Глава 16. — По-видимому, это путешествие будет начисто лишено романтики

— По-видимому, это путешествие будет начисто лишено романтики. Жаль, а я так на это надеялась, — раздался голос Эвери.

Камерон хотел обернуться, чтобы взглянуть на нее, и нахмурился, обнаружив, что не в состоянии это сделать.

— Меня привязали к поручню? — удивился он.

— Да. — Эвери озабоченно склонилась к Камерону. Никогда еще ей не доводилось видеть человека в таком плачевном состоянии. — Малыш Роб побоялся, что ты можешь свалиться за борт вслед за содержимым собственного желудка, — хмыкнула она.

— А как Лерган? — спросил Камерон, не увидев рядом с собой кузена.

— Энни с Джиллианой уже отвязали его и уложили в постель.

— А зачем? Ведь постель тоже ходит ходуном, так же как и весь корабль.

— Ты прав. Но у нас есть отвар против морской болезни. Мы его много наготовили, ведь почти половина твоих людей лежат пластом.

Камерон покосился на Эвери. Видно было, что никакая качка ей не страшна. Все такая же красивая, загорелая, и только волосы растрепались от ветра. Ее цветущий вид вызвал у него раздражение.

— А ты пила этот отвар?

— Нет, — ответила Эвери и убрала волосы с его потного бледного лба. Камерона нужно не только напоить лекарством, но и хорошенько вымыть, подумала она.

— Ну естественно, — буркнул он. — Стоит ли тогда удивляться, что кузины Мюррей великолепно переносят качку.

Эвери принялась отвязывать его руки от поручней.

— Вообще-то мы с Джиллианой второй раз плывем на корабле. Первый — когда плыли во Францию.

— Если ты рассчитываешь заставить меня таким способом лучше к тебе относиться, то даже и не надейся.

— Вот она, людская благодарность! И это после того, как мы с Малышом Робом с таким трудом вливали отвар тебе в глотку!

Камерон с трудом припомнил, как кто-то и в самом деле поил его отвратительным на вкус снадобьем, и вдруг обнаружил, что впервые за все время плавания начал что-то соображать.

— И как давно я стою привязанный к этим поручням?

— Почти два дня. — Эвери, обхватив его рукой за талию, помогла подняться на ноги.

Камерон сердито уставился на ее макушку, когда она потащила его к своей каюте.

— Зачем ты меня обнимаешь? От меня, наверное, премерзко пахнет.

— Это ты верно подметил. Именно поэтому я приготовила для тебя в своей каюте ванну.

— У меня что, нет собственной каюты?

— Нет. Их очень мало, и капитан отдал их женщинам, хотя сейчас они битком набиты больными мужчинами. — Удерживая Камерона одной рукой, Эвери другой открыла дверь в свою крошечную каюту. — А моя будет набита тобой. Камерон хотел возразить, но почувствовал, что у него нет сил даже на это, он и на ногах-то держится с трудом. Вручив ему кубок с каким-то зельем, Эвери принялась его раздевать. “Мой план держаться от нее подальше летит ко всем чертям, — подумал Камерон. — Впрочем, сейчас я не в той форме, чтобы думать о любовных играх”, — утешил он себя и расслабился. Напиток оказался отвратительным на вкус, но Камерон мужественно осушил кубок до дна и с благодарностью взял другой, с вином, который Эвери ему протянула, чтобы отбить неприятный привкус во рту. После этого он погрузился в горячую ванну и с удовольствием вздохнул: впервые за два дня его не мучила тошнота.

— По-моему, твое зелье подействовало, — признался он, когда Эвери начала мыть ему голову.

— Оно начинает действовать после четвертого приема, — пояснила Эвери и, запрокинув голову Камерона, принялась лить на нее из кувшина чистую воду, старательно смывая мыло. — А ты только что выпил шестую порцию.

— Странно еще, что меня от него не стошнило. Засмеявшись, Эвери начала тереть ему спину. Самым трудным для нее оказалось оставить его лежать на палубе в течение двух дней. Ему было очень плохо, а она ничем не могла ему помочь, лишь вливала в него лекарство и ждала, когда оно наконец начнет действовать. Теперь худшее позади. Камерону явно стало лучше, и к тому же у него есть возможность восстановить силы после столь неприятной болезни в чистой, хорошо проветренной каюте.

И потом, с удовлетворением подумала она, моя Камерону руки и ноги, сейчас этот упрямец в ее власти. Наверное, Джиллиана все-таки права. Глупо позволять ему держаться от нее на расстоянии. Она не может дать ему растранжирить впустую то недолгое время, которое у них осталось. Если он все-таки отправит ее домой, когда они доберутся до Кейнмора, он отнимет у нее будущее. А если останется так же равнодушен к ней, как сейчас, он сделает безрадостным еще и настоящее. Судя по явным признакам возбуждения, которые Эвери заметила, когда заканчивала мыть Камерона, он по-прежнему ее желал. Пора перестать прятаться от страсти, которую они могли бы разделить, размышляла она.

— Думаю, я уже достаточно хорошо себя чувствую, чтобы вытереться самостоятельно, — заявил Камерон, вылезая из ванны.

Когда Эвери протягивала ему простыню, раздался стук в дверь и вошли двое воинов, держа в руках подносы с едой. Вскоре Камерон уже сидел за столом, облаченный в чистую одежду, и с некоторым беспокойством взирал на еду.

— Можешь что-нибудь съесть, — разрешила Эвери и, повернувшись к нему спиной, начала снимать платье. — Не бойся, хуже не будет. Только не спеши. Твой желудок отвык от пищи.

— Это точно, — прошептал Камерон дрогнувшим голосом, видя, что за платьем на пол полетела рубашка, а за ней и штанишки.

Взяв толстый ломоть хлеба, он принялся жевать, наблюдая за тем, как Эвери моется. При виде ее стройной красивой спины он почувствовал, как в нем начинает разгораться желание. Похоже, состояние его здоровья больше не внушает опасений, подумал Камерон, когда даже добрый глоток вина не смог это желание заглушить. Она ведет себя так, словно они все еще любовники, размышлял он. Странно. Ведь он целую неделю не обращал на нее внимания. Она не видела от него ничего, кроме холодной неприязни. А вот сейчас предательское тело, черт бы его побрал, не осталось равнодушным к ее наготе! И все-таки придется ей сказать, что между ними все кончено. Камерон пристально взглянул на Эвери, которая, вымывшись, натянула чистое платье и уселась за стол напротив него. Ее густые темно-золотистые волосы в беспорядке падали на плечи. Она мило ему улыбнулась. Она, кажется, решила сделать вид, что причина его равнодушия в плохом настроении. За едой Камерон не сводил с нее глаз, чувствуя, как с каждой секундой желание охватывает его все сильнее. И чем дольше он наблюдал за Эвери, тем острее становилась жажда обладать ею, пока он не начал считать себя круглым идиотом, потому что отказывается от того, что так охотно ему предлагается.

— Какую игру ты затеяла на этот раз, детка? — наконец спросил он, подозрительно глядя на нее. Очень странно, что она пребывает в таком отличном настроении, в то время как он даже близко не подходил к ней в течение стольких дней.

— Игру? — переспросила Эвери и закинула ногу на ногу. Он разглядел под тонкой тканью платья ее колени, что, судя по всему, ее не смущало. — Ас чего ты взял, что я играю в какую-то игру?

С трудом оторвав взгляд от ее стройных ног и подавив желание покрыть их все, от кончиков пальцев до верхней части бедер, поцелуями, Камерон изобразил на лице отвращение.

— Потому что при моем поведении за последнюю неделю у девушки с твоим характером могло возникнуть лишь одно желание — стукнуть меня как следует по голове. А вместо этого ты меня лечишь, моешь, кормишь, улыбаешься и соблазняешь.

— Но ведь у тебя просто было плохое настроение, разве не так?

— Нет, не так.

— Тогда что же с тобой происходило?

— Ничего особенного. Я лишь напомнил себе еще раз, что все женщины вероломны.

Взгляд Эвери стал колючим, что нисколько не удивило Камерона.

— Что ж, если мужчина имеет дело лишь с проститутками и неверными женами, он должен быть идиотом, чтобы ожидать честности и преданности от других женщин.

— Верно подмечено, детка.

— Спасибо.

Высказывание Эвери не рассердило Камерона. Он уже давно пришел к такому же выводу. Досадно было, что Эвери сочла его идиотом, хотя Камерон сумел не показать этого. Мужчины и женщины частенько совершают дурацкие поступки, когда речь идет о любовных делах. И Камерон успокаивал себя тем, что он по крайней мере хоть чему-то научился на прошлых ошибках.

— Они не все были проститутками и неверными женами, — тем не менее решил пояснить он. — Одной из вероломных особ, с которыми столкнула меня судьба, была моя невеста, девица знатного происхождения, а посему она должна была быть чиста телом и душой.

— Ты был на ней женат? — спросила Эвери. Она и сама не понимала, почему ее нисколько не беспокоит то, что у Камерона были любовницы, однако то, что он был с кем-то обручен или даже женат, доставило ей такую острую боль.

— Нет, только обручен. Но она стремилась выйти за меня замуж. За две недели до нашей свадьбы она приехала в Кейнмор с матерью, слугами и родственниками, среди которых был и ее кузен по имени Джордан.

— И что? — поторопила его Эвери, когда Камерон замолчал и хмуро уставился в кубок с вином. — Они были любовниками, твоя невеста и этот Джордан?

— Да. Причем никаким кузеном, как потом оказалось, он ей не доводился, а был сыном давнего недруга моего отца. Эти двое замыслили во время свадебного пира впустить своих людей в замок, захватить его, а мою семью, моих людей и, естественно, меня самого, бедного одураченного жениха, убить. Им уже удалось впустить с полдюжины воинов в мой замок и начать свое черное дело. Шестеро моих людей исчезли, прежде чем я заметил неладное. Позже мы нашли их тела на дне крепостного рва. У каждого к шее был привязан камень.

“И ты винишь себя за смерть каждого”, — сделала вывод Эвери. Как же ей хотелось успокоить его, сказать, что он ни в чем не виноват, но вместо этого она спросила:

— И как ты узнал об этом?

— Я пошел к ней в спальню и заметил, как туда проскользнул Джордан. У меня зародились подозрения, и, подкравшись к двери, я стал подслушивать.

Эвери поморщилась:

— И узнал, что поговорка о том, что тот, кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит, соответствует действительности?

Камерон криво улыбнулся:

— Совершенно верно. Они говорили о своих гнусных планах и о том, что стало с людьми, которых я не мог найти. А еще я услышал, что моя невеста очень рада тому, что все будет кончено раньше, чем она выйдет за меня замуж и ляжет со мной в постель. Она боялась, что смуглый хмурый дьявол, то есть я, дотронется до ее светлой кожи, прежде чем его убьют.

— Гм… Так, значит, она предпочитала светловолосых смазливых рыцарей, готовых перерезать горло людям, предоставившим им свой кров? — язвительно спросила Эвери и обрадовалась, когда Камерон улыбнулся. — Иногда трудно бывает разглядеть за улыбками и льстивыми речами их истинное значение. Лесть всегда так приятна, что в нее не хочешь, а поверишь. Я в этом убедилась на собственном опыте. И что же ты сделал, узнав о предательстве?

— Велел закрыть ворота, собрал предателей и повесил их на стенах замка.

Сурово он расправился с ними, поежилась Эвери, но другие на его месте поступили бы не менее жестоко.

— Даже свою невесту?

— Нет. Я нагнал на нее и на женщин, с которыми она приехала, страху и отправил их домой. — И вдруг Камерон неожиданно спросил: — Значит, и тебя кто-то обманул? Кто же это?

— Да так, один юноша. Перед тем как я уехала во Францию, мои родители привезли меня на королевский прием. Думаю, они надеялись, что я найду себе там мужа. Вообще-то я не из тех девиц, за которыми увиваются ухажеры.

Правда, нашелся один парень, который проявил ко мне явный интерес, а поскольку за мной никто никогда не ухаживал и не говорил мне комплиментов, признаюсь, я была польщена. Даже не посмотрела на то, что про этого парня ходят нехорошие слухи, будто он имеет обыкновение соблазнять девиц, а потом бросать их и что он не занимается никаким делом, а все свое время проводит в постели с женщинами. — Эвери пожала плечами. — Но я старалась убедить себя, что все молодые мужчины любят до свадьбы поразвлечься.

Камерон уже догадался, чем закончилась эта история, и с трудом подавил желание попросить Эвери не продолжать свой рассказ. Он знал, что не страдает отсутствием вкуса, и поэтому никак не мог понять, как другие мужчины не видят, насколько она хороша, какой огонь страсти бушует в ее гибком теле. Внезапно его охватило желание отыскать того человека, о котором она рассказывает, и избить его до полусмерти. После инцидента с Де Во он любому готов был горло за нее перегрызть.

— И этот юноша оказался таким же? — спросил Камерон.

— Наверное, но до свадьбы у нас дело не дошло, так что я не знаю, остепенился он или нет. Я случайно обнаружила, что, ухаживая за мной, он одновременно был в связи с одной замужней дамой. Я наткнулась на них в саду. Она обвиняла парня в том, что он оказывает мне знаки внимания, а он оправдывался, уверяя ее, что делает это исключительно из желания получить щедрое приданое, а вовсе не из любви к тощей девице со странными глазами. — Камерон поморщился, а Эвери улыбнулась. — И я поняла, что при дворе я себе жениха не найду.

— И, естественно, этот мерзавец был светловолос и хорош собой?

Эвери тихонько засмеялась.

— У него были черные волосы, светлая, как молоко, кожа и голубые глаза. Позже я обнаружила, что на светлой коже синяки и кровоподтеки особенно заметны, — хмыкнула она. — Когда я вернулась из сада в парадный зал, муж дамы, за которой увивался мой кавалер, спросил меня, не видела ли я его жену.

— А ты обид не прощаешь, — одобрительно заметил Камерон и поднял в честь Эвери кубок.

— Потом я уже пожалела о том, что пошла на поводу у уязвленного самолюбия. Муж мог запросто убить их обоих. Он избил парня до полусмерти, а тот ничем не смог ему ответить, потому что не отличался ни ростом, ни силой.

— Странно. Женщины обычно предпочитают высоких и сильных.

— Да. Но из того, что я в тот день услышала, он сумел кое-чем другим пробудить к себе интерес. Его любовница говорила о том, что у него очень большой…

— Эвери, — укоризненно протянул Камерон, хотя на самом деле ему хотелось расхохотаться.

— Не волнуйся, я сама не видела, так что говорю с чужих слов.

— Как это мило с твоей стороны. Между прочим, детка, ты вовсе не тощая, а глаза у тебя хоть и странного цвета, но очень красивые.

— Благодарю за добрые слова, сэр, — произнесла Эвери кокетливо, на щеках ее вспыхнул стыдливый румянец. — А я питаю настоящую слабость к храбрым смуглым рыцарям. — И она подмигнула Камерону.

Поставив кубок на стол, он протянул к ней руку. Эвери вложила в нее свою, и Камерон почувствовал, словно с души у него свалился камень. С облегчением вздохнув, он притянул ее к себе и усадил на колени.

— Ты уже лучше себя чувствуешь? — спросила Эвери, и голос ее дрогнул, когда Камерон погладил ее ноги.

— Намного, — ответил они поцеловал ее в пульсирующую на шее жилку.

— И больше не сердишься?

Откинувшись на спинку стула, Камерон вздохнул и покачал головой:

— Нет. Не можешь же ты ожидать, что мужчина равнодушно воспримет известие о том, что его ребенка бросили в лесу умирать?

Значит, вот так Камерон решил объяснить свое поведение? Пожалуй, другого объяснения она от него не дождется.

— Не могу, — согласилась она. — Это было очень жестоко.

— Потому что он смуглый и темноволосый, словно дьяволенок, с родимым пятном на животе — проклятием сатаны. — В голосе Камерона слышалась горечь, которую он не сумел скрыть.

Судя по всему, эти мысли причиняли Камерону боль. Эвери не удивилась бы, если бы узнала, что это сравнение с дьяволом вызывало у него тяжелые воспоминания. Камерон не был тем голубоглазым красавцем рыцарем, о котором мечтают все девушки. Он смуглый, угрюмый и не любит расточать комплименты. Многие наверняка удивились бы, узнав о том, что она смогла полюбить такого человека. А она смогла, причем так сильно, что не мыслит своей жизни без него. Погладив Камерона по щеке, Эвери с удивлением подумала, как это женщины не видят его строгой красоты, не замечают таинственного блеска его темных глаз.

— Выходит, я большая грешница, — прошептала она, — потому что всякий раз, как я вижу на твоем красивом животе эту отметину, меня так и тянет ее поцеловать. — Она положила руку ему на грудь и почувствовала, как Камерон вздрогнул.

Откашлявшись, он с трудом выговорил:

— Я еще никогда не отказывал своей возлюбленной в том, чего она хочет.

Эвери приятно было слышать слово “возлюбленная”. Пусть он вспоминает о ней именно так, когда они расстанутся навсегда. Возлюбленная, которая сводила его с ума и каждым прикосновением, каждым поцелуем доставляла несказанное наслаждение. Это было бы великолепной памятью о ней. Пьянящей и сильной настолько, что, даже когда Камерон отошлет ее в Донкойл, он будет изыскивать способы ее увидеть. Опустившись на колени, Эвери покрыла поцелуями мускулистую ногу Камерона. Одну, другую, пока не почувствовала, как по телу его пробежала дрожь. Потом подняла подол его рубашки и стала целовать упругий живот, бедра, грудь. Наконец, хрипло застонав, Камерон легонько потянул ее за волосы, и Эвери догадалась: у него нет сил терпеть ее пьянящие ласки. Тихонько засмеявшись, она позволила ему взять то, что он так жаждал получить. Камерон, поднявшись, подхватил ее под мышки и, усадив на стул, начал ласкать ее груди. Она застонала от удовольствия. Он губами и руками разжег в ней страсть. Но, как ни восхитительны были эти ласки, ей хотелось почувствовать, как он входит в нее, как их тела сливаются воедино. Она больше не желала достигать сладостного наслаждения в одиночку. Схватив ее за талию, Камерон поднял ее со стула и начал медленно опускать на себя, словно времени у них было полным-полно, словно оба они не трепетали от яростного желания. Вцепившись руками в его плечи, Эвери взглянула на него. Глаза его были закрыты, голова запрокинута. На лице выражение такого острого наслаждения, что Эвери вновь почувствовала, как огонь страсти взметнулся в груди. К тому моменту как тела их слились, она уже содрогалась в экстазе. Несколько сильных ударов — и Камерон присоединился к ней в этом раю. Эвери обмякла в его руках. Она бросила взгляд на Камерона и совсем не удивилась, увидев, что тот распластался на полу. Она была настолько измучена, что с трудом могла дышать. Если ее родители занимаются этим уже более двадцати лет, удивительно, как они до сих пор живы, мелькнула в голове неожиданная мысль, и Эвери улыбнулась. Именно поэтому они часто смотрели друг на Друга жадным взглядом, после чего исчезали. Да и не только родители, судя по всему, обожали заниматься любовью. Иначе чем объяснить такое обилие родственников? Громкий стук прервал ее размышления. Эвери в ужасе уставилась на дверь, моля Бога, чтобы она оказалась запертой.

— Эвери, — раздался голос Джиллианы, — выйди. Такие звезды на небе, залюбуешься.

Не дожидаясь ответа, кузина удалилась, а Эвери бессильно рухнула в объятия Камерона.

— По-моему, я их уже видела. Только что, — пробормотала она и улыбнулась, когда Камерон расхохотался, и от этого смеха она закачалась на его груди, словно на качелях.

— Пошли, детка, — все еще смеясь, сказал он и вскочил на ноги. — Мне хочется выйти и проверить, действует ли на меня твое зелье.

Эвери быстро оделась.

— Ты можешь стоять в любом месте, где только пожелаешь. Если ты будешь пить отвар три раза в день, пока мы не сойдем на берег, тебя не будет выворачивать наизнанку, — пояснила она.

— И у тебя достаточно трав, чтобы приготовить такое количество отвара? Ты же говорила, что почти все мои люди страдают морской болезнью.

— Для приготовления целого ведра отвара достаточно нескольких горстей сушеных трав. Не все же твои люди были так больны, как ты и Лерган. Некоторые выздоровели уже через день-два. Им пришлось принять отвар всего раз или два. А некоторые страдают с самого начала путешествия.

— Этот ваш отвар — изрядная гадость, — скривился Камерон и стал помогать Эвери зашнуровывать платье. — Но болеть морской болезнью — врагу не пожелаешь. — Он заплел ей волосы в косу и перевязал лентой, которую Эвери ему подала. — Идем на палубу. Узнаем, почему Джиллиана решила, что нам непременно следует взглянуть на эти звезды.

Камерон взял ее за руку и вывел из каюты. Теперь он вновь был милым, обходительным и страстным. Дурного настроения как не бывало, и, если у него и было намерение держаться от нее подальше, он об этом забыл. Эвери решительно усмирила уязвленное самолюбие, восстававшее против того, чтобы с ней обращались так бесцеремонно: то держали на расстоянии, когда было плохое настроение, то приближали к себе, когда настроение улучшалось. Она поклялась себе, что, если судьба смилостивится над ней и они с Камероном будут жить вместе, она не позволит ему дуться молча или убегать от нее, чтобы страдать в одиночестве. Он должен понять, что подобным поведением оскорбляет ее и причиняет ей невыносимую боль.

Date: 2015-09-22; view: 249; Нарушение авторских прав