

—Подготовка к бане — первое событие! Вот что мы должны видеть! Хозяйственная, деловая подготовка к бане. Причем, будут мыться оба... Раздеваются. Их разговор — ритуал перед мытьем. Баня топится — можно посидеть. И оба в предвкушении удовольствия начинают диалог.

Студент подробно, иногда прибегая к показу, рассказал о конфликтной линии.

—Если бы не так многословно, — дождавшись финала анализа сказал Товстоногов, — то во много раз легче можно было бы выделить из словесной мишуры золотые рациональные крупицы. Много верных вещей сказали, но они утонули в словесном потоке... Скажите, а что мешает сказать хозяину «уйди»?

—Общественное мнение.

—Общественное мнение давно сложилось, он о нем знает и даже привык к нему... А, может быть, здесь иное?.. Он — говорите вы — хочет отвадить, проучить, привести соседа к мысли, что пора кончить жить на дармовщинку. А не кажется ли вам, что здесь чисто обратный ход? Не кажется ли, что раздражение им изначально не осознано? И только к концу рассказа конфликт переходит в область прямого столкновения?! А мы следим за тем, как неосознанное раздражение человека, живущего по логике здравого смысла, переходит в открытый конфликт с другим человеком, который живет по закону первозданного мира. Понимаете? Не один поучает другого — тогда бы рассказ опустился на уровень моралите, — не по логике нравоучения строится борьба, а сидят перед баней два друга, два давних приятеля, одного из которых еще не осознанно что-то раздражает. А раздражает баян. Сосед купил сыну баян — исходное событие рассказа. Баян купил, а баню себе починить не на что. И оба правы: и тот, и другой. Иначе мы попадаем в стандартную логику, где здравый хозяин всегда кулак, а лодырь, хоть и лентяй, но чем-то привлекателен. С чем из ваших рассуждений я согласен?! Оба живут предвкушением удовольствия, и чем идилличнее их отношения поначалу, тем интереснее будет проявляться конфликт. Вы сегодня начали отрывок мрачно, а я бы строил расслабленно-лирическое состояние. Что такое деревенская рубленная баня? Это радостное ощущение предбанной беседы, где все не по сути, а просто так уж заведено поговорить, да еще сын играть учится, и хочется поделиться радостью покупки!.. Желание пофилософствовать входит в ритуал предбанного удовольствия. Два друга, два философа, две философские системы пантеиста и прагматика. И мы следим, как расхождения в системах довели их до разрыва.

—А симпатии на чьей стороне в результате?

—Все-таки не на стороне прагматизма. Но для меня важно «все-таки», а не изначально, иначе актеры попадут в известные до боли схемы. «Ты, сволочь, на моих похоронах будешь думать о выпивке, я тебя знаю», — надо, по-моему, говорить это беззлобно, не думая провоцировать, поучать соседа.

—Мне кажется, в первом событии, — сказала аспирантка, — надо не искать конфликт, а бежать от конфликта. Тогда вы приблизитесь к тому, о чем говорит Георгий Александрович. Надо не усилить, а ослабить борьбу, вот в чем, мне кажется, здесь дело.

—Нет! Не надо меня так трактовать. Вы у нас недавно и, наверное, не в курсе наших рассуждений. Никогда в нашей профессии нельзя бежать от конфликта! Это по результативному ощущению у нас должна возникнуть вроде бы мирная бесконфликтная ситуация, а по сути должен быть острейший конфликт, только нужно точно обнаружить его природу. Немирович-Данченко говорил, что при верно отобранных обстоятельствах нужно всегда добиваться их максимального обострения. Важно лишь обнаружить, что обострять? Обострение обстоятельств по линии «Урока хозяина» опустит рассказ до пятикопеечной морали, сведет одного персонажа к одноклеточному кулаку, а другого к лоботрясу и бездельнику.

Аспирантка поинтересовалась, в чем суть борьбы в первом куске. Товстоногов попросил артистов проговорить текст начала рассказа.

—Достаточно... Так что же происходит в этом событии, — спросил он режиссера. — Только рассуждайте с учетом только что сделанного анализа, а не в логике бывшего построения.

—Я бы построил предвкушение бани.

—Какое действие у соседа?

—Оттянуть время.

—Нет, это нельзя сыграть... Как же вы проходите мимо явно опознавательных знаков? О чем идет разговор? Делать или не делать кизяки. Кто об этом говорит? Бездельник из бездельников. Что же он делает? Хочет пристроиться к хозяину, поделиться с ним своей радостью. Баян куплен, дома через огород слышно, как сын играет. А хозяин в думах. Для хозяина нет вопроса: делать кизяки или нет. Я-то их сделаю, а вот ты только говорить умеешь и зимой будешь пиликать на своем баяне ледяными пальцами. У вас в начале рассказа хозяин колол дрова. А я думаю, если уж кто их колет, так не хозяин, а сосед: смотри, мол, как я умею. Ему надо сделать все, чтобы пристроиться, вот и демонстрирует свою работоспособность. Запомните, товарищи режиссеры, главный критерий построения: зритель следит не за словами, а за тем, что происходит. Слова должны входить в сознание зрителя сами собой, как бы между прочим. Когда зритель переключается на слушанье слов, театр заканчивается, остается, в лучшем случае, радиовариант пьесы. [...] С точки зрения ремесла надо добиться от хороших артистов, чтобы они с большей или меньшей степенью достоверности произносили текст. Вернее, грамотных артистов можно оставить в покое, они сделают это и сами, без режиссера, лишь бы он им не мешал. Профессиональный человек должен уметь изнутри взорвать содержание произведения, доставить артистам радость его открытия, помочь выстроить непрерывную цепочку борьбы. От попадания в природу чувств автора, в существо конфликта, от выбора точных выразительных средств, от краткости языка режиссера, от его реальной помощи возникает радость творчества. Даже муки поиска должны быть радостными. Сегодня, играя у вас, артисты делали вам одолжение. А если бы вы отыскали ключ к рассказу, уверен, смогли бы доставить им удовольствие. Ведь и они заинтересованы на короткой дистанции сделать хороший концертный номер. Не хочу делать корректуру. Поработайте сами и покажите. Когда начинаешь вам практически помогать, то со стороны возникает убийственное ощущение легкости: так и надо! Сколько раз я слышал: «Так и надо! Именно так, а не иначе! Как все просто!» А берете следующий рассказ, и все трудности заново встают стеной. Меня огорчает, что курс медленно двигается в основном направлении профессии, в постижении действенного хода рассуждений. Каждое занятие вызываю вас на эту дорогу, но вы сворачиваете на обочину. Я пытался с первого курса настроить вас на ежедневную, ежечасную волну тренажа, но не слышу отклика. Трачу на это силы, но мало получаю взамен. Уже подходит к концу половина четвертого года обучения, но вы не анализируете материал действием, а рассуждаете с точки зрения начитанного зрителя, а иногда как бы еще более культурного зрителя — театроведа. Поймите, я не ругаю вас. Тут не поможешь ни руганью, ни заклинаниями. Я уже не раз говорил вам: профессионалом станет только тот, кто сможет перестроить свой образ мышления на действенный. А для этого нужен постоянный тренаж. Сейчас в большинстве случаев вы стихийно нащупываете действенную природу, но не врезаетесь в нее. У вас не отработан метод подхода к анализу, хотя об основных этапах мы говорим постоянно: читаете произведение, что-то вас взволновало. Что? По опознавательным знакам —

тексту, ремаркам — проверяете свое результативное ощущение и мгновенно переводите его в действия. Пока что ваши обсуждения напоминают скорее читательскую конференцию, а не режиссерскую лабораторию, где вы обязаны действенно мыслить, а не соревноваться в образном комментарии. Может получиться или не получиться отрывок — не в этом дело, от ошибок никто из нас не избавлен. Важно, чтобы направление поиска было действенным, чтобы действенным стал способ думать, а значит и подход к любому явлению жизни. Читаете, смотрите, слушаете и постоянно совершаете внутреннюю адаптацию. В балете артисты по шесть часов стоят у станка. Без этого тренажа они просто потеряют квалификацию. У вас свой тренаж, свой станок, невидимый, незримый, а потому дающий возможность вольготного существования, ведь никто не сможет проверить, прийти и посмотреть, сколько часов вы сегодня тренировались! Но этот станок есть, и только при условии беспрерывного тренинга способ действенно мыслить станет вашей естественной потребностью. Режиссер может быть богат жизненными впечатлениями. Но при отсутствии действенного направления, он не сможет использовать жизненные наблюдения в плане профессии, они будут покоиться мертвым кладом. И наоборот, действенный анализ даст вам возможность даже порой неожиданно для себя вытащить из подсознания то наблюдение, которое сейчас, в эту минуту необходимо, которое может обогатить обнаруженный вами действенный ход. Вы спорили, а я вот смотрел на артистов. Сколько вы наговорили словесного мусора! Я не читаю вам мораль, мне просто обидно, что в ваших рассуждениях были рациональные зерна, но, не владея профессиональным языком, вы, к сожалению, погрузили их в словесный шлак. Как бы красиво вы ни говорили, артисты всегда будут слушать вас настороженно и иронично, потому что количество слов и красота их — не показатель. Только краткость, точность и практическая помощь могут сделать артистов вашими союзниками, единомышленниками. Четыре года — достаточный срок, чтобы овладеть этим основным профессиональным навыком. Вы же не решили поиграть в режиссуру, вы посвятили себя профессии. А значит и спрос с вас особый! Так много плохих режиссеров, что не хочется прибавлять к ним еще один отряд. Ваши актеры ушли сегодня в подавленном состоянии, перегруженные пространными рассуждениями. Запомните, если вместо реальной помощи они и впредь будут внимать вашим речам, один из артистов, возможно, сделает вид, что он вас внимательно слушает, потому что в его жизни от вас что-то зависит, другому на вас наплевать, и он в лучшем случае будет ждать конца вашей тирады, а может быть перебьет и скажет: «Знаете что, посидите, а мы порепетируем». После сыгранного рассказа исполнители вернулись в аудиторию услышать конкретные предложения. Они были размяты, готовы на любую пробу. Не знаю, заметил ли кто-нибудь из вас, как с течением околопрофессионального спора они помрачнели и испугались. Вам нужно вернуть их доверие. Чем я могу помочь? Лишь одним. Я могу задать вам направление, но работать над собой вы должны сами. Как ни странно, даже этой небольшой моей помощью вы не пользуетесь до конца.

Date: 2015-09-24; view: 1870; Нарушение авторских прав